Полет до Канзас-сити должен был занять три часа двадцать минут. Но в тот день из-за града во Флориде это время неприятно растянулось до пяти часов. Рейс 517 оказался в самом конце длинной вереницы вылетающих самолетов, а когда до него наконец дошла очередь, нам пришлось ждать еще пятьдесят минут, пока не пройдет мимо группа молний.
К моменту, когда мы поднялись в воздух, Маргарет, которой никогда не доводилось выпивать днем, похрапывала в своем кресле, а я была поглощена фильмом, загруженным на iPad. Филипп был таким высоким, что его ноги то и дело случайно задевали мои, а наши плечи соприкасались над подлокотником. Мы находились чересчур близко для людей, которые не были даже знакомы. Я чувствовала, как его взгляд скользит по моей коже, оценивая меня и будто изучая что-то.
Время от времени я отрывала глаза от экрана, чтобы украдкой взглянуть в его сторону. По аккуратной одежде и розовому платку, заправленному в нагрудный карман темно-синего пиджака, было видно, что этот мужчина утончен и привык добиваться своего. Когда он извинился за то, что задел ногой столик передо мной, я заметила, как его губы изогнулись в усмешке, а щеки залила бледность. Случайные мелочи побудили меня поставить фильм на паузу, и началось легкое прощупывание почвы.
Я из Канзас-сити, ответила я на первый из множества последовавших вопросов, Приехала на конференцию.
На самом деле я впервые встречаю кого-то из Канзас-сити, начал он, но потом передумал.
Нет, беру свои слова обратно. Я никогда еще не встречал такую прелестную женщину из Канзас-сити.
Я рассмеялась, что, кажется, разочаровало его.
Прелестную, повторила я, А ведь вы сказали то же самое Маргарет.
Да, действительно, ответил он, указывая на мой столик, А что вы смотрите?
На экране застыла стройная блондинка.
Габриэлла Уайлд, а рядом с ней Алекс Петтифер.
А она привлекательная, сказал он, и мне понравилось, как это слово прозвучало у него на языке.
Вы похожи на нее, добавил он, указывая на светловолосую богиню на экране. Алкоголь и высота явно повлияли на него в лучшую сторону. Я выглядела в лучшем случае так, как будто проглотила Габриэллу Уайлд.
Ну, сказала я, рассматривая профиль актрисы на экране, У нас одинаковый цвет волос и глаз.
Но я не стала указывать на более очевидное. А именно, что мои черты лица не были такими точеными, как у нее, и что никто никогда не называл меня красивой, а его эпитет «прелестная» был не самым лучшим из тех, что мне доводилось слышать в свой адрес.
Пока я думала, что он отвратительный тип, меня не волновало, что я смотрю римейк всем надоевшей «Бесконечной любви». Дело в том, что я включила этот фильм в свой план уроков в старшей школе. Мои ученики, современные подростки, воротили нос от любых книг, и поэтому я регулярно пополняла длинный список классической литературы современными произведениями и их визуальными аналогами. Я оценивала теорию Стефани Липпман, которую она подготовила по нашему последнему заданию. В ней поднималась тема запретной любви в своей работе она рассматривала социальные классы, религию и причины, по которым нас привлекает то, чего мы не можем иметь.
У вас губы как у нее, он показал на экран, прервав мои размышления. И, потирая собственные губы изящными пальцами, добавил:
Чудесные губы.
Вы заигрываете со мной? спросила я прямо.
Да, и тут же добавил, Извините. Вы правы. Это было совершенно грубо с моей стороны. Я ведь даже не знаю вашего имени. Мне следовало бы представиться, прежде чем приставать к вам. Я Филипп.
Он протянул мне свою красивую руку:
Я больше не сделаю вам ни единого комплимента. По крайней мере до тех пор, пока мы не познакомимся должным образом. Обещаю. А свои обещания я никогда не нарушаю.
Мы обменялись рукопожатием, и я сказала ему, что меня зовут Шарлотта.
Он улыбнулся дерзкой улыбкой, показавшись мне теперь честным и искренним, и стена, которую я пыталась возвести между нами, дала трещину. В этот миг самолет тряхнуло.
Тебе не нравится турбулентность? спросил Филипп, заметив, что я вцепилась в подлокотники.
Мне не нравится летать.
Но как, скажи мне, ты собираешься повидать мир, не летая? Не нужно бояться полетов, невозможность летать вот что гораздо хуже.
Он расспросил меня про мои немногочисленные путешествия. Судя по его реакции, он посчитал, что я не живу, а существую.
Я побывала везде, куда мне было нужно попасть, ответила я. В местах, где ты никогда не был тебе не понять
Конечно, я имела в виду книги, истории. Благодаря ним я чувствовала себя живой, они переносили меня в любую точку мира на такие расстояния, которые сравнимы только с глубинами жизни, которые я стала понимать лишь недавно.
Тебе не обязательно переноситься куда-либо физически, чтобы почувствовать что-нибудь волшебное.
Выражение лица Филиппа изменилось, как будто он впервые увидел меня.
А ты интересная, Шарлотта. Чем ты занимаешься, когда не очаровываешь немолодых мужчин в самолетах?
Конечно, он не был таким уж немолодым, но он определенно был старше меня. Его влажные волосы начали подсыхать, и на золотистых прядях проявилась легкая седина. Мне недавно исполнилось тридцать. Ему же могло быть сорок, а может и больше.
Надеюсь, что очаровываю учеников старших классов на уроках английского, ответила я. Фильм снят по книге, которую мы с ними читаем. Одна из моих учениц выдвинула блестящую теорию о желании обладать тем, чего в принципе не можешь получить.
Вместо того чтобы потерять интерес, он стал забрасывать меня вопросами:
И в чем ее суть, по-твоему?
Запретный плод, ответила я, Такова человеческая природа. Когда нам говорят, что мы не можем что-то получить, наше желание только возрастает.
Так ли это ужасно? спросил Филипп, подзывая Энн, чтобы заказать нам еще по напитку. Я принял несколько очень разумных деловых решений, когда мне говорили, что мне чего-то не заполучить. Мне кажется, что для одних это имеет благоприятные результаты, а для других может обернуться чем-то плохим. Думаю, моя жена была бы не очень рада услышать, что твое пристальное внимание ко мне в самолете было вызвано тем, что ты не можешь меня заполучить.
Парни вроде Филиппа были предсказуемы. Я знала несколько таких ребят уверенные до самодовольства, обаятельные и словоохотливые, поэтому я даже не удивилась.
На его пальце не было кольца, хотя это никогда ничего не значило. Он смотрел пристально, будто видел меня насквозь, и я почувствовала, что где-то в глубине души немного расстроилась.
Все в порядке, сказал он утешающим шепотом, приблизив губы к моему уху.
Я просто проверял твою гипотезу. Сейчас я свободен. Сработало? добавил он.
Это было забавно. Филипп показался мне весьма занятным. Подошла Энн с вином для меня, бурбоном для Филиппа и пакетиками орешков.
Я сказала, что у меня аллергия на орехи и протянула пакетик обратно. Я понимала, что не стоило больше пить. Компания Филиппа уж слишком начала мне нравиться, но мы все равно соприкоснулись бокалами.
Расскажи мне, как раскрывается теория запретной любви в этом фильме с красоткой?
Я посмотрела на экран и на прекрасную пару на нем. Несчастные возлюбленные.
Синдром богатой девушки и бедного парня. Мама и папа не одобряют их связи. Назревает драма. Сопротивление. И к моменту, когда они наконец вместе, у них уже накопилось столько нереализованных чувств, столько дофамина что это как наркотик все заканчивается эйфорией и это приносит несравнимо больше удовлетворения, чем в случае, когда парень встречает девушку, они влюбляются и живут долго и счастливо. Борьба, конфликт, настоящие чувства и вот тогда это действительно счастливый конец.
Но ты говоришь мне, что их любовь не настоящая, а просто передозировка дофамина? Эти два чудесных создания, он снова указал на мой экран, Когда они наконец будут вместе, все разрушится?
Его любопытство льстило мне. Большинству мужчин подобные теории казались по-детски наивными и скучными.
Не всегда, сказала я, К тому же, все переоценивают хрестоматийные «долго и счастливо». Это все очень запутанно.
Он посмотрел на часы и произнес:
У нас полно времени.
Я думаю, дело вот в чем, поправила я себя, Мысль, к которой подводит моя ученица, в том, что определенное начало вызывает преувеличенные, сбивающие с толку чувства, и, хоть и не всегда, но бывает следующее. Когда возлюбленные наконец вместе, они забывают, почему они вообще стремились друг к другу.
Он внимательно смотрел на меня.
Подобное стремление может оставить человека очень одиноким и раздосадованным.
Ты одинока и раздосадована, Шарлотта?
Я повернула голову к бескрайним облакам за иллюминатором, но его пальцы коснулись моего подбородка, и вот я уже смотрела в его глаза, говорящие без слов.
Если ты спрашиваешь о том, в отношениях ли я, сказала я, чувствуя всю настойчивость его прикосновений, То я избегаю подобных обязательств. Мне вполне достаточно шести классов подростков пять дней в неделю.
Он отпустил мой подбородок, и мой взгляд упал на пластиковый стаканчик. Я провела кончиками пальцев по его краю.
Знаешь, люди одиноки не потому, что они одни. Это потому, что они рядом не с теми людьми.
Отношения! протянул он, допив свой напиток и бросив на язык кубик льда. Проклятье всей моей жизни. Если следовать твоему рассуждению, то все хорошее довольно быстро сменяется полным разочарованием.
Я не очень хорошо умею встречаться на современный лад, добавил он, с треском раскусив кубик льда. Можешь спросить у моей бывшей жены, Наташи. Храни ее Господь! У нее было ангельское терпение. Неужели все увлечения обречены на провал? Ты веришь в это?
Я этого не говорила, напомнила я ему. Ты цитируешь сейчас Стефани Липпман. Старшеклассницу, у которой каждую неделю новый парень.
Но ты все же в это веришь? спросил он снова.
Я выдержала паузу. В голове всплыл образ моего отца, пересекающего дорогу и садящегося в машину, чтобы больше в моей жизни не появиться.
Я не знаю, во что верю.
Но во что-то же ты должна верить.
Я посмотрела на него:
А ты во что веришь?
Он ни на секунду не замешкался:
Во многое. Не вера, а организованный культ корень разногласий. Люди могут удивлять других, но далеко не все. Любовь предвестник ненависти.
Цинично. И никакого пессимизма.
А как насчет тебя?
Ожидания, сказала я. Реалистичные. Верю в пользу неподчинения, но все это приманка в виде хорошей истории.
А из того, как мы познакомились, могла бы выйти чудесная история, не так ли? спросил Филипп.
Возможно.
Реальная жизнь разочаровывает, сказал он. Ты ведь поэтому и уходишь с головой в эти фильмы?
Книга всегда лучше. Безграничный полет фантазии. Мы сами выбираем, что увидим людей и места.
Расскажи мне об одном месте. Что за город Канзас-сити?
Он сильно протяжен с севера на юг и очень узок с востока на запад. Центр города это настоящая паутина дорог Это город фонтанов, и кроме Роялсов[1], которые победили в мировом чемпионате 2015 года, все наши команды, как правило, продували. Но зато именно у нас изобрели «хэппи мил[2]».
О, этот щебет. Ты очаровательна, Шарлотта.
Признаться, я всегда так разговаривала, когда нервничала.
Теперь я хотел бы услышать о твоем Канзас-сити. Что прелестного находишь в нем лично ты?
Он произнес слово «прелестный» так, будто звук «л» был пуховым одеялом.
Стэйк и Ламар Донатс, ответила я без колебаний. Эрнест Хемингуэй начинал свою карьеру в газете «Канзас Сити Стар». Говорят, он спал в ванной отеля Мюлебах, который сейчас стал частью отеля Мариотт в центре.
Лицо Филиппа ничего не выражало, и я не могла определить, был ли он заинтересован или скучал.
Ты увиливаешь, дорогая. Но ты не можешь увильнуть от мастера увиливания.
Там живет моя мама, сказала я наконец, не договаривая печальную часть этой истории. Мы очень близки. И у меня никогда не было другого дома.
Филипп даже вытянул шею:
Дом. Это такое изменчивое понятие.
Затем, опустив подбородок, он поймал мой взгляд:
Говорят, что дом находится в сердце. Быть дома значит быть с людьми, которых любишь.
Я верю, что это так.
Только почему сердце всегда разбивается первым?
У меня захватило дыхание от его мудрости, и трепет, возникший в груди, навел на мысль, что, возможно, между нами было гораздо больше общего, чем мы предполагали.
Когда мы выходили из самолета, он спросил мою фамилию.
Майерс. Шарлотта Майерс, охотно сказала я.
Я знала, что Филипп приехал в город на несколько дней для деловых встреч, и что у него был номер в «Рафаэле» в миле от моей квартиры в Вестпорте. Я ожидала, что он сейчас побежит впереди меня к месту выдачи багажа, но он остался со мной, и мы пристально рассматривали друг друга.
Какой чудесный цвет у твоей одежды, сказал он. Мне пришлось бросить взгляд на свою одежду, чтобы вспомнить, что она была бледно-голубой.
Он так восхитительно подходит под цвет твоих глаз. Но, Шарлотта, как утонченно ты бы выглядела в черном. Просто обворожительно.
Я покраснела от его комплимента. В этом было некоторое очарование встретить кого-то в самолете и провести вместе короткое мгновение, зная, что ваши пути, возможно, никогда больше не пересекутся. И тем не менее, когда мы разошлись при получении багажа, он пошел к джентльмену с табличкой «Филипп Стаффорд», а я к желтому такси у обочины и Филипп остановил меня до того, как дверца такси захлопнулась.
Вот, сказал он, передавая мне визитку. На случай, если тебе вдруг захочется снова обсудить теории своих учеников.
Глава 3
Июль 2018 года, настоящее время
Исламорада, штат Флорида
Мы направлялись в больницу Мариньерс, и вокруг нас во всей красе разворачивался город. Городок Флорида-Кис представлял собой участок островов, омываемых Мексиканским заливом и Атлантическим океаном и соединенных с континентом множеством мостов. За стеклами машины скорой помощи раскинулась нетронутая природа островов с теплыми морскими берегами и великолепными видами, однако мы находились в замкнутом пространстве с искусственным освещением и холодным кондиционированным воздухом.
Бен сидел рядом с сыном, поглаживая его голову. Я наблюдала за ними словно самозванка, не зная, куда себя девать. Санни тяжело дышал, и капли слюны то и дело капали на пол. Время от времени пес облизывал пальцы Джимми, и мальчик смеялся. Бен осторожно посматривал на меня, а я пыталась поддерживать с ним светский разговор о том и о сем. Санитар компенсировал молчание тем, что заполнял паузы вопросами. Джимми было одиннадцать. Он чувствовал себя хорошо, и у него только немного болела голова.
Ты ведь помнишь, что тебе нельзя пробовать еду, пока не узнаешь, что в ней. произнес Бен.
На упаковке было написано, что они веганские и без глютена. Я не думал, что может что-то случиться.
Там были орехи, вмешалась я, Они забыли указать это.
Я чувствовала благодарность отца мальчика. Что, если бы меня не оказалось рядом? Смог бы он сделать укол тогда? Мы то пытались избежать встречи взглядами, то наоборот, заглядывали друг другу в глаза, но все без слов Этот Бен был не очень-то разговорчив.
Мой телефон завибрировал. Это было сообщение от Филиппа: «Приземлился».
Бен наблюдал за тем, как я печатаю сообщение: «Увидимся дома. Скоро буду. Гуляю с Санни. Потом зайду в продуктовый». Я подумала про себя, что объяснить всю эту ситуацию в сообщении было бы слишком сложно.
Он ответил: «Буду ждать тебя», и я почувствовала, как к лицу прихлынула кровь.