Последние несколько раз, когда Филипп бывал дома, он большую часть времени проводил на созвонах и подготовке к встречам. И это был тот самый человек, который не мог находиться в одной комнате, не прикасаясь ко мне. Эта перемена заставила меня погрузиться в размышления. Неужели в конце концов я наскучила Филиппу? Или у него был кто-то еще?
Могло ли кольцо быть ошибкой? С физической дистанцией я могла жить и жила, но недостаток эмоциональной близости был чем-то другим. У меня никак не получалось наладить с ним контакт. Я присела на один из наших хромированных кухонных стульев.
А ты вообще хотел жениться? Или думал, что у тебя не осталось выбора?
Он отвернулся, избегая моего взгляда.
Меня обижает твое обвинение, Шарлотта. Я помню твои сомнения по поводу брака. Если быть точным, ты говорила
Я подняла ладонь.
Я знаю, что говорила но ты С тобой все складывалось по-другому, Филипп. По крайней мере, я думала, что все может быть иначе.
Ты сказала, тебе нравится, что я путешествую. Что это в какой-то мере ослабляет давление на тебя. Это то, что дает тебе передышку и свободу
Мне хотелось расти, прошептала я. Какое-то время этого было достаточно. И я выросла. Но не мы выросли.
Не мы с Филиппом. Не как пара.
О, женщины, воскликнул он, и, оставив меня, направился в сторону нашей спальни и теплого душа. Я последовала за ним, и по полированным полам разносились звуки наших шагов.
То ты хочешь, то не хочешь. Иногда я не понимаю тебя, Шарлотта. Ты просишь об одном, а хочешь другого.
Я не знала, чего я хочу, поэтому позволила ему раздеться одному, не сделав ни движения, чтобы снять свою одежду. Его отражение в зеркале ванной удивило и даже напугало меня. Интенсивные поездки сказались на нем, он выглядел более худым, чем обычно, и я сказала ему об этом.
Если я быстро расправлюсь с ужином и десертом, то могу попросить тебя присоединиться ко мне в бассейне?
В этом был весь Филипп. Для него что угодно служило поводом для шуток. Ничто не было для него слишком серьезно. Во многом это было утешением для моей внутренней печали, но сегодня мне обидны были его шутки, и я вышла из ванной, оставив его принимать душ без меня.
Глава 6
Май 2016, прошлое
Канзас-сити, штат Миссури
Я оставила Филиппа в туалетной комнате ресторана. Мы с Даниелем молча сидели бок о бок, пока у моей матери был самый лучший день рождения в ее жизни. Филипп забрасывал ее непристойными шутками, а когда принесли десерт, он позаботился о том, чтобы тот был причудливо украшен обилием свечей. Когда мама закрыла глаза и загадала желание, я увидела, как ее лицо озарилось радостью. Это поддерживало меня энергией, но в то же время желание побыть где-нибудь наедине с Филиппом не давало мне покоя его глубокий взгляд говорил, что он чувствовал ко мне то же самое.
Покидая ресторан, мы с Даниелем не разговаривали, попрощавшись лишь на стоянке. Все это произошло резко и ужасно неловко. Даниэль понял еще раньше меня, что мы больше никогда не увидимся.
Было интересно, сказал он угрюмо и подавленно. Ничего, если я удалю тебя из своих контактов?
* * *
Я отвезла маму в дом, где провела детство, и проследила взглядом, как она выпорхнула на тротуар. Она была такой красивой и счастливой в тот момент. Мне достался от нее поцелуй в щеку и то особенное желание, которое, по ее словам, она загадала.
Не могу сказать тебе, что это, а то не сбудется.
Раздевшись перед сном, я ждала, пока по телу разольется тепло. Моя светлая кожа сияла от прикосновений Филиппа, а его комплименты продолжали кружить мне голову.
Мой ноутбук лежал раскрытым на кухонном столе, и свет от экрана окрашивал мои щеки в нежно-голубой цвет. Моя квартира представляла собой маленькую студию, поэтому, сделав один небольшой шаг, я перебралась за стол и набрала его имя в окошке Google.
Пролистала вниз. Еще раз. На пол пути я остановилась. Я не хотела знать. Не хотела попадать под влияние слов и картинок, которые рассказывали бы другую версию истории. Наконец я увидела слово «Манчестер» и увидела что-то про Фонд прямых инвестиций, хотя понятия не имела, в каком контексте он имел отношение к карьере Филиппа. И как только его изображение оказалось в центре экрана, я закрыла ноутбук.
Меня разбудил жужжащий звук мобильного. Я перекатилась по кровати и потянулась за телефоном.
Слушаю.
Чарли.
Он произнес мое имя так, будто пропал звук «р». Ча-а-ли.
Мою грудь наполнило головокружительное предвкушение, и, поддавшись ностальгическим воспоминаниям, я сильнее прижала телефон к уху. Только один человек раньше называл меня Чарли.
Можно с тобой встретиться?
Я перевернулась на спину, любуясь огнями города, и вздохнула в телефон.
Как ты меня нашел? выдохнула я в трубку.
Знаешь, сколько Шарлотт Майлз живет в Канзас-Сити?
Я рассмеялась бодро и настороженно.
Если мы назовем тебя Чарли, тебя будет легче найти.
То, как он это произнес, взволновало меня. Дело было в его голосе. Он был тем выстрелом, который заставил меня взлететь. Броситься бежать. Спрыгнуть с края без сети внизу. Я закрыла глаза.
Могу я заехать? спросил он.
Я покачала головой:
Ты сумасшедший.
У меня рейс в восемь утра.
Я взглянула на экран телефона, на часах было 11:11. Это были числа, на которые загадывают желания. Они намекали мне: «Рискни». Прыжок. Я загадала желание.
Тебе придется вернуться, сказала я, сглотнув. Ты ведь вернешься сюда ради бизнеса?
Возможно, Чарли. Но я думал, что вернусь ради тебя.
Я еще глубже провалилась в матрас. Как бы я ни хотела видеть Филиппа, я не была готова к тому, чтобы он узнал меня ближе. Моя собственная маленькая квартирка достижение, которым я гордилась никак не выглядела подходящей для Филиппа и его выдающейся личности, особенно в то время, как мое сердце было переполнено ощущениями, которые я даже не могла описать.
Чем закончился фильм? спросил он, когда я уже думала, что он пожелает спокойной ночи. Они оказались вместе?
Он имел в виду Джейд и Дэвида. «Бесконечная любовь».
Я вздохнула.
Да.
И они счастливы?
Я не знала ответа, но мне хотелось думать, что да.
В следующий раз, когда мы увидимся, Чарли Майлз, мы будем смотреть «Бесконечную любовь».
Я не стал его поправлять. Мне хотелось сказать что-нибудь остроумное или очень трогательное, что заставило бы его думать обо мне каждый раз, когда он слушает песню Росс и Ричи[4], но я не находила слов, чтобы передать свое чувство. Я почти не знала этого человека, но невидимые нити притянули нас друг к другу. Воспоминание о его поцелуе витало в воздухе, и я слушала его дыхание.
Все это было так нелепо. Я смотрела «Красотку» достаточно раз, чтобы понять, что фильм должен был закончиться, когда Джулия Робертс вернула ожерелье, передав сверкающие бриллианты, как украденное воспоминание.
Когда Эдвард приземлился на ее пожарной лестнице, признаваясь в своей чистейшей любви, я знала, что у них ничего бы не вышло. Как бы Вивиан вписалась в жизнь Эдварда? Некоторые формы любви были далеко не такими блестящими, как те бриллианты.
И далеко не такими крепкими. Когда один из школьных учителей попытался убедить нескольких из нас в холле, что продюсеры уже снимают вторую часть «Красотки», я привела всевозможные доводы против, на что я услышала, что я пессимистка, и мне нужно больше верить в чудо.
Это было не так. Может быть, не так от части. Но я знала, что нет ничего более трогательного, чем то, как Вивиан сказала Эдварду, что хочет сказку.
Чарли?
Голос Филиппа прервал мое видение, в котором Эдвард уходит от Вивиан со словами, что он не может дать ей сказку.
Чарли? повторил Филипп, как будто боялся, что я повесила трубку.
Я здесь.
В ту ночь мы проговорили до самого рассвета. И пусть я узнала о важной должности Филиппа от Google, но именно он сам подробно описал мне, на что на самом деле похожа его жизнь и работа в частной инвестиционной компании, которой он владел. Также узнала я о его детстве в Манчестере. Его родители погибли в автокатастрофе, когда он был маленьким мальчиком, и когда я попыталась узнать подробности, его пренебрежение к ним показалось мне знакомым.
Я не вдаюсь в подобные подробности.
Дверь, едва открывшись, быстро захлопнулась.
А теперь ты рассказываешь мне свою историю, Чарли. Твой ход.
Я бы не хотела тебя утомлять.
Где твой папаша?
Я обдумала свой ответ. Честный ответ вызовет сочувствие, и мне станет неловко.
Он пилот. Он путешествует по всему миру как ты.
Такой человек мне по душе, сказал он, но я уверен, что для тебя это было нелегко.
Мы к этому привыкли, слетело с моего языка, будто это было правдой.
Ты мне нравишься, Чарли. Смелая и благоразумная. У тебя мудрое сердце.
Он не мог оказаться рядом со мной, но его слова нашли меня. Меня окутало одеяло его доброты, и я позволила ему пересмотреть свою историю. Какая разница, что я изменила детали, если результат оставался тем же?
На самом деле мой отец просто ушел, и со временем я привыкла к его отсутствию. Я научилась держаться на расстоянии от глубоких чувств и их выражений, поскольку они были столь же сложными, сколь и красивыми. Филипп был тем, кто понимал, что связи могут истончаться, что узы могут разрываться так, будто их и вовсе никогда не было.
Мое молчание не осталось незамеченным.
Я сказал что-то, что тебя расстроило?
Нет, все хорошо. Я просто думаю.
Я тоже думаю, сказал он. Думаю о том, чтобы снова тебя увидеть.
Мое сердце громко забилось, и я была уверена, что он услышит его по телефону. Но только это оказалось не мое сердце. Раздался мягкий стук в дверь.
Ко мне кто-то пришел.
Его дыхание было громким. Оно щекотало мне щеку, и я поднялась с кровати.
Я захватила с собой простыню, и заглянула в глазок.
Филипп!
Чарли.
Это он стучал в дверь и в мое сердце.
Глава 7
Июль 2018, настоящее время
Исламорада, штат Флорида
Пока Филипп был в душе, у него зазвонил телефон. Этот звук вырвал меня из шквала болезненных воспоминаний, и я не понимала, как мы оказались в нынешней точке. Когда-то мы с Филиппом шли по правильному пути, но затем отклонились от курса. Обычно он сам отвечал на все звонки, но звонивший был настойчив, телефон все продолжал жужжать. Увидев имя Наташи на экране, я взяла трубку.
Наташа?
Привет, Шарлотта.
Ее шелковистый акцент подчеркивал, насколько мы разные, хотя она никогда не использовала это против меня. То, что мне когда-то слышалось в ее тоне как пренебрежение, теперь звучало как дружелюбие. Наташа была интересной, почти такой же очаровательной, как Филипп. Она никогда не упускала возможности упомянуть, как она была благодарна за то, что я появилась в жизни Филиппа. Однажды она сказала, что мой практичный характер хорошо подходит ее бывшему мужу, и тогда я ей поверила.
Где Филипп?
В душе.
Наташа сделала паузу. С ней это случалось редко. Она была деловой и прозаичной.
Что случилось? спросила я.
Да что может случиться?
Ее голос совсем немного изменился, но я сразу уловила это.
Унылый лондонский день, сказала она и рассмеялась, Хотя в Лондоне каждый день унылый. Будь душкой, попроси Филиппа перезвонить мне.
Наташа что-то от меня скрывала.
Все в порядке?
Но она уже переключилась на нервную болтовню, и я слушала ее историю о случае с недавним клиентом старым знакомым ее и Филиппа и про работу, которую она выполняла в его доме в Холланд-парке. Она думала, что я не замечу ее попытку отвлечь меня.
Наташа, выкладывай все!
На заднем плане хлопнула дверь.
Шарлотта, мне нужно бежать. Брюс только что вернулся домой. Передай мое сообщение Филиппу. Ему нужно сразу же перезвонить мне.
Я встретила Филиппа около душа, он смахивал капли воды со своего тела.
Звонила Наташа. Она была странной.
Она всегда странная.
Нет, в этот раз это было что-то другое.
Я уверен, что все в порядке, Шарлотта. Что она сказала?
Важнее то, чего она не сказала.
Я взяла полотенце и промокнула места, которые он пропустил. Его кожа была мягкой, и я заметила веснушку, которую не видела раньше.
Филипп, что происходит?
Он коснулся моего носа кончиком пальца.
Ты слишком беспокоишься, дорогая.
Гудок с улицы напомнил, что Филипп опаздывает. Я наблюдала, как он готовится к поездке в центр города, и пыталась спрятать свои опасения в складках постиранного белья.
Ты не очень хорошо все спланировал, напомнила я ему. Тебе стоило отправиться туда прямо из аэропорта.
Но тогда я бы лишился этого, Чарли, сказал Филипп, увлекая меня в глубокие объятия.
Пока он был в пути к своему офису в Брикелле, я уселась за столом на нашей кухне. До центра города было больше часа, и Филипп проводил время, просматривая газеты и отвечая на звонки.
Опершись локтями о белый мрамор, я в оцепенении помешивала чай и смотрела на неспокойную бурлящую воронку. Хотя я привыкла к нашим мимолетным встречам, когда Филипп приходил и уходил прежде, чем у нас была возможность настроиться, это чувство грызло меня. Санни скулил у моих ног, откликаясь на мои эмоции. Для него потребность в прикосновении, в ласке была первобытной. Он стал моей тенью, преследуя меня, куда бы я ни шла.
Мой телефон зажужжал. Наверное, он сейчас едет по Стретч 18-мильному участку шоссе US-1, который соединяет Флорида-Сити и Ки-Ларго.
«Перестань волноваться, Чарли. Все в порядке.»
Таившееся во мне напряжение исчезло, унося с собой мои прежние заботы. Я потрепала Санни по голове.
Твой папа сумасшедший, сказал я, глядя в его жалобные глаза и на блестящий черный нос.
Что нам ему написать?
Санни тяжело дышал, а я потянулась к телефону и начала печатать.
Я люблю тебя. И я любила. Мне нравилось, как он скорее хихикал, чем смеялся. Как он разбудил меня утром, поцеловав ступни моих ног. Он был ничуть не против киномарафона просмотра девчачьих фильмов ленивыми воскресеньями, не против завтрака вместо обеда. Мне нравились его глупые, бессмысленные факты: «Фамилия принца Чарльза Маунтбеттен-Виндзор», «Запах дождя называется петрикор». Его непристойные шутки. Мне нравились все-все дешевые снежные шары, которые он мне привозил из всех городов, где бывал. Лучше самих подарков было только представлять, как он заходит в сувенирные магазины и спрашивает, где находятся снежные шары. Он одет в свой отглаженный костюм и итальянские мокасины, а продавцы следуют за ним между рядами, гадая, для кого он покупает подарок. Для дочери? Девушки? Жены?
Жена.
Это слово распространилось по всему моему телу до кончиков пальцев. Я напечатала: «Не могу дождаться, когда стану твоей женой, Филипп».
Он сразу ответил: «Ты уже моя жена. Ужин в 8. Гусу не терпится тебя увидеть».
Я закинула телефон в сумку и оставила Санни внизу, где он мог воспользоваться своей собачьей дверцей. Когда я шла к парадным воротам, наш обшитый вагонкой гостевой дом словно улыбнулся мне, его поведение было очень похоже на поведение Филиппа. Нелепо. Навязчиво. Вызывающе. Дом достался нам с собственностью островным бунгало на сваях, которое мы оставили в первоначальном состоянии для пляжного отдыха. Бунгало было предназначено для наших гостей. В нем была кухня и ванная, а на крыльце висела табличка: «Хижина любви».
Воздух был теплый, как всегда в Кис, и я совершила короткую прогулку до клиники Либерти. Филипп никогда особо не хотел, чтобы я работала. Он поощрял амбиции и поддерживал мои поиски работы, но в то же время мягко напоминал, что мне нет никакой необходимости снова работать. Школы на юге были укомплектованы квалифицированными учителями, и члены профсоюза смотрели на меня с сочувствием и обещали, что будут на связи. Я скрывала тоску по своим ученикам, и мне было дико ничем не заниматься, но, когда я встретила Либерти, в моей жизни произошли перемены.
Помню, что, когда я впервые увидела, как Либерти блуждает вверх и вниз по пляжу Анны, я подумала, что у нее тот тип красоты, который говорит о хорошо прожитой жизни. Еще до того, как она протянула мне визитку и пленила своими чарами, меня поразила ее живая энергия. Либерти была неистовым оратором, редко останавливающимся, чтобы перевести дыхание. Ее слова сливались друг с другом в один изнурительный монолог. Санни откопал в ближайшем песке что-то похожее на кость, и Либерти крикнула: