Вот, послушай, сказал он. Любители мяты демонстрируют амбиции, уверенность, бережливость и склонность к спорам. Они не успокоятся, пока не обнаружат потускнение на серебряном подносе.
Я потянулась к телефону и выбрала клубнику: «Любители клубники обычно терпимы, преданы и замкнуты Поклонники ягодного вкуса также логичны и вдумчивы».
Здесь нигде не говорится, что они хороши в постели, Филипп.
Филипп убрал стекавшее мороженное губами с моего подбородка. Маленький мальчик и девочка, проходившие мимо со своей мамой, захихикали, и мы рассмеялись в ответ. Мы были так счастливы я и этот незнакомец, которого я встретила всего несколько дней назад.
Теперь я знаю, что ты интроверт и сексуальный любитель клубники, но я понятия не имею, куда все же ты должен был улететь в то утро, когда появился в моей квартире. Ты собирался домой?
Дом, пожал он плечами, притянув меня к себе, когда мы шли к художественному музею. У меня нет места, которое я бы назвал домом. В отличие от тебя, Чарли. Как тот дом, который у тебя здесь с мамой.
Мама звонила мне не меньше ста раз после того, как получила от меня загадочное сообщение: «Я знаю, что ты загадала. Думаю, это сбылось».
Моему взору открылась нижняя часть айсберга, и вот уж где все было на славу запутано.
Я нахожусь в разъездах, Чарли. Постоянно. Я никогда не привязан к одному месту. В Англии у меня не осталось семьи, и я постоянно в пути. Меган такая же. Никаких корней. Никаких привязок. У нее есть девушка в Бостоне, так что полагаю, там и есть ее дом, как ты его называешь. У нас есть бизнес, который мы должны поддерживать.
Если бы я была настоящим любителем мятной шоколадной крошки, я бы заметила предсказуемое потускнение его образа, но этого не произошло. К тому же, меня охватило знакомое чувство. Меня обволакивало едва зародившееся увлечение.
Пострадавшие видят только то, что хотят видеть. Мы шли дальше по многолюдной улице.
Знаешь, я ведь тогда подумала, что она твоя любовница.
Наверное, поэтому ты и засунула язык в глотку того парня, как там его зовут?
Даниэль, подсказала я ему. Ты все правильно понял.
Конечно, понял, Чарли, он обнял меня крепче. Они с Микой вместе уже много лет, но это могло бы стать отличным сюжетом для сериала.
Мы смеялись, пока он не вернулся к теме своей занятости, объясняя, что его компании для него как дети.
Каждое место это дитя, за которым нужно ухаживать.
У тебя правда нет дома? снова спросила я с вопросительным выражением лица.
Нет.
Он ждал моего ответа, а я, открывавшая его разные стороны, гадала, что делать с этой.
На нем была бледно-синяя рубашка и белые хлопковые брюки. После пары дней наших прогулок по городу и пикника в парке в послеобеденное время его кожа порозовела.
У меня возник угрожающий вопрос. Его жуткая вездесущность не давала мне покоя.
Я не понимаю. Где ты хранишь свою одежду? В каком штате тебе выдали водительские права?
Он усмехнулся, и я уже знала, что будет дальше. Он собирался сначала подразнить меня, а затем познакомить с другой феерической стороной себя.
Моя милая Чарли, произнес он. Ты сказала «дом». У меня есть несколько домов.
Это было неудивительно. Такому светскому и искушенному человеку, как Филипп, просто полагалось иметь несколько домов. Но мне было интересно, в какое место я могла бы вписаться. В какое место вписались бы мы вдвоем.
* * *
В те первые недели я часто задавалась вопросом, что же привлекло Филиппа в таком человеке, как я. Хотя мы пришли из противоположных концов спектра, наша встреча произошла где-то посередине. Такой мужчина, как он, мог заполучить любую женщину, которую бы захотел, но он выбрал меня. В каком-то смысле я верила, что наши личные истории связывают и защищают нас. Наши прошлые раны стали источником силы, обеспечивая безопасное и разумное расстояние, создавая непроницаемый щит от будущей боли. Что касается настоящего, в котором мы оказались без всяких усилий, оно было озарено живым и ярким светом.
То, что поначалу вызывало во мне откровенное смущение моя убогая квартира, скучный родительский дом, моя тихая жизнь за пределами классной комнаты превратилось в нечто иное. Наблюдение за собственной жизнью глазами Филиппа пролило свет на то, что у нас много общего. У нас было больше схожего, чем различного. Несмотря на весь свой успех, ему ничуть не меньше нравилось сидеть на старомодном диване моей мамы и хвалить ее блюда.
Кэтрин, говорил он, Это лучшая курица терияки, которую я когда-либо ел. Поверьте мне, я пробовал много терияки за свою жизнь.
Он чувствовал себя комфортно и непринужденно, и вы никогда не догадались бы, что ему здесь не место. Мне подумалось, что и без блеска, который преследовал его повсюду, Филипп мог быть самим собой.
Мама очень обрадовалась, увидев его снова.
Я тоже приложила к этому руку, прошептала она мне на ухо.
Не надо, остановила я ее. Нельзя произносить это вслух.
Но мы обе знали она загадала, чтобы кто-то полюбил ее дочь.
Только не упоминай о папе, попросила я.
* * *
Мы с Филиппом сидели в моей старой спальне и изучали артефакты моей юности. В окружении детективов о Нэнси Дрю и среди огромных афиш с фильмами я чувствовала себя юной и ребячливой рядом с ним. Филипп листал мои альманахи, и смотрел выцветшие фотографии с пухлыми щеками и ужасными прическами.
Потом мы осматривали город, делали покупки в Ривер-маркет, где он купил мне мой первый снежный шар, а затем отправились в музей Первой мировой войны. Он провел меня по музею моего любимого города моей любимой страны, рассказывая бесчисленное множество историй о героях войны. Мы шли рука об руку через парк Свуп и сфотографировались с животными в зоопарке. Он бросил мне в голову яблоко. Правда. Потому что, как он сказал, именно так признавались в любви в Древней Греции. Я села ему на колени в вагончике канатной дороги и позволила ему обнимать себя, пока не почувствовала, будто мы одно целое.
Я вспомнила фильм «9 ½ недель», где Ким Бейсингер и Микки Рурк после секс-марафона отправились в путешествие по Чикаго под отличную музыку. Романтическая музыка и сцены были такими притягательными, что мне захотелось поучаствовать в чем-то подобном. Филипп смог дать мне это за четыре дня в Канзас-Сити штата Миссури, и мое желание, загаданное в 11:11 и слившееся с желанием мамы, сбылось.
Глава 9
Июль 2018, наши дни
Клиника NAET, Исламорада, штат Флорида
Ты меня слышала? спросила Либерти, подходя к моему столу так, что от ее приближения с него слетели листы бумаги. Часы показывали 2:22 пополудни. Я все еще загадывала желания, хотя теперь они были другими. Мир во всем мире. Меньше рака. Я ответила ей, лишь очнувшись от грез и потянувшись за упавшими бумагами:
Да. Они придут по моей рекомендации.
Беспокойное утро? спросила она.
Можно и так сказать.
Расскажи мне об этом Джимми.
Анафилактический шок. Реакция на яйца, арахис и глютен.
Бедный ребенок!
Я рассказала ей про случай на рынке и про наш визит в больницу.
Удивлена, что они позвонили тебе так быстро. Люди обычно гораздо более скептичны, заметила я.
Либерти шутливо отмахнулась:
Тебе всегда зазывать людей удавалось лучше. Я думаю, это твое благотворное очарование.
Можно подумать, будто я чародейка. Когда мне впервые диагностировали аллергию на миндаль, мама отправила меня к врачу в Канзас-Сити, который провел массу анализов, лишив нас почти всех сбережений. Я вышла из офиса со следами шрифта Брайля на своих руках и спасительным шприцом «Эпипена». До того дня я была здоровой восьмилетней девочкой, у которой в медицинской карте значилась только одна неприятная ушная инфекция.
Внезапно я оказалась под наблюдением врача и нам рекомендовали приходить на дорогостоящие ежемесячные уколы от аллергии. Все свое ранее детство я не беспокоилась о том, что кладу в рот, и ненавидела новые ограничения и то, что теперь мне приходилось быть бдительной.
Я держала при себе «Эпипен» словно свою третью руку, отказывалась от прививок от аллергии и избегала не только миндаля, но и всего, что казалось мне подозрительным. Исключение составила моя новая знакомая Либерти.
Сначала я упорно отрицала ее методы лечения. Но те, кто шли на это, были еще большими чудаками, чем она. Спустя несколько недель ее колдовства, в течение которых я завтракала цветной капустой и картофельными чипсами, а она массировала меня мини-массажером, я могла спокойно есть миндаль. Я никогда больше не буду предвзято относиться к колдовству. Для меня это в прошлом.
Что за кислая мина, Шарлотта? Тебе удалось поговорить с Филиппом?
Пока она уткнулась своим большим носом в таблицы, я любовалась ее одеждой в стиле бохо. С ее огненно-рыжими волосами, ниспадающими на плечи, она бы выглядела шикарно, даже облачившись в скатерть. Я никак не могла угадать ее возраст. Кое-кто из местных поговаривал, что ей было около семидесяти, но ее упругая кожа и детский взгляд зорких глаз создавали иллюзию пятидесяти. Она утверждала, что оставаться молодой и с гладкой кожей ей помогает естественный образ жизни, который она ведет. Никакого алкоголя или лекарственных препаратов, десять стаканов воды в день, мюсли, органические продукты без консервантов, без глютена с таким же успехом я могла бы есть одну капусту всю оставшуюся жизнь. Но я была убеждена, что дело не только в этом. Некоторые люди были посланы на эту землю, чтобы делать добро, быть самим добром. Либерти в прямом смысле спасала людей. Я думаю, что Бог хранит ее в знак благодарности.
У нас с Филиппом все хорошо, ответила я, избегая ее взгляда.
Ты совершенно не умеешь врать, Чарли.
Я полюбила Либерти и как подругу, и как нового члена своей семьи.
Она была мне словно старшая сестра, любимая тетя и первая, кто вернул мне покой, утраченный из-за отсутствия матери. Она была всем вышеперечисленным, но больше всего она была тем человеком, от которого я не могла спрятаться, человеком, который всегда говорил мне правду.
Вчера ты сказала, что собираешься поговорить с ним, сказала она, уперев руки в бедра. Вчера ты вышла отсюда с планом. Ты собиралась рассказать ему о своих чувствах о том, что тебе от него нужно.
Я замолчала, чувствуя, как она дергает за ниточки, которые связывали меня с моим женихом. Казалось, будто наш с ним спор произошел целую вечность назад. А потом из-за звонка Наташи подозрения нахлынули снова.
Может, я параноик, может, у него просто стресс Он много работает. Я последний человек, чье нытье ему нужно слышать, когда он появляется на пороге.
Я сказала все это одним убедительным предложением, задаваясь вопросом, видит ли Либерти меня насквозь, позволяет ли ее колдовство читать мои мысли.
Шарлотта Майерс.
Она называла меня так, когда хотела привлечь мое внимание. Я посмотрела ей в глаза, и это тепло не могло не стереть мучительные эмоции.
Ты обещала мне, Шарлотта.
В маленьком кабинете раздался звон колокольчиков, и вошел следующий пациент. Либерти подошла к ней и поздоровалась, а я вернулась к рутинным задачам: заполнять документы, отвечать на телефонные звонки и ждать прибытия отца и сына. Я не хотела говорить о Филиппе. Или о расстоянии, которое возникло между нами с тех пор, как он надел кольцо мне на палец три месяца назад.
Когда дверь офиса снова зазвенела, пришли Бен и Джимми.
Привет, Джимми! я приняла сияющий вид специально для угрюмого мальчика с пухлыми щеками.
Либерти уделила им много внимания, оценив храбрость Джимми и его непростую поездку в больницу. Мальчика ее внимание не смутило.
Она перевела взгляд на его отца.
Рада видеть вас здесь, мистер
Мужчина протянул руку.
Зовите меня Бен.
С моей соратницей Шарлоттой вы уже знакомы, произнесла Либерти, показывая в мою сторону.
Мы помахали друг другу, и Либерти присела, чтобы пообщаться с насупившимся Джимми. Ее браслеты звенели, и в глазах мальчика отражалось их сияющее золото. Его нижняя губа дрожала.
Мне будут делать укол?
Либерти положила руки ему на плечи.
Никаких уколов и больше никаких игл.
Затем она протянула мизинец. Джимми сомневался, стоит ли принять ее предложение, а его отец наблюдал за этим, слегка его подталкивая, пока их мизинцы не сплелись.
Наблюдая за тем, как Либерти ведет их по коридору, я почувствовала глубокую тоску. Ее вызвал вид любящей руки Бена, лежащей на спине его сына, и стоило этому чувству возникнуть, как по моему телу пробежала волна. Поездки Филиппа, которые когда-то были приемлемой частью наших отношений, чем-то, что я не раз защищала, потому что их наличие делало нас лучше, когда мы были вместе, стали отходить на второй план перед чем-то другим. Чем-то, что все это время оставалось в тени.
Я проглотила ком в горле, ту боль, из-за которой мне было трудно говорить, и сосредоточилась на пути, который начинался сейчас для Джимми и для Бена.
Стопка файлов передо мной манила расписание приема пациентов, головоломки, которые предстояло решить, в то время как в воздухе звучал рассеивающий тревоги голос Либерти. Она внимательно изучала историю болезни Джимми, выписывая себе на листочек аллергены, подтвержденные его врачами.
Я восхищалась приверженностью Либерти методу NAET, но он подходил далеко не всем. Не смотря на противоречивость метода, некоторые обращались к нему как к крайней мере в приступе отчаяния. И когда я слушала, как за стенкой Либерти объясняет метод, описывая, как при помощи кинезиологии проверки мышечного тонуса выявляются различные виды аллергии и реакции, это напоминало мне об абсолютной его непригодности.
Любой человек с тяжелой аллергией, как правило, имеет аллергию более низкого уровня, которая повышает уровень гистамина в организме. Например, когда Джимми ест арахис, уровень гистамина уже настолько высок, что вызывает анафилаксию.
Если мы лечим аллергии более низкого уровня, мы уменьшаем уровень гистамина, и организм становится менее чувствительным к арахису.
Бен спросил об аллергиях низшего уровня.
Они есть у Джимми, сказала Либерти. Просто не так серьезно проявлялись, как три основные, поэтому вы, вероятно, их просто не заметили. Возможно, он чихал, испытывал легкий зуд или головную боль. Никаких причин поднимать тревогу.
Я слышала голос Джимми. Он повысил голос, спеша поделиться информацией с доктором Скоттом.
Помнишь тот день в парке? Я тогда сказал тебе, что у меня зуд от сидения на траве?
Бен, кажется, припоминал историю мальчика.
У него бывали какие-то реакции, но они всегда были умеренными. Парфюм вызывает у него головную боль. Часто бывает заложен нос. Это может быть аллергией?
Даже не сомневайтесь, сказала Либерти. Мы проверим Джимми на пятнадцать основных витаминов и питательных веществ и исключим те, на которые у него обнаружится аллергия.
Как только он пройдет все тесты, а это может занять несколько месяцев, мы сможем перейти на яйца, арахис и глютен. К этим крепким орешкам.
Затем последовал вопрос на миллион долларов.
Как вы уменьшите его чувствительность?
Мы еще дойдем до этого, сказала она. Для начала давайте завершим тестирование, чтобы понять, с чем мы имеем дело. Джимми будет держать несколько флаконов в руке, а я буду надавливать на противоположную руку. Если рука ослабнет, это будет признаком того, что у него аллергия.
Это напомнило мне день, когда я пришла домой и попыталась объяснить Филиппу, в чем заключается лечение Либерти. Он засмеялся. Его откровенное хихиканье охладило мой энтузиазм. Но вскоре Филипп оживился и с интересом сузил глаза. Он взял меня за руки и сказал, что я могу делать все угодно, если это приносит мне радость, даже если для этого нужно сесть в один сумасшедший поезд с Либерти Скотт. А я еще даже не рассказала ему о лечении.