Входите! и Саша аккуратно, словно клетку с диким зверем, открывает тяжёлую сейфовую дверь, впуская меня перед собой внутрь, как маленькую птичку на съедение тигру.
Пятнадцать минут, Бошан Булатович, тихо и послушно произносит охранник перед тем, как закрыть за собой замок. Невольно вздрагиваю, когда слышу, как сзади меня раздаётся щелчок, и понимаю, что меня не выпустят, пока я не отработаю своё время. У меня есть пятнадцать минут практически вечность, чтобы удовлетворить отвратительное чудовище, запертое со мной в одной комнате, но при этом не погибнуть самой
Я делаю глубокий вдох, отчего моя грудь поднимается ещё выше, и незаметно ставлю у двери принесённую с собой колонку. Из динамика раздаётся печальная восточная песня, я взмахиваю волосами и в первый раз буквально заставляю посмотреть себя на сидящего в комнате Бошана. Грузный и расплывшийся, он внушает мне безмерное отвращение, хотя все атрибуты богатого и влиятельного мужчины при нём. Дорогие часы, костюм от Armani и даже итальянские ботинки ручной работы. Его маленькие и жёсткие, как косточки маслины, глазки под густыми низкими бровями, словно мёдом, сочатся похотью, а некогда квадратный волевой подбородок сотрясается под несколькими слоями дряблого жира. Бошан развалился в широком кресле перед огромным, накрытым только для него столом с бутылками дорогого коньяка и фруктами. Я начинаю медленно двигаться под ритмы захватывающей меня песни: отпускаю на свободу руки, кисти, томно покачиваю переливающимися золотой чешуёй бёдрами, перекатываю, поигрывая, плечами, не отрывая взгляда своих изумрудных глаз от клиента.
Губы Бошана лоснятся выпитым алкоголем, он, явно наслаждаясь персональным спектаклем, берёт с большого блюда персик, надрезает его тонким золотым ножиком и начинает обсасывать, громко втягивая в себя липкий сок. Капельки влаги стекают из уголка его рта по дрожащему подбородку и пачкают белоснежную итальянскую рубашку, расстёгнутую до середины груди. В её разрезе виднеется чёрная кудрявая шерсть с проседью, и короткие толстые пальцы мужчины с золотыми печатками гладят её через тонкий батист.
У меня всё точно продумано: пока ещё есть силы, а мой клиент только в предвкушении, я позволяю себе плавный и печальный танец, чтобы растянуть время. Мышцы моего животика делают томные круги, бёдра и попка расслаблены, и я лёгкими, парящими движениями прохожу по периметру комнаты и танцую вокруг стола, лишь на доли секунды касаясь своим летящим прозрачным платком разомлевшего Бошана.
Первая мелодия моего выступления подходит к концу, я, выгибая спину, ложусь на стол, раскидав по нему гриву тёмно-каштановых волос, и мысленно отбиваю про себя отработанные четыре минуты. Осталось всего одиннадцать! Если Саша заберёт меня вовремя! Второй трек заметно ритмичнее, и я, к нескрываемому удовольствию и возбуждению Бошана, начинаю тряску бёдрами, наполняя эту тёмную, обитую чёрным бархатом комнату золотым звоном и бликами. На обозрение мужчины выставлена моя обнажённая плоть: высокая тугая грудь, тонкая талия с аккуратной впадинкой пупка и ровный, гладкий купол животика, под которым тончайшей полоской всего одного ряда монет скрывается то, на что сейчас устремлён его жадный, безумный взгляд. Я делаю один быстрый круг вокруг стола, второй, третий и ощущаю, как, несмотря на подвальную сырость, моё разгорячённое тело начинает покрываться блестящими бисеринками пота.
Бошан с громким хлюпаньем высасывает сок из спелого персика, и я вижу, как его правая рука опускается ниже и он расстёгивает ширинку.
Танцуй быстрее, моя сладкая! приказывает он мне и достаёт из штанов налитой тёмный фаллос, начиная поглаживать его волосатой ладонью.
И, несмотря на омерзение, охватывающее меня при виде этого зрелища, я повинуюсь ему и, словно заворожённая змеёй, продолжаю свой дикий первобытный танец бёдрами только для него, отсчитывая про себя, что мне осталось всего девять минут. Древний танец наложниц из восточных гаремов будит в Бошане азарт и желание, и чем быстрее я двигаюсь под барабанную дробь, тем быстрее скользят его пальцы вдоль упёршегося головкой в потолок ствола.
Быстрее, ещё быстрее, рычит он на всю комнату скрипучим басом, задыхаясь от напряжения и вперившись помутневшими глазами в низ моего живота. Кто твой господин? Порадуй его, приказывает он, и я понимаю, что сегодня у меня может не получиться сбежать из этого плена
Я на отлично выучила все предыдущие уроки и прекрасно знаю, что возбуждает, но и завораживает одновременно хозяев жизни: недоступность и опасность. Я понимаю, что заставляет Бошана, одного из влиятельнейших бизнесменов, которые могут позволить себе купить любую девочку, любую любовницу или любую наложницу в городе, продолжать заказывать меня и платить деньги за мои приватные выступления. Он до сих пор не смог получить то, чего хочет. Он не попробовал меня на вкус. И эта пытка делает меня ещё желаннее для него, а предвкушение изысканнее. А если бы он узнал мою тайну, то цена выросла бы в сотни раз Ну что же, я не разочарую его и сегодня! С этой мыслью, полная решимости, под мелкую дробь третьей последней мелодии я ловко запрыгиваю на огромный круглый стол, мягкой, кошачьей поступью пробираясь между многочисленными бутылками, блюдами с фруктами, сырами и бокалами в самый центр. Кушать подано!
Я перебираю и посверкиваю золотыми бёдрами, пока Бошан заворожённо смотрит на меня снизу вверх, теребя колышущийся от возбуждения ствол, затем ловкими, молниеносными движениями голых ступней расчищаю себе дорожку на столе: бокалы и вазочки со звоном разлетаются в стороны, а я, упав на колени перед мужчиной, делаю круг головой, отчего моя грива рассыпается, задевая шёлковым дождём Бошана. Он глухо стонет и протягивает руку, чтобы ухватить меня за ускользающий хвост, но его пальцы лишь гладят мою золотую чешую на бедре. И тут я незаметным движением выхватываю из ножен первый драгоценный кинжал и резко вонзаю его в деревянную столешницу между своими широко раздвинутыми коленями. Бошан отдёргивает руку, а я вскакиваю на ноги и на цыпочках начинаю обходить стол по кругу, отдаваясь ритму танца.
Так, детка, продолжай, уже умоляющим глухим шёпотом молит меня клиент, и я даю ему то, о чём он просит.
Снова подхожу к самому краю стола, где он сидит, развалившись в широком кресле, в мокрой от пота рубашке и с готовым на всё фаллосом, встаю высоко над ним, поставив одну ступню ему на плечо, пока он, замерев, наблюдает, как я в замедленном темпе достаю из вторых ножен свой кинжал и, проведя по его острию кончиком язычка, падаю перед ним на стол. Ещё доля секунды и кинжал упирается в основание обвитого голубыми венами ствола Бошана. Я вижу страх в его глазах. Но также вижу мольбу. И неудержимое желание. Моё лицо под вуалью остаётся непроницаемым, хотя внутри я вся дрожу от отвращения. Ещё мгновение, и мне кажется, что его разбухающий на глазах член лопнет.
«Осталось три минуты», отсчитываю я про себя и снова поднимаюсь на ноги, вонзая кинжал в столешницу рядом с первым. Опять отдаюсь волшебной восточной музыке, повернувшись спиной к мужчине и позвякивая бёдрами. Я замедляюсь на несколько ритмов, чтобы присесть в центре стола и сделать круги грудью и животиком, и вижу, как громко стонущий Бошан наконец взрывается мутными белёсыми хлопьями, заливая блюдо с персиками и сливами, стоящее перед собой. Стараюсь смотреть сквозь прикрытые веки на это отвратительное зрелище, но в душе испытываю облегчение: зверь в клетке получил, что хотел, и скоро я смогу выпорхнуть отсюда целой и невредимой.
Но, видимо, не в этот раз. Поглаживая свой всё ещё возбуждённый член, Бошан громко приказывает мне:
А теперь он хочет попробовать тебя. А не твои танцы. Он ещё не насытился. Иди к нему и станцуй на нём!
Осознавая весь ужас своего положения, я встаю на ноги и продолжаю делать то, за что мне платят, танцевать. Бошан вскакивает с места и пытается схватить меня за тонкую лодыжку, но я вовремя уворачиваюсь и вонзаю в стол между нами очередной кинжал. Мужчина отдёргивает руку, но, похоже, его это только ещё больше возбуждает:
Ты же понимаешь, что не уйдёшь от меня? рычит он, пока я перебегаю на другую сторону стола, и уже сметает всё на своём пути, залезая на стол и раскидывая по нему остатки еды и тысячедолларового коньяка.
Я спрыгиваю на пол и начинаю колотить руками в дверь, но мягкий бархат заглушает все звуки Мой танец окончен, музыка стихла, и Бошан наваливается на меня своим многотонным жирным телом, и я чувствую, как его липкий длинный язык проскальзывает в мою ушную раковину
Тебе понравится, сладенькая, шепчет он, пока его потные толстые пальцы ползут вверх по внутренней стороне моих бёдер
Но тут дверь распахивается, и я буквально падаю на руки вернувшемуся за мной Саше.
Бошан Булатович, время вышло, невозмутимо сообщает мой спаситель, пока постоянный клиент судорожно застёгивает ширинку.
Я хочу повышенный тариф, требует Бошан.
Со всем уважением, Бошан Булатович, вежливо, но твёрдо возражает ему охранник, у Аиши только один тариф, вы знаете. Любую другую девочку на ваш вкус, только скажите, предлагает Саша.
Никаких других шлюх я не хочу! в ярости кричит Бошан. Мне. Нужна. Только. Эта! задыхаясь, тычет он в меня коротким жирным указательным пальцем.
Я передам ваши пожелания руководству, как ни в чём не бывало отвечает Саша, пока я, собрав со стола все свои кинжалы и прихватив колонку, не проскальзываю в коридор вслед за телохранителем, оставляя за спиной изнывающего от похоти и неудовлетворённого желания Бошана
Опустошённая и уставшая, я вновь бреду запутанными коридорами нашего подземелья за Сашей и представляю себя принцессой, которой удалось сегодня спастись от ненасытного кровожадного дракона. Только сегодня.
Мы вновь попадаем в залитый светом шумный зал, и мне сейчас кажется, что я здесь не была несколько дней, хотя прекрасно понимаю, что прошло всего двадцать пять минут, не больше. Ровно столько, чтобы неспешно выпить полстакана дорогущего благородного виски, отдав должное вкусу и аромату элитного напитка. И выкурить четверть кубинской сигары.
С моим огромным спутником мы вновь проходим мимо Его столика. Оказывается, Он ждал моего появления:
У вас точно всё в порядке? спрашивает Он и, вдруг нагнувшись к моей ноге, проводит ладонью по внутренней стороне бедра, чуть выше колена.
Я вздрагиваю, словно пронзённая и парализованная стрелами его глаз, и сначала не понимаю, зачем Он сделал это. Заворожённо смотрю на его кисть, которую он подносит к глазам, и с ужасом замечаю, что она вся алая от крови. Перевожу взгляд на свою ногу, и тончайшая предательская красная змейка ползёт вниз по лодыжке. Я понимаю, что, видимо, исполняя сегодня свой коронный танец семи кинжалов, нечаянно оцарапала ногу.
Всё нормально, не беспокойтесь, растерянно бормочу я и поскорее убегаю в гримёрку.
Я сижу перед своим зеркалом, и меня всю трясёт от пережитого за сегодня.
Как ты, дорогая? подходит ко мне сзади Света и ласково обнимает за плечи.
Всё как обычно, не переживай, через силу улыбаюсь я её отражению и, вспомнив о самом главном, отвечаю. Ещё двести зелёных в мою копилку! И скоро мне не придётся танцевать для мерзкого дряхлого Джаббы!
Что ты там ему делаешь за эти деньги, боюсь представить, кривится в глумливой усмешке из своего угла Кисонька.
Ничего из того, что обычно делаешь ему ты! с издёвкой парирует моя Зажигалочка, и Кисонька наконец-то на сегодня отстаёт от меня.
Я снимаю с лица толстый слой тонального крема, румян и чёрной краски с бровей, и из зеркала на меня теперь смотрит не смугловатая восточная красотка Аиша, а моё обычное бледное лицо. Ещё пара движений, и пронзительно-изумрудные линзы возвращаются в свои футляры, и я превращаюсь в саму себя Алекс с одним светло-серым глазом, а вторым светло-топазовым. Слишком заметная деталь сценического образа: нечасто встретишь на улице девчонку с разными глазами, а если и увидишь, то запомнишь на всю жизнь! По крайней мере, надолго.
Захожу за общую ширму, из которой как раз выходит переодетая в свой наряд для выступлений наша непревзойдённая секс-бомба Сандра: чёрный латекс, пятый размер и утянутая до сорока сантиметров в тугой корсет талия.
Ну как ты сегодня, крошка, ласково треплет она меня за щёку и берёт со столика свой неизменный хлыст, которым укрощает со сцены каждый день воздыхателей.
Я переодеваюсь, и теперь в вышедшей из-за расписной китайской ширмы студентке в обычных синих джинсах и свободной футболке никто не узнает роковую наложницу гарема Аишу.
Ты сегодня была великолепна, малышка! со сладкой улыбкой в комнатушку врывается Арчи. Клиент просил передать, что он в предвкушении, произносит он, хрустя двумя зажатыми в руке купюрами. Он проводит ими у меня перед глазами, подносит к носу, и я, не вытерпев, вырываю их у него из рук.
Послушай, Артур, яростно шиплю я в ответ и увожу его в коридор, чтобы наш разговор никто не подслушал. Я не знаю, что ты ему обещал, но он каждый раз хочет большего, ты понимаешь?!
Так это же просто чудесно, Алекс, сладко улыбается сквозь свои надушенные усики мой сутенёр. Пока он хочет большего, ты зарабатываешь больше, дурочка моя! шепчет он мне на ушко, и его мягкая борода щекочет шею. Или ты опять хочешь вернуться на кухню? Забыла, что я для тебя сделал? спрашивает он, и я слышу стальные нотки в его до этого мятно-пряничном голосе.
Да, Артур, я тебе очень благодарна, покорно соглашаюсь с ним. Я буду делать всё, как ты скажешь.
Вот и умница, девочка, снова улыбается Арчи и легонько проводит ладонью по моей попке, но я делаю вид, что ничего не имею против.
Выхожу через чёрный ход клуба во двор и окунаюсь в тёмный шоколад южной ночи нашего города. Меня укутывает и словно обнимает за плечи тёплый сентябрьский вечер, а холодные звёзды на небе благосклонно дарят мне немного своих бриллиантов на сегодня. Я иду вдоль пустынного бульвара: за спиной обычный рюкзак, на ногах кроссовки, а в кармане крепко сжимаю заработанные сегодня деньги, которых мне должно хватить, чтобы расплатиться за единственного во всём мире близкого мне человека. И не замечаю, как слёзы катятся из глаз, оставляя тёплые влажные дорожки на щеках
2
Я захожу в свою крошечную квартирку, и маленький пушистый комочек бросается мне под ноги.
Соскучилась, Китти? глажу мою персиковую любимицу, которая трётся о джинсы и тычется чуть влажной пуговкой носика в пустые ладони. Я тебе кое-что принесла, постой-ка, начинаю я рыться в недрах своего бездонного городского рюкзака, пока не достаю оттуда пачку её любимого корма, который всегда покупаю с зарплаты.
Выдавливаю сочное содержимое пакетика в кошачью миску на микроскопической кухоньке и, пока Китти с громким урчанием набрасывается на обожаемое лакомство, наливаю воду в электрический чайник. Достаю из бумажной коробочки предпоследний пакетик с мелиссой и бросаю его в свою любимую чашку с рисунком Эйфелевой башни на боку. Наливаю кипяток и вдыхаю лимонно-мятный пар, поднимающийся дымным облачком над чашкой. Сажусь за кухонный столик и смотрю в ночное окно, где вдалеке шумит и дышит моё любимое море. Я делаю небольшой глоток и вспоминаю, как давным-давно, наверное, совсем в другой жизни и в другом теле, мы ездили все вместе в Париж и жили в самом центре вечного города, завтракали тёплыми нежнейшими французскими круассанами прямо на балконе пятизвёздочного отеля и любовались парящей где-то рядом громадой Эйфелевой башни. Мы были в Лувре, Диснейленде, Версале, и в предпоследний день я заставила вас буквально силой потащила за собой пойти на Эйфелеву башню. Вы все громко возмущались, упирались, но всё-таки отстояли полуторачасовую очередь, чтобы с высоты птичьего полёта рассмотреть крошечные бульвары и домики моего любимого Парижа. Твоего любимого Парижа. И теперь у меня осталось на память одно сделанное нами селфи, где мы вчетвером еле влезаем в кадр: смеющиеся, с растрёпанными и развевающимися на ветру волосами, а за нашими спинами взмывает ввысь прекрасная ажурная стрела инженера Эйфеля А потом внизу, у подножия башни, мы купили в лотке у торговца-синегальца две одинаковые кружки. У нас ведь всё всегда должно было быть одинаковым, правда?