Вечер и чай успокаивают меня, милая пушистая Китти трётся о мой бок, тихо мурлыча, и я почти готова забыть обо всех проблемах, как тут тренькает телефон, и я читаю сообщение от Ланского: «Мы ждём тебя в субботу». Вернувшись обратно в свою жизнь и малюсенькую комнатку, которую я едва могу себе позволить снимать, достаю из рюкзака всё заработанное на сегодня и начинаю пересчитывать. Ну что же. Я очень надеюсь, что этого хватит до следующего раза
Смотрю на часы: уже три ночи, и мне остаётся спать всего четыре часа. Стоя под обжигающе горячим душем, я стараюсь смыть с себя все сегодняшние липкие, мерзкие взгляды, отвратительные прикосновения Бошана и приторное дыхание Артура. Моё тело становится розовым и невинным, и я снова представляю себя беззаботным подростком, укутанным в кокон любви и внимания. Растираюсь жёстким полотенцем и вижу, как порез на бедре снова начинает кровоточить, напоминая о событиях минувшего вечера. С досадой ищу в шкафчике пластырь и заклеиваю тонкую ранку несколькими кусочками липкой ленты. Надеюсь, до утра пройдёт, хотя шрам может и остаться.
Укрывшись пушистым пледом и обняв урчащую тёплую Китти, я наконец-то засыпаю.
Открываю глаза от яркого, слепящего света и первые минуты не могу сообразить, где я оказалась, пока не привыкаю к жару софитов и не понимаю, что стою посреди сцены в своём клубе «Нью-Йорк 56». Только сегодня я не слышу обычного пьяного гула голосов и музыки на заднем фоне. Ресторан пуст, и я вглядываюсь в холодную тишину зала, пытаясь вспомнить, как здесь очутилась. Мне становится очень холодно, я обнимаю себя за плечи, чтобы хоть как-то согреться, и тут с ужасом осознаю, что стою абсолютно голая посреди огромного клуба! Страх и ледяная тьма крепко держат меня, я вижу свой обнажённый живот, опускаю руки, чтобы ладонями прикрыть пушок в самом низу, а за разметавшимися на груди волосами стараюсь спрятать испуганные и затвердевшие от холода соски. Пытаюсь сделать шаг, но ноги не слушаются, и я вижу, что мои лодыжки обвиты толстой верёвкой, конец которой тянется к краю сцены, и её крепко держит в одной руке Арчи, а во второй микрофон. Сегодня хозяин одет в чёрный смокинг и цилиндр, а глаза его смотрят сквозь меня пустыми глазницами.
Лот номер один, господа! раздаётся гулкий и безжизненный голос Арчи, эхом бьющийся о пустые стены клуба. Невинная и порочная Аиша! Вы только посмотрите на её атласно-медовую кожу, друзья! Шёлк и бархат! Стартовая цена тысяча долларов, кто даст больше? громко объявляет он ставку, и я хочу закричать, но слова ватным комом застревают в горле.
Две тысячи, раздаётся знакомый скрипучий голос, и свет софита резко выхватывает из мрака жирную волосатую руку с табличкой «2 000», и я уже вижу влажный рот Бошана, растекающийся по лицу в плотоядной улыбке.
Две тысячи, господа, кто больше? продолжает свой аукцион Артур. Никто? Две тысячи раз, начинает он отсчёт, и я мысленно молю Бога, чтобы кто-то купил меня по более высокой цене: лишь бы не достаться этому трясущемуся от сладострастия чудовищу. А эта прелестная попка, господа, вы её видели?! продолжает Арчи и резко дёргает за бечёвку, из-за чего я вынужденно разворачиваюсь к залу спиной. Соблазнительный персик: знатоки поймут! причмокивает он, и я слышу новый голос из зала:
Десять, десять тысяч! и, обернувшись, упираюсь взглядом в элегантного мужчину, который держит в дрожащих руках табличку с надписью «10 000».
Это просто отличная цена за такой лот, у вас отменный вкус, громко восклицает на весь клуб Артур, итак, десять тысяч раз, господа! Никто не надумал дать больше? Вы можете потрогать товар руками: у нас всё по-честному, не стесняйтесь! Подходите! звучно приглашает он и с такой силой дёргает за спутавшую мои ноги верёвку, что я, не удержавшись, падаю на пол прямо у края сцены, больно ударившись затылком.
С трудом поворачиваю лицо в сторону тёмного зала и вижу, как из жирной, точно кисель, темноты ко мне приближается незнакомая фигура.
Я проверю товар, слышу низкий уверенный голос, и две загорелые мускулистые руки будто выныривают из сумрака зала. Сильные и сухие ладони медленно проводят по моей шее, затылку, гладят по шёлковому ковру расстелившихся по полу волос, но я по-прежнему ничего не могу разглядеть во тьме.
Затем они спускаются ниже, исследуя каждую родинку и ямочку, и останавливаются на моей груди, сильно и одновременно осторожно сжимая торчащие соски, отчего вдруг горячее тепло парным молоком разливается у меня внизу живота.
Так вы берёте товар? визжит где-то вдалеке Артур, пока властный незнакомец так же бесстрастно и безмолвно продолжает своё путешествие по карте моего тела. Его руки крепко держат круглые чаши моих грудей, словно собираясь налить в них французское шампанское и пригубить его, но потом, как бы передумав, плавно скользят по гладкому животику, чтобы сделать небольшую остановку у крошечной ямки пупка.
Моё обнажённое тело уже давно пылает под его ладонями, и незнакомые до этого момента ощущения сладким мёдом растекаются по венам, превращая бёдра в горячий, бурлящий котёл и заставляя тело выгибаться навстречу этим властным рукам
Десять тысяч два, раздаётся где-то в зале напоминание Артура, а всё моё существо застыло в ожидании, когда же он всё-таки захочет. Захочет купить меня.
Купи меня, беззвучно шепчу я ему потрескавшимися от жара губами, пока его рука уверенно не спускается ниже, и я почти чувствую его пальцы там, у самого подножия моего маленького холмика, как вдруг он, резко схватив меня за подбородок и приподняв его, восклицает:
Так это же ведьма! На ней дьявольская метка! Два разных глаза! Следующий лот! кричит он, и я вижу, как на сцене в свете софитов стоит он, моя точная копия: мы ведь всё делим пополам, верно?
Ведьма! Ведьма! Ведьма! слышу безумный нарастающий гул из зала и с ужасом чувствую, как десятки чужих мужских рук тянутся ко мне со всех сторон, трогая нежное беззащитное тело. Мой взгляд только успевает выхватить из темноты кусочек лица. И я узнаю Его перед тем, как свора потных и липких рук набрасывается на меня
Просыпаюсь в холодном поту, почти физически ощущая мерзкие щупальца чудовищного спрута на своём животе и между ног, но вот моя Китти мягко урчит под боком. Вот моё одеяло сбилось где-то внизу кровати, и от этого утренний лёгкий холод залез под пижаму. Вот море. Где-то рядом за окном слизывает следы ночных снов и кошмаров со сладкого прибрежного песка
Сегодня я немного опоздала и захожу на лекцию уже после звонка. Пробиваюсь к заднему ряду большой, в виде амфитеатра, аудитории: я всегда стараюсь не привлекать лишнего внимания. В моей жизни его было слишком много, и теперь я мечтаю стать невидимкой, чтобы очередные беды не смогли разглядеть меня, прошли мимо, если вновь захотят наказать нашу семью. Поэтому мой обычный наряд это синие джинсы, кроссовки и футболки без выреза, чтобы скрыть от любопытных глаз фигуру. Волосы собраны в пучок на затылке, рюкзак набит тетрадями с лекциями: обычная городская студентка, серая мышка среди ярких, модно одетых одногруппниц. Но сегодня мне не удаётся избежать недовольного шиканья однокурсников, пока я поднимаюсь на самый верх «галёрки», откуда мне машет рукой моя лучшая подруга Юля. И тут я спотыкаюсь о чью-то выставленную в проход ножку и, конечно же, под громкий смех аудитории со всей высоты валюсь на пол, роняя лекции, рюкзак и расплёскивая на чьи-то брюки свой утренний кофе. К счастью, уже успевший изрядно подостыть.
Чёрт, прости, пожалуйста, я сейчас всё вытру, вяло лепечу я, у меня есть влажные салфетки, стараюсь быстрее отыскать их в недрах своей сумки, всё ещё не поднимая от стыда и смущения глаз. Быстро достаю одну и начинаю неуклюже тереть испачканную моим капучино штанину.
Да успокойся ты, эй, ты меня слышишь вообще? наконец-то пробивается до меня сквозь общий гогот голос владельца яростно надраиваемой мной ноги. Всё нормально, как тебя там? и тут я узнаю его, медленно поднимаю лицо и упираюсь в Его холодный и насмешливый взгляд.
Ух ты! восклицает он от неожиданности, увидев мои глаза: один светло-серый, а второй светло-топазовый. А меня начинает накрывать волна обжигающе-ледяной ненависти, которую я стараюсь скрыть под маской внешнего равнодушия. Слушай, да ты, я смотрю, ведьма, тихо бормочет он под прицелом моих разноцветных глаз, пока я молча собираю все свои пожитки в сумку.
Не обращай внимания, Майк, недовольно оглядывается на нас первая красотка курса Анжелика. Это наша местная дурочка Алекс. Не ведьма, а просто полоумная. Порчу навести не сможет, а вот пролить кофе на джинсы за три тысячи баксов легко! продолжает она свой рассказ обо мне.
Я заплачу за химчистку, растерянно лепечу я Майку, стараясь не смотреть ему в глаза, и тут его сильная рука, которую я мгновенно узнаю по сегодняшнему сну, ложится на мою ладонь:
Я же сказал: всё нормально! Ты меня слышала? с насмешкой повторяет он, специально растягивая слова, как будто объясняет для умственно отсталой, и я, пробормотав своё жалкое «ещё раз прости», наконец-то плюхаюсь рядом со сдерживающей смешок Юлькой.
Ну ты даёшь, подружка! возбуждённо бормочет она мне на ухо. Мало того что опоздала на лекцию к самой Горгоне, так ещё и успела «пометить» главного красавчика курса, смеётся она.
Мы учимся на факультете архитектуры и дизайна уже месяц, но все как один боимся Татьяны Ивановны, или Медузы Горгоны, как прозвали её между собой студенты, профессора и преподавателя истории мировой культуры. И хотя мы уверены, что сможем проектировать дома, мосты и дороги без какой-то там культуры, Горгона утверждает обратное, а по университету ходят легенды о сотнях отчисленных без права восстановления первокурсников, которые не смогли на экзамене вспомнить даты создания росписи Сикстинской Капеллы или постройки Пантеона в Риме.
А что это за Майк? с напускным равнодушием спрашиваю я Юльку, хотя заранее знаю, что она ответит.
Майкл Романов сын того самого Романова, помнишь? и моё сердце болезненно сжимается в груди. Конечно, я всё помню, лучше, чем кто-либо в этом городе. Ну так вот, он учился несколько лет в Англии, затем просто жил там, представляешь? возбуждённо брызжет слюной мне в ухо подруга, а потом, после того, что случилось с его отцом, решил вернуться домой. И поступил к нам на курс: хочет всё пройти с самого начала, там у него была совсем другая специальность, продолжает тараторить Юля, пока я делаю вид, что внимательно слушаю Горгону. Ему уже двадцать восемь, он старше нас с тобой на десять лет, мечтательно закатывает глаза подружка, и живёт в собственном доме, точнее в замке, в Рузаевке, на побережье!
Я закрываю глаза на несколько секунд. Рузаевка. Дом с башенками, совсем как из Средневековья. Море, со спутанной белой гривой несущее свои волны к нашим ногам Я помню всё. Слишком хорошо.
Я смотрю, у вас там наверху весьма увлекательная беседа, вдруг раздаётся в тишине аудитории голос Горгоны, и десятки пар глаз с шуршанием ночных мотыльков поворачиваются к нам с Юлей. Сегодня я точно поставила рекорд по привлечению к себе всеобщего внимания, чёрт! Простите, как вас зовут? обращается ко мне профессорша, и я, поднявшись со своего места, отвечаю:
Алекс. Алекс Глинская, и вижу, как Майкл Романов, устроившись вполоборота на своём стуле, с усмешкой следит за разыгрываемым спектаклем.
Прекрасное имя, госпожа Глинская, удовлетворённо замечает Татьяна Ивановна, словно попробовав моё имя на вкус и убедившись в его свежести и качестве. А теперь хотелось бы услышать ваше мнение, Алекс: всегда ли жилище выглядело так, как мы его видим и понимаем сейчас, в наши дни, как полагаете?
Полагаю, что нет, неуверенно бормочу я.
Нет? Все согласны с госпожой Глинской? вопрошает на весь зал Горгона.
Я думаю, что Алекс не права, вдруг подаёт голос Майкл.
Ручаетесь? азартно восклицает профессорша, обрадованная, что в классе намечается дискуссия.
Абсолютно, твёрдо отвечает Романов. Посмотрите на древние пещеры первобытного человека. Структура жилища всегда была неизменна: вход, коридор, узкий или становящийся шире с веками, в зависимости от преследуемых целей, парадная зала или гостиная, лежбище или спальня. Все наши дома, квартиры повторяют этот план, разве не так? кидает он нам в лицо не терпящие возражений аргументы.
Что скажете, Алекс? почёсывая острый, костлявый подбородок пальцами, усеянными какими-то громоздкими перстнями, обращается ко мне профессорша.
Это не так, отвечаю я и вижу, как Анжелика демонстративно закатывает глаза, протянув свою длинную ножку в лабутене в проход. Набираюсь смелости и громко, на всю аудиторию, заявляю: Майкл Романов, видимо, считает, что первобытные люди жили только в пещерах. Но это не так. Учёные по всему миру находят древние города и поселения, абсолютно не совпадающие с общими представлениями о современном жилище, мой голос звенит в огромном зале, и я не отвожу взгляда от глаз Майкла, уверенная в своей правоте. Города в Шотландии и Турции, Ярлсхоф и Чатал-Хююк, не так давно обнаруженные учёными, не имеют улиц и так любимых Майклом входов, с издёвкой кидаю я ему в ответ. Сложно представить, но в этих домах нет привычных для нас дверей, и, возможно, люди считали нормальным попадать в жилище через крышу. Да и крыши были совсем другими.
Браво, госпожа Глинская, начинает легонько хлопать в ладоши поражённая Горгона. Весьма похвально, берите пример, господа, обращается она к притихшей аудитории, а вы, её речь адресована уже Майклу, никогда не останавливайтесь на достигнутом и никогда не считайте, что всё уже знаете. Мир полон открытий! Впрочем, вы все на верном пути, раз сегодня мы собрались в этой аудитории, примирительно заканчивает она свою речь, а я, совершенно пунцовая, сажусь обратно за парту. Теперь я прослыла ещё и всезнайкой. Умница. Сто баллов.
После лекций к нам с Юлькой подходит наш однокурсник Паша и спрашивает:
Слушайте, мы с группой сейчас все собираемся сходить на «Великую красоту» Соррентино в «Орион» там закрытый показ. По истории мировой культуры задали, предлагает он нам присоединиться к компании.
Обычно я никогда никуда не хожу со своей группой: я поступила в университет, чтобы учиться, и чем меньше буду подпускать к себе малознакомых людей, тем лучше для меня. Исключение составляет только Юля, с которой мы познакомились на вступительном собеседовании да так и остались вместе. Но сейчас подруга умоляюще глядит на меня собачьими глазами и тянет за рукав:
Давай проветримся, Алекс, это же для учёбы, не будь занудой! канючит она.
Майкл всех приглашает, кстати, уточняет Паша, и Юлька, не дожидаясь моего согласия, кричит:
Мы идём!
Наша разношёрстная компания собирается в холле однозального кинотеатра «Орион»: его отреставрировали, закупили ультрамодное оборудование, новые кожаные кресла и открыли для частных просмотров под заказ. Самая продвинутая публика приморского городка собирается здесь на закрытые киносеансы, заказывая в увитый сталинской лепниной зал вина, закуски и кальяны.
Здесь со скучающим видом сидит на ручке раскидистого кресла платиновая блондинка Анжелика, медленно покачивая тонкой ножкой в прекоротких шортиках. У неё богатые родители, блестящие перспективы и обеспеченное будущее, и она поступила в институт больше ради корочки, чем для получения профессии. Оля и Вера уже имеют опыт работы в разных дизайн-бюро и теперь хотят открывать собственное, для чего решили получить фундаментальное образование в одном из главных университетов региона. Славик довольно известный графический дизайнер, мечтающий стать архитектором, и в целом группа представляет собой солянку из разновозрастных разношёрстных творческих людей. Моя мечта узнать тайны и секреты создания дворцов и замков, чтобы увезти тебя отсюда и построить нам самую красивую крепость на берегу океана. О чём же мечтает Майкл Романов, остаётся для меня загадкой: у него и так есть всё. Всё, о чём и не смеет мечтать обычный человек. И это даже не принадлежало ему. И он пожалеет, что вернулся в наш город.