Баба Шура, поморщилась Лизка, У меня даже во рту горько стало, как ты тут живёшь, а?
Баба Шура улыбнулась:
Да я уж привыкла за столь лет, и нравится мне даже горечь эта. Да ведь не всегда тут полынь-то росла. Раньше, давным-давно, цветы тут цвели, у-у-у, какех только не было, и жёлтеньких, и бордовых, и голубеньких, всяких, а опосля одним годом всё исчезло.
Как так? округлила и без того круглые глазищи Лизка, Разве так бывает?
Бываить, милая, вздохнула баба Шура, Природа-то она человека чует, душу его, и ему под стать становится. Оттого и растёт вокруг моей избы вдовья трава.
Вдовья трава-а-а? протянула девочка.
Да, эдак люди полынь называют. Оттого, что горькая она, как вдовьи слёзоньки и вдовья долюшка, вздохнула баба Шура.
А как же одним годом-то она выросла? спросила Лизавета.
Как Игната мово не стало, ответила баба Шура, потирая ладони о колени, Так долго я убивалась по нему, жить не хотела без его. Уж меня вся родня и соседи проверять ходили по нескольку раз на дню, караулили, чтобы с собой чего не сделала. А я и хотела сделать, грех-то какой так говорить, но так и было, девонька моя. В один день помутилось у меня совсем в голове, взяла я верёвку, и в сарай пошла. Такая же вот жара стояла, как сейчас помню. В сарайке тёмно, пыльно. Залезла я на чурбан, на котором дрова рубили, перекинула верёвку, и почти уже дело это страшное сделать собралася, как позвал меня кто-то. Я сразу Игнатов голос узнала. Вздрогнула. Глянула а он в самом тёмном углу сарая стоит, и на меня глядит, а кругом него быдто свеча горит, такое вот ровное пламя светит. Я замерла на месте. А он на меня ласково так смотрит, и баит: «Что ж ты, Шурочка, творишь? А говорила, что любишь меня крепко?» и головой качает. «Любила и люблю!» закричала я «Жить без тебя не хочу». А он головой качает: «Нет, не любишь ты меня, коли надежды на встречу нашу лишаешь». « Как же?» отвечаю я «Да ведь я к тебе и хочу, оттого и задумала это». «Нет» отвечает он, «После такого уж никогда мы не встретимся, я-то в ином месте сейчас, а ты прямиком к ним пойдёшь, вон, поджидают уж они тебя стоят». Глянула я в угол-то, куда Игнат кивал, а там, Лизонька, черти как есть. Страшные, чёрные, с копытами, с рогами, зубы скалят, манят меня, и на петлю кажут, поторапливают, мол, давай скорее, чего медлишь? Ох, и перепугалася я, спрыгнула скорее с того чурбана, да бежать из сараюшки и со двора. Выбежала на поляну перед двором, упала в траву навзничь, и давай реветь. Ой, как я рыдала, девонька, всю землю, поди-ка, насквозь промочила слезами своими. Когда голову подняла, увидела, что солнце уж садится за лес. Встала я, и домой пошла. Решила, что жить буду, ради нашей любви, ради нашей встречи у Бога. А на следующой год-то вся поляна полынью покрылась. Ни одного цветка не стало. Как выжгло всё. Это слёзы мои полынью оборотились. С той поры так и растёт вдовья трава кругом моей избы, ни одной травинке другой не даёт пробиться. А я её полюбила, горькая она да добрая. От нечисти, бают, защищает человека.
Лизавета слушала молча, не перебивая, личико её стало задумчивым и серьёзным, в груди встал комок, а в глазах блестели слёзки.
Баба Шура, и ты всю жизнь после одна прожила? спросила, наконец, Лизка.
Одна, дочка, одна, закивала старушка, Хотя сватались ко мне. Но никого я больше не полюбила, не смогла в своё сердце впустить. Так и стоит мой Игнатушка перед глазами в том сияньи неземном, как я его в сараюшке увидала.
Заговорила я тебя, спохватилась баба Шура, Иди-ко, милая, ступай до дому, матери надо помочь огород полить, коровку со стада встретить, да и отец ужо скоро с работы придёт.
Надо, бабонька, согласилась Лизка, Я пойду тогда?
Иди-иди, дочка, да приходи ишшо, пока я жива. Кто знаит, сколько мне осталося.
Лиза обняла бабу Шуру, она была такой крохотной и хрупкой, как сухая травинка, и пахло от неё терпко и горько полынью. Только теперь Лизке уже не казался противным этот аромат.
Девочка схватила корзинку и зашагала по поляне к логу. На полпути она обернулась, баба Шура стояла у ворот и махала ей вслед. Лизка тоже помахала в ответ. Спустившись в лог, она услыхала, как в небе резко и раскатисто вдруг громыхнуло.
Гром? обрадовалась Лизавета, Нешто дождь будет? Да хоть бы не сухая гроза только. Страшно это.
Она поглядела наверх. Серые тучи наплывали на небо с востока. Одинокая молния вспыхнула и погасла. Лизка ускорила шаг. Когда она уже почти дошла до другого края лога, на щёку ей капнули первые прохладные капли дождя. Вскоре упала ещё и ещё одна, и спустя мгновение неожиданно и резко хлынул ливень такой силы, будто разом разверзлись все небесные хляби. И вместе с этими потоками воды вдруг прорвался, наконец, и комок в Лизкиной груди, и она заревела громко и навзрыд. Всё равно тут не было никого, кто мог бы её услышать, спросить, что с ней такое и отчего она так горько плачет. Рыдания её смешивались с раскатами грома, начиналась настоящая буря. Лизка карабкалась наверх по ставшему вмиг скользким склону лога, и всё ревела и ревела. Выбравшись наверх, она побежала во всю прыть по улице, в конце которой стоял их дом, и когда она добежала до родного крыльца, гроза уже вовсю бушевала, а в Лизкиной груди, напротив, стало вдруг так хорошо-хорошо, разлилось тепло и тихий свет бабышуриной любви заполнил её до кончиков пальцев, такой любви, что всё терпит, всё прощает, всё переносит, и всё покрывает. Настоящей любви. На которой и держится весь этот мир.
Деревенщина
Ну, вот скажи мне, зачем ты её пригласил? Да ещё опять она свои банки привезла соленья-варенья, словно мы голодаем тут. Молоко это козье
Алла поправляла перед зеркалом свои уложенные волнами иссиня-чёрные волосы и разговаривала с мужем. Придирчиво оглядев своё новое красное платье, и, проверив, хорошо ли застёгнуты новые серьги в ушках подарок мужа к юбилею, она повернулась лицом к супругу. Сегодня исполнялось Алле тридцать пять лет, но никто бы не дал ей этих лет. Глянув на эту молодую, стройную, и ухоженную женщину, безупречно одетую и холёную, смело можно было вычеркнуть лет десять из её паспортного возраста.
Вообще-то, она моя мать, обернулся на жену Максим, повязывающий галстук на шею.
Ну, конечно, мать, я ж ничего не говорю такого, повела плечом Алла, Просто она не вписывается в нашу компанию. Я же лишь о ней забочусь, ведь ей самой всегда скучно на наших праздниках. Все гости люди образованные, разговоры у них о высоком, а твоя мать даже не понимает, небось, о чём идёт речь, вот и молчит всегда сидит. Ну, о чём она может рассказать? О своих козах? О том, когда нужно огород навозом удобрять весной или осенью?
Алла нервно хохотнула, видно было, что она начинает раздражаться.
Между прочим, когда она начинает свои разговоры о деревне, все её внимательно слушают, возразил Максим, высокий, статный мужчина со стильной бородой и умными серыми глазами.
Ой, отмахнулась Алла, Они слушают лишь из вежливости, потому что все наши друзья весьма воспитанные и тактичные люди, вот и всё. Не преувеличивай.
Ну, не скажи, в прошлый раз, когда мы Пасху встречали, все с большим интересом слушали её рассказ про то, как они в детстве с моим дядькой Иваном в соседнее село одни ушли на всенощную, и как их родители потом искали.
Всё равно, Алла раздула изящные тонкие ноздри, Она деревенская
Она осеклась, чуть было не выпалив «баба», но вовремя поправилась:
Женщина. И ей не место в нашей компании.
Может и мне тут не место? Ведь я-то воспитан этой деревенщиной, как ты изволила выразиться.
Ой, Максимушка, ну ты что, я же не это имела в виду. Я забочусь о ней же, я же вижу, что ей у нас неуютно. Вот и говорю, что не приглашал бы ты её к нам на такие застолья. Лучше сам после съездил бы к матери и всё.
«Съездил?» поднял бровь Максим, сделав акцент на последней «л», То есть ты к ней даже ездить не желаешь? Правильно я понимаю?
Максим, ну, не заводись, ну, я просто всегда же занята, ты сам знаешь, подластилась к мужу Алла.
К своей маме, однако, ты находишь время прийти, развёл он руками.
Это другое, улыбнулась Алла, С моей мамой мы как две подружки, она всегда меня понимала и поддерживала. Мы на одной волне. У нас общие интересы, разговоры.
Ну да, ты даже и называешь их по-разному, свою «мама», а мою только «мать», ухмыльнулся Максим.
Давай не будем ссориться, тем более, сейчас, примирительно ответила Алла, поцеловав мужа в щёку, Сегодня мой день рождения, и я хочу встретить его красиво, тем более гости уже заждались, идём.
И она распахнула дверь, и вышла в большую гостиную их современной, роскошной квартиры в новом районе города, где за богато накрытым столом уже сидели гости.
***
Алла с Максимом познакомились ещё в университете, когда им было по семнадцать лет, да так и остались вместе, больше не разлучаясь. У них было много общих интересов, хотя воспитывались они в разных слоях общества. Максим был из деревни, а Алла городская. Но обоих матери воспитывали одни. У Максима отца не стало из-за болезни, когда ему было всего восемь лет, а отца Аллы мать выгнала из дома за пьянство, и больше его судьбой не интересовалась, как и он их, впрочем. Женщина она была хваткая и пробивная, очень эффектная, Алла красотой пошла в мать, и потому они с дочерью не бедствовали. Виолетта Александровна шла по карьерной лестнице вверх, и вскоре уже возглавила отдел завода, где и работала по сей день. Вырастив дочь, она активно занялась устройством личной жизни, благо выглядела не на свои пятьдесят пять, а лет на сорок с небольшим.
Мать же Максима была простой деревенской женщиной, работала дояркой на ферме, сына она родила поздно, в тридцать лет, а больше и не было у них с мужем детей, сейчас Валентине Прокофьевне уже исполнилось шестьдесят пять, и она, выйдя на пенсию, продолжала жить в деревне и вести своё хозяйство, да разводить коз. Максим тоже, как и Алла, был копией матери, только те черты, что Валентине Прокофьевне придавали простоты веснушки, светлые, почти белые волосы, серые глаза, нос с горбинкой, широкие скулы у Максима, напротив, смотрелись выигрышно и подчёркивали его брутальность. Она знала, что сноха её недолюбливает, но ни разу не попрекнула ни её, ни сына этой нелюбовью. Старалась бывать у них пореже, только, когда дети сами её пригласят, чтобы не мешаться, не быть причиной их ссор.
Ещё не хватало, чтобы из-за меня раздор промеж них случился, думала она, Ничего, я-то как-нибудь стерплю, лишь бы они жили хорошо да дружно.
Об одном только горевала Валентина Прокофьевна, что не было у неё до сих пор внуков. Сначала молодые сами не хотели, всё строили бизнес, да копили на жильё, теперь же не получалось у них, как говорил ей Максим. Уж каких только докторов они не обошли, всё напрасно.
Вы оба абсолютно здоровы, разводили те руками, Отпустите фикс-идею и всё получится.
Но не получалось. А часики тикали, как в народе говорят.
Мать же Аллы, напротив, нисколько не переживала об отсутствии внуков.
Нет, ну и что ж, махала она рукой, И без детей люди живут. Да может ещё и лучше живут! И здоровье крепче! Вон, мы с тобой, доча, каждые полгода на новом курорте отдыхаем, а с дитём как знать, смогла ли бы ты на мир посмотреть?
Алла, слушая мать, вздыхала, кивала согласно, но на душе скребли кошки, она бы с радостью променяла все свои курорты на одного маленького крохотного малыша. В остальном же у неё с матерью разногласий не было, и они, как две подружки, вместе ходили по салонам красоты и различным ателье.
Шли годы, бизнес Аллы и Максима развивался, а детей всё не было. И вот сегодня Алла отмечала уже свой тридцать пятый день рождения. Гости дарили подарки, произносили тосты, а она загадывала уже который год лишь одно, самое заветное желание родить ребёнка
***
На дворе стоял август. Алла проснулась от дикой тошноты и как была, в майке и трусах, побежала к унитазу.
Что это со мной? подумала она, Неужели в кафе отравилась? Надо матери позвонить.
Мама, ты как себя чувствуешь? набрала она номер матери, едва Максим уехал в офис их компании.
Она сегодня осталась дома, не в силах даже шевельнуться.
Да отлично, доча? А почему ты спрашиваешь? в трубке раздался бодрый голос матери.
Да меня рвёт что-то, пожаловалась Алла, И, вообще, как-то мерзко. Кажется, отравилась чем-то.
Рвёт? Хм, уж не беременна ли ты? подозрительно спросила мать, Ты сходила бы к врачу, да поскорее.
Ты думаешь? замерев на месте, спросила Алла, боясь дышать.
Да кто знает, проверься, да поскорее. Чтобы успеть, если что.
Что успеть? Алла плохо соображала, голова кружилась, а в желудке вновь поднимался рвотный позыв.
Как что? Ну, ты как маленькая ей-Богу, строго отрезала мать, Вдруг что-то не так, чтобы успеть прервать.
Мама, что там может быть не так? Ты о чём?
Ой, Алла, да мало ли, мать разнервничалась, Первая беременность в таком возрасте, всякое может быть.
Хорошо, мама, я схожу, Алле вдруг впервые в жизни стало неприятно общение с матерью, и она положила трубку.
Выглянув в окно, она вдруг расплакалась от обиды, совсем не те слова она хотела услышать от родной мамы в такую минуту. Ну, ничего, ещё неизвестно, что там, надо записаться к врачу, и поскорее.
***
Поздравляю вас, милочка, вы станете мамой! доктор, мужчина восточной национальности, говорящий с акцентом, улыбчивый и разговорчивый, повернул монитор к Алле, Видите эту точку? Это ваш будущий сыночек или доченька!
Я Я Беременна? Вы не ошиблись? голос Аллы дрожал, и она не могла вспомнить простые слова, всё шло кругом в голове от волнения и радости.
Да вы что? Я тридцать лет тут сижу, я не ошибаюсь, рассмеялся доктор, Беременность пять недель. Вставайте на учёт, дорогуша.
Алла вышла в коридор и дрожащими руками набрала номер мужа:
Максим? Максим, я беременна.
Узнав новость, Валентина Прокофьевна расплакалась от радости, и в тот же день побежала в соседнее село, в храм, поставить свечку и подать сорокоуст о здравии снохи. Виолетта Александровна же нахмурилась:
М-да, неожиданно, конечно, но посмотрим, что покажут анализы и УЗИ. Ты себя как чувствуешь-то?
Да отлично, мама, Алла с обидой посмотрела на мать, не такой реакции она ожидала, ну, по крайней мере, мама могла бы порадоваться за неё.
Да рада я, рада, отмахнулась мать, Но в таком возрасте уже опасно впервые рожать, вот и беспокоюсь.
Нормальный возраст, мама.
Посмотрим. Ну, я побегу, меня сегодня Артур пригласил в ресторан, надо успеть до встречи в салон зайти, маникюр обновить. Ты со мной?
Нет, мама, впервые Алла почувствовала некое отчуждение от матери, словно теперь их жизни разделились на две разные дороги.
***
Потекли месяцы беременности. В один из дней Аллу срочно вызвали в женскую консультацию.
Вы знаете, замялась врач, Надо бы вам дополнительно обследоваться, у вас генетические анализы пришли не очень.
Как не очень? испугалась Алла.
У вашего ребенка высока вероятность риска синдрома Дауна.
Алла почувствовала, как земля уходит из-под ног у неё родится больной ребёнок?
Как на автомате она проходила все необходимые обследования и все они подтверждали, что ребёнок скорее всего родится с синдромом. Мать Аллы звонила ежечасно и орала в трубку:
Делай срочно прерывание! Пока не поздно! Нечего свою жизнь портить и позорить нас перед всей роднёй! У нас всю жизнь все умные были, институты заканчивали, а тут идиот родится!
Он не идиот, мама! Он мой ребёнок! И, вообще, люди с этим синдромом очень солнечные и добрые!
Она положила трубку и разрыдалась.
Названивала врач, названивала мать, Максим сурово молчал, все давили на неё, а Алла не знала, что ей делать, малыш уже активно пинался под сердцем и она любила его, любым, каким бы он ни был.