Я отношусь ко всему с простотой, а она платит мне в ответ, милая-милая Поппи, он приложил ладони к моим вискам, закрыл глаза, протяжно свистнул, а затем вновь заговорил. Ветер, когда ты будешь слышать только его, тогда исчезнут проблемы.
Ветер не сдует проблемы.
Конечно, нет. Но ты разучишься их слышать, он погладил меня по щеке и в одну из таких встреч подарил широкий сплетённый цветной браслет, с двумя вшитыми маленькими пёрышками, что колыхались и щекотали кожу каждый раз, как я шевелила рукой.
Франко любил танцевать, бывало, он прятался за деревом, пока я не вижу его, а потом резко выскакивал и кружил меня.
Мне семнадцать, наши темы никогда не касались возраста, поэтому я сказала то, что должна была.
А мне двадцать девять. Ух ты! он вытаращил глаза так сильно, как только мог. Это много для тебя?
Нет, конечно, нет, я засмеялась, он делал всё, чтобы добиться моих эмоций.
Нет? Это прекрасно, потому что цифры не показывают наш истинный возраст, дорогая Поппи. Я был бы сильно огорчён, если бы ты думала по другому.
Как мне казалось, я никогда не была глупой или неосторожной. Я всегда всматривалась в своё окружение, часто искала подвох, но встретив Франко, я подвоха не ждала. Он стал единственным, кто смог обмануть меня, ведь я верила каждому слову, каждой его мысли, принимая их за истинные. Бледно-васильковые глаза твердили мне: плакать, и я плакала, как зачарованная, не могла остановиться. Эти же глаза просили моего смеха и я смеялась, пока живот не разрывало от боли. Я стала понимать это лишь после всего, что случилось, но тогда Тогда я и представить не могла, какая судьба мне уготована.
Улыбка была словно приклеена к его лицу и лишь однажды я увидела его без неё. Когда на крыльце магазина меня заметила соседка из дома напротив.
Малена? грозно спросила она. Растерявшись, я подняла голову. Тебя бабушка дома заждалась, а ты здесь рассиживаешь со всякими
Да, уже иду. Прости, сказала я Франко и лишь тогда, краем глаза заметила, как его лицо исказила злость.
Я не придумывала, не могла преувеличить. Поворачиваясь к нему спиной, я почувствовала страх. Мурашки пробежали по коже. Не знаю, что это было. Шестым чувством, предупреждением. Невидимым сигналом об опасности. Невидимым, но ощутимым на подсознательном уровне. Что-то в его лице в тот момент показалось мне диким. До ужаса сумасшедшим, но до ужаса привлекательным.
***
Я не для того выпускаю тебя из дома, чтобы ты шаталась со всякими попрошайками и преступниками! кричала бабушка, после доноса соседки.
С преступниками? Он не преступник и он не попрошайка, твоя подруга явно слепа, если утверждала обратное.
Не говори так со мной, Малена, я закрыла дверь в комнате на замок, но всё равно стояла, прижавшись к ней спиной, пока бабушка со всей силы стучалась ко мне. Он ведь и старый для тебя, малютка, она молила открыть дверь, убеждала, что успокоилась и просто спокойно поговорит, но мне не было дело до её слов, я беспокоилась лишь о том, как слова соседки могли задеть Франко.
Я вспоминала его лицо и мурашки пробегали по коже. Самое страшное это увидеть всегда счастливого, спокойного и доброго человека в гневе. К несчастью мне отчасти удалось застать эту картину, пусть он и молчал.
Я ходила к магазину каждый день, топталась у лестницы, искала его лицо среди покупателей. Я ещё не понимала того, что привязалась. Мне не хватало его лёгкости, он был похож на человека, что смог бы проводить меня в будущее.
Ты потерялась, как то сказал он. Мы сидели у фонтана, на этой серой перекладине, брызги воды попадали на нас. На площади полным полно людей, никто не знал нас, никто не смотрел.
Что значит потерялась?
Это значит, что ты потерялась. Если хочешь, я могу помочь тебе найти себя.
Всё не так просто, я посмеялась тогда, но он выглядел серьёзным, смотрел прямо в глаза, будто не моргал. Он положил тяжёлую руку на плечо. Ты не должен возиться с моими проблемами.
А что если я хочу этого?
Первый человек, что произнёс такие слова. Первый, кто позаботился. Я почувствовала себя нужной, не смея сомневаться в искренности его слов. Но сейчас он пропал. Однажды я приходила к трейлерному парку вечером, надеясь увидеть хотя бы один огонёк из чьего-нибудь окна. Но кругом пустота. Лишь ветер загонял меня обратно домой, как и настойчивые звонки бабушки на мой телефон.
Тогда я решила, что это конец. Помню, как несколько ночей проплакала в подушку, к утру она была мокрая насквозь, а глаза распухшие.
Мне не нравится, что с тобой происходит, Малена.
Бабушка села на мою кровать, она не знала ни о чём. Я говорила ей, что не видела Франко давно, но она не верила мне, а если и верила, то считала, что он совсем запудрил мне мозги.
С чего ты взяла, что со мной что-то происходит?
Я чувствую, а ты знаешь, что чуйка меня никогда не подводила. Ты всё ещё страдаешь по этому попрошайке в обносках?
Нет. Даже не думаю об этом.
Не верю, единственное, что сказала она, а затем вышла из комнаты.
Помню, что был самый конец июля. Вечер. Я накрасилась, плохо, но как умела. Выбрала платье с разрезом на подоле, в нём я казалась старше, чем есть на самом деле. Зеркало лгало, я не чувствовала себя такой, какой оно показывало меня. Бабушка обещала, что сегодня мы сходим в кино. Просила одеться к десяти. Она часто заглядывала ко мне в комнату, спрашивала о моём настроении, улыбалась и вновь закрывала дверь. А когда я вышла из своей комнаты, надушилась одними из её дорогих духов, она встала в дверном проёме и сложила руки на груди.
Я всегда знала, что из тебя вырастет та ещё красавица, я нахмурилась, она не была одета. И я не ошиблась. Скольким же ты можешь приглянуться
Почему ты не готова? Нам выходить через несколько минут.
Не я пойду с тобой, дорогая, я присела на край тумбы. Не могла поверить в то, что она говорит. Помнишь, я обещала, что устрою тебе свидание?
Не может быть, тогда я психанула. Хотелось раздеться, залезть под одеяло, заплакать, не знаю, что так огорчило меня. Но она приложила свои руки к моим щекам, как бы останавливая моё рвение.
Ради меня, прошу, Малена. Сходи и развлекись ради меня. Я волнуюсь за тебя.
И я пошла. Ради неё, ради того, чтобы не запираться ещё одним вечером в четырёх душных стенах моей комнаты. За дверью стоял тот, кто должен был сопроводить меня в кино. Признаюсь, мне было любопытно узнать, как он выглядит. Бабушка открыла дверь, и я услышала ещё не до конца поломавшийся мужской голос. Она позвала меня.
Передо мной стоял парень лет 17. Бледные прыщи россыпью на подбородке. Еле заметная бледная щетина, русые короткие волосы. Взгляд странный, юный. Наверное, такой и у меня был. Мы стояли друг напротив друга, как два испуганных ребёнка, пока он не решился, наконец, позвать меня в машину. Красную, с поцарапанной дверью. Там он сказал, что его зовут Оливер. Я, улыбнувшись, кивнула, моё имя он знал от бабушки.
Мы подъехали к кинотеатру, бледные фонари над машиной, он включил лампочку в салоне, сказал, что я симпатичная. Франко говорил, что я необыкновенная и говорил он не только о внешней красоте. Но Франко здесь не было, и мы прошли в большой тёмный зал. На экране крутилась реклама. Оливер купил попкорн и содовую. Предпоследний ряд, громкие голоса, звуки. Я не могла сосредоточиться на фильме, потому что всё время чувствовала его взгляд на своих коленях. Отпила из трубочки, поставила между нами стакан, хоть что-то, что могло оградить нас друг от друга, но на середине фильма он взял меня за руку. Ладони у него были горячие и липкие. От попкорна. Мне хотелось помыть руки. Он совсем не нравился мне. Много болтал, пусть и шёпотом, но на нас несколько раз шикнули.
Когда закончился фильм, я сказала, что мне нужно в уборную. Холодный свет, большое зеркало, помятый подол платья. За окнами почти полночь. Я не желала возвращаться и не желала оставаться. Мой внешний вид казался мне чужим, неправильным. Грязный макияж, неправильная помада, дома я и не заметила, что смазала уголок. Платье сильно облегало, бюстгальтер давил. Мне становилось тошно каждый раз, как я вспоминала его изучающий взгляд, словно я статуя, которую хочется осмотреть и потрогать.
Классный был фильм, сказал Оливер. Я не знала, что ответить, потому что весь фильм молилась лишь о том, чтобы отсесть.
Да, классный.
Может, по мороженому где-нибудь?
Не знаю, боюсь, что бабушке не понравится, если я сильно задержусь.
Не переживай, она сказала, что не ждёт тебя сегодня, он открыл стеклянную дверь, мы вышли на улицу.
Опять ночной город. Яркие фары, прямо нам навстречу. Мы заехали на стоянку возле кафе. Я знала только, что здесь продаются самые дешёвые бургеры. Я посмотрела в зеркало, он сопроводил мой взгляд, опустил его на губы.
У тебя тут немного размазалось, неловко дотронулся пальцем, подтёр помаду. Я почувствовала его дыхание, как он приближается, поэтому открыла дверь машины.
Пойдём?
Да, конечно, он почесал затылок и вышел следом. Он был слишком взволнован. Я помню, что всё время сравнивала его с кем-то, намерено пыталась найти недостатки и у меня получалось. Я ликовала, когда цеплялась за новое несовершенство, будто доказывала что-то себе.
Когда принесли наш заказ, он рассказал о том, что осенью вернётся в школу, последний год перед колледжем. Рассказывал, как на прошлых выходных был на вечеринке. Говорил о том, как любит футбол и жить не может без скейта. После того, как он поболтал о себе, спросил, не буду ли я доедать свой заказ и забрал мой недоеденный гамбургер.
Под столом я постоянно включала телефон, смотрела на время. В кафе были люди, несколько за круглыми столиками у окон и одна пара сидела за барной стойкой, они пили коктейль из одного высокого стакана, у каждого своя трубочка. Нерасторопный официант понёс на выход два небольших пакета, колокольчики над дверью зазвенели. Спустя несколько минут он вернулся обратно, уже без них, Оливер подозвал его и расплатился.
Мы вышли из кафе, на стоянке появились ещё машины, у одной багажник был открыт, внутри старые, но какие-то знакомые вещи, а вокруг никого. Только фонарь и заведённый мотор. Я видела, как Оливер напрягся, посмотрел на меня, когда открыл дверцу со своей стороны.
Ты чего не садишься?
Мне нужно выбросить, в руках я крутила салфетку, которую захватила с собой специально, чтобы найти повод.
Кинь на заднее сиденье, я потом выброшу, он улыбнулся.
Нет, я сейчас приду.
Он сел в машину, включил свет, начал возиться в бардачке. Я бежала прочь, к стене, за которой стоял большой мусорный бак. Телефон в руках, я хотела позвонить домой, но вдруг услышала голоса. Совсем рядом. Всё вокруг сразу показалось таким мрачным, пока я не узнала один из них. И я завернула за угол.
Может, это было случайностью, может судьбой, может наказанием. Но маленький город вновь свёл нас, даже за кирпичными стенами маленького кафе.
Он заталкивал пустые бумажные пакеты в бак. Другой человек что-то шептал ему на ухо, пока не увидел меня. Грязные волосы, просвечивающие сквозь них уши, опущенные густые брови, тёмная щетина. Увидев меня, Франко застыл, я подумала, что он меня не узнал. Пока его глаза не заполнились прежней теплотой, и рукой он прогнал своего друга, тот ушёл к открытой машине.
Милая-милая Поппи, тихо сказал он, отряхая руки друг об друга. Уж не думал, что встречу тебя снова.
Да, я засунула телефон в сумку, выбросила салфетку. Я тоже, нужно было сказать что-то, чтобы заполнить этот пробел в нашем странном диалоге. Но я не могла. Так долго ждала и так долго представляла нашу встречу в голове, что просто растеряла все идеи и всю свою слабую уверенность.
Что ты делаешь здесь?
У меня свидание, наверное, в тот момент я хотела вызвать в нём ревность, внутри меня всё ещё была надежда на то, что когда-то между нами проскочила невидимая искра. Я хотела задеть его, может обидеть. И в этот момент я совсем не замечала, что он не был похож на себя, что он был нервный и раздражённый, что его зрачки были такими огромными, словно стеклянными, ненастоящими. Я не замечала, даже не пыталась. Я просто хотела заставить его ревновать, словно глупая девчонка, которая во всём видит намёки на несуществующую романтику. Он ступил за угол, затем вернулся, улыбаясь.
С этим сопляком?
Он интересный, ответила я в свою защиту. Будто стесняясь своего спутника, будто меня обидело слово сопляк, потому что мы с Оливером ровесники.
Тогда, хорошей вам ночи, он подмигнул, собрался уходить. Я не могла его упустить. Сейчас я понимаю, что его отказ от меня мог спасти многое в моей жизни, всю мою жизнь. Ведь он захотел уйти и лучше бы я отпустила. Посмотрела, как он садится в машину, как машина отъезжает, а я возвращаюсь к уже обеспокоенному Оливеру, который отвёз бы меня домой. Но я схватилась за тонкую ткань его рубашки, заставляя остановиться, обернуться.
Куда ты пропал? во мне кричал страх одиночества. Я не хотела быть брошенной. Я искала тебя везде.
Зачем?
Чтобы увидеть
Разве тебе можно видеться со мной? он склонился к моему лицу, и я почувствовала его дыхание. Пусть и не свежее, не таящее в себе запах мятной зубной пасты, но слишком приятное, горячее, обжигающее, растекающееся по всей коже.
Ты про глупую фразу в магазине? я сбежала, оставила его, словно меня застали на месте преступления. Любой бы посчитал это оскорблением.
Я просто не хочу создавать тебе проблемы, Малена, снова моё имя заиграло по-другому, он не двигался. Так и смотрел в мои глаза.
Мне всё равно на них. На проблемы я бы сказала всё, лишь бы удержать. Это было моим отчаянием.
Тебе всё равно на проблемы? он засмеялся, отвёл взгляд, я отступила к стене. Франко шагнул вперёд, запустил пальцы в мои волосы. Я кивнула.
Ты обещал, что поможешь мне
Найти тебя, закончил он фразу.
Ты обещал.
И ты будешь сбегать от меня каждый раз, как кто-то застанет нас вместе? я думала, что чувствую взаимность. Но он умел играть, умел лгать. Он проворачивал это с каждым. Одно и то же, до тошноты.
Не буду.
Не будешь, Поппи?
Нет.
Если хочешь, чтобы я вернулся и помог тебе ты должна доказать мне свою верность. Что ты никогда не предашь меня, как предала в магазине тогда.
Прости.
Пообещай, грозно потребовал он приказным тоном, это давило. Я должна была насторожиться.
Обещаю. Я никогда не предам тебя.
И твоя семья не станет преградой, я кивнула. Они не поймут, Малена, никогда не поймут нас.
Да, я глупо соглашалась и соглашалась со всем, что он говорил.
Они не такие, как мы. Они не позволят тебе жить, не позволят стать свободной.
Я знаю.
Ты не должна держаться за них, ты не их собственность. И если ты пообещаешь, что никогда не предашь меня, у тебя буду я. Всегда буду я. И ты всегда будешь выбирать меня, он остановил руку на моём затылке, обхватил покрепче несколько прядей волос. Потому что только я смогу помочь, и я верила в эти слова, свято верила, хваталась за них смертельной хваткой. Ведь я помнила, как менялась рядом с ним, как чувствовала себя другой, лёгкой, не обременённой. И помнила, как мне было плохо, когда я упустила те эмоции, как плакала, не в силах собраться и стать такой же, только без него.
Я обещаю, Франко. Я обещаю, после этих слов он поцеловал меня. Я хотела, но не ожидала. Неуклюже дёрнулась, но не отстранилась. Я стояла, как околдованная, в надежде, что он никогда не остановится, но Франко отошёл от меня через несколько секунд.
Тогда увидимся ещё, сказал он, стирая со своих губ мою помаду, и ушёл к машине, в которой за рулём его ждал другой человек.
***
Оливер так и стоял посреди парковки. Он выглядел недовольным и взволнованным.
Ты что так долго? Кто это? он кивнул на машину, выезжающую на дорогу.
Один мой хороший друг.
Хороший друг? конечно, он не видел нас, но я знала, что он не поверил. Хорошо, Малена. Тогда поехали?
Куда? я всё ещё следила за отдаляющимися красными фарами, не испытывая никакого стыда. Всё ещё была под впечатлением недавнего нежданного сближения.