Ты представляешь, чем это закончится?
Нам надо я облизала пересохшие губы и до боли прикусила нижнюю. поговорить. Дело жизни и смерти. Ты в опасности, Ренн.
Я всегда в опасности, ответил он и приласкал пальцами другой руки мой подбородок.
Ты не понимаешь, это важно!
Усмешка сползла с красивого лица, и Ренн кивнул.
Хорошо. Я приду.
И тогда, пока он не успел опомниться, я достала из кармана сохраненный кристалл авентина, хотя после нашей последней встречи был соблазн швырнуть амулет в ущелье. Надела цепочку на шею лестрийца и спрятала под рубашкой. Ренн молча наблюдал за моими действиями и, слава Матери, не мешал. Только вздохнул протяжно.
Ну вот, самое главное сделала. И сказала. Но это было еще не все. Осталось кое-что.
Теперь мне пора убираться отсюда, пока никто меня не увидел и не подумал, что я покушался на твою честь, Реннейр шагнул к выходу и потянулся к пологу. Хотя, конечно, мысль очень заманчивая.
Погоди! борясь с удушающим чувством стыда, смешанного с чем-то острым, как лезвие клинка, которого я касалась голыми руками, я перехватила его запястье и выпалила: Этой ночью я собираюсь стать твоей.
Глава 13. Искушение
Реннейр
К вечеру над городом сгустились тучи. Ветер разметал цветные флажки и венки, поднял пыль с мостовых, а предчувствие скорого ливня погнало народ по домам. Каждый искал укромный угол, чтобы забиться в него. Желательно до весны.
Никогда не забуду эту дорожку, чтоб ее! Варди опрокинул в себя очередную кружку горького пойла на травах и вытер усы. А жрец оказался не таким занудой, как я ожидал. По пути нарвал каких-то грибочков и
Он болтал без умолку, полностью опровергая легенду о том, что все северяне знатные молчуны. В берлоге старины Эда смешались десятки чужих голосов, вой дудки и треньканье расстроенной лютни. Гостеприимно потрескивал огонь в очаге, девушки в ярких платьях с густо нарумяненными щеками и подведенными глазами сновали от стола к столу, словно стрекозы. Искатели вовремя подтянулись в это шумное место. Едва за ними захлопнулась дверь, как дождь хлынул сплошной стеной, превращая мостовую в озеро.
Они вошли, и в зале сразу стало темно и тесно. Загородили очаг крутыми плечами и мощными спинами, заняли половину столов.
Эк кто пришел!.. присвистнул местный рыболов по кличке Ерш неказистый мужичонка сорока с лишним лет с длинной тонкой шеей, большим животом и злым языком. Никак горные крысы пожаловали?
Искатели не обратили внимания на грубость. Молча разложили вещи, и к ним сразу устремились несколько подавальщиц. Говорили, дети гор всегда платят щедро.
Стиснув зубы, я с болезненным упорством пялился в скол на поверхности стола. Просто необходимо привязать к чему-то взгляд, иначе он раз за разом летит к группе искателей, среди которых виднеется тонкая фигурка в зеленом платье.
Толстые косы с замысловатым плетением были перевиты лентами и бусами, они падали на грудь, как два каната. Коснуться бы их, сжать в кулаке, вдохнуть аромат волос. Тело сразу откликнулось на жаркие фантазии, стало нечем дышать.
Вот она расстегнула фибулу и непринужденным движением набросила плащ на спинку стула приковала к себе сальные взгляды зевак. Полупьяная солдатня и стражники, ремесленники и купцы, пожаловавшие под гостеприимный кров, изумленно замолчали. Конечно, она была не единственной искательницей под этой крышей, но все остальные дочери гор померкли, показались речной галькой по сравнению с сияющим рубином.
Этой ночью я собираюсь стать твоей.
Эй, да это ведь та рыжая красотка жрица, заметил Варди, отрывая зубами кусок окорока. Что она здесь делает?
Тебе какая разница, Варди? У тебя ведь есть Нэйла или Найла или как ее там?
Я не мог признаться даже себе, что интерес друга к моей жрице не просто коробит, а разрывает на части. Это было похоже на изощренную пытку: быть рядом, но без шанса окликнуть, подойти, дотронуться, чтобы не скомпрометировать Мону. Вынужденное бездействие с упорством заправского палача выкручивало суставы.
Ох, наконец-то вернулся господин Зверь! послышался высокий бодрый голосок и, не успел я опомниться, как одна из подавальщиц оттопырила пышный зад и без зазрения совести плюхнулась мне на колени. Зашептала томно: Я скучала, красавчик.
Пойди принеси лучше выпить, дорогуша, я бесцеремонно стащил прилипчивую девку с колен, и та вскрикнула. Лучше бы тебе поторопиться.
Да-да, Варди ждать не любит, оскалился северянин и рыкнул по-волчьи.
Та потерла саднящую руку, обиженно заморгала и, привычно виляя задницей, понеслась исполнять заказ.
Обиделась. Ну и плевать. Этого блюда я наелся до колик.
Я потер пальцами виски. Голова трещала, будто внутри орудовало с десяток дятлов. На лбу выступила испарина. Но через несколько мгновений боль отпустила, и тогда я поймал прояснившимся взором тяжелый взгляд Рамоны. Девушка сидела неподвижно, так и не донеся ложку до рта. Ну конечно, она видела, как необремененная хорошими манерами Кайла шлепнулась мне на колени!
Вот проклятье! В первый раз мне стыдно за то, что меня каждая девка в округе знает.
Ты ничего не рассказывал про Волчью Пустошь.
Да и нечего говорить, гиблое местечко, отмахнулся друг и присосался к кружке. Все эти жрецы сумасшедшие.
И все же говорят, что они хранят искры Дара.
Ничего такого не заметил, беспечно произнес северянин, но что-то в его словах показалось наигранным. Интересно, что Варди пытается скрыть от меня?
Но поразмышлять не дало появление Орма, он вырос внезапно, как гора среди чистого поля.
Зверь-из-Ущелья, прогудел низким голосом. Искатели приглашают тебя к столу.
Отказывать было неприлично, да и я не мог устоять перед искушением увидеть Рамону ближе. Сказанные на прощание слова растревожили, как зверя в предчувствии добычи, разбудили рой вопросов. И если повезет, ночью я получу на них ответы.
Стул отъехал с противным скрипом.
А меня, значит, не пригласили. Ну и хрен с вами. У меня сегодня есть дела поинтересней! Эй, детка, неси сюда свои пышные сиськи! Варди замахал нетрезвой девице, что уже долгое время строила ему глазки.
Рамона нарочно опустила глаза и стала копаться в тарелке, когда я приблизился и занял место за столом напротив нее. Роран, этот жесткий ворчливый старейшина, приветствовал меня на удивление радушно, помнил мою роль в уничтожении Красных Топоров.
Погодка сегодня дрянь, крякнул и утер рот рукавом. Мы собирались разбить лагерь на лугу, что за Лестрой, но неохота мочить штаны в лужах.
Поэтому вы выбрали соседство детей равнин? усмехнулся я, принимая из рук подавальщицы кружку.
Ты не думай, мы вовсе не ненавидим вас, заверил Орм.
Просто боимся, добавила Рамона, метнув взгляд из-под ресниц.
Быть осторожным не значит быть трусливым.
Не выдержав, Рамона отвела глаза и покраснела. Она выглядела слишком чужеродно здесь, под этой крышей, среди веселящихся мужчин и женщин. Слишком чистая, утонченная, будто сошедшая со старинных гобеленов принцесса.
Не влезай в разговор, девчонка, пригрозил ей отец. И где твой платок? Чего косы распустила? Перед кем красуешься?
Дядя! осадил его худенький парень. Как ты можешь так говорить, она ведь Каменная жрица!
Молчи, сопляк. Никакого уважения к старшим, пробурчал Роран и начал быстро орудовать ножом. Он жевал быстро и с аппетитом, в курчавую бороду сыпались крошки.
А вот мне есть совершенно не хотелось: напряжение сковало мышцы, в голове поселился бардак. Вдруг я почувствовал, как чья-то нога коснулась лодыжки провела вверх-вниз и снова вверх.
Рамона.
Кто же еще?
Но жрица с самым невинным видом смотрела вниз, вылавливая в похлебке кусочки мяса. Хитрая лиса! Совсем ничего не боится, дразнит у всех на глазах.
Она снова меня коснулась, на этот раз под коленом. Захотелось сцепить пальцы на стройной лодыжке и потянуть на себя, но я вовремя сдержался. Что подумают окружающие, если Зверь-из-Ущелья внезапно нырнет под стол?
В янтарных глазах плясали веселые искорки, губы дрожали она пыталась сдержать улыбку. Что ж, Каменная жрица, мы еще посмотрим, кто кого.
Давайте выпьем за мир! предложил Роран, поднимая глиняную кружку, и искатели согласно загудели. За то, чтобы между нашими народами царила вечная дружба!
Ага, мир и дружба! Говорят, вы детей наших воруете! раздался дребезжащий голос Ерша, который сразу потонул в воплях дудки.
Это ложь, спокойно возвестил Орм. Подлые наговоры.
Я крепче сцепил зубы. Ольд рассказал, как было дело. Беглый искатель пришел в Лестру со своей дочерью, нашел Райлу, и теперь они прятались в захудалом домишке квартала камнетесов. Но, если здесь начнутся волнения и попытки спровоцировать драку, придется вмешаться.
Война между нашими народами что может быть хуже? Жаль, что мой отец так не считает.
Я видел Райлу с ребенком. Девочка просто потерялась, но ее вернули родственники, произнес спокойно, чтобы потушить вспыхнувшую было искру. Мои слова встретили молчанием, а потом люди за столами загалдели.
Ах, вон оно что
Я ж вам говорил, что эта тетеря сама ребенка проворонила!..
И все равно мне их рожи не нравятся.
К нашему столу подплыла девушка с подносом наперевес:
Господа искатели желают выпить? спросила, покачивая грудью перед носом Рорана.
Проводи мою дочь в комнату, отведя глаза от соблазнительного зрелища, старейшина быстро сунул девице монетку.
Ясно и дураку, этот суровый неотесанный мужик не прочь попялиться еще. Или даже потрогать. Но репутация святоши и ненавистника детей равнин не позволяет, ведь иначе как он будет твердить своей дочери и другим о чистоте тела и помыслов?
Будет исполнено, господин, давя смешок, девушка сделала Рамоне знак следовать за ней. Искатели, как голодные псы, проводили взглядами пышные формы красотки подавальщицы.
Рамона вытерла салфеткой кончики пальцев и уголки губ, нервно швырнула ее на стол и поднялась. Уходя, бросила в мою сторону красноречивый взгляд, который тут же спрятала за завесой ресниц.
Взгляд-обещание. Взгляд-приглашение.
Этим вечером я был немногословен, мысли то и дело возвращались к ней, и я пытался представить, о чем она сейчас думает, что делает. Почему-то казалось, что Рамона в задумчивости мерит шагами комнату или стоит и распахнутого окна, глядя вдаль, на горы.
Пойду проветрюсь. Приятного вечера, Роран.
Никто не пытался меня задержать, и я шагнул в объятия сырой ночи, отсекая себя от уютного тепла хлопком двери. Задний двор превратился в жидкое месиво, и в несколько широких шагов я добрался до навеса, предваряющего вход в конюшню.
Остро пахло сеном, сонно похрапывали лошади. Взгляд метнулся вверх, к окнам второго этажа: в одном из них застыл размытый дождем тонкий силуэт. Я не знал, она ли это, но внутреннее чувство твердило: «Да, она».
Ждет?
Я усмехнулся, присаживаясь на порог. Сейчас до ужаса не хватало утерянной где-то в горах трубки, не хватало едкого дыма в легких, который был способен вытеснить из головы сентиментальные глупости.
Куда меня несет, что я делаю со своей жизнью? С тех пор, как в нее ворвалась Рамона, я уже ничего не понимаю, сомневаюсь в том, что всегда считал важным и нужным. Эта женщина просто пришла и навела у меня в голове кавардак.
Я сидел так долго похожий на неподвижную черную тень. Прислушивался к шелесту дождя на крыше, пока в открытой двери таверны не выросла фигура, на мгновение осветив двор и выпустив наружу шум людских голосов.
Насладился одиночеством, называется. И кто там тащится в такую погоду?
Чего тебе? небрежно бросил я парню, когда тот вырос рядом, принеся за собой аромат съеденного лука и наваристого супа.
Как его зовут? Орвин, что ли?
Искатель тряхнул волосами, разметав капли воды, и скрестил на груди руки. Сразу стал похож на грозного волчонка.
Разговор есть.
У тебя ко мне? я приподнял бровь. Так говори, нечего меня глазами поедать.
Оставь ее в покое, Зверь-из-Ущелья, прозвучало с ощутимой угрозой. Она не девочка на одну ночь.
Откуда?..
Вот проклятье, наблюдательный оказался малец. Если Рамона ему, конечно, сама все не рассказала.
С чего ты решил, что я отношусь к ней именно так? я не стал ничего отрицать, не стал отпираться.
Орвин потерялся на миг, а потом яростно запыхтел.
Потому что я мужчина, как и ты, и я знаю, какие чувства вызывает красивая молодая девушка. Рамона не знает жизни за пределами Антрима, она доверчива и чиста душой. Моя сестра не ожидает от тебя ножа в спину, поэтому ничего не боится. Привлекать дядю Рорана или своего отца я не буду, это ей лишь навредит, поэтому я прошу тебя, парень сделал шаг вперед. Оставь ее в покое, не дай совершить ошибку.
Я вцепился в отвороты куртки и дернул Орвина к себе, как котенка. А после процедил сквозь зубы:
Я не нуждаюсь в непрошеных советах. И не тебе мне указывать, мальчишка.
Это было грубо. Резко. Непозволительно по отношению к брату женщины, которую я хотел сделать своей. Но слова искателя зацепили нечто, спрятанное глубоко в душе, вывернули наизнанку.
Парень выдрался из хватки. Рот его перекосился от гнева, худое лицо облепили волосы.
Я не верю в твои честные намеренья, Зверь-из-Ущелья! Ты мог выбрать любую из ваших девушек, но захотел мою сестру.
Напряжение было таким, что хоть ножом режь. Мальчишка до одури хотел мне врезать это читалось у него на лице. Выбить зубы, превратить нос в кровавую кашу, но что-то заставляло его себя сдерживать. Наверное, понимал, что перевес будет на моей стороне.
За городом сверкнула молния, а следом тревожно зарокотали небеса.
Трогательная братская забота, чтоб тебя, прорычал я. Знаешь, что, Орвин? Ты ничего не знаешь и ничего не понимаешь. Тем более, ты не знаешь меня. Поэтому не лезь.
Искатель стиснул кулаки так, что руки задрожали.
Поклянись, что не тронешь ее. Поклянись, что уберешься отсюда сейчас же!
Я не раздаю клятв кому попало, а ты слишком много на себя берешь, я сделал размашистый шаг вперед, заставив юнца попятиться. Рамоне я не причиню зла. Но причиню его тем, кто будет лезть не в свое дело.
Это было единственное и последнее предупреждение, Зверь-из-Ущелья, оскалился юный искатель, которому гнев застилал рассудок. Если по твоей вине с Рамоной что-то случится, я загоню тебя в могилу, не сомневайся, обдав меня презреньем, как помоями из ведра, он шагнул под дождь и вскоре нырнул обратно в тепло постоялого двора.
Кажется, Орвин действительно дорожит сестрой и вряд ли проболтается. Но внутри все равно погано, будто я поступаю неправильно. Что если действительно стоило успокоить искателя, пообещав, что не буду приближаться к его сестре? Что если и правда нужно убраться отсюда скорее, пока самообладание не треснуло, как сухая скорлупа?
Ты в опасности, Ренн.
Этой ночью я собираюсь стать твоей.
Я уселся на пустой бочонок, вытянув ноги вперед. Дождь припустил еще сильней, а я до рези в глазах смотрел на желтые квадраты окон одно, самое нужное, больше не горело.
Время шло, и эта длинная дождливая ночь выпотрошила меня совсем. Внутри тлели уголья нерастраченного гнева, ворочалась звериная, какая-то волчья тоска. И тянуло, безумно тянуло в тепло и под крышу.
Стиснув зубы, я в два прыжка очутился возле Эдовой берлоги. Обошел по периметру, держа путь к черному входу дверь оказалась не заперта. Впрочем, замки и засовы никогда меня не останавливали. Оставляя мокрые следы, прошел по коридору. Все веселились в зале, никто меня не видел.