И вы уверены, что Найтли до этого додумался? Или это вы ему посоветовали?
Не я, но посоветовали.
А какие выводы вы сделали из письма? спросил Рейн.
Что я сделал? не понял Карсак.
Что ты подумал, когда прочитал? на языке сарби объяснил Юрген. Что я предатель? Шпион?
Что так думает тот, кто написал это письмо, также на языке сарби ответил Карсак. Но я не могу тебя так называть. Ты же помощник шоно. Если брать всех в шоносаре по старшинству, то сначала идёт шоно, затем шаман, а потом будешь ты.
Это серьёзно? удивился Юрген.
Вы отвечать на вопрос господина посла собираетесь? перебил их Оташ.
Помощник шоно это помощник шоно, на языке нортов произнёс Карсак.
Он правду сказал? спросил Юрген Оташа.
Не надо задирать нос, ответил шоно на родном языке.
Да я и не думал я сейчас очень удивлён. Даже не знаю, что сказать Шу тоже перешёл на язык шоносара.
Ты получил это право вместе с фигуркой волка, тихо сказал Оташ.
Ты не забрал её, даже когда Юрген осёкся, чувствуя, как комок подступает к горлу.
Я хотел забрать. Всё дело в твоём сне. И потом Хватит об этом.
А долго нам ехать до Яссы? решил сменить тему Шу.
Если не останавливаться, то утром будем на месте, ответил Оташ.
Не останавливаться? То есть всю ночь ехать?
Сделаем небольшой привал, вздохнул шоно.
Алтан и Бальзан всё-таки были правы? тихо спросил Юрген.
Смотря в чём.
Я обуза.
Ты не обуза.
Но если бы не я, вы бы ехали без остановок.
Боюсь, что не ты один здесь возражаешь против таких поездок, усмехнулся Оташ.
Можно просто было назвать моё имя, пробурчал Карсак.
У тебя там полная сумка еды? поинтересовался шоно.
Там не только еда.
Ещё и питьё?
И другие нужные вещи.
Господин Шу, ваш дядя вроде бы живёт в Яссе? вдруг вспомнил Рейн.
Надеюсь, он будет в Валахии, когда мы приедем, ответил Юрген.
Вы недолюбливаете господина Никсона?
Мягко сказано.
Он женился на девушке из Яссы, верно?
Верно.
Видно, у вас это в крови.
Что у нас в крови?
Искать счастье на стороне и забывать о родине.
Не забывал я о родине! воскликнул Юрген. И не смейте сравнивать меня с Витольдом! Он предатель!
Хотите сказать, что вы нет? с лёгкой усмешкой спросил Рейн.
Прекратите, проговорил Оташ.
А ты считаешь меня предателем? на языке сарби спросил Юрген у шоно.
Нет, ответил тот.
А то, что я отказался шпионить для Рейна? Я не предал Нэжвилль?
Нет, повторил Оташ. Ты любишь Нэжвилль, и ты не сделал ничего против своего королевства.
Хотел бы я разделять твою уверенность.
Неужели ты считаешь, что в чём-то виноват перед королём?
Не знаю
Ты был бы виноват только в том случае, если бы я повёл шоносар войной на Нэжвилль, а ты шёл бы со мной по мою правую руку. Но я этого не сделаю. Я отдал сестру королю не для этого.
Когда стемнело, Оташ объявил привал. Впереди виднелся небольшой перелесок, и шоно сказал, что они расположатся на его опушке. Юрген тут же принялся разводить костёр, чувствуя на себе пристальный взгляд Рейна.
Давайте я приготовлю чай! предложил Карсак.
Это в чём же, интересно? спросил Шу.
А вот в чём! и сивар достал из сумки небольшой котелок.
Экий же ты продуманный, присвистнул Юрген. Оташ только молча посмотрел на котелок и еле заметно улыбнулся.
Господин шоно, заговорил Рейн, когда Карсак принялся готовить чай, а Юрген протянул Оташу кусок вяленого мяса, я всё-таки хочу снова вас спросить.
Спрашивайте, кивнул сарби.
Почему вы сами едете за моим секретарём?
Потому что хочу сам разобраться в произошедшем. То, что сивары перехватили посыльного, говорит о возможном начале бунта.
Но вы могли послать со мной любого из своих воинов. Приказали бы ему, и он бы доставил Найтли в шоносар. Так что это не ответ, господин шоно.
Хорошо, Оташ вздохнул. Юрген считает Олафа своим другом. Более того, Олаф пострадал из-за меня. Ведь сивары думали, что у него моё письмо. Я должен был поехать. Такой ответ вас устраивает?
Мясо будете? осторожно спросил Юрген, протягивая кусок Рейну. Арчибальд на мгновение замер. В его глазах читалось непонимание, смешанное с удивлением. Затем он взял мясо из рук Шу и тихо ответил:
Благодарю.
Чай, приготовленный Карсаком, пах очень ароматно, и Юрген уже не сильно удивился, когда увидел, как сивар достаёт из сумки сложенные одна в другую чашечки. Карсак начал разливать чай и по традиции протянул первую чашку шоно.
Сам сначала выпей, проговорил Оташ.
Но Карсак не то обиделся, не то смутился.
Ты же тактик, должен понимать, ответил шоно. Слышал, как погиб отец Тендзина?
Великого Тендзина? переспросил сивар. Оташ кивнул. Нет, не слышал.
Он вот также пил чай на привале. Домой после этого он уже не вернулся. Так что пей, тактик.
Карсак молча сделал несколько глотков из чашки.
Теперь нам наливай, кивнул Оташ.
Всё равно это неразумно, проговорил Карсак.
Неразумно? шоно даже показалось, что он ослышался. Даже Сагдай не позволял себе говорить такое.
Конечно, неразумно, повторил сивар. Яд может быть и медленным. А я могу и принять смерть ради высшей цели.
Надоел ты мне! раздражённо проговорил Оташ. Давай сюда свой чай!
Мне тоже давай, сказал с интересом наблюдавший за разговором Юрген.
Не думаю, что сивары рискнуть отравить посла Нэжвилля, произнёс Рейн. Мне тоже налейте, будьте так любезны.
Теперь давайте спать, распорядился Оташ, выпив чай. Я вас разбужу ещё до рассвета, будьте готовы.
Изверг ты, проговорил Юрген.
Изверг и тиран, согласился шоно. Спи давай и не вздумай замёрзнуть.
А ты смотри не проспи.
Когда Оташ потряс Юргена за плечо, чтобы разбудить, Шу показалось, что он даже не успел уснуть так быстро пролетело время. Карсак сонно убирал свою посуду в сумку, а Рейн выглядел вполне бодрым. Потушив костёр, они двинулись в путь.
Смотрите! вдруг закричал Карсак. Это же кровь на ветке!
Подъехав ближе, Оташ убедился, что сивар был прав. Набухшие зелёные почки на ветке были испачканы кровью.
Это Олафа? догадался Юрген.
Скорее всего, кивнул шоно. Едем.
Шу посмотрел на Рейна, ожидая увидеть на его лице беспокойство, и действительно увидел его. Пусть Арчибальд промолчал, но он волновался за своего секретаря, и это было очевидно.
Вы переживаете, проговорил Юрген.
А не должен? отозвался Рейн.
Не знаю, я думал, что вас кроме благополучия Нэжвилля и вашей службы ничего не волнует. И что люди для вас только пешки.
Арчибальд промолчал.
Рассветное солнце скрывала густая пелена облаков. Холодно не было, но в воздухе чувствовалось приближения дождя. Юрген не любил дождь. Вернее, не так. Раньше он, сидя на подоконнике, мог подолгу наблюдать за тем, как капли дождя бьют по оконному стеклу в его комнате. Юрген знал, что не нужно было никуда идти, он брал с постели подушку и тёплый плед и устраивался на подоконнике с книгами или учебниками. Дождь успокаивал. Под его серую монотонность легче учились новые слова, спрягались глаголы и склонялись существительные. Перевод стихов наполнялся эпитетами, а философские изыскания учёных мужей не казались скучными.
С тех пор как Юрген покинул Нэжвилль, ему везло с погодой, если, конечно, не считать холодов. Дождь шёл пару раз, но Юрген пережидал его в гере. Сейчас Шу очень не хотел промокнуть, даже не столько из-за неприятных ощущений, сколько из-за боязни снова простудиться. Ему не хотелось выглядеть слабаком перед Оташем. Сам шоно купался в холодной реке, как и его приятели, а у Юргена от одной мысли об этом по коже бежали мурашки.
Дождь всё-таки начался. Он был мелкий, моросящий, а до Яссы было ещё около часа езды. Ни Оташа, ни Арчибальда дождь, похоже, не смущал. Обернувшись на Карсака, Шу увидел, что сивар достал из своей безразмерной сумки компактно сложенный плащ с капюшоном и надел его.
Вот же продуманный, пробормотал Юрген, вспоминая, как выехал из Нэжвилля без тёплой одежды.
Вам бы поучиться у него, господин Шу, проговорил Рейн.
Вы сами тоже без плаща.
Я закалённый человек, в отличие от вас.
«Ты и не болел нервной горячкой!» хотел воскликнуть Юрген, но не стал. Он был уверен, что если бы не эта эпидемия, унесшая жизни его родителей и так подкосившая его здоровье, всё было бы иначе.
У Шу уже намокли волосы и капли стекали по лбу, попадая на ресницы. Юргену вспомнилось, как когда-то точно также по лбу стекали капли пота. Его лихорадило, бросало в жар, и пожилая сестра милосердия протирала его лоб шершавым полотенцем, ласково убирая намокшую чёлку. Потом она смачивала полотенце в каком-то дурно пахнущем отваре, клала ему на лоб, и Юрген проваливался в сон.
Врачи уже говорили, что ему лучше, да Шу и сам это чувствовал. Больше не тянуло в туалет по поводу и без, и лихорадка почти прошла. Тогда в госпитале появился Витольд. Сестра говорила, что он заходил и раньше, только Юрген в это время спал. Шу очень обрадовался, увидев родное лицо, но оказалось, что Витольд пришёл сообщить о смерти его родителей. Юрген долго плакал, уткнувшись в плечо Никсона, а тот гладил его по голове и говорил что-то успокаивающее. Обещал, что всегда будет рядом.
Юрген помотал головой, смахнув наваждение дурных воспоминаний. Вытер рукавом мокрое от дождя лицо. Впереди показалась речушка и аккуратные глинобитные домики с соломенными крышами. Путники подъезжали к Яссе.
II
Старейшина деревни Драго встретил шоно вместе со своей супругой Нуцей. Оба были уже на ногах, Нуца готовила на завтрак кукурузную кашу, а Драго тут же пригласил дорогих гостей в дом. Юрген сразу же услышал, что между собой пожилая пара общалась на местном диалекте, который можно было встретить в Валахии. Нуца начала искать в сундуке одежду для промокших гостей.
А ты знаешь их язык? спросил Шу Оташа.
Нет, покачал головой тот.
А я знаю, довольно проговорил Юрген.
Тогда слушай на всякий случай.
И сам понимаю.
Юноша ведь норт? показывая на Юргена, поинтересовался Драго.
Норт, кивнул Шу.
Тогда тебе будет интересно пообщаться с нашим зятем Витольдом, он тоже родом из Нэжвилля. Он в соседнем доме с Илинкой. Может, ты захочешь погостить у них?
Юргена словно окатили ведром холодной воды.
Витольд? Никсон? переспросил он.
Верно, оживился Драго. Знаешь его?
Лучше бы не знал, пробормотал Шу.
Юрген останется здесь, вмешался в разговор Оташ. У меня к тебе вопрос, Драго. Не приезжал ли к вам в деревню на днях раненый норт? Мы собственно его ищем.
Драго замялся.
Скажи, великий шоно, он что-то сделал? спросил старейшина.
Нет, ничего.
Ты накажешь его?
Вовсе нет.
Он у нашей старшей дочери Виорики.
Это где? спросил молчавший до этого Рейн.
Проводи нас, попросил Оташ Драго.
Хорошо, кивнул старейшина. Это рядом.
Соседний дом мало чем отличался от жилища старейшины и его супруги. Хозяева тоже уже не спали, на втором этаже шумели дети, Виорика готовила у печи, а её муж плотничал в своей мастерской. Увидев отца вместе с шоно, Виорика выронила из рук поварёшку.
Он говорит, что не станет его наказывать, дочка, на местном диалекте проговорил Драго. Надо поверить.
Оташ вопросительно взглянул на Юргена. Тот перевёл ему слова старейшины. Тем временем Виорика подняла поварёшку, положила её на стол и отдёрнула занавеску справа от печи, за которой обнаружились сдвинутые лавки, застеленные одеялами, на которых лежал Олаф. Его глаза были закрыты, кажется, он спал. Юрген бросился к нему, но Рейн остановил его, схватив за руку.
Не видите, он спит, проговорил Арчибальд.
Что с ним? спросил Оташ.
Он был ранен стрелой в левое плечо, ответила Виорика. И ещё у него были синяки и ссадины. Я немного понимаю в знахарском деле, поэтому мы решили оставить его у нас.
Почему вы решили, что я должен его наказать?
Он был очень напуган. Будто за ним гнались. Он пытался что-то объяснить, мы позвали Витольда, чтобы он объяснил. Витольд сказал, что ну что вроде бы он бежит от сарби. Витольд узнал этого юношу.
Нашли, кого слушать! возмутился Юрген.
Господин Шу, будьте так любезны, объясните мне, о чём речь, попросил Рейн.
Да Витольд им наговорил, что Олаф бежит от сарби. Да он трус просто.
Полагаю, здесь есть и моя вина, сказал Рейн.
Вина? Вы признаёте свою вину?
Я имел разговор с господином Никсоном перед отъездом из Нэжвилля.
То есть вы его запугали? усмехнулся Юрген.
Вероятно, это могло так выглядеть.
Я понял, проговорил Оташ на языке нортов. Витольд думает, что я раскрыл вашу шпионскую сеть. Ну, он в чём-то прав.
Вы позволите мне остаться с господином Найтли здесь? спросил Арчибальд.
Оставайтесь, пожал плечами шоно. Виорика, Олаф служит помощником вот этого норта, Оташ показал на Рейна. Его зовут Арчибальд. Он хочет помочь тебе ухаживать за Олафом. Только он языка нашего не знает.
Ничего, мы справимся, заулыбалась женщина. Я уже выучила несколько слов.
Несколько и он выучил, усмехнулся Оташ. Позовите нас, когда Олаф проснётся. Идём, эне.
А Рейн в курсе, что он должен ухаживать за Олафом? спросил Юрген, когда они покинули дом Виорики.
Он сам захотел. Его секретарь, пусть и выхаживает его.
С Олафом ведь всё будет в порядке?
Если не будет заражения крови, то да.
Умеешь ты успокаивать.
Когда они вернулись в дом старейшины, Нуца уже приготовила для всех чистую одежду и предложила переодеться. Карсак уже успел надеть рубаху, которая была ему немного маловата, и сидел, любовался готовящейся кашей.
Ты же в плаще был, сказал Юрген. Разве ты промок?
Зачем же я буду отказывать хозяевам в гостеприимстве? отозвался сивар.
Пока Оташ и Юрген переодевались, Драго сходил в дом к младшей дочери и привёл с собой Витольда. Войдя в дом, Никсон замер на пороге. Затем его лицо расплылось в улыбке, и он раскрыл руки для объятий.
Юрис! воскликнул Витольд. Как же я рад тебя видеть!
А я тебя нет, ответил Шу на языке сарби.
Никсон снова замер.
Оташ знает, что я говорю на его языке, объяснил Юрген.
Но как же Витольд пребывал в явном замешательстве.
Лучше скажи, что тебе успел рассказать Олаф? спросил Оташ.
А господин Рейн, он
Он сейчас с Олафом.
Он тоже здесь?! и без того немаленькие глаза Витольда увеличились вдвое.
Кто-то очень боится тайной канцелярии, усмехнулся Юрген. Кто-то просто по жизни трус.
Я всё ещё жду ответа, потребовал шоно.
Мне показалось, что он бредил, проговорил Витольд. Всё твердил про какое-то письмо от Рейна. Что его у него похитили. Что за ним погоня.
И ты сделал вывод, что это я отобрал письмо? догадался Оташ.
Ну я Никсон смотрел то на шоно, то на Юргена, то на своих тестя с тёщей.
Драго, снова заговорил Оташ, сивары готовят бунт. Это от них бежал Олаф. Они перехватили его письмо, думая, что оно от меня.
Ай байпул! воскликнул старейшина. Нуца покачала головой.
М? Оташ посмотрел на Юргена.
Это я тебе на языке сарби при женщине не скажу, ответил Шу.
А на языке нортов?
Ну Драго считает, что сивары нехорошие люди, сравнивая их с одним человеческим органом.
Юрис, откуда ты знаешь такие слова на местном диалекте? удивился Витольд. Я тебя им не учил.
А это не твоё дело, огрызнулся Шу.
Великий шоно, проговорил Драго, ты знаешь, что в то смутное время старейшиной Яссы был другой человек.
Знаю, кивнул Оташ.
Сейчас никто не посмеет выступить против тебя и шоносара. Ты веришь мне?
Хочу верить, Драго.
Илпек поступает глупо. Что он получит?
Возможно, сивары хотят свободы.
Можно я скажу? подал голос Карсак.
Ты ведь сивар? спросил Драго.
Сивар, кивнул тот, но я хочу быть в шоносаре.
Говори, разрешил Оташ.
Ты прав, шоно, Илпек хочет свободу. Он не хочет отдавать мужчин в армию шоносара. Не хочет платить дань. Но я согласен с Драго, что это глупо. Илпек забывает о том, что было на этих землях до прихода шоносара. Как одна деревня шла войной на другую. Шоносар объединил эти земли. Илпек забывает, что шоносар не только берёт, но и даёт. Он защищает все свои поселения. В шоносаре налажена торговля между деревнями. Если сивары отсоединятся, то просто сгинут там без развития. Илпек старый и не видит многих вещей. А молодёжь у нас сплошь тупая и не образованная.