Один ты, как я понимаю, там образованный, усмехнулся шоно.
Не один, но таких мало.
Великий шоно, завтрак готов, тихо сказала Нуца.
Спасибо, ответил Оташ. Накрывай на стол.
Тогда я пойду? осторожно спросил Витольд. Там Илинка тоже завтрак готовит.
Иди, кивнул шоно.
Юрис, нам нужно будет поговорить.
Если ты ещё раз так меня назовёшь, то разговаривать со мной больше никогда не будешь. Это тебе ясно?
Почему ты так зол на него? спросила Нуца, когда за Витольдом закрылась дверь.
Он мой дядя, и это наше с ним дело, ответил Юрген. Вы извините за это всё.
Витольд не говорил, что у него есть племянник, сказала Нуца.
Совсем не говорил? Не упоминал даже?
Нет, поэтому я и удивилась. А ты так хорошо знаешь наш язык.
Витольд учил. Значит, не упоминал
Юрген почувствовал, как комок подступает к горлу и становится трудно дышать. Извинившись, он вскочил и выбежал из-за стола на улицу. Он злился на себя за свою слабость, злился на Витольда, для которого он ничего не значил. Добежав до изгороди, он опустился на землю и тихо заплакал, уронив голову на руки.
Ну, что ты, эне? услышал Юрген рядом голос Оташа.
Не смотри на меня, всхлипнув, ответил Шу. Я слабак, я сам знаю.
Ты не слабак, Оташ сел рядом.
Я разревелся, как девчонка.
Если ты считаешь, что мужчины не плачут, то это ты зря. Все плачут, когда больно.
И ты плакал? Юрген поднял глаза на шоно.
И я плакал. Но Витольд этого не стоит, эне.
Знаю, что не стоит. Просто Он даже не упоминал обо мне, представляешь? Они его новые родственники. А я кто? Никто.
Он тебе и не родственник. Забудь его. Я теперь твоя семья, ясно тебе?
Ясно, Юрген улыбнулся.
Идём завтракать. Там каша вкусная.
Каша действительно была такая, что пальчики оближешь. После завтрака в дом заглянула девочка, очень похожая на Виорику, и сообщила, что раненый норт проснулся. Оташ и Юрген поспешили к Олафу. Когда они зашли в соседний дом, то увидели Арчибальда, одетого в местную одежду, сидевшего рядом с Найтли и державшего перед тем миску с кашей. Олаф, хоть и выглядел бледным, с аппетитом уплетал завтрак.
Что же вы его с ложечки не кормите? с улыбкой проговорил Юрген. Рейн в ответ смерил его крайне выразительным взглядом. Привет, Олаф!
Здравствуйте! отозвался Найтли. Так рад вас видеть!
Рассказывай, что с тобой приключилось, попросил Оташ.
Я ехал через поселение сиваров, потому что уже знал эту дорогу. Думал, что смогу у них попить и, может, покушать. Старейшина стал расспрашивать, куда я еду и зачем. А я дурак, возьми и ляпни им, что с письмом еду в Нэжвилль. Потом я начал понимать, что что-то не так, и хотел уехать. Но в меня выстрелили, и я упал с лошади. Письмо у меня отобрали. Потом пришёл этот арамсай. Он меня перевязал, а потом помог бежать. Сказал мне ехать в Яссу. Я и поехал. Вы простите меня, я всех подвёл.
Вот ты дурак! воскликнул Юрген.
Да, я сам знаю, что я дурак, грустно согласился Олаф.
Да не потому ты дурак, что письмо это не довёз, а потому что себя винишь в этом. Никого ты не подвёл!
Для вас это, конечно, удобный вариант, проговорил Рейн.
Знаете, вот вы тоже дурак.
Брови Арчибальда взметнулись вверх, и он застыл, словно пытаясь понять, как он смог дожить до такого.
Вы дурак, потому что думаете, что я буду рад тому, что это дурацкое письмо не попало адресату, несмотря на то, что мой друг ранен.
Я даже не знал, что было в этом письме, пробормотал Олаф.
А в нём господин Рейн обвинял меня в государственной измене, ответил Юрген.
Как это? округлил глаза Найтли.
Очень просто. Я ведь должен был шпионить для Рейна, а я во всём признался Оташу. Но ничего, господин Рейн напишет ещё одно письмо, а если понадобится, то ещё одно. Бумага же
Перекатите, господин Шу! перебил его Арчибальд. Вы забываетесь.
Что вы собираетесь делать дальше? спросил Оташ.
Вы полагаете, что я захочу вернуться в Нэжвилль?
Я не знаю, поэтому и спрашиваю.
Таких распоряжений от его величества или его высочества я пока не получал, ответил Рейн. Значит, я по-прежнему посол Нэжвилля в шоносаре.
Хорошо. Тогда оставайтесь в Яссе до выздоровления Олафа, а затем возвращайтесь к нам.
Вы планируете задержаться рядом с сиварами?
Ещё какое-то время.
Я вас понял.
Мы что же, уезжаем? спросил Юрген.
Завтра утром. Сегодня ещё переговорю с Драго. Да и ты же, наверное, захочешь выспаться в мягкой постели, разве не так?
Это вовсе не обязательно. Если надо ехать, я могу ехать.
Знаю, что можешь. Утром и поедем.
Юрген ещё немного поболтал с Олафом, пока Арчибальд не выгнал его, сказав, что больному нежен отдых, и тогда Шу отправился гулять по Яссе. Обойдя деревню, он вышел к узкой речушке Мелеше и, сев на берегу, принялся бросать камушки в воду. Вскоре к реке подошла молодая женщина с большой бадьёй, в которой лежало постиранное бельё. Полоскать догадался Юрген. Женщина была невысокая, слегка полноватая, с бледной кожей, сильно контрастирующей с чёрными волосами и большими тёмными глазами. Как она донесла одна такую большую бадью, Юрген не понимал. Решил, что подождёт, пока она всё прополощет, и предложит свою помощь. Женщина покосилась на норта, а затем принялась за работу, и тут до Шу дошло, что стирала она их с Оташем одежду. Кому Нуца могла отдать их вещи, кроме своих дочерей? Женщина точно была не Виорика, значит
Илинка? Юрген понял, что произнёс это вслух и закрыл рот ладонью. Женщина обернулась.
Ты племянник Витольда? догадалась она.
Да.
Так вот значит, ради кого Витольд бросил всё и сорвался в шоносар. Первым желанием Юргена было встать и уйти, но потом он снова посмотрел на бадью и остался.
Почему ты его простила? Шу задал вопрос, который мучил его уже слишком долго.
Потому что люблю? ответила Илинка.
Ты была больна?
Да, но я уже вылечилась. Как и Витольд. Родители ничего не знают, не говори им, пожалуйста.
Не знаю, кем ты меня считаешь. Конечно, я не скажу.
Прости, Илинка вернулась к стирке.
Когда все вещи снова заняли своё место в бадье, Юрген подскочил и сам подхватил её. Илинка удивлённо смотрела на него.
Тяжёлая же, объяснил Шу.
Но это женская работа.
Натаскаешься ещё. К тому же, ты ведь, наверное, рожать будешь. Вредно тебе тяжести поднимать.
Илинка как-то странно посмотрела на него и будто переменилась в лице.
Что? не понял Юрген. Или ты уже того? Беременная?
Была, тихо ответила она.
Как это?
Я потеряла нашего с Витольдом ребёнка.
Подождиэто из-за болезни?
Да.
Знаешь, кто твой муж? Байпул.
Он не знал.
Чего он не знал? Что заразить тебя мог?
Что я была беременна. Не знал. И про выкидыш я ему ничего не сказала. И ты не говори.
Он байпул, а ты дура. Ты должна была ему сказать! Он должен был знать, что натворил!
Бадья, которую держал в руках Юрген, с каждым шагом становилась почему-то всё тяжелее, и когда он, наконец, донёс её до дома Илинки и поставил на порог, то дикая усталость, охватившая всё его тело, словно взяла верх над ним, и Юрген потерял сознание.
Очнувшись, Шу не сразу понял, где находится. Всё напоминало дом старейшины, но что-то было не так.
Как ты нас напугал! раздался рядом голос Витольда, и Юргена осенило: он был в его доме!
Шу попытался сесть, но сильное головокружение уложило его обратно на лавку.
У него жар, проговорила подошедшая Илинка.
Они попали под дождь, сказал Витольд. Всё понятно, он простудился. Милая, приготовь ему горячего чаю.
Не надо, спасибо, заговорил Юрген. Я пойду.
И он снова попытался подняться. С тем же успехом.
И как же ты пойдёшь? немного насмешливо спросил Витольд.
Сейчас полежу немного и пойду.
Я позову шоно, и Никсон направился к двери.
Не надо!
Почему же?
Со мной всё в порядке.
И поэтому ты теряешь сознание на пороге моего дома?
Я просто устал.
Просто устал. Ладно, пока ты не можешь от меня сбежать, давай поговорим, и Витольд перешёл на родной зык.
Я не собираюсь с тобой разговаривать.
Тогда выбирай. Либо я сейчас беру тебя на руки и несу в дом к Драго, либо ты со мной разговариваешь.
Юрген ужаснулся, представив, как Оташ увидит его на руках Витольда.
Чего тебе надо? устало спросил он.
Объясни мне, что произошло у вас там с Рейном и шоно.
А тебе нельзя этого знать, это государственная тайна.
Ну, хорошо, Витольд наклонился, готовясь подхватить Юргена.
Нет! Шу замотал руками и ногами.
Тогда выкладывай.
Оташ мой друг, вздохнув, проговорил Юрген. А Рейн хотел, чтобы я шпионил. Теперь все всё знают. Оташ знает, зачем меня нанял Рейн, Рейн знает, что я друг Оташа и что я не шпионю. Обвинил меня в измене.
Рейн?
Да. Это его письмо вёз Олаф. Про меня.
Но Рейн по сути прав.
Нет.
Сейчас даже не в этом дело. Юрис, я ведь предупреждал тебя. Говорил, что Рейн опасный человек.
Рейн спас меня от Присциллы и Летиции. Это главное.
Но если он всё-таки доложит о тебе королю или принцу, то тебя могут арестовать.
Нет. Я под защитой шоносара.
Ты под защитой. А о других людях ты не подумал?
Это о каких ещё?
О той же Присцилле. Обо мне наконец!
Вроде бы жар у меня, а бредишь ты. Вы тут причём?
Если тебя признают государственным преступником, то ты можешь себе представить, какого будет нам, твоим родственникам? На всей нашей семье будет клеймо.
Ты не моя семья, тихо проговорил Юрген, чувствуя, как снова отключается.
Придя в себя, Шу увидел склонившееся над собой обеспокоенное лицо Витольда и пожалел, что очнулся так не вовремя.
Сейчас Илинка приведёт Виорику, проговорил Никсон. Она тебе поможет.
Мне поможет, если ты от меня куда-нибудь отсядешь, ответил Юрген. Лучше в другой дом. А ещё лучше в Нэжвилль.
Почему сразу меня не позвали? раздался в дверях возмущённый голос Оташа. Как он?
Со мной всё в порядке, ответил Шу и помахал рукой.
Видел бы ты себя сейчас, ты бы этого не утверждал, шоно подошёл и сел рядом.
Что? Всё так плохо?
Хуже, чем тот раз.
Ничего, я быстро поправлюсь.
Юргену снова хотелось завести эту свою песню про обузу и чтобы Оташ обязательно его разуверил в этом, но он не мог этого сделать при Витольде.
Быстро ты не поправишься, сказал Никсон. Тебе обязательно надо отлежаться.
Но мы утром уезжаем! возразил Юрген.
Тебе нельзя.
Я могу задержаться, проговорил Оташ.
Не можешь ты, вздохнул Шу. У тебя там сивары.
Могу. Поедем утром, но не завтра, а послезавтра.
Юрис к этому времени не поправится, сказал Витольд. Как я понимаю, он уже простужался? Так вот поэтому он сейчас и свалился. Ему надо окончательно выздороветь, а только потом уже куда-то ехать. Господин шоно, поймите, у него слабое здоровье.
Заткнись, а! Юрген резко сел, невзирая на головокружение. Поедем послезавтра.
Знаешь, эне, я поставлю тебя на ноги, проговорил Оташ. Ты станешь настоящим воином. Я сам этим займусь.
Эй, господин шоно, вы не слышали меня, да? снова заговорил Витольд. Мальчик перенёс нервную горячку. Вы хоть знаете, что это такое?
Послушай меня, Витольд, ответил Оташ. Если ты так хотел заботиться о Юргене, то делать это надо было намного раньше. А сейчас у тебя и права такого больше нет. И не заставляй меня задумываться о том, что это норт Витольд Никсон делает в Яссе. И не шпион ли он.
Я не Никсон запнулся.
А если не, то спасибо, что помог, но мы уходим.
С этими словами Оташ помог Юргену подняться. Шу изо всех сил старался удержаться на ногах, и ему это удалось. С помощью шоно, он даже дошагал до двери. Но там в глазах снова потемнело, и Юрген ухватился за Оташа, как за спасательный круг. Шоно, не говоря ни слова, подхватил норта на руки и понёс в дом Драго. Там он уложил Юргена на лавку, а прибежавшая в отцовский дом Виорика тут же принялась готовить какой-то отвар.
Послушай, Оташ, на языке нортов заговорил Шу. Тебе не нужно ждать, пока я выздоровею. Ты поезжай. А я вернусь вместе с Олафом и Рейном.
Ждать или не ждать это моё дело, отозвался шоно. Не тебе решать.
Ты упёртый.
Какой есть.
Напоив Юргена отваром, Виорика сказала, что ему нужно поспать, ведь сон лучшее лекарство.
Но я совсем не хочу спать, проговорил Шу, когда она ушла.
Что мне теперь тебе колыбельную петь? усмехнулся Оташ.
А ты умеешь? с улыбкой спросил Юрген.
Не знаю, не пробовал.
Тогда расскажи сказку.
Чего?
Мне мама рассказывала, когда я маленький был.
Ты не маленький, а я тебе не мама.
Вот трудно тебе сказку рассказать, что ли? Так и скажи, что не знаешь просто ни одной.
Не надо брать меня на слабо, эне. Со мной такое не проходит.
Ты скучный, пробурчал Юрген, отворачиваясь к стене.
Сабира рассказывала одну легенду, когда мы были ещё детьми, проговорил Оташ. Она очень нравилась Асиме.
Что за легенда?
Об одной девушке по имени Айши. Она была очень красивой, а отцом её был богатый человек. И вот встретила Айши одного бедного юношу и полюбила его, и юноша тоже полюбил её всем сердцем, но отец был против их брака. Юноше пришлось вернуться к себе на родину, но Айши решила бежать к нему. Узнав об этом, отец проклял её и сказал, что шесть рек сможет она перейти на пути к своему возлюбленному. Но седьмую не сможет. Шесть рек перешла Айши. Перед седьмой же остановилась, вспомнив проклятие отца. И сбылось оно. Из-под камня выползла змея и укусила Айши. Бедную девушку похоронила её верная подруга, которая сопровождала её в дороге. А отец опоздал. Убитый горем он приказал возвести на том месте высокий курган. Возлюбленный Айши прожил долгую жизнь, но завещал себя похоронить у подножия того кургана. С тех пор девушки ходят к этому кургану и просят Айши и Табити послать им доброго мужа.
Грустная какая-то легенда, вздохнул Юрген. Зачем вообще такая любовь, если от неё умирают?
Не знаю, пожал плечами Оташ. Я такой любви не знал.
А какую знал?
Да никакую.
Но ты же так много путешествовал.
На корабле женщин не было, а в портах были только продажные.
И что, ты с ними спал?
Зачем тебе это знать?
Витольд вон тоже спал со шлюхами! Юрген сел.
И что?
А то, что из-за этого его жена ребёнка потеряла!
Это как?
Витольд заразился от шлюхи и ничего не сказал жене, а она забеременела. Вот так.
Он плохо поступил.
Плохо? Отвратительно!
Это поэтому ты так злишься на него? Ну, кроме того что он уехал.
Я буду спать, Юрген снова лёг и закрыл глаза.
Знаешь, что мой отец говорил? Скотине свойственно спотыкаться, а человеку свойственно ошибаться.
А я читал, что у вас говорят так. Не будь только сыном своего отца, будь сыном человека, тихо сказал Шу.
Верно, кивнул Оташ. Спи, эне.
Увидев, что Юрген уснул, шоно вышел из дома и увидел стоявшего у изгороди Витольда.
Меня ждёшь? спросил Оташ.
Я всё-таки снова это скажу, проговорил Витольд. Юргену нельзя уезжать так скоро. Он просто не доедет до сиваров в таком состоянии. Ты же сам видел.
С чего вдруг такая забота о племяннике?
Я люблю его и переживаю.
Великий шоно! послышался неподалёку голос Карсака.
Что такое? обернулся Оташ.
Там Синерпи приехала!
Кто это?
Моя сестра.
Она знала, что ты поехал со мной?
Знала. Она бы волновалась обо мне.
И зачем же она приехала?
За мной, уныло вздохнул Карсак. Говорит, что родители хотят, чтобы я образумился и вернулся. Поговори с ней, великий шоно. Прикажи ей уехать.
И где же она?
На краю деревни ждёт. Давай покажу.
Присмотри за Юргеном, сказал Оташ Витольду и последовал за Карсаком. Никсон молча зашагал к дому.
Синерпи оказалась голубоглазой пышногрудой красавицей, одетой в длинное льняное платье, вышитое красным узором. На голове девушки был изящный убор, украшенный монетками.
Ну, здравствуй, великий шоно, с поклоном проговорила Синерпи.
Здравствуй, ответил Оташ. Зачем пожаловала?
За братом.
Твой брат взрослый мужчина, сам волен решать, где ему быть.
Он ослушался отца и мать. Они горюют. Разве может хороший сын так поступать?
Да неправда это! воскликнул Карсак. Не нужен я им вовсе!
Не слушай его, великий шоно, сказала Синерпи. Глупый он.
Карсак махнул рукой, развернулся и побежал обратно в Яссу.