За какое такое враньё?! поразилась цыганка так сильно, будто ей только что бросили в лицо обвинение такое ужасное и такое несправедливое, что любая уважающая себя гадалка после этого должна была немедленно покончить жизнь самоубийством.
Так ведь врёшь, сказал лениво Гриша.
Я?!! ещё больше поразилась цыганка, хотя казалось, что лучше, чем в предыдущий раз, оскорблённую невинность сыграть уже невозможно. Да чтоб я проклята была! ударила себя она кулаками в колыхнувшуюся грудь. Чтоб я ослепла!! Чтоб я съела свой язык!!!
Прохожие оглядывались. Гриша подумал, что надо было дать этой дуре пять рублей, чтобы отвязалась.
Он пошарил взглядом по салону, набрал в разных укромных местах горстку мелочи и с раздражённым видом протянул деньги цыганке. Мелочь исчезла в цыганских одеждах так бесшумно и стремительно, что впору было усомниться, а действительно ли Гриша деньги ей давал, или это ему просто привиделось.
Цыганка мгновенно прекратила истерику и сказала деловито:
Четыре тысячи!
А?! дрогнул Гриша.
Ты разбогател на четыре тысячи, честно отработала свои пять рублей цыганка. Я тебя, касатик, вижу насквозь. Ты хороший человек, и я тебе помогу. Дай сто рублей!
Десять! малодушно сказал Гриша.
Давай! требовательно протянула руку цыганка.
Гриша дал ей десятку, которая мгновенно испарилась где-то в воздухе, как показалось Спиридонову.
Ещё ты девяносто должен, сообщила коварная цыганка.
Вот так ни за что ни про что по сто рублей в один присест Гриша не дарил никому и никогда, даже гаишникам.
Дороговато! оценил Григорий.
Правда стоит столько, сколько стоит. Особенно если это хорошая правда. Ты на базар приходишь, да? Хурму покупаешь, к примеру, да? Тридцать рублей хорошая, пять рублей гнилая. Зачем тебе гнилая, да?
Я не брезгливый, сказал святую правду Гриша. И вообще я хурму не очень как-то.
Ладно, давай без хурмы. Но ты деньги будешь платить?
Я тебе пятнадцать рублей уже дал? Сначала пять, потом еще десять. Правильно? позорно закрохоборничал Гриша. На вот тебе ещё пять и это уже будет двадцать. Двадцать это деньги. Двадцать рубликов на дороге не валяются, согласись, повёл рукой вокруг Гриша.
Гадалка послушно проследила взглядом за движением его руки. Никаких денег на пыльном асфальте, действительно, не наблюдалось. Это неприятное открытие, по-видимому, подействовало на цыганку.
Ладно, пятьдесят, сказала она. И тогда я твоё будущее прозрею.
А за тридцатку то же самое? предложил Гриша. Прозреть, в смысле.
За такие деньги пускай тебе Клинтон на дудке сыграет, оскорбилась цыганка.
Тогда я не хочу!
Как знаешь!
Ладно, тридцать пять! передумал Гриша.
Давай!
Но больше никаких доплат! решил окончательно обезопасить себя от дальнейшего вымогательства Спиридонов.
Договорились!
Мамой поклянись!
Клянусь твоей мамой! не стала упираться цыганка.
Моей не надо! всполошился Гриша. Своей клянись!
Ну чего ты привязался? вдруг озлобилась цыганка. Ты за тридцать пять рублей мою маму, старую больную женщину, обидеть хочешь? Ты её видел? Ты её знаешь? У неё одного глаза нету, так ты ещё от неё чего-то хочешь поиметь?
А с глазом-то чего такое у неё? хмуро осведомился Гриша.
Ослепла, сообщила цыганка. Она глазом поклялась однажды Хорошо ещё, что не двумя
Ну, надо же, пробормотал Гриша.
Он пошарил по карманам, нашёл две мятые десятки и протянул их собеседнице. Цыганка благоразумно взяла деньги и лишь потом стала качать права.
Я не поняла! сказала она недовольно. Ты же говорил тридцать пять!
Я сейчас тебе дал двадцать и раньше еще пятнадцать. Ты считать умеешь?
Ах ты, гад! сказала в сердцах отбросившая всякий политес цыганка. Чтоб тебе бензином подавиться! Чтоб тебя в машине укачало! Чтоб тебе по счётчику всегда платили!
Ты полегче на поворотах! проявил недовольство Гриша.
И ты меня ещё вспомнишь! посулила цыганка, делая такие страшные глаза, будто не было проклятия более ужасного.
Закалённый в переделках, которыми изобилует таксистская жизнь, Гриша прикинул, чем видение этой цыганки лично ему может грозить, обнаружил, что ничем, и закрыл окошко, демонстративно отгородившись от докучливой собеседницы. Настроение она ему смогла испортить, и теперь должно было произойти что-то очень и очень хорошее, чтобы к Грише Спиридонову вернулось так неожиданно испарившееся ощущение счастья и мировой гармонии.
* * *
Счастье явилось Грише в виде неуверенно шагающего по тротуару клиента. Увидев его, своего касатика долгожданного, Гриша пришёл в такой восторг, какой прежде в своей жизни он испытал один-единственный раз, да и то очень давно, в детстве, когда отец Гриши, Спиридонов-старший, хотел выпороть сынулю, да не нашёл ремня на привычном месте и так удивился отсутствию столь важного в педагогическом процессе инструмента, что экзекуция как-то сама собой отменилась. Ремень в тот раз заблаговременно спустил в мусоропровод сам Григорий, а вот на этот раз он в подготовке не участвовал, и счастье пришло к нему само, ножками, хотя и заплетающимися.
Гриша обрадовался своему пьяненькому пассажиру как родному и даже порывался выбежать из машины, распахнуть перед ним дверцу и поддержать под локоток, но не успел. Пассажира повело, и он, чтобы удержать равновесие, ускорил шаг и так, семеня, добежал до ближайшего более-менее прочно стоящего объекта, о который можно опереться, и предметом этим была машина Спиридонова.
Клиент упал на дверцу с правой стороны, прилип к машине, фиксируя своё тело в пространстве, и его пьяная физиономия оказалась как раз на уровне открытого окошка.
Гриша Спиридонов ласково улыбнулся клиенту, но сказать ничего не успел, потому что тот вдруг спросил:
Свободен, командир?
В смысле? пока ещё продолжал улыбаться Гриша.
Мне в Долгопрудный. Я хорошо заплачу, сказал клиент, и Гриша вдруг понял, что тот уже забыл, похоже, что ехал в этой машине, и Гришу тоже забыл.
Я тут клиента жду, на всякий случай прощупал собеседника Гриша.
К чёртовой бабушке всех клиентов! пьяно сказал пассажир. Он уже динамо тебе, может быть, прокрутил! А ты тут его ждешь! Он уже и не вернётся, может быть! А я вот он! И деньги тебе плачу реальные! Думаешь, денег у меня нет? Во, смотри!
И в подтверждение собственной платежеспособности он продемонстрировал уже знакомую Грише пачку денег, где, по спиридоновским подсчётам, ещё должно было оставаться шесть тысяч рублей.
Так ты как? спросил клиент. Мы едем? Ты сколько хочешь? Почём, вообще? До Долгопрудного доехать, в смысле
Гриша стрельнул взглядом по сторонам, будто хотел убедиться в том, что никто его не видит в эту минуту. Мы его видели. И даже снимали на видео. Через тонированные стёкла припаркованных неподалеку автомобилей. Но Гриша об этом не догадывался.
У нас тариф, сказал Гриша. Тридцать рублей за километр. Плюс стольник за вызов.
Он вдвое поднял ставки против прежнего, хотя и в прежнем смухлевал, но ни малейших угрызений совести не испытывал, потому что сегодня был его звёздный день. И клиент не подкачал, песни не испортил.
Что ж ты при таком раскладе заработаешь? непритворно удивился он. Так нельзя, командир! Надо же по-человечески! сказал убеждённо и отсчитал денег больше ожидаемого. На вот тебе две тыщи! Вот это справедливо, согласись! Вот это по-нашенски! Так мы едем?
Он еще спрашивал!
Да!!! ответил Гриша с той горячечной готовностью, с которой отвечает «да» уже было смирившаяся с предстоящей участью матери-одиночки и находящаяся на девятом месяце беременности женщина, когда проникшийся сочувствием к ней незнакомый мужчина помог донести до дома сумки, да вдруг спросил напоследок, а не согласится ли столь славная женщина выйти за него замуж.
Вот и ладненько, пробормотал на это клиент и вполз в салон, дыша на Гришу перегаром. Мне в Долгопрудный, командир.
Я в курсе, сообщил Гриша.
Давно таксуешь? поинтересовался клиент.
Три года, привычно ответил Гриша.
Ну, и как?
Нормально.
А раньше ты где был?
Всё повторялось слово в слово. Как было тогда, когда они ещё только из Бирюлёва выезжали.
На почте я был, сказал Гриша. Автобаза московского почтамта. На «жигулёнке» я по городу катался. А график был так себе. Фиговенький был график. И я ушёл оттуда.
Хр-р-р
Клиент спал. Он отключился едва ли не на тех же самых словах Гриши, что и в прошлый раз. И теперь Гриша мог спрогнозировать, как события станут развиваться в ближайшем будущем. Сейчас они на светофоре где-нибудь остановятся. Клиент проснётся. Спросит, где это они находятся. И достанет деньги, чтобы наперёд заплатить за поездку, которую он уже, вообще-то, оплатил. И не один раз, если быть честным.
На светофоре пассажир, действительно, очнулся. Повёл окрест взглядом. И ожидаемо поинтересовался:
Мы где?
Лубянка, ответил Гриша.
День сегодня какой-то такой, покачал головой пассажир. Как Новый год, блин! Я ни фига не помню. Мы едем куда?
В Долгопрудный.
Правильно, согласился клиент. А я тебе заплатил?
Нет, привычно ответил Гриша.
Я тебе деньги сразу дам. Чтоб ты не думал, что тут не так всё как-то.
При молчаливом одобрении Гриши пассажир отсчитал две тысячи.
На, держи. А я посплю немножко.
Гриша дал возможность клиенту подремать до следующего светофора, где и заполучил из рук пассажира две последние тысячи из распотрошённой пачки. Есть ли у того ещё деньги, Гриша не знал. Но ему было жутко интересно. Он впал в охотничий азарт и уже не мог остановиться. Потому что если не сплоховать и сделать всё как надо, можно за одну сегодняшнюю поездку заработать столько, что представить себе невозможно.
На следующем светофоре Гриша ударил по тормозам, и голова клиента шмякнулась о приборную панель. Гриша ждал, когда ему в очередной раз дадут денег. Денег не давали. И даже, кажется, не собирались. Клиент спал.
Слышь, ты, баклан! вежливо сказал Гриша. Я жду!
Его призыв остался неуслышанным. Обеспокоенный Гриша, у которого деньги, что называется, из-под носа уводили, бесцеремонно толкнул пассажира в плечо. Пассажир спал крепко и демонстративно пускал пузыри.
Ах ты, гад! осерчал Гриша, у которого было такое чувство, будто его только что обокрали.
Вот залезли внаглую в карман и умыкнули две тыщи.
Ладно, едем! сказал Гриша, ожесточаясь сердцем.
Усадил клиента ровнёхонько, разогнал машину и метров через триста ударил по тормозам. Тело пассажира своей траекторией идеально проиллюстрировало действие законов физики. Процесс перемещения головы Гришиного клиента с момента начала торможения машины до момента встречи головы с препятствием можно было бы показывать в учебном фильме на уроках.
Не покалечит он актера? забеспокоился я.
Актёру виднее, сказал Дёмин рассудительно. Если Гриша совсем его достанет, он ваньку валять перестанет и настучит Грише по рогам.
Если Гриша прежде ему инвалидность не оформит, подумал я. С Гриши станется. Вон как развоевался.
Слышь, баклан! говорил тем временем сильно рассерженный Спиридонов. Я тебе по-хорошему говорю просыпайся!
Страшно было даже представить себе, что будет, когда он заговорит по-плохому.
Каждая безрезультатная остановка лишала Гришу двух тысяч рублей. Можно было даже сказать, что при каждой остановке он становился на две тысячи беднее. Тут кто хочешь расстроится.
Ты просыпаться будешь, баклан?! задавал риторический вопрос Гриша.
В ответ пьянчуга нагло пускал пузыри. Озлобившийся Гриша уже не думал о том, сколько ему удалось заработать за сегодняшний день, а скорбел о недополученном. Вот она, настоящая жизнь. Только что ты был счастлив, и вдруг куда оно всё подевалось. Судьба-злодейка влепила подзатыльник, и радости как не бывало.
Гриша в тщетной надежде поупражнялся ещё в экстренном торможении, но клиенту было хоть бы хны, и в Долгопрудный его пришлось везти считай что за бесплатно. По крайней мере, Гриша происходящее теперь именно так и расценивал. Ехал он мрачный, и уж совершенно испортилось его настроение, когда на въезде в Долгопрудный он толкнул клиента в бок со словами: «Приехали! Куда тебя везти?», и тот неожиданно легко проснулся.
Долгопрудный? сонно спросил пассажир.
Гриша смотрел на него с ненавистью. Клиент этого взгляда спросонья не заметил.
Вот здесь направо, сказал пассажир, с озабоченным видом похлопывая себя по карманам. Уже приехали типа.
Он нащупал, наконец, бумажник. В бумажнике оказалась одинокая десятирублевая банкнота. Озадаченный таким открытием пассажир закрыл бумажник, потом раскрыл его снова, но денег не прибавилось. Пассажир сильно удивился. Наверное, прежде подобные манипуляции с бумажником давали какой-то иной результат. Закрыл, допустим, пустой бумажник, тут же его открыл а деньги из него так и сыплются. А вот сейчас не задалось что-то. Как-то не так, наверное, сделал. Может, ещё разок попробовать? Попробовал. И снова фокус не удался.
А сколько я тебе денег должен, командир? спросил клиент задумчиво.
По счётчику! сухо ответил Гриша.
Пассажир посмотрел на счётчик, и что-то там сильно его удивило. Он даже прищурился и зашевелил губами, пытаясь посчитать. Число каждый раз получалось какое-то несусветное.
А мы откуда едем, командир? оробел пассажир.
Издалека! мстительно отвечал Григорий, который четверть часа назад подкрутил счетчик в присутствии спящего пассажира и теперь не собирался прощать ни рубля.
Неужто из Санкт-Петербурга? дрогнул пассажир. Это я такой был пьяный, что тебя до Москвы заангажировал? всё больше ужасался он собственному пьяному безрассудству.
Так мы платить будем? сурово глянул Спиридонов.
Я отдам! клятвенно прижал руки к груди пассажир. В полном объёме и в назначенный срок! Но не сегодня! На тебе десять рублей!
И он протянул десятку в заведомо безнадёжной попытке откупиться.
Прикалываешься? оскорбился Григорий. В пьяном виде, типа, издеваешься? Будем милицию вызывать?
Я понял! быстро сказал пассажир. Держи!
Он снял с руки часы так стремительно, будто золотой браслет был раскаленный и жёг ему руку.
В залог? недовольно поморщился Гриша.
Зачем залог? Дарю! сказал клиент с готовностью, и было понятно, что и рубашку он с себя снимет, и брюки, если те вдруг приглянутся Григорию.
Подарок? переспросил недоверчиво Спиридонов.
«Брегет». Игрушка толстосумов. Гриша видел такие в рекламе. Ему нравилось. А тут и вовсе не реклама. Тут он часы в руках держит, и они уже, считай, его.
Подарок! сказал клиент. В знак уважения! Дай бог вам счастья! Можно я вас поцелую?
Зачем? не понял Гриша.
Да, вы правы! засмущался пассажир. Вы извините меня, это я от избытка чувств. Так я пойду?
Валяй! позволил Гриша, который вновь ощутил приближение восторга в своей душе.
Пассажир поспешно распахнул дверцу.
А они настоящие? засомневался вдруг Гриша.
А как же! округлил глаза клиент. Тридцать тыщ!
Рублей? понимающе сказал Спиридонов.
Клиент посмотрел ему в глаза почти насмешливо.
Неужто?! обмер Гриша.
Именно! сказал пассажир.
Вот это да!
А то!
Ну надо же!
Гриша посмотрел на часы уважительно.
В условиях космического вакуума могут работать, просветил пассажир новоявленного обладателя буржуйских чудо-часов. Под водой на глубине до одного километра. Ну, и противоударные они к тому же, ясное дело.
А если речь про противоударность зашла, тогда что? Правильно! Тотчас же было исполнено.
Вот позвольте-ка! вежливо сказал Грише пассажир и нежным движением вновь завладел часами. Я вам продемонстрирую сейчас.