Рота! Напра-во! Вперед шагом марш! скомандовал капитан Варава.
Шеренгами по четыре миновали открытые ворота с караульным, вышли на лесную дорогу. По бокам в белых одеяниях кусты и деревья, из глубины чащи дробный стук дятла, скрип снега под ногами.
За полчаса, то бегом то шагом, добрались до аэродрома. На нем серела бетонная вышка КДП* с антеннами, блестели инеем ангары, на стоянках стояли самолеты.
Роту выстроили на взлетной полосе, началась посадка в машины из расчета девять курсантов и выпускающий офицер на борт. Внутри фюзеляжа рассаживали на дюралевые скамейки по бортам. С одного пять человек, там, где дверь четыре. Прыгать полагалось только после хлопка выпускающего рукой по плечу и команды «пошел!». Им в данном случае являлся командир третьего взвода старший лейтенант Грачев.
Сашка оказался четвертым по правому борту, пятым, с напряженным лицом Витька.
«Наверное, и у меня такое» мелькнуло в голове.
Грачев закрыл дверь, взревел двигатель, «Аннушка» взяла разбег и взмыла в небо. Сашка почувствовал ощущение полета. До этого никогда не летал. Разве что только в шахтной клети. Самолет сделал разворот, в иллюминаторах отразилась утренняя заря у горизонта. День обещал быть погожим.
Через минуту поступила команда «зацепить карабины!» выполнили. Самолет стал кругами набирать высоту. Над кабиной летчиков впереди на переборке имелись три фонаря: оранжевый «внимание», зеленый «пошел» и красный «отставить».
Вначале зажегся оранжевый, летчик развернулся в кресле и кивнул выпускающему. Тот открыл внутрь фюзеляжа дверь. Шум мотора усилился, за ней плыли рваные клочья облаков, свистел ветер. Первые четверо по левому борту встали, чуть пригнулись и по одному подошли к люку.
По команде Грачева отталкивались от порожка и быстро исчезали в проеме. Змеились, закручиваясь в воздухе, вытяжные фалы. Как только выпрыгнул последний, встала оставшаяся пятерка.
Когда очередь дошла до Сашки, взводный в очередной раз с хлопком по плечу проорал «пошел»! и тот с замиранием сердца сиганул в воющую пустоту. Ветер его резко крутанул, отсчитав в уме «501-502-503» выдернул кольцо. Резкий рывок и будто взлетел вверх. На самом деле раскрылся купол, прекратилось свободное падение. После рева мотора было непривычно тихо, Сашку переполнял восторг, и он что есть мочи заорал «Даешь!».
Затем вспомнил, что нужно посмотреть на купол, взглянул наверх. Он был полным, стропы не перехлестнуты все нормально. Заозирался по сторонам, там и ниже, тоже висели купола. А внизу, на снежной белизне виднелись фигурки приземлившихся, возившихся с парашютами.
Согласно наставлению вытянул сдвинутые вместе ступни ног так, чтобы из под запаски была видна их треть, стал ждать землю. Удар оказался не особо сильным (смягчил снег), завалился на бок и быстро, как учили, стал гасить купол, подтягивая нижние лямки. Вскочив, отбежал в сторону, чтобы не утянуло ветром.
Когда уложив в сумки парашюты все построились, скрипя валенками, подошел командир роты и, приложив к шапке руку, поздравил с первым прыжком.
Служим Советскому Союзу! радостно гаркнули курсанты.
После чего каждому вручили по небольшой серой коробочке со значком парашютиста. Был он на латунной основе с синей эмалью, на ней контур парашюта. Внизу треугольная подвеска, вверху рубиновая звезда. В этот же день в роте, каптер выдал каждому по тельняшке, изъяв нательные рубахи. Надев их, привинтили значки к курткам ходили именинниками. Знай наших!
А вечером после отбоя, лежа в койке, Женька по секрету рассказал Сашке, что во время прыжка очканул*.
Ну и? спросил приятель.
Наш Ильин дал сзади пенделя, вылетел как пробка.
А если бы не дал?
Даже не знаю, вздохнул Женька.
Ладно, давай спать.
Давай.
Засопели носами.
После того дня все почувствовали себя увереннее. Как разъяснил Каллас, преодолели психологический барьер. У старшего сержанта было семнадцать прыжков, весной готовился на дембель. Пак служил год, имел восемь и должен был заступить на его место. По национальности был кореец и страстно увлекался рукопашным боем.
Как-то под настроение рассказал Сашке, что до службы у себя в Южно-Сахалинске занимался в подпольной секции каратэ и даже имел разряд, именуемый даном.
А почему в подпольной? удивился курсант.
В СССР оно под запретом.
Сашке тоже нравился рукопашный бой, попросил показать несколько приемов.
Младший сержант согласился, поскольку обучил его трюку с гвоздем. Сороковку кореец не пробивал, а тридцатку насквозь. Чем был весьма доволен.
По вечерам, после отбоя стали вместе заниматься в спортивном кубрике. Для начала Сергей (так звали Пака) показал основные стойки, а затем технику ударов и защиты. Ученик оказался понятливым, продолжили.
Спустя неделю снова был выход на аэродром, где выполнили второй прыжок. Теперь с самолета Ан-12 и с оружием. Это была современная машина, оснащенная четырьмя двигателями с размахом крыльев в тридцать восемь метров, способная брать на борт двадцать тонн груза, две БМД или шестьдесят парашютистов.
Выпускали двумя потоками за два захода. В этот раз чувствовали себя уверенно. Затем были еще, на точность приземления и в заданную точку, с выходом к назначенному объекту.
К огневой подготовке добавилась стрельба на полигоне из десантного гранатомета РПГ -7Д. Он предназначался для борьбы с танками, самоходными установками и другими бронированными средствами противника. При этом один из курсантов, по фамилии Бобылев самовольно перебегая позади ведущего огонь расчета, умудрился попасть под реактивную струю из сопла пусковой трубы.
Спасло то, что находился в десятке метрах. Свалило с ног и прожгло бушлат. Взамен выдали другой, а к нему пять нарядов на службу. Чтобы раем не казалась.
На том же полигоне учили водить «УАЗ» с БМД и на скорости выпрыгивать из «Зила». Сгруппировавшись падать с перекатом и вести прицельный огонь из автомата по мишеням. Дни летели быстрой чередой.
Кроме всего названного, по понедельникам, в роте проходили политзанятия. С курсантами их проводил замполит, старший лейтенант Харламов. Невысокого роста, подвижный и с залысинами на лбу. Шли они до обеда в ленкомнате, оборудованной стендами и плакатами, с длинным рядом портретов членов Политбюро на стене.
Расхаживая перед передними столами Харламов излагал политическую обстановку в стране, подчеркивая успехи на стройках коммунизма и клеймил позором страны загнивающего капитализма во главе с Америкой. Сидевшие в первых рядах курсанты пучили на лектора глаза и делали пометки в специальных тетрадях, на задних клевали носами.
На этих занятиях Сашка впервые услышал, что страна живет в империалистическом окружении, а США со своими наймитами готовится на нее напасть, окружая своими военными базами, расположенными в Европе. Еще узнал об их военных блоках именуемых НАТО, СЕНТО и СЕАТО опутывающими своими щупальцами весь Мир. Для практического большинства курсантов все это тоже являлось новостью, на гражданке подобным не интересовались.
Во суки, что делают, обменивались мнениями на перерывах в курилке. Надо бы им вломить.
Помимо лекций, в эти дни в клубе показывали документальные фильмы о вторжении американцев на Кубу, во Вьетнам и Лаос, зверствах их военщины в отношении мирного населения. Проводились встречи и с ветеранами ВДВ, участвовавшими в боевых действиях на стороне демократических режимов этих стран.
Таким образом, вырабатывалась ненависть к агрессору и готовность к войне с ним.
Оказалось также, что ранее дружественный Китай тоже оказался агрессором, попытавшись несколько лет назад захватить на Дальнем Востоке принадлежавший СССР остров Даманский. Пресса об этом не писала, а оказывается, было.
После окончания занятий замполит разрешал задавать вопросы и подробно на них отвечал. Задал свой и Сашка, по поводу Китая. Его отец выписывал различные газеты и журнал «Коммунист». Там он как-то случайно прочитал, что по заявлению Генсека КНР Мао Дзедуна на рубеже двадцатого века Китай станет мировым лидером.
Именно про это и спросил. Старлей закашлялся и ответил, ложь. Мировой лидер, мы. А после занятий зайдешь ко мне. Ясно?
Так точно.
В кабинете, разрешив сесть, поинтересовался, откуда у тебя такие мысли?
Сашка рассказал.
М-да, пожевал губами. Больше про это не болтай. Можешь попасть к особисту.
А кто это? вскинул брови.
Про КГБ слышал?
В общих чертах.
Ну, так вот, этот человек оттуда. Будешь иметь бледный вид. Все ясно?
Так точно (встал). Разрешите идти?
Свободен.
В курилке ребята поинтересовались, ну что, уестествил?
Немного, достал из кармана сигареты. Загоготали.
К середине марта повеяло весной, снег почти стаял, полевых занятий стало еще больше. В них входили дневные и ночные марш-броски с полной выкладкой, протяженностью до пятнадцати километров; устройство засад и нападение на учебные объекты, захват языков и тактика их допроса.
За это время все возмужали, и теперь в курсантах было не узнать тех гражданских ребят, что прибыли в часть четыре месяца назад. Все стали жилистыми и обветренными, быстрыми в движениях и с хорошей реакцией. Есть тоже хотелось меньше, пищи стало хватать.
Наметились в роте и лидеры, показывающие лучшие результаты в боевой и политической подготовке. В первом взводе курсант Жданок, двухметровый белорус, родом из Осиповичей, во втором Новоселов туляк. В третьем и четвертом такими были татарин Алимов с Волги и Федотов, всегда представлявшийся «мы псковские».
Сашка с Витькой тоже имели неплохие результаты, шли можно сказать впритирку.
А вот Женька числился в отстающих, были и такие.
Не по мне эта десантура, сказал как-то при чистке автоматов после очередных стрельб. Все тут грубое, никакой романтики. А я, между прочим, чувственная натура.
Слушай ты, чувственная натура, подошел слышавший это Пак. Лучше протирай канал ствола. Найду соринку, пойдешь после отбоя драить толчок*.
Есть, вздохнул и активнее заработал шомполом.
К слову, дедовщины в учебке не было. Сержантский состав был строгим, но молодых не гнобил. Это уродливое явление появилось спустя несколько лет.
В первых числах апреля, после обеда, Сашку вызвали на КПП части.
«Интересно, кому это я понадобился?» надев шапку, быстро вышел на плац.
В помещении контрольно-пропускного пункта доложился дежурному прапорщику за стойкой.
Тебе туда, кивнул на дверь смежной комнаты. Постучав, вошел.
За столом, друг против друга, сидели замкомвзвода и отец. В габардиновой кепке и расстегнутом пальто. Выпучив глаза остановился.
Ну, здравствуй, сын, встав, шагнул навстречу. Приобнял. По натуре он был жестким человеком, телячьих нежностей не допускал.
Здравствуй батя, вышел из ступора Сашка.
Наблюдавший эту картину Каллас тоже поднялся и пожал отцу руку, будет все как обещал, Николай Иванович. После зайдешь, бросил Сашке и вышел наружу.
Ты как здесь? спросил отца, когда присели на стулья.
Вот, решил навестить тебя. Узнать, как служишь.
Да я ж писал
Одно дело письма, другое убедиться лично. Замковзвода, кстати, тебя хвалит. Серьезный парень.
Да ладно, махнул рукой. Как там дома? Как мама с Юлькой?
У нас все в порядке. Мы с мамой работаем, Юля поступила в медицинское училище. Кстати, а ты похудел, сильно гоняют?
Есть немного, сказал Сашка.
Так и должно быть. Армия школа жизни. По себе знаю.
Поговорили еще немного, а затем отец сказал. Я снял комнату в поселке, что недалеко от вас. Мудреное такое название.
Гайжюнай, подсказал Сашка.
Во-во, Гайжюнай, согласно кивнул. Твой замкомвзвода обещал отпустить тебя завтра в увольнение до вечера. Запомни адрес, улица Минтес, дом пятнадцать. А теперь давай на службу, завтра поговорим еще.
Поговорим, расплылся в улыбке сын. Ну, так я пошел?
Давай.
Выйдя с КПП Сашка радостно зарысил в казарму. Чего-чего, а встречи с отцом не ожидал.
До развода на послеобеденные занятия оставалось минут десять, постучал в дверь старшинской. Вошел.
Там на диване Пак с ефрейтором Рыбиным играли в шашки, Каллас за столом листал свежий номер «Огонька».
Товарищ старший сержант! сделал два шага к нему. Курсант Пчелинцев по вашему приказанию прибыл!
Замкомвзвода отложил журнал в сторону, выдвинул ящик стола и протянул сероватый листок со штампом, держи. Увольнительная на завтра до двадцати трех ноль-ноль. Отправишься в десять утра. Ясно?
Так точно, взял в руку. Разрешите идти?
Иди.
Развернувшись через левое плечо, промаршировал к двери.
На следующее утро, ровно в десять, вышел за ворота КПП. На голове шапка, под шинелью отглаженная «парадка», надраенные до блеска бляха и сапоги. Миновав автомобильную стоянку, пошагал по серой ленте асфальта в сторону широкой просеки. По ней рота не раз бегала до развилки, от которой в сторону поселка уходил песчаный грейдер.
Впервые за все время Сашка шел за пределами учебки вне строя без сопровождения командиров, и никто его не подгонял. По обочинам высились с рыжими стволами сосны, на кустах набухали почки. Воздух был чистым и прозрачным. На груди, под шинелью, нес отцу подарок купленную в военторге десантную тельняшку.
На развилке, остановившись, перекурил, проводив взглядом грузовик, ехавший в сторону части, затоптав окурок, свернул на грейдер. Он был плотно утрамбован, по сторонам проклевывалась первая трава, кое-где белели островки еще не стаявшего снега.
Спустя еще минут пятнадцать входил на окраину поселка, раскинувшегося по сторонам железной дороги. Здесь был только один раз. С месяц назад разгружали вагон с грузом, прибывшим для десантников.
Перейдя железнодорожный переезд, спросил у встретившейся пожилой женщины, по какой стороне полотна находится нужная улица.
Аш несупранту* хмуро оглядев, качнула головой, и пошла дальше.
Ладно, сказал Сашка и направился к небольшой, в два этажа станции, задав тот же вопрос молодому парню в спецовке, выстукивавшему длинным молотком вагонные колеса.
Она здесь одна, вытер ветошью руки. Тебе какой дом нужен?
Пчелинцев назвал.
Это в центре, показал за станцию. Рядом с поссоветом. Направился туда.
Дома в поселке были добротные деревянные и кирпичные, с высокими черепичными крышами и живыми изгородями. Пятнадцатый был через два от поселкового совета, напротив магазин и почта.
Подошел к глухой калитке, увидел на ней кнопку звонка, нажал.
Вскоре в доме хлопнула дверь, послышались шаги, калитка отворилась, за ней стоял отец. На плечи накинут пиджак с орденскими планками.
Заходи Саша, чуть отошел в сторону.
Двор был просторный, с надворными постройками, в глубине сад.
Направились в дом, там встретил хозяин, седоголовый, чуть старше отца. Познакомились, назвался Юрием Петровичем.
Снимай шинель с шапкой, солдат, показал на вешалку. А то батька тебя заждался.
Щас, повесил на крючок, за ними стянул сапоги, оставшись в носках.
Отец тоже снял пиджак, прошли крашеными полами в горницу. Там на столе уже стояли закуски: нарезанная ветчина, домашняя колбаса и сало, квашеная капуста и пупырчатые соленые огурцы. Здесь же стояли две бутылки «Столичной».
Не слабо, сглотнул слюну Сашка.
Хозяин исчез и вскоре вернулся с парящим картофелем со шкварками в глубоком блюде.
Так, давайте за стол, пока не остыла, водрузил в центре.
Уселись на стулья, отец откупорил бутылку, налил по четверти стакана.
Ну, за встречу, сын, поднял свой. Чокнувшись, выпили, принялись закусывать.
Колбасу мама начиняла? уплетая с картошкой очередной кусок, спросил Сашка.