Началась война.
Папа днями и ночами был на работе. Мама тоже надолго уходила в магазин. Алёша с Варей оставаться одни не боялись: с ними был Кутька рослая собака с басистым лаем.
Ребята запирали дверь на ключ и начинали играть в «войну».
Кутька был за фашиста. Привязанный к ножке письменного стола и прикрытый для маскировки цветным ковриком, он сидел в папиной комнате.
В другой комнате храбрые разведчики Алёша и Варя отправлялись в поход за «языком». Им нужно было преодолеть много препятствий: проползти бесшумно по дивану, чтобы ни одна пружина не зазвенела, пролезть под обеденным столом и между ножками стульев и, наконец, перед решительной схваткой притаиться за шкафом.
Кутька рычал, когда они набрасывались на него и кричали:
Сдавайся, руки вверх!
В первую игру Варя пыталась раскрыть Кутькину пасть и схватить его за язык.
Что ты делаешь?! закричал Алёша. «Язык» на войне это не настоящий язык, а просто фашистский солдат. Фашиста ловят и допрашивают, где его часть. Вот как!..
Вскоре играть стали по-другому.
В носок домашней тапочки Алёша запихнул кусок хлеба и поднёс её Кутьке. У того потекли слюни, но достать он хлеб не мог. Тогда он зубами схватил тапочку и стал сильно крутить головой. Кусочек хлеба выпал, и он съел его.
Ребятам стало смешно, и они решили играть в тапочку каждый день.
Однажды мама пришла из магазина усталая и в дверях сказала:
Варя, принеси мне тапочки.
Варя побежала в другую комнату. Вдруг, сорвавшись с места, Кутька обогнал её и, вытащив из-под дивана тапочку, понёс её к маме.
Понимает! удивился Алёша. Вот умный!
А ещё они делали так: поплюют на палочку, дадут понюхать Кутьке и спрячут её под шкаф.
Ищи, Кутька, ищи!
Кутька ходит, ходит по комнатам, принюхивается, а подойдя к шкафу, как залает, как заскребёт лапами.
Нашёл! Молодец! радовались ребята, а Кутька так подмигивал им глазами, словно говорил: «Я и сам знаю, что я хороший».
Но так продолжалось недолго. Почтальон принёс повестку. Папа прочёл её и дрогнувшим голосом сказал:
Прощайтесь, детки, с Кутькой. Его забирают в армию.
Кутька, милый, дорогой! заплакала Варя. Как же без тебя мы жить будем?
Не плачь, Варька, сказал Алёша, он ведь фашистов кусать поедет.
На прощание Кутьку так накормили, что он еле-еле ходил и не мог лаять.
Папа надел на него ошейник и повёл. Забравшись на подоконник, ребята смотрели на Кутьку, как он в последний раз проходил по двору.
До свиданья, Кутенька! крикнул Алёша через форточку. До свиданья!
А он повилял хвостом и вышел со двора.
Долго Кутька снился Алёше. Собака лизала ему руки и лицо, словно просила почесать ей за ухом. И Варе он тоже снился. Она рассказывала:
Знаешь, Алёшка, я сегодня ему во сне всю свою манную кашу отдала. Весь свой хлеб.
И Алёша ей верил.
А мисочку, из которой ел Кутька, они вымыли и спрятали в Варины игрушки.
Ребятам очень хотелось узнать о Кутьке, где он и что с ним, и они упрашивали маму сходить в собачий питомник.
И вот как-то под вечер на улице шёл дождь мама пришла уставшая и вся мокрая. Дома её не было почти с самого утра. С прядки волос на лбу скатывались мутные капельки, руки у неё посинели от холода, но глаза её, ставшие печальными за последнее время, теперь почему-то весело блестели.
Мамочка, ты вся продрогла! закричали ребята. Раздевайся быстрее!
Но она, не снимая пальто, достала из своей сумочки какую-то бумажку.
Ну, угадайте, где я была!
В очереди, наверно, предположил Алёша.
Не угадал, улыбнулась мама. Я на поезде в собачий питомник съездила. Кутька уже на фронте. Вот его адрес полевая почта.
Кутька нашёлся?! обрадовалась Варя. Мама, давай ему письмо напишем, а?
Ну вот ещё, письмо, сказал Алёша. Собакам не пишут. У них фамилии нет.
Ничего, сказала мама, мы напишем командиру части, а он сообщит нам про Кутьку. Хорошо?
Попив чаю, они сели за стол.
Через полмесяца пришёл ответ. И в нём вот что было написано:
«Дорогие Алёша и Варя!
Это пишу вам я Кутька. Получил ваше письмо и так обрадовался, что прыгал всем бойцам на грудь и лизал их щёки. Сейчас вечер. Я лежу в землянке перед печкой и греюсь.
Хорошо отдохнуть после работы! Сегодня я нашёл в снегу десять раненых, и мы спасли их. А ещё на поле боя пять бойцов из санитарной сумочки, которая висит у меня на животе, брали бинты и вату.
Меня все любят и за хвост не таскают. Особенно я подружился с командиром части, дядей Васей. По утрам я бужу его лаем и приношу ему сапоги. Он очень удивляется, откуда у меня такие способности.
Ну, кончаю, а то уже зевается. Пишите чаще. Письма ваши мне читает дядя Вася. А чтоб вы поверили, что это пишу я, ставлю вместо подписи свою лапу».
Ребята долго рассматривали чернильный отпечаток Кутькиной лапы.
Похожа, сказала Варя. На снегу такая же была.
Ага, согласился Алёша. Теперь надо ответ писать. Мама, напиши нам.
Письмо вышло недлинное, но хорошее.
Ребята просили Кутьку побольше спасать раненых и не простужаться.
Варя расписываться не умела и поставила крестик. Алёша всё же вывел внизу большими буквами: «Алёша».
А Кутькино письмо папа зачем-то положил в свой портфель, в то отделение, где у него лежала фотография Алёши и Вари
И вот однажды в квартире зазвенел звонок. Мама куда-то ушла, и ребята боялись открывать дверь.
Потом Алёша спросил:
Кто там?
Откройте, пожалуйста! сказал мужской голос.
Ребята испуганно переглянулись. Голос был чужой и грубоватый.
А кто вы? робко переспросил Алёша.
Ну, я медленно, как бы раздумывая, откуда он, отвечал мужчина, ну, я от Кутьки.
От Кутьки! От Кутьки! радостно запрыгала Варя. Открывай, Алёшка, быстрей!
На пороге, с мешком на плече и с пистолетом на ремне, стоял высокий военный.
«Ого, капитан к нам пришёл!» гордо подумал Алёша. Он уже давно понимал военные знаки различия.
Здравствуйте! сказал капитан, заходя в коридор. Это вы, наверно, Алёша и Варя?
Правильно! Угадали! сказал Алёша и похлопал рукой по кобуре капитана. А вы, наверно, дядя Вася и письмо от Кутьки привезли?
Вот и познакомились! улыбнулся дядя Вася. Только вот, ребятки
Чего? насторожился Алёша.
Ну от Кутьки я привёз только один ошейник. Кутьку убили.
И он не шевелится? спросила Варя.
Не шевелится, обнял ребят дядя Вася. И как-то всё нескладно получилось. В одной деревеньке фашисты от нас побежали, а Кутька видит, что кто-то бежит, да и раз вдогонку. Я кричу: «Назад!» не послушался. Схватил одного за штаны и давай рвать. А тот вытащил нож, ну и Вот, значит, как
Дядя Вася достал из кармана ошейник и отдал его Алёше.
Вечером пришёл папа, и все уселись ужинать.
Папа, видно, был усталый и ел молча. Мама ни о чём его не спрашивала. Она тихо разговаривала с дядей Васей, подливала ему в чашку чаю. Дядя Вася утирал платком пот со лба и изредка говорил:
Ух, как хорошо! Давненько дома не бывал!
Папа, а для чего идёт дождь? вдруг громко спросила Варя.
Алёша толкнул её локтем.
Варя оглядела всех и вдруг заплакала. Алёше тоже очень хотелось заплакать, но он сдержался.
Не плачь, сказал он Варе, мы достанем новую собаку и подарим ей Кутькин ошейник. Хочешь?
Хо-чу!.. всхлипнула Варя.
И опять все утихли.
А папа подцепил вилкой картошку, оглядел её со всех сторон, потом посмотрел под стол и, грустно улыбнувшись, снова положил её на тарелку.
Острое лезвие
Петя чуть не плакал. У Пети тряслись коленки. Петя чувствовал, что сейчас произойдёт с ним что-то непоправимое, но помочь себе он уже ничем не мог
На дворе стоял точильщик, и ножик блестящий Петин ножик! находился у него в руках.
И кто просил этого точильщика зайти во двор? Прошёл бы себе мимо, да нет, завернул.
Та-ачить ножи-ножницы, бритвы править! Та-ачить ножи-ножницы, бритвы править!
И снял с плеча свой станок.
И сразу из всех дверей выскочили хозяйки. Кто нёс лёгкие и красивые столовые ножи, кто поварские неуклюжие и почерневшие. Какой-то дедушка в валенках притащил и бритву и топор.
Точильщик втыкал ножи за ремешок на станке, запихивал себе за широкий пояс на живот, на бока и за спину.
Нажимая ногою на перекладину внизу станка, он работал, словно пританцовывая.
На оси вертелось штук восемь камней, начиная от тонкого и большого и кончая пузатым и маленьким. Пузатый камень, казалось, вертелся быстрее остальных.
С воткнутыми за пояс ножами точильщик был похож одновременно и на разбойника и на фокусника. На нём были серый загрязнённый фартук и сдвинутый набекрень помятый картуз.
Наточив один из ножей, он, вскидывая бородку, подслеповато глядел на него из-под очков. Потом выдёргивал из головы волос и, положив эту еле заметную паутинку на лезвие, дул на неё губами, сложенными свистком. Паутинка разлеталась на две части.
И вдруг Петя вспомнил, что у него тоже есть нож! Вернее, он не вспомнил, а очень хорошо знал, что в кармане лежит перочинный ножичек. Петя сжимал его в кулаке гладенький, почти что скользкий и всё не решался отдавать в точку.
Ножик был и без точки хорош, резал всё что ни попало.
Приятель Сёмка совсем было замучил Петю. Гуляя во дворе, он то и дело подносил или стебель лопуха, или какую-нибудь веточку.
А вот не разрезать тебе одним махом!
Тоже мне нашёл! раскрывал Петя ножик. Он и потолще возьмёт!
И вдруг по веточке раз!
Видал? насмешливо говорил Петя, аккуратно обтирая лезвие специальной тряпочкой.
Видал Сёмка следил за сверкающим лезвием как заворожённый.
Когда Петя случайно на стадионе «Динамо» нашёл этот ножичек, он, придя домой, сразу привязал его накрепко верёвочкой к своему пояску.
Ножичек был с перламутровыми боками, которые на солнце переливались то розовыми, то зелёными, то синими огоньками. Он вмещал в себе шесть приборов. Кроме двух ножей маленького и большого в нём были ножницы, ногтечистка, штопор и, наконец, резец для консервов.
Нужно это было или не нужно, Петя всюду появлялся со своим ножичком. Он помогал бабушке чистить картошку, колол лучинки, хотя печку не топили. Он ходил по соседям вспарывать консервные банки, а продавщице в ларьке на улице открывал бутылки с лимонадом. За работу причитался стакан шипучки, но Петя вежливо отказывался от него.
Петя стал чистоплотным. Ногти у него были срезаны и тщательно подпилены. Сёмке тоже очень хотелось подпилить ногти, но попросить у товарища ножичек он не решался. Видно, боялся, что не хватит духу держать такую штучку в руках.
Сёмка всюду ходил за Петей как тень. Он придерживал консервные банки и после вскрытия банок незаметно пальцем снимал какую-нибудь томатную приправу, выступившую по краям. Он деловито советовал, как лучше ввинчивать штопор в пробку, и, закрывая глаза, маленькими глотками выпивал за Петю стакан шипучки.
Один раз, как-то днём, угостив Петю сырой морковкой, вынесенной из дому, Сёмка осмелел.
Петя, сказал он, дай-ка мне на секундочку твой ножик.
А зачем?
Я срежу вон там тоненький-тоненький прутик. И Сёмка указал на куст акации.
Я бы тебе дал, хрустя морковкой, сказал Петя, да, вот видишь, он к поясу привязан.
А ты ведь его отвязывал позавчера.
Ну тогда отвязывал, а сейчас нельзя.
Пожалел вздохнул Сёмка. Ну ладно. Я вот тоже скоро куплю. Уж тридцать копеек насобирал. Куплю даже посмотреть не дам.
Купишь, когда Северный полюс растает, засмеялся Петя. Такого ножичка нигде не достать. Он, смотри, из нержавеющей стали сделан.
Петя дохнул на лезвие. Оно помутнело, как зеркало, и вдруг опять стало блестящим.
Здо́рово! загорелся Сёмка. Воды, значит, не боится? А ну-ка дыхни ещё.
Сто раз одно и то же не показывают!
Сложив ножичек, Петя поставил его ребром на ладонь он был похож на крохотную подводную лодку; довольный, Петя щёлкнул языком и засунул ножик в карман.
На следующий день друзья уже забыли об этой маленькой ссоре. Они по-прежнему бегали по двору, запуская хвостатого змея; а из дров, которые штабелями лежали на дворе, складывали себе пещеру.
Всё шло по-прежнему и вот:
Та-ачить ножи-ножницы, бритвы править!
Петя вылез из дровяной пещеры, где они с Сёмкой из какого-то разломанного ящика сколачивали стол.
Я не пойду, сказал Сёмка, мне точить нечего!
И остался.
Тысячи искр вылетали из-под ножей! Они летели раскалённые, стремительные, и все они попадали к Пете в ладонь!
Искры ладонь не обжигали. Да и сами их удары были словно укусы каких-то комариков.
Петя вертелся около точильщика, пока тот не выточил все ножи и не стал заворачивать цигарку.
Дядя, сказал Петя, а за сколько возьмёте поточить этот ножичек?
Точильщик приподнял картуз и поскрёб пальцем лысину.
«Все волосы на пробу ножей повыдергал», подумал Петя.
За этот махонький? взглянул точильщик из-под очков на Петину гордость. Двадцать копеек. Только я у тебя не возьму. Наточу, а ты ещё пальцы себе порежешь.
Возьмите, дяденька! застонал Петя. Ни одного порезика не будет, хоть проверяйте каждый день.
Нет, не возьму. Да у тебя, наверно, и денег нет.
Что вы, дяденька, я их сейчас у бабушки достану.
Вот загорелось! улыбнулся точильщик. Ну ладно, беги к бабушке. Гляди не обмани.
Никогда не обманывал, обиженно сказал Петя. Сами увидите. А обману ножичек себе возьмёте.
Отвязав от пояска ножичек и протянув его точильщику, Петя побежал домой. За спиной запел камень: ж-ж-ж
«Теперь не нож, а совсем красота будет!» подумал Петя, взбегая к себе на этаж.
Он застучал в дверь.
Сейчас должны были послышаться шлёпанье бабушкиных туфель и старческое кряхтение. Но за дверью никто не кряхтел.
«Заснула она, что ли?» Петя затарабанил что есть силы. Бабушка не открывала.
«Ушла, наверно, на базар!»
Петя кинулся к соседней квартире. Но и она была заперта. Петя заметался на лестнице. К кому идти? На первом этаже живут новые люди. Они только недавно переехали.
К маме на работу бежать? Далеко. И всего двадцать копеек! Двадцать копеек нужно!
И вдруг Петя, радостно подпрыгнув, быстро спустился во двор.
Точильщик увидел Петю и помахал ножичком. Лезвие заманчиво сверкнуло.
Я сейчас! крикнул Петя и побежал в дровяную пещеру.
Сёмка, задыхаясь, сказал он, одолжи двадцать копеек.
А зачем тебе?
«Сказать, что ножичек точу, не даст», подумал Петя.
Для одного дела. Мне очень нужно. Бабушка придёт, я тебе верну.
А-а вот и попался! засмеялся Сёмка. Ты мне тогда ножичек не давал, и я тебе сейчас не дам. Деньги у меня тоже к карману привязаны.
Как не дашь? побледнел Петя.
Очень просто. Возьму да и не дам.
Дай, Сёмочка! взмолился Петя. Я тебе всё, что захочешь
Не дам! отрезал Сёмка. Как ты мне, так и я тебе.
Всё было кончено. Ножик пропал. Точильщик сейчас уйдёт. Не ждать же ему бабушкиного прихода!
Выйдя из пещеры, Петя помахал точильщику дескать, ещё секундочку! и снова взбежал на крыльцо дома. Здесь он спрятался за дверь и с тоской стал смотреть через щёлку на точильщика.
У Пети тряслись коленки. Он чувствовал, что сейчас произойдёт что-то непоправимое
Ножичек был готов. Точильщик раскрывал его на обе стороны и ухмылялся.
Ножичек, видно, ему понравился.
Вот он сложил его и сунул в карман фартука. Глядит по сторонам. Солнце поблёскивает в его очках. Утирает ладонью пот с лица.
Опять смотрит по сторонам. Что делать? Ведь уйдёт сейчас.
А вот и Сёмка идёт, заложив руки в карманы. Ух, жадина, погоди!.. Не такое увидишь!
Мальчик, поди сюда! кричит Сёмке точильщик.
Сёмка стоит спиной к крыльцу. О чём-то говорит и пожимает плечами. Вытаскивает руку из кармана, шевелит ею. Видимо, он крутнул камни на станке. Рука дёргается.
Та-ачить ножи-ножницы, бритвы править! кричит точильщик и поднимает на плечо станок.
Ножичек! Ножичек уходит! Штопор, ножницы эх!..
Пете хочется броситься за точильщиком, догнать его и закричать:
«Отдайте, дяденька, милый, отдайте!»
Но всё! Сёмка идёт к крыльцу, заложив руки в карманы. Посвистывает