Потом он подошёл к одеялу и внимательно посмотрел на всех и всё. А потом весело свалился в траву, задрав лапы кверху. Девчушка расхохоталась. Зазвенели над лугом колокольчики.
«Такая простая семейная идиллия», подумала девушка и снова перед её внутренним взором, как последние несколько дней встал в полный рост её любимый. Он улыбнулся, чуть прищурив серые глаза и так и остался висеть в воздухе. Даже если она отводила взор или пыталась поменять мысли, всё равно он стоял как будто где-то рядом. Наблюдал за тем, как она вдруг стала снова улыбаться и как её душа снова ищет красоту вокруг, чтобы очередной раз поразиться силе и мощи творения, немыслимому разнообразию всего того, что создал кто-то непознаваемый для всех для них. На её руку села большая оранжевая бабочка. Она даже дышать перестала, боясь спугнуть такую красоту. Бархатистые крылья переливались на солнце от каждого её движения, длинные невыносимо тонкие усики сворачивались в колечко на конце. Бабочка сделала пару шагов. Стало щекотно и ведьма пошевелилась, спугнув нежданную гостью:
Хороший знак, почему-то на глазах выступили слёзы. Очень хороший.
Вообще день был странный и хороший. Ничего особого не происходило, но почему-то хотелось за каждый шаг в этом дне говорить такое искреннее и волнующее спасибо, как будто сбылись сразу все мечты. Что-то грандиозное и невыносимо щедрое заполнило внезапно всю её и все пространство вокруг. Мимолётно, но возвращалось чутьё, предвидение, буквально на уровне интуиции, какого-то слабо различимого отражения будущего. Как будто что-то говорило с ней простыми и понятными даже детям знаками. Как будто она снова должна была научиться жить, любить, доверять себе и своему дару. Как будто сама, как её маленькая дочка, училась делать первые шаги и складывать в слова странные музыкальные звуки.
Сквозь боль и отчаяние, сквозь настоящую физическую невыносимую боль, она родила несколько месяцев назад новую себя. Когда дошла до дна, когда почти умерла от побоев, когда поняла, что от будущего её отделяет всего один вздох Там, на пороге нежизни она приняла решение жить. Она прорыдала, прокричала и проревела все свои боли, страхи и ужас одиночества, все утраты, все скорби, все потери. Она обвинила себя во всём и оправдала. Она сама себя приговорила, отбыла наказание и вот вышла на свободу. Вышла туда, где была рождена на этот белый свет ещё десятки лет назад. Ей снова придётся узнать себя, снова научиться ходить, говорить, применять свои способности. Слава богу и всем, кто их ведёт, что не придётся делать это в одиночестве. Теперь она обрела своего настоящего учителя. У неё есть опыт прошлой жизни в этом же теле, в этом же мире, но это прошлая жизнь, в которой она была как будто чужой себе.
Она даже не одну жизнь прожила, а как будто несколько: детство, юность, где всего пару лет было отведено красивой и взаимной любви, и снова одиночество и ужас плена у этого страшного человека, за которого она почему-то вышла замуж.
«Это происки тёмных», сказал Николай. Много ещё предстоит понять из того, почему так сложилось. Почему именно так сложилось? Почему тёмные имеют над ней такую силу? Почему на борьбу с ними брошены такие сильные тёмные маги. Почему им не дают быть вместе настолько отчаянно и настолько болезненно? Почему их столько смертей вокруг окружало и как теперь сделать так, чтобы сохранить всех своих, чтобы выстоять и чтобы снова обрести его. Она была уверена сегодня, что этот образ, висящий в тенях ивовых кос, не морок, а какой-то знак, что он думает о ней, он любит её так же, как она сегодня любит весь мир в полноте его. Она снова вытерла слёзы. Это были слёзы радости, которые сегодня никак не хотели быть просто влагой её тела. Они хотели выхода. Душа как будто проснулась и рыдала от счастья, что она, наконец, свободна, она услышана и теперь она может нести свой свет так, как это повелел Исток. Где же ты, о центр мироздания, и творец всего сущего?
Ведьма подняла голову к небу. Пушистые облака, огромные, как горы, бороздили невыносимо красивого цвета небо. Она поставила ладошку козырьком. Одуряюще высоко парил какой-то хищник и оттуда еле слышно доносился его короткий окрик. Он словно тоже говорил:
Иди. Иди.
Так коротко и отчётливо она это слышала в его крике.
Всё будет хорошо, повторяла снова и снова она, сквозь слёзы, всё будет хорошо. Я тебя слышу.
Больно защемило сердце и она повернулась к сероватому образу кузнеца, который отчётливо различала в кроне дерева.
Я тебя слышу, сказала она ему. Я всегда тебя любила и всегда буду любить.
Откуда-то из заводи с шумом поднялась на крыло пара птиц: селезень и утица.
Хороший знак, улыбнулась она сквозь слёзы. Очень хороший знак.
Глава 11. В разлуке
Что не спишь? дед вышел в большую комнату и остановился в дверном проёме.
Ведьма сидела около ещё тёплой печки. В комнате густо пахло свежим хлебом и яблочным сиропом. Она медленно мешала уже остывший чай ложечкой и смотрела куда-то в пустоту.
Не могу, тихо ответила она.
Дед направился к печке, потрогал чайник, подбросил в растопку плитки полешек.
Ведьма молчала. Он тоже не торопил, чувствовал, что она и сама сейчас не очень понимает, о чём думает и думает ли вообще. Поле её излучало тоску и боль. Но в то же время в нём виделось что-то золотистое, немного тусклое, но нежное и тёплое.
Я всё думаю, начала она, почему мы тогда так бездарно всё упустили. Неужели ничего нельзя было сделать? Как будто слова не те шли изо рта, как будто ноги специально не туда несли. Что это? Морок?
Дед пожал плечами, проверил заварник, и отошёл к шкафу с банками и туесками сушёных трав.
Так что, дед? снова спросила она.
То, что объединившись втроём, вы создали какую-то сильную и знаковую троицу, ты уже сама поняла. Вы все со способностями, все призваны что-то великое здесь сделать. Да я уже говорил.
Он повернулся к ней, держа в руках две берестяные баночки.
Просто так он не посылает одномоментно и в одно место столько воинов света, это ты уже знаешь.
Она встала и направилась к деду:
Давай помогу.
Вот тебе всё время надо что-то делать, непоседа, улыбнулся Николай. Ну давай, сотвори что-то из твоих чаёв.
Она подошла к шкафу и какое-то время с интересом разглядывала баночки. Потом стала доставать одну за другой, открывать и проверять, где что.
Они не дают нам быть вместе? осторожно спросила ведьма.
А сама как думаешь?
Обвинять кого-то самое простое. А вот просто подумать и решить, что ему я лично чем-то не пришлась, это больше ведь на правду похоже, да? она повернулась к деду.
В свете ночника и отблесках огня из-за печной заслонки её лицо казалось ещё грустнее.
Николай несогласно покачал головой:
Иногда всё именно так и происходит, когда истинную причину легко завуалировать и показать шаблон.
Как по-умному.
Я могу, всё-таки давно живу тут среди вас. Или думаешь, что только по-деревенски могу? усмехнулся дед.
Он отрезал толстый ломоть хлеба и густо намазывал его мёдом:
Съешь вот хлебушка с витаминами. Для головы помогает, он подмигнул.
Опять глупости говорю? ведьма горестно вздохнула.
Да нет, почему сразу глупости, дед присел к столу. Просто то, что на поверхности видишь, не всегда то, что есть на самом деле. Это же понятно. Это как снег зимой. Он холодный и на улице минус пятнадцать, предположим. И кажется, что под снегом всё умерло и никогда больше не вырастет ничего. Но мы-то с тобой знаем, да любой ребёнок это сейчас знает, что снег это тёплое покрывало для всех трав и что под снегом даже мышке в норке теплее, чем если бы те же градусы на голую землю
Вот ты прав, согласилась ведьма. Но жили-то мы в мире людей и там измена, молчание и откровенный уход это всё признаки очень и очень плохие и никакой подоплёки за ними не ищешь. Ушёл не любит. Вот и всё.
А ушёл, чтобы сохранить или отвести зло от тебя?
Ведьма недоверчиво посмотрела на деда:
Если бы ты говорил об Илье, я бы согласилась. Но кузнец Нет. Он и не знает, кто он на самом деле. И потом, это всё через него пришло.
Но ведь измены не было, чуть склонил голову на бок дед.
Не было. Но он ни разу публично её не отшил. Не показал при всех, что она не просто безразлична ему, а противна. Ни разу при ней не было такого, чтобы он ярко проявил эти эмоции. Всё время как-то нелепо это выглядело, как будто он не мужик. А это тоже предательство. Не очень хотел отшить, значит, не так уж противно было.
А тебе надо войны?
Спасибо, не надо. И, судя по твоим словам, она всё равно будет. Но хочется, чтобы он меня защищал не только где-то в фантазиях Ильи, но и в реале. Меня, себя и нашу тайну, наши отношения, наше сокровенное, понимаешь?
Дед только головой покачал. Что тут говорить, всё так. Она права, и переубеждать её бесполезно именно поэтому. Есть сторона мистическая и про предназначение, а есть сторона житейская, про того самого мужика, который надёжное плечо, сильная рука и горячее сердце. А тут пока она одна воюет. И даже сама не понимает, за что. Илья умер и связи с ним она пока не ощущает, даже не понимает, кто он был и зачем здесь был. Скоро он завершит свой круг там и она увидит его настоящим, таким, как он был создан светом и любовью Истока многие миллионы лет назад. Узнает ли она его? Да, конечно, узнает.
Но нельзя же вести её за руку через все испытания. Она должна многое сама постичь, вспомнить, сопоставить факты и понять, что вышло, как и почему.
Хотя в этой ситуации для неё слишком много неизвестных. Это ему видно всё, потому что он не только в своём первоначальном статусе здесь, просто разжалован, а она проходит жизнь за жизнью сотни воплощений, чтобы вернуться опять на землю, которую создал он.
Он видит всю картину сразу, а она только ту, что прожила и некоторые отрывки их прошлых жизней, где она и её хранитель были вместе. И, как он понимал, это лишь кадры кинофильма. Она даже не везде понимает, что они прожили сотни воплощений в разных телах, будучи друг другу не только мужем и женой от Истока. Они испытали на себе всё, что только придумал Исток для этого эона. Возможно, однажды она и в этой жизни сможет прозревать такие временные дали и другие жизни подробно. Но сейчас её больше беспокоит то, что в сторону войны света и тьмы она идёт одна. Совсем одна. Все умерли, кто любил её. А его, дедовой любви хранителя к хранителю, ей, конечно, недостаточно. Это и человеку понятно. Ей кажется, что для наполнения жизни и для полноты внутренней, ей непременно нужно, чтобы был другой кто-то, кто любить будет её. Но это совсем не так. Она никогда не одна, потому что Исток в ней и она часть его. А значит, все, кто её любил, с ней и молятся за неё, посылают ей свою любовь оттуда. А она им. Так и есть на самом деле. Потому что она продолжает любить их каждый день, каждую минуту. Просто человеческие существа так сочинены, просто их мир так сочинён, что постоянно настаивает на двойственности всего. Если есть свет, должна быть тьма. Если есть любовь, должна быть ненависть. Если есть красота, должно быть уродство.
А Вселенная сочинена иначе. Там только свет и любовь. А тьма порождается неверием.
О чём думаешь? вдруг спросила она. У тебя такой взгляд мечтательный и какой-то Не знаю, как будто ты видишь кого-то самого любимого.
Дед улыбнулся:
Так и есть. Я вижу вечность и наш общий дом. А знаешь, что я думаю? Всё у вас будет хорошо, потому что так должно быть. Как вы до этого дойдёте, я пока не знаю, впереди у нас много всякого.
А что будем делать с моим хранителем? она поднялась и отошла к плите.
Николай улыбнулся: стесняется всё-таки, как девчонка. Такая необычная, ранимая и трогательная. Как же она его всё-таки любит, и как, должно быть, он любит её. Они такие же, как он сам. Они чувствуют настолько глубже, сильнее, острее, но от этого и больнее, чем обычные люди, потому что они иные. Потому что они знают, насколько истинная любовь в Истоке выше, сильнее и глубже всего того, что смогли придумать или почувствовать люди, заключённые в тюрьму своего физического тела.
С твоим хранителем делать не будем ничего. Сначала тебя вылечим от мирского и вернём тебе понимание того, кто ты, что ты и соединим тебя с Истоком. Потом тебе предстоит ещё встретиться с другими такими же, как и ты, а потом уже ты возьмёшься за своего хранителя.
Боже, как долго, горестно выдохнула она, не поворачиваясь.
Она заваривала в чайнике приготовленный по собственному рецепту чай и клубы пара, поднявшиеся вверх, придавали её словам ещё больше нетерпения. Казалось, она сама кипит от того, что не может вот сейчас, прямо сейчас быть с ним и проговорить, прокричать, выяснить, наконец, что это было. Почему с ними так.
Ведьма думала примерно о том же. Когда в юности, когда он так и не решился ничего сделать, она сказала ему, что он её бросил. А он так и не предпринял ни одной попытки наладить отношения. Точнее все они были настолько нерезкими, как будто до этого не было между ними ничего вообще. Как будто они на самом деле поверхностно знакомы. Как будто не было тех ночей на даче Ефремовых. Как будто всё это она придумала сама. Как будто после этого не было длинных разговоров по телефону, пока он стажировался в Москве. Как будто больше не было ещё целого года в университете, когда он, уже выпускник и работающий человек, захаживал на факультет точно без всякого иного дела, как повидаться с ней. Как будто не было болезни и похорон Ильи, когда, они буквально прилепившись друг к другу, часами не размыкали рук. Как будто всё это было не с ними. А он так ничего не сказал. А он так ничего и не сделал.
Почему, дед? вдруг спросила она вслух, прекрасно понимая, что он читает каждую её мысль.
Видимо, его сон должен быть слишком долгим. У каждого накопилось с прошлых жизней дел и событий, которые нужно доделать и пережить.
А как же тёмные? Или это всё-таки не они?
Тут всё играет роль. Особенно учитывая, что мы в преддверии конца света. С одной стороны ваши прошлые долги себе и миру, ваше служение Истоку. С другой стороны ваша земная жизнь, которая не просто опыт в человеческом теле, но и проживание многих и многих эмоций и событий, которые вашу душу кристаллизуют до первоначального чистого состояния. С третьей стороны тёмные. Им не выгодно уступить свету, ты же понимаешь. Сколько душ во всех мирах тьма вывела из-под влияния света. Дьявол назовётся Спасителем и поверят в него, а Спаситель будет ходить по земле и не узнают его. Так будет уже совсем скоро.
Думаю, что он уже здесь.
Оба здесь, в этом и соль. Только тут даже дело не в конкретном человеке или нечеловеке. А в том, что это всё уже здесь и оно ведёт борьбу за последний день мира.
Мы хоть выиграем? улыбнулась она и опустила газа, наливая Николаю заварку.
Исток знает. На всё воля его.
Я думаю, что он не допустит нашей гибели, она с надеждой подняла глаза на учителя.
Я тоже надеюсь, что мы победим, но для этого нужно быть готовыми.
И как они нас нашли? И почему мы их не нашли раньше? снова спросила она.
Вы слишком ярко сияли втроём. Ваши три души, встретившись и проникнувшись любовью Истока друг к другу, узнав и признав друг в друге тех самых избранных, такой мощи поле вокруг себя создали, что не заметить вас было бы трудно.
Но ведь Илья был смертельно болен и он бы всё равно ушёл, его человеческое тело не могло больше она не смогла закончить, голос буквально пропал.
Теперь уже её человеческое тело отказывалось произносить слово, которое означало в жизни человека конец всего, а для них, начало чего-то нового. Однако от этого уход Ильи не был менее болезненным, он тоже не хотел умирать, а она не могла его спасти.