Но там что-то искали, правильно?..
Василиса повозила ложкой по скатерти.
Да что там у нас можно найти, Максим Викторович? Обрывки, кусочки, лоскуты. В прошлом году одной артистке накладной живот делали, она во втором акте выходит беременная. Она живот принесла недавно, чтоб мы поправили, его на одну сторону скособочило, а у нее по роли движений много, может отвалиться.
Живот может отвалиться? живо спросил Федя.
Василиса покивала.
Но он на месте? Не украли его?
Федь, отстань. Вот попей лучше, Озеров долил из чайника остывшего чаю. Величковский сразу глотнул он очень любил чай, хоть бы и остывший! Но ведь кто-то забрался в костюмерную, а вас запер в подвале, чтобы вы не могли неожиданно вернуться. Забрался и устроил там разгром. Зачем?..
Совершенно точно что-то искали, сказал Федя. Но здесь моя теория дает сбой. Мы видим не финал события, а нечто промежуточное! Именно поэтому мы не можем восстановить, что было вначале.
Мы видим вообще непонятно что. Озеров задумчиво покачался на стуле туда-сюда. Подряд происходит несколько событий, и все, похоже, криминальные, на первый взгляд друг с другом никак не связанные.
Подождите, Максим Викторович. Федя вдруг стал серьезен, подобрал под стулом длинные ноги и сел прямо. Режиссера отравили когда? Во время спектакля или до? На самом деле это очень важно! Во время спектакля все артисты были на сцене, и никто из них не мог ничего ему подлить или подсыпать в коньяк.
Почему в коньяк?
Величковский отмахнулся:
Да это так, ради англоманства! В английских детективах чаще всего подсыпают мышьяк в коньяк! И пустая бутылка на столе была именно из-под коньяка.
Вот как.
Экспертиза установит время смерти, и станет понятно, причастен ли кто-то из служителей Мельпомены или как ее зовут Терпсихоры?.. к отравлению! Вполне возможно, что не причастен, и тогда
Вряд ли нам с тобой сообщат результаты экспертизы, Федя.
Еще отравили Валерию Дорожкину непонятно зачем, заодно, что ли?! И как-то странно, не до конца. То есть слегка, чуть-чуть. В английских детективах чаще всего так делает преступник, чтобы отвлечь от себя подозрения. Он принимает вид жертвы, мимикрирует. Значит, Дорожкина подозреваемая номер один. Она могла сама себя слегка отравить. Ее муж, между прочим, прямо сказал, что она жива-здорова и прекрасно себя чувствует, и в отравление он не верит. Кстати, странная пара, да? Театральная прима и декоратор.
Василиса пожала плечами.
Он интересный мужчина, сказала она и покраснела, уж больно избито прозвучал этот «интересный мужчина», а она человек сложный. Она то такая, то другая ее не поймешь. И он ее любит, по-моему.
А по-моему, не очень, протянул Федька задумчиво.
Некоторое время они молчали, потом он объявил:
Подозреваемый номер два директор.
Этого не может быть, заволновалась Кузина Бетси. Юрий Иванович ни за что на свете не стал бы!..
Подожди, велел Федя. Он вполне подходящий кандидат, потому что деньги пропали именно из его сейфа и именно в тот момент, когда был отравлен главный режиссер! Возможно, Верховенцев увидел что-то, чего не должен был видеть.
Например, как директор театра, воровски оглядываясь по сторонам, рассовывает пачки денег по карманам, предположил Максим.
Возможно, согласился Федя, не принимая иронии. Или прячет их в костюмерной. А?.. Чем не версия? Он прячет деньги в костюмерной, чтобы забрать их после спектакля, но они оттуда пропадают! Исчезают, дематериализуются! Он должен их найти! Но ему мешает Василиса, которая может нагрянуть в любую минуту. Он запирает нас в подвале и устраивает в костюмерной разгром
Ты сейчас о ком говоришь? на всякий случай уточнил Озеров. Если о Юрии Ивановиче, то он весь день просидел у себя в кабинете. Сначала с нами. Потом мы ушли, ты отправился путешествовать по театру, а я вернулся с Подберезовым, вторым режиссером, и Лялей. Потом мы снова перешли к Ляле, а директор остался в кабинете. В приемной, между прочим, сидела секретарша.
Ну и что? Он мог как-то выскочить ненадолго. Нет, как хотите, а я считаю, что все произошло из-за денег.
В твоих построениях есть существенный изъян, возразил Максим серьезно. Деньги лежали в сейфе у директора с середины сентября, и ничто не мешало ему просто взять их, а через неделю или две поднять шум. О том, что в сейфе полмиллиона, знал весь театр. Их мог вытащить кто угодно.
Но ни у кого не было ключей!
Тут Федя Величковский как будто споткнулся, сбился, взял себя всей пятерней за растрепанные волосы и задумался.
Поехали в театр, Максим достал кошелек и помахал официантке. Мы сегодня «Дуэль» по ролям читаем. Заодно Москвитин голоса послушает, чтобы уровни на сцене выставить. Да и я тоже послушаю. Поехали.
Вот вы говорите, у вас вера, отчетливо и с выражением декламировал молодой длинноволосый артист по фамилии Есаулов. Какая это вера? А вот у меня есть дядька-поп, так тот так верит, что когда идет в засуху в поле дождя просить, то берет с собой дождевой зонтик и кожаное пальто, чтоб на обратном пути дождик не промочил.
Озеров смотрел в окно, выходившее на старые липы, и слушал внимательно.
Вера без дела мертва, продолжал стараться артист Есаулов, а дело без веры еще хуже, одна только трата времени, и больше ничего.
Ты, надеюсь, поедешь с нами? вступил Роман Земсков. Он выговаривал слова очень четко, с правильной вопросительной интонацией, и Озеров читку остановил.
Давайте все чаю попьем, предложил он.
Перерыв? осведомилась бледная и очень красивая Валерия Дорожкина.
Нет, никакого перерыва, ответил Озеров. Просто чай согреем.
Все зашевелились и переложили на столе листки, по которым читали, хотя роли свои знали наизусть, «Дуэль» шла в театре третий сезон.
Зачем ты интонируешь? подсев с другого края стола к Есаулову, спросил Озеров. Ты играй, как на сцене, ты же играл уже!
Длинноволосый парень улыбнулся и покрутил головой:
Мне так непривычно.
Нужно попробовать привыкнуть, сказал Озеров жестко. У нас всего один день.
А я думала, это такая пустяшная работа, задумчиво произнесла Алина Лукина, игравшая Катю, дочку чиновника. Чего особенного, взял и прочитал!..
Да в том-то и дело, что это, во-первых, сложная работа, с некоторой досадой возразил Озеров, а во-вторых, совершенно другая, непривычная. И вы тоже, обратился он к Роману, внезапно позабыв, как его зовут. Не нужно так стараться, вы же не новости читаете!.. Фон Корен у вас говорит в точности как диктор, а он человек с эмоциями, я бы даже сказал, со страстями!.. Лаевского убить собирается, чтобы улучшить человеческую породу!..
Я знаю, зачем он собирается убить Лаевского! огрызнулся Роман.
Хорошо, хоть сами знаете, сказал столичный режиссер, только нам никак не показываете. Мы не понимаем, кто такой ваш фон Корен.
Лялечка, давай я тебе помогу, предложила артистка Никифорова заведующей литературной частью, которая доставала из шкафа чашки.
Вид у заведующей был как с похмелья глаза красные, губы сухие, и руки дрожали так, что чашки стукались о блюдца, все слышали. Она никакого участия в репетиции не принимала, сидела с краю и писала что-то длинное, как будто повесть. Этим писанием она была так увлечена, что не сразу понимала, когда к ней обращались.
Когда объявили перерыв, она собрала свою писанину и убрала на полку возле двери.
У меня есть имбирь, заявила Ляля и облизнула сухие губы. Никто не возражает, если я его в чай добавлю?
Это прекрасно! сказал из угла Федя Величковский. Он всю репетицию просидел тихо как мышь, даже не шевелился, только блестел глазами. И с лимоном!
Я не буду с имбирем, объявил Роман Земсков.
Тогда для вас отдельно, прошелестела Ляля.
Утром они с Ромкой столкнулись у лестницы. Он сбегал сверху, легкий, как перышко, а она тяжело, как больная, поднималась снизу. Он налетел на нее так, что она покачнулась и уронила сумку. Он поддержал ее под локоть, поднял сумку и извинился.
Он сказал: «Прошу прощения, Ольга Михайловна!»
Вот как он сказал.
Ляля писала и думала, что он назвал ее Ольгой Михайловной, и нет и не могло быть в ее жизни ничего худшего, чем эта самая Ольга Михайловна!..
Раз, два, три, четыре, считала Никифорова. Лялечка, чашек не хватает!
Там, внизу, еще есть. Их только ополоснуть надо
Никифорова присела и распахнула нижнюю створку старинного буфета. Створка скрипнула. Снег продолжал валить, и Озеров заметил, как Валерия быстро и незаметно зевнула в кулачок словно кошка.
Зря он назначил эту читку. Нужно было репетировать прямо на сцене, как обычно. Сцена артистам привычнее, роднее. С другой стороны, их обязательно нужно чем-то занять, отвлечь натуры тонкие, а завтра похороны
Что-то звякнуло, брякнулось, Марина Никифорова ойкнула, и все оглянулись на нее.
Ляля, там в чашке ключи какие-то
Марина поднялась с корточек и аккуратно положила на стол рядом с чашками большую связку ключей.
Ляля взглянула и отвернулась она наливала в чайник кипяток.
Подождите, это же Это же Виталия Васильевича ключи! Верховенцева!..
Озеров оглянулся, а Федя Величковский выскочил из своего угла.
Ну да, сказала Валерия громко, встала и подошла. И брелок его, он из Мюнхена привез, всем нам эти пивные кружки дурацкие дарил! Ну?! Это же его ключи!
Точно, его, пробормотал Ваня Есаулов. Я помню.
Как они здесь оказались?! Ляля, он что, давал тебе свои ключи?
Кто?
Верховенцев!
Нет, сказала Ляля удивленно. Конечно, нет!..
Алина выхватила из кармана телефон и нажала кнопку.
Папа, скороговоркой выпалила она. Подойди к нам сюда, в литературную часть. Прямо сейчас!..
Но они в чашке лежали! продолжала Марина Никифорова. Я взяла чашку, а там Они вывалились на пол, ну, вы видели!..
Роман Земсков взглянул на связку и отвернулся.
Я не знаю, растерянно сказала Ляля, он мне никогда своих ключей не давал И я никогда
Да, но они вот! Как они сюда попали?
Хорошего всем дня, из дверного проема провозгласил Юрий Иванович. Он тяжело дышал и был бледен нездоровой бледностью, но бодрился и потирал руки, как будто в предвкушении чего-то приятного. Что тут у нас такое?
Нашлись ключи Верховенцева, равнодушно сообщила Лера Дорожкина. Вот они. У Ольги Михайловны в чашке были припрятаны.
Как?!
Я не прятала никаких ключей! Я не знаю, откуда они взялись!
Должно быть, от Виталия Васильевича. Может, это он сам в чашку их положил? Или вы их у него вытащили?
Несчастный директор перестал потирать руки, подошел и взял связку.
Точно, его ключи, заключил он убитым голосом. И брелок его Кружка пивная, помнится, он его из Германии привез Вот этот от кабинета, этот от репзала, эти от наружных дверей, а этот
Юриваныч, очень быстро и неубедительно сказала Ляля, я их никогда в руки не брала, я не знаю, как они там оказались, в этой чашке!..
Поня-ятно, протянула Марина Никифорова, и они с Валерией обменялись понимающими взглядами, как две закадычные подружки. Теперь все поня-ятно
Ничего не понятно! тихим голосом крикнул Юрий Иванович. Ляля, объясни мне
Я не знаю, пролепетала Ляля Вершинина и затряслась. Я понятия не имею честное слово откуда у меня кабинет всегда заперт не всегда, но когда меня нет
Денежки, значит, вот как пропали, будто подытожила Валерия. Надо же, я и подумать не могла
Федя Величковский по-собачьи стал на колени и сунул голову в буфет.
Я не брала денег!
Да и ключиков тоже не брала, кивнула Валерия. И в чашку их не прятала!
Лера, замолчи, сквозь зубы процедил Роман Земсков. Замолчи, и все!
Она усмехнулась. Щеки у нее порозовели.
Ну, я так понимаю, репетиция отменяется, сказала она почти весело. Здесь сейчас начнутся следственные действия, и всем будет не до нас, грешных. Можно идти?..
И поднялась.
Очень хороша, мимоходом подумал Максим Озеров. Ни капли грима, только, пожалуй, еле заметный акцент на глаза. Уместный наряд узкие джинсы, свободный серый свитер, мягкий шарф. Небрежная прическа, заколотая как будто наспех. По опыту общения с разного рода актрисами, певицами и ведущими он знал, сколько сил, времени и упорства требует такая небрежность.
Валерия Дорожкина к сегодняшней встрече с коллегами подготовилась очень тщательно и с умом.
Дверь распахнулась, и в помещение заглянул Валерий Клюкин, оказавшись с Валерией нос к носу. Она отступила, как будто ей плюнули в лицо.
Юриваныч, мне в приемной сказали, что вы здесь. Акты подпишите, сейчас машина придет, не глядя на Валерию, произнес Клюкин.
Какие акты! Ольга Михайловна, ты мне скажи только, как ключи могли к тебе попасть?!
Отстаньте от нее, повысил голос Роман. Вы же знаете, что она ни при чем!
Ни при чем, а ключи в чашке, вздохнула Алина.
А что? заинтересовался и обрадовался Клюкин. Ключи от сейфа нашлись?
Он сунул свои бумаги на полку, подошел и тоже стал смотреть.
Федя Величковский выбрался из буфета и собрался что-то сказать, но Озеров похлопал его по спине, и тот послушно закрыл рот.
Юрий Иванович, забирайте связку, распорядился он. Ольга Михайловна, разливайте чай. Мы продолжаем работу.
О чем вы говорите, Валерия покачала головой, сожалея о том, что столичный режиссер так туп, какая теперь работа
Юрий Иванович без нас решит, что делать. У нас свои задачи, послезавтра запись.
Директор проворно спрятал связку в карман, как будто она могла прожечь в столе дыру.
Ольга Михайловна, пойдемте со мной.
Ляля, ни на кого не глядя, подхватила свою сумку как арестант, которого ведут в тюрьму, и вышла следом за директором. За ними, забрав свои акты, вышел Клюкин.
Дверь тихо притворилась.
Итак, Максим Озеров отлистал свой экземпляр распечатки на нужное место. Дамы, может быть, кто-нибудь все-таки нальет нам чаю? Сцена шестидесятая, дьякон и фон Корен на набережной, затем доктор Самойленко. Ваня Есаулов начинает.
Балаган, себе под нос сказала Марина Никифорова. Все равно никто не сможет!..
На нее шикнул пожилой актер с трудной фамилией, игравший доктора Самойленко.
Федя Величковский пристроился у самой двери, и когда Максим в очередной раз поднял глаза, его уже не было исчез, испарился.
Озеров дотянул репетицию до пяти часов, пересилив артистов, которые думали только о том, что, оказывается, Ляля Вершинина стянула из директорского сейфа деньги и мало ли каких еще наделала дел!.. Он гнул свое, останавливал их, заставлял читать сначала, поправлял, подолгу молчал, когда заканчивались сцены, потом произносил длинные речи, хвалил, ругал, перечитывал за всех, говорил: «Совсем не туда!» И это означало, что нужно перечитывать заново, что интонация выбрана неправильная, акценты расставлены не так и вообще все наперекосяк, или говорил: «Правильное направление», и из этого следовало, что все неплохо, но нужно повторить еще раз. Или два, или три
К тому моменту, когда он их отпустил, все устали так, что не могли говорить в прямом смысле слова языки заплетались.
Озеров, оставшись в кабинете один, выключил электричество, подошел к окну, за которым сумерки уже почти перетекли в ночь, потер глаза. В кабинете было темно, приятно, и только из коридора на старинный паркет падал желтый свет. Эта желтизна раздражала, казалось, что именно от нее болит голова и сохнет во рту. Максим взял со стола чайник и попил из носика.
Что за странные и необъяснимые события здесь происходят?!
Что скажете, Максим Викторович?..
Заходи, Федя.
Сзади произошло какое-то движение, и раздражающая желтизна слилась в узкий ручеек, а потом совсем исчезла. Очевидно, Величковский закрыл за собой дверь.
Ляля в кабинете Юриваныча, сообщил Федя. Она его уговаривает, что нужно поехать в ментовку и сдать ключи. Как ценный вещдок. Он ни в какую. Он говорит, что не хочет втягивать ее в историю.
То есть она настаивает на огласке и обращении в полицию, а он ее покрывает.