И что за люди всегда обретаются у краев таких сборищ. Ничего не слышно, а ждут! Может быть, это как раз тот самый первобытный инстинкт, который теперь уже принято называть социальной сплоченностью.
Здесь, однако, удобно проследить устный пересказ дел государственных. Наверняка какой-нибудь бизнесмен, стоявший с краю и не слышавший ни крохи (из-за прелестной оркестровой музыки и побочных шумов), спросил у тех, кто поближе: «О чем идет беседа?». И обязательно как можно вежливей, чтобы не выглядеть болваном. Получив ответ: «кажется Леон Соломонович сказал: нет, ничего нельзя поправить! Видимо, обругивал этих троих» Бизнесмен поблагодарит и остроумно заметит: эдакие дикари, уже и на праздниках увольняют да подсиживают друг друга в своих ведомствах. Бедные офицеры!
Преимущество же книжного слова во власти над временем. Поэтому вернемся к моменту, когда Комкин ухмыльнулся.
Ухмылка его была настолько загадочной, что Беликов растерялся. Еще секунду назад уверенный и энергичный, сейчас он был совершенно оконфужен. Попросту не представляя возможности ответа, Василий Робертович потупил взгляд и смиренно ждал выговор.
Положение спасла жена Комкина Анетта Степановна, вступившая в разговор со словами: «Не переживайте, это Леон так дурачится», при этом подталкивая мужа в бок.
Всего лишь игра слов, молодой человек. Ведь если бы идеала не существовало, в каком государстве мы тогда бы жили? патетически оправдывался советник.
Вы правы Кто является лучшим примером идеала, если не наша страна, протяжно выговорил Василий Робертович, утерев холодный пот. В этот миг он казался честен, как херувим.
Подняв бокал, Леон Соломонович огласил: «Выпьем за эту светлую мысль».
Все, кто был рядом, подняли бокалы, хоть некоторые вообще не представляли, за что пьют.
Вынужден на время покинуть вас, друзья мои молодые. Так как много приятелей И с этими словами Леон Соломонович прекратил оказывать трем товарищам всякое внимание и переключился на столпившихся вокруг него «приветствующих».
Я думаю, именно тогда трио офицеров усвоило первый сегодняшний урок об устроении общества: обдумывай слово, прежде чем молвить. Урок обманчивый в своей простоте.
Они, пройдя через толпу, опять встали чуть отстраненнее, вблизи белоснежной колонны.
Вот старый черт! задыхался Беликов от злости.
Ловко он тебя поддел, вполголоса выразился Василевский, быть может, совсем наугад.
А потом, потом, я не отвечал, думал, все пропало, хорошо у-ух, слава богу Беликов схватил бокал у проходящего слуги и сию же секунду осушил.
Не переживай ты! Старичок просто любит поиграть словами. Такой грешок у многих к его годам водится, делая доброе лицо, утешал Беликова Немов.
Играют словами в компании друзей. А это общество! Тут запросто ничего не скажут. Мало ли что обо мне подумают уже успокоившись и отдышавшись, возразил Беликов. Выбритые щеки его посинели.
Василевский обратился к Немову, весьма цинично высказав следующее:
Ты придаешь безбожно малую силу молве, и оттого медлишь по службе
Воистину! поддержал Беликов, еще задыхаясь.
Ах так! улыбаясь, отвечал Немов. Вообще для него было крайне неприятно любое посягательство на чин, заработанный честно. Как правило, он не брезговал силой призвать к ответу. Однако от своих друзей офицер готов был слышать многое.
Я хоть не был оконфужен маразматичным старикашкой, сказал Немов, предвкушая победу и потирая свои черные блестящие как крахмал усы.
Воистину! поддержал теперь Василевский.
Смех пронзил обоих, задорный и детский.
Василий встряхнул головой:
Оконфужен Слово-то какое! Где вычитал? энергия и сила вернулись к нему.
Сегодня у нас девятнадцатый век, паясничал Немов, надобно соответствовать, Василий Робертович.
Вы друзья мне? Таких врагу не пожелаешь, сдерживая улыбку, парировал Беликов. Ну, будет, будет. Лучше посмотрим на дам.
Немов, усмехнувшись, отмахнулся:
Не мне женатому за юбкой волочиться. А вам бы двум придаткам не мешало.
Василевский, следя за толпой юных дам, заметил тихо:
Зачем, по-твоему, придуманы любовницы, Владислав?
На что намекаешь? покачав головой, гордо отвечал Немов.
Очень просто завести, как рыбку улыбнувшись, прошептал Василевский.
Фу с явным притворством издал Немов.
Беликов глазел откровенно, согласно кивая словам Василевского. Они оба радовались многообразию красавиц, которые сами были не прочь пококетничать, завлекая мужские сердца все дальше и дальше от разума и здравого смысла. В этом есть ослепляющий аффект красоты.
Плавные мотивы вальса ласкали уши. Немов ощутил прохладное спокойствие и сделал победный глоток.
После все трое направились к месту, где собрались незамужние дамы. Место это было никем не условлено, но тайный инстинкт неодолимо влек туда всех мужчин. Прелестницы стояли на втором гостевом этаже, что вынуждало кавалеров подниматься по лестнице. Как в древних мифах избранные восходили на Олимп, три друга восходили вверх, чувствуя смущенные взгляды и невольно меняясь сами. Походка их становилась грациознее, лица безразличнее, а взоры Они уже не те, что были на первой ступеньке. Бьюсь об заклад, вы бы не угадали в этих самоуверенных львах ни инфантильности, ни стеснения. Но даже Немов, убеждавший в своей безразличности к «юбкам», переменился. Что уж говорить о Василевском и Беликове.
Перед глазами показался второй гостевой этаж. Он напоминал нечто вроде зимнего сада или ВИП-ложи театра, потому как с него был виден весь остальной зал от начала до конца. Смелая задумка архитектора наверняка дорого обошлась хозяину. Зал превращался в огромную сцену, на которой, собственно, и должно было происходить действие.
Этот этаж был довольно просторен, на нем с легкостью поместились бы все, кто уже прибыл. Панорамные, большие, как и все в доме, окна, выходившие на сад, невозможно было не приметить. Повсюду экзотические растения, увивающие стены, вдоль которых было расставлено множество столов и кресел, но мало кто сидел в основном неудачливые кавалеры и уж совсем ветхие старики. Остальные же ходили по зале, отыскивая знакомых, веселясь и наблюдая причудливый этот бал.
Офицеры, подойдя к дамам, дали им время осмотреть себя. Что происходило у девиц в головах, мы не знаем. А эти трое были все восхищение. Наряды более изящного века, все эти перчатки, корсеты, туфельки хрустальные, шляпки и ленты в локонах, неизменно волнуют современных мужчин. Их воображение, как бы перешедшее по наследству от предков, обещает им в бальных одеждах самую страстную, самую искушенную любовь.
И по прошествии времени донжуаны чинно принялись целовать ручки девушкам, при этом приговаривая: «Вы сегодня прекрасны», и совершенно не заботясь об окружающих. Что делать, обычай! Так, собственно, и выразился Беликов, когда смущенная белоснежная нимфа сначала не подала ему руки.
«Обычай», повторил он. И фарфоровая кисть покорно упала ему в руку. Он прижал ее к губам, а сапфир на цепочке коснулся щеки его.
Этот полушутливый реверанс был запланирован офицерами, и им они привлекли всеобщее внимание и аплодисменты. Иные франты так же хотели повторить за ними, да только насмешили девиц и зрителей. Друзья знали коренной закон общества, что в момент изначальной скуки, когда гости не заняты, нужно поразить их выдумкой, и это сулит самые блестящие знакомства.
Среди этих многих мисс стояли и их матери, которых также не следует обходить вниманием, но которых не так-то просто пронять красивым словцом. Такие скептически настроенные тещи то и дело встречаются на каждом балу. Однако этот факт никогда особо не мешал мужчинам, ни раньше, ни тем более теперь.
Девушек стояло около пятнадцати, и все они были крайне притягательной наружности. Каждое платье в этом строю отбрасывало совершенно отличные блики света. Василевский, целуя очередную ручку, говорит громко, чтобы все услышали: «Такое яркое свечение, мы будто забрались на небеса Вы будто ангелы».
Девушки уж было начали смущаться, но их опекунши, стоявшие неподалеку, быстро отреагировали и подошли тоже приветствовать кавалеров.
Одна из только пришедших женщин громко, да так чтобы все слышали, обратилась к Немову: «Владислав, а где ваша жена Светлана Семеновна?»
Девицы зашептались.
Огромный и жилистый Немов, в это время целующий чью-то ручку, тут же отступил. Выпрямившись, он пристально посмотрел на даму. Насилу узнал он в знакомых чертах тетушку своей супруги. Перед ним стояла женщина уже преклонных лет, по манерам и движениям которой можно было судить о том, что вся жизнь ее прошла в свете.
Как приятно вас видеть, дорогая Мария Антоновна, сказал он, поправляя мундир, не знаю, из каких побуждений. Быть может, мундир становился ему слишком тесен. Но Немов продолжал стоически:
Моя Светочка у родителей в Петербурге, а мне по долгу службы не пристало уезжать
Но никакая служба не обяжет вас целовать руки других девушек, насмешливо медленно произнесла Мария Антоновна.
Отступив назад, Немов непритворно, но наивно до крайности отвечал:
Это всего лишь вежливость, ничего более.
Нимфа, которой руку он только что целовал, одарила его «таким» взглядом. А после шептала подруге на ухо:
Что за вздор? Так нагло целовал, будто сейчас прожжет.
Вторая тоже шептала:
И комплименты! А еще женат, подлец. Поделом!..
И далее, далее.
Слышала ли Мария Антоновна шепот, но лицо ее резко приобрело апокалиптический вид. Узрев который, Немов провалился в темную бездну и не мог продолжить речи своей.
А между тем девушки смеялись все громче. И строгий взгляд Марии Антоновны поразил пересмешниц; вмиг они осеклись и отвернулись, только бы не видеть этих укоряющих старых глаз.
Как вы считаете, Владислав, пристало ли честному мужчине в высоком чине изменять собственной жене? Спросила Мария Антоновна, смотря на Немова тем же прожигающим взглядом.
У него даже ком встал в горле. Выдавить из себя ничего порядочного, кроме «Нет», Владислав не сумел.
Мария Антоновна улыбнулась и тихим голосом заметила ему:
Рада услышать такой ответ, но вынуждена напомнить, люди могут не так понять ваши действия, своим поведением вы рискуете опозорить не только себя, но и всю нашу семью. Вы должны избегать подобных инцидентов, а иначе
Но но я же ничего
Владислав, ничего это уже много, таков был ответ.
Немов чувствовал себя мальчишкой, распекаемым училкой. Но Мария Антоновна и вправду обладала особым даром убеждать человека в том, что он виноват, даже когда того не бывало вовсе. Впрочем, как многие старушки.
Мария Антоновна пристально всматривалась в карие глаза Владислава Архиповича, хватая нотки смятения, как снежинки на ветру. Воздух вскипал.
«Как бы наша слава не стала для Влада посмертной, надобно спасать», решились Василевский и Беликов.
Незаметно из-за Немова вынырнули они и почтительно заговорили.
Владислав, не познакомишь ли нас с этой чарующей дамой, сказал Беликов, наклоняясь, и подал свою руку, ожидая приветствий. Но Мария Антоновна руки не подала, а только презрительно поправила свою перчатку. Василевский имел неосторожность и злорадно хихикнул над другом.
В тот же миг на него посмотрели глаза пугающей старушки. Василевский поперхнулся и стал тихонько покашливать. Мария Антоновна, повернувшись к девушкам, сказала: «Нам пора, здесь нет хорошей беседы», взяла нескольких самых юных за руки и увела в сторону. Девушки, уходя, оглянулись было на Беликова и Василевского, но дама одернула их, и они так же смиренно отвернулись.
Андрей Максимович произнес:
А все же кто это?
Вытирая пот со лба, Немов отвечал вкрадчиво:
Это тетушка моей жены Мария Антоновна, дал же бог!
Беликов с удивленным видом так и смотрел вслед девушкам, а затем добавил:
Ну ничего себе родственнички.
Чего она пристала?
Сам не пойму. Я к ней с приветствием, а тут, дескать, вы не должны целовать руки. Про приличия там какие-то объяснялась, мол я позорю семью. В общем, отчитала по полной. А за что? Разве я виноват?
Прямой вины, конечно, не окажется, а вот косвенной это вопрос, заключил Василевский.
Бред! Косвенная? Немов презрительно посмотрел на Василевского, абсолютно не взяв в толк, что такое эта самая «косвенная».
Вспомни уголовку в институте, Влад! Когда ты целовал девушке ручку, то допускал ведь возможность, что это кто-то увидит, но самонадеянно решил, что все поймут тебя правильно. Вот и преступная неосторожность как минимум, отвечал уже Беликов как на экзамене.
Честный офицер честно поморщился:
Зря мы затеяли эту шутку. Послушаешь вас! Весело будет! А вот как
Именно тогда второй жизненный урок подоспел в умы офицеров: «неважно, прав ты или нет, ценность скрыта лишь в общественном. А как думает большинство, так и есть».
Глупая шутка, Немов жестом подманил официанта, взяв бокал с равнодушным лицом, мгновенно опустошил его.
Беликов хлопнул по плечу Василевского и указал головой на общего их друга:
Как разволновался, даже к «шампе» приложился.
Скуластое лицо Василевского удлинилось в лисьей улыбке, тонкие усики дрогнули:
Ага, Влад, ты лучше расскажи, откуда у тебя родственница, которая по таким вечерам расхаживает, как дома у себя.
Немов, вернув пустой бокал и видя их улыбающиеся лица, рявкнул:
Да с ней и не общается никто! Там муж крупный банкир, но все сложно
Ее муж был действительно владелец одного из нескольких крупнейших банков, любивший, кажется, мужчин. Да, впрочем, о ком из успешных людей в России нет такого слуха.
Ну да, ну да, а сам молчал, от друзей таился
Будет вам сказал Немов, но был перебит неким человеком, зашедшим ему со спины: «А вы что здесь, господа?»
Все трое переглянулись. Перебившим оказался главный редактор нескольких столичных газет Лука Фомич Пальцев.
Всех просят вниз, дабы принять речь хозяев, добавил он.
Вправду, большинство гостей уже спускалось, образовав круг человек в пятьдесят.
Беликов вышел вперед, подавая руку:
Простите, что не добрался до вас, Лука Фомич. Искал встречи, хотел первым
Ах, ничего, ничего, вы веселитесь, это для того и предназначено. Пальцев был уже седовлас, глаза, окруженные морщинами, смотрели на все вяло, но пристально, а на тонком носу держались маленькие кругленькие очки. Слабое зрение было профессиональной травмой. Поэтому, знакомясь с новыми людьми, он подолгу вглядывался в лица. Так случилось и теперь. Когда Василевский, подойдя, подал руку, Лука Фомич подтянул его к себе и, подвинувшись ближе к его лицу, начал пристальный осмотр, щурясь и приговаривая: «Андрей, Андрей» Наконец он пробормотал: «Будем знакомы», это значило, что ритуал кончен.
Затем подошел Немов и вскоре тоже стал знаком с Пальцевым.
Господа, прошу со мной, вас нужно представить Лука Фомич прожевал фразу, подошел к лестнице и осторожно-медлительными шагами начал спускаться. Молодые люди устремились вслед, а затем пошли вправо. Наконец, Пальцев отыскал трех мужчин, стоявших возле колонны, и достаточно громко объявил: «Друзья, позвольте представить вам сына моего хорошего друга, известного вам Роберта Алексеевича Беликова», указав пальцем на Василия Робертовича. Тот как подобает начал подавать руку, представляясь уверенно и чисто собственным именем. Не сразу он понял, с кем его решил познакомить друг отца. Лицо Василия слегка исказилось, когда он услышал взволнованный шепот за спиной.