Девушка хватается за голову, будто у нее мигрень.
В этой чертовой тупой голове так много мыслей мне сложно сконцентрироваться
Никита тяжело дышит. Он даже не представляет, опасна ли эта девушка, и не знает, как себя вести. Лишь теперь он вдруг понимает, что в психиатрии он полный ноль. Хорошо, что не пошел учиться в резидентуру и остался обычным терапевтом.
Слушай, тихо говорит он, давай мы пойдем ко мне в амбулаторию и поговорим там, ладно? В моем кабинете. Здесь, на улице мне не комфортно.
Он говорит чистую правду. Его напрягает, что некоторые из его пациентов смотрят на спектакль из своих дворов.
Как скажешь, она разводит руками. Один хрен, ты мне не веришь.
И тут все прекращается.
Арина тут же сутулится, уводит взгляд к земле и начинает теребить одежду.
Я сейчас была очень странной? спрашивает она, и вмиг становится девушкой, от которой он не мог отвести взгляд.
Э да, немного
Никита снова не знает, что делать.
Слушай, пошли ко мне в амбулаторию? Там поговорим без лишних глаз, он произносит это очень тихо. И там, в моем кабинете, ты мне все по порядку расскажешь, ладно?
Ладно, безропотно соглашается Арина и идет следом. Но это была не я сейчас. Ты говорил с Олимпиадой.
Никита тяжело вздыхает.
***
Олимпиада выключает горячую воду, берет полотенце, вытирается и обматывается им, так как знает, что Давид сидит в ее комнате. Наверняка на ее кровати.
И оказывается права.
Уже чистенький (тоже принял душ), с мокрыми волосами он восседает на ее постели.
Это моя кровать.
Когда ты заснула на моей я против не был.
Зато я против, она пересекает комнату и садится на пуфик у туалетного столика, начинает расчесывать волосы.
Давид за этим всем наблюдает.
Скажи, куколка, он задумчиво смотрит в потолок, думаешь, отец может быть жив? Мог он выжить после всего того, что мы
Если он выжил, тихо говорит Олимпиада, глядя на Давида через зеркальное отражение, то мы в большой опасности.
Глава 4
Олег Егорьевич не понимает, в какую игру он начинает играть, говорит Арина. Она сидит перед Никитой, и их разделяет стол. Он в белом медицинском халате своей рабочей униформе.
Обычно на ее месте сидят пациенты, но после обеда почти никогда никого не бывает. Особенно сегодня вряд ли кто-нибудь придет к нему на прием, ведь все понимают его утрату и считают, что он скорбит да вот только именно в данный момент Никита Максимович как-то не особо вспоминает о своем горе сейчас он занят всеми психопатиями, что живут в столь прекрасной юной голове.
А ты? спрашивает он. Здесь, в своем кабинете, он чувствует себя уверенно. Ты понимаешь?
Я да, она кивает, но как-то неуверенно. Я знаю об очень многом но но не могу тебе рассказать. Она она контролирует меня и использует, чтобы говорить моими губами и смотреть моими глазами. И она не боится того, что я сижу сейчас здесь, и все это рассказываю, потому как ей просто все равно! Она либо получает то, чего хочет, либо не обращает внимания на то, что ей не интересно! Ей плевать и на меня, и на тебя ей нужен только Олег Егорьевич, но я я понятия не имею, зачем именно.
Никита потирает лоб.
Я сейчас вернусь, ладно? говорит он, встает и покидает кабинет.
Быстрым шагом он направляется к лаборатории. Именно там обычно сидит самый старший медработник этой деревни.
Зоя Ивановна, произносит он, заглядывая внутрь.
Да, Никита Максимович? она старше его лет на тридцать пять, и годится почти в бабушки, однако зовет его по имени и отчеству как никак, врачебная этика.
У меня в кабинете он не знает, как сказать, в общем, ей психиатр нужен. Я вообще не знаю, откуда она взялась но рассказывает такую
Он закатывает глаза.
В общем, я боюсь, что она может натворить чего. Похожа на вполне безобидную, но я не знаю, честно
Ну Зоя Ивановна задумалась, можем участкового вызвать, и пусть он ее везет.
Будучи еще совсем молодым и почти не опытным специалистом, Никита Максимович во всем полагался на мнение своих медсестер, которые проработали по двадцать-тридцать лет на этом самом месте, и обладали большим, чем он, запасом опыта.
Хорошо. Вы тогда позвоните, а я с ней побеседую.
И Никита собирается удалиться, как вдруг Зоя Ивановна его окликает:
Никита Максимович!
Да?
Вы точно не хотите сегодня отдохнуть дома? Все же
Он вспоминает.
И лицо тут же приобретает печальные оттенки.
Надо же тихо произносит он. Как будто этого и не было как будто не со мной.
Наверное, это все стресс, выносит она вердикт, и достает свой допотопный мобильник, чтобы позвонить участковому. Я позвоню участковому, а Вы там смотрите не вызовите у нее никакую агрессивную реакцию.
Никита Максимович кивает и направляется обратно к своему кабинету.
Арина сидит там же, где и сидела, только теперь развернулась к окну и внимательно изучает дома на другой стороне улицы.
Хорошо тут, говорит она. Жаль, что такая чистота очень скоро будет поражена чернью, как и весь прочий мир.
О какой черни ты говоришь? спрашивает Никита и садится на свое место.
Ты даже не представляешь, что могут эти она сглатывает, чтобы смочить пересохшее горло, нелюди.
***
Что она делает? спрашивает Давид свою сестру. Он сидит на диване, а она находится в полулежащем положении, подмяв под себя свои ноги. Оба держат в руках беспроводные контроллеры и смотрят в экран телевизора. Игра в видеоигры одно из немногих современных развлечений, которое им нравится.
Плачется своему новому дружку.
Она же идиотка, констатирует Давид. Не боишься, что ее сочтут за сумасшедшую?
Держу пари, уже сочли. Не удивлюсь, если через пару часов она окажется в дурке.
Давид задумался. Они оба колотили по клавишам своих контроллеров, как сумасшедшие, но лица были совершенно бесстрастными.
Что будешь тогда делать?
Мне она уже ни к чему. Там полно подобных ей. А она пусть посидит среди себе подобных, полечится. Поколют ей в попу укольчики, может, мозгов прибавится. Тогда, когда мы ее заберем оттуда, она будет более благодарной.
Давид усмехается.
Жестокая ты куколка.
На это Олимпиада лишь улыбается своей обворожительной.
Закажем пиццу? вдруг спрашивает она.
Ее брат удивлен.
Не наелась?
Что-то она сглатывает, разыгрался аппетит.
***
Пока один лимузин едет вдоль Елисейских полей, совершенно другой, красный, медленно катится по улицам Санкт-Петербурга. Очень медленно он останавливается возле входа к одному из известных ночных клубов, откуда почти сразу же вываливается компания из трех эффектных девушек, разодетых как последние шлюхи в поисках мажорика, ну или просто тупака с баблом. Их поиски увенчались успехом Макс как раз был тем самым мажором, который обещал каждой из них как минимум по новому айфону, если они подарят ему ночь вчетвером.
Они шустро запрыгивают в лимузин, и водитель берет курс на особняк Апраксиных. Ехать еще минут сорок, и потому Макс неплохо расслабляется, имея каждую из них правда, совсем по чуть-чуть. К финалу он приходит довольно быстро, если только не пьяный, а когда дело касается сразу трех красоток надолго его не хватает. Когда он кончает, одна из них, блондинка, опускается на колени, и хочет поработать ртом, как вдруг их мажорик резко оттолкивает ее, будто даже испугавшись.
О нет, детка, заявляет он, в рот возьмешь у другого чувака.
У другого? подпрыгивает блондинка, прикрывая обнаженную грудь своей же одеждой.
Эй! Мы так не договаривались! вставляет свои пять копеек брюнетка.
Это точно! заявляет рыжая. Мы тебе что, шлюхи?! Ты нас под кого подложить собираешься?!
Спокойно, девчули, Макс облизывает губы. Мы едем к моим очень хорошим друзьям. Они охрененно богатые. Это брат с сестрой. Поверьте, девчонки стоит лишь ему отсосать и можешь не работать до самой старости.
С сестрой? спрашивает блондинка.
Да, она типа лесби.
Рыженькой, кажется, это нравится.
То же самое. Все ее подружки ходят в шелках, жемчугах да шубах! Зуб даю!
Шубы из песца? спрашивает блонда. Она, вообще-то, не по девочкам, но слово «шуба» ее зацепило.
Писец, да, произносит Макс, улыбаясь и кивая. Самый, что ни на есть, писец
***
Писец приходит практически сразу.
На этот раз девушки успевают покричать, глядя, как увеличиваются рты двух их любовников, лежащих с ними в одной постели, и превращаются в огромные пасти. Первыми отправляются на тот свет рыжая и брюнетка, блонда продолжает орать и бежит к выходу, где ее и перехватывает Макс.
Она кричит ему в лицо, матерится, визжит, а затем ее кровь брызгает ему в лицо, когда с ее шею вгрызается пасть Давида.
Это мерзко, говорит Макс, вытирая лицо салфеткой.
Вся комната Давида, включая шкуру медведя, забрызгана кровью.
Олимпиада поворачивает голову, хрустя шейными позвонками ее лицо снова принимает человеческую форму.
Не так мерзко, как смотреть на твое уродливое лицо, говорит она, лишний раз напоминая о том, почему он им служит.
Макс бросает на нее взгляд и не может сдержаться, чтобы не посмотреть на оголенные безупречные груди. Этот взгляд почти сразу же замечает Давид.
Ты куда это смотришь, сука?
Макс тут же переводит взгляд на него и вытягивает руки вперед, словно пытается остановить.
Я не смотрел, Давид! Клянусь!
Но вмиг оказавшийся возле него хозяин особняка уже хватает оправдывающего юношу за горло, поднимает вверх, лишая опоры под ногами.
Лишь я один могу смотреть на нее, цедит он сквозь зубы, а затем тащит того к зеркалу. Посмотри на себя, сука.
Макс ощущает, как его опускают на пол, он встает на колени, но держит глаза крепко зажмуренными. Он знает, что перед ним сейчас зеркало.
Смотри на себя
Губы Макса дрожат. Он не хочет этого делать.
Я оторву твои чертовы веки, если ты сам их не поднимешь!
И Макс знает, что Давид слов на ветер не бросает, и потому открывает глаза, и видит свое изуродованное лицо. В отражении оно принадлежит настоящему монстру. Изрезанное, обожженное и будто пережеванное, оно больше похоже на жуткое мясное месиво, чем на лицо.
Именно таким он был полгода назад именно таким он стал. И хотел повеситься когда эти двое и предложили вернуть ему былую красоту.
«Я буду таким, как раньше?» спросил он тогда Олимпиаду.
«Даже лучше», ответила она и не солгала.
«Но только для других. В отражении любых зеркал ты будешь по-прежнему видеть свое уродство», добавил Давид. И тоже оказался прав.
Быть уродом в зеркалах но красавцем в глазах окружающих этого ему хватало.
Мне, знаешь что, кажется произносит Давид, от блондинки воняло твоим вонючим членом
Нет! Нет! Макс начинает судорожно качать головой. Она хотела было, опустилась почти, но я сразу же ее оттолкнул, Давид! Клянусь! Богом клянусь!
И лицо Давида опускается на уровень с лицом Макса.
Как ты можешь клясться тем кого нет? шепчет он, и Макс готов расплакаться. Он прямо ощущает, как сейчас Давид либо сожрет его, либо сделает ему больно. Он давно уже обещал вырвать ему яйца, но до сих пор этого удавалось избежать. Но ты, кажется, не лжешь. Только не смотри больше на мою сестру, окей?
И Давид отпускает Макса.
А теперь иди на хер отсюда, и Макс ползком несется к выходу, пока его господин не передумал. По пути он марает руки и брюки в крови, но это малая цена на сохраненную в очередной раз жизнь. И скажи Инне, чтобы убралась тут!
***
Лимузин Олега медленно катится по улицам Парижа. Он пробыл тут почти весь день, и сейчас уже начинает темнеть. Он вдруг понимает, что хочет есть, так как пропустил ужин. В животе урчит.
Ему хочется что-нибудь мясное, или что-нибудь, что это мясо могло бы сымитировать. Какой-нибудь хот-дог хотя бы или гамбургер.
Но мысли о еде пропадают мигом, когда Олег замечает идущую прямо рядом с дорогой фигуристую девушку в коротенькой юбочке.
Ну ка помедленнее, Патрик, просит он, и лимузин проезжает мимо нее очень медленно, чтобы Олег мог разглядеть не только фигуру, но и лицо. И оно прекрасно! Еще медленнее!
Автомобиль теперь идет со скоростью девушки. Та заинтересовано смотрит на шикарный лимузин. Олег опускает окошко, и вдруг осознает, что совершенно не говорит по-французски.
Недолго думая, он выдает:
Hello! и машет ей рукой.
Девушка мило улыбается.
My name is Oleg. And you?
Она отрицательно качает головой, как бы говоря, что по-английски не сечет.
А по-русски? с надеждой спрашивает он, но девушка лишь мило усмехается и снова качает головой. Ты красотка.
Говорит он и улыбается.
И лишь затем поднимает окно. Кажется, девушка выглядит немного расстроенной.
Ладно, гони произносит Олег, и лимузин набирает ход. Хочу домой. Но не в деревню. Давай в столицу к той квартире, где мы с тобой встретились три дня назад.
Он не хочет ехать в Нетлевск. Мамы уже нет а брат брат словно свихнулся на этой сумасшедшей девке. Он не хочет знать, что он там делает с ней, пусть даже трахает прямо сейчас на маминой кровати. А слова Адвоката они не имеют для него никакого значения. Только не сейчас. Весь этот бред про отца, мать, брата с сестрой все это сейчас является для него обузой, чем-то очень сложным тем, о чем сейчас он не хочет думать. Сейчас он лишь хочет приехать домой и лечь в свою постель. Завтра утром он пойдет в университет и вернется к своей обычной серой жизни
Вот только
Он смотрит по сторонам, оглядывая салон лимузина.
Вот только вернется он не совсем к старой жизни! В его голове уже мелькают сюжеты всех его многочисленных свиданий. Начиная с того, что все просто рты пораскрывают, когда увидят, что он на пары ездит на лимузине, он представляет, как говорит какой-нибудь красотке: «Приглашаю тебя на свидание в Египет», во-ба-на! И они уже в Египте.
Этот сюжет его более чем устраивает, и потому он, довольный, вылезает из машины, глядя на подъезд своей съемной квартирки. Гладит лимузин по крыше, облизывает губы, затем хлопает его по крыше, как старого друга.
Мы с тобой, Патрик столько девок подцепим мечтательно говорит он и идет домой. Спокойной ночи, Пэт!
И лимузин сигналит, отчего у Олега ёкает сердце.
Надо к этому привыкнуть, тихо говорит он, пытаясь усмирить участившееся сердцебиение.
***
Придется к этому привыкнуть, говорит медсестра психлечебницы Арине, ставя ей укол в ягодичную мышцу. Та лежит смирно, никаких проблем никому не доставляет. Говоря откровенно, мне самой сначала было страшно, но ты не волнуйся. Буйных мы к тебе близко не подпустим.
А я и не волнуюсь, спокойно отвечает Арина. Все эти пациенты выглядят куда более спокойно, чем мои хозяева.
И она закрывает глаза, пытаясь уснуть.
Глава 5
Вот уже неделю я наблюдаю за ней, Никита Максимович, и, знаете признаков множественного расстройства личности так и не увидел.
Седоволосый психиатр медленно шагает по коридору, заведя руки за спину. Всего пару лет назад Святослав Борисович был любимым преподавателем Никиты, а сам Никита был, как ни странно, любимым интерном Святослава Борисовича. Любовь была взаимной.
Не то что бы я Вам не доверяю, Вы не подумайте, не дает он вставить Никите и слова. Я верю, что при Вас она могла измениться. Но подобное ни разу не произошло именно здесь ни на моих глазах, ни на глазах моих медсестер. Никаких смен личности. Да, налицо признаки обсессивно-компульсивного расстройства, тут Вы правы, несомненно. Но, кроме них у нее не расстройство личности, молодой человек, а бред воздействия.
Кандинский-Клерамбо, говорит Никита, чем вызывает улыбку бывшего преподавателя.
Да, синдром психического автоматизма, или, как мы любим говорить, синдром Кандинского-Клерамбо.
То есть у нее не раздвоение, а шизофрения.