Следствие всячески одобрило действия Эндрю Барлоу, а досточтимая компания наградила его за безупречную службу пятью сотнями фунтов стерлингов.
Дочитав, я поднял глаза на Шерри. Она внимательно посмотрела на меня, а потом произнесла:
Вот это да!
Меня тоже тронули масштабы стародавней драмы.
Все сходится, Шерри, сказал я. Вот оно, перед нами.
Да, кивнула она.
Надо узнать, нет ли тут чертежей.
Отдел чертежей и эстампов находился на третьем этаже. Дежурная по залу принялась добросовестно разыскивать нужные нам материалы, и вскоре «Утренняя заря» явилась нам во всем своем великолепии.
Изящное трехмачтовое судно с длинным приземистым профилем. Ни крюйселя, ни прямой бизани на бегин-рее, вместо них косой спанкер и полный комплект лиселей. На длинном полуюте достаточно места для нескольких пассажирских кают, а шлюпки закреплены на кормовой рубке.
Вооружение тяжелое: тринадцать черных орудийных портов, и каждый готов в любой момент явить неприятелю длинную восемнадцатифунтовую пушку, чтобы защитить фрегат в неспокойных водах к востоку от мыса Доброй Надежды, по которым «Утренняя заря» курсировала в Индию и Китай.
Мне надо выпить, заявил я, складывая чертежи. Попрошу, чтобы нам сделали копии.
Зачем? осведомилась Шерри.
Дежурная вынырнула из логова средь полок, переполненных старинными эстампами, а в ответ на просьбу насчет копий втянула щеки и попыталась осадить меня:
Я вынуждена буду взять с вас семьдесят пять пенсов.
Цена вполне сносная, не сдавался я.
И копии будут готовы только на следующей неделе, непреклонно добавила она.
Ой, лучезарно улыбнулся я, а мне бы надо завтра.
Улыбка сокрушила ее. Утратив неприступный вид, дежурная заправила шальные метелки волос за дужки очков и смягчилась:
Что ж, посмотрю, что можно сделать.
Очень мило с вашей стороны, честное слово!
Когда мы уходили, вид у нее был растерянный, но вполне довольный.
Я снова начинал ориентироваться на местности, поэтому без труда доехал до «Эль вино». Вечерний прилив журналистов с Флит-стрит еще не заполнил залы, и нам удалось найти уединенный столик. Я заказал два вермута, и мы салютовали друг другу бокалами.
Знаете, Гарри, у Джимми всегда было множество планов. Вся его жизнь была непрерывной охотой за сокровищами. Каждую неделю он находил ну, почти находил местоположение погибшего грузового корабля Непобедимой армады, затонувшего города ацтеков или пиратского судна Она пожала плечами. Лично у меня врожденный иммунитет к подобным делам. Но это Шерри отпила глоток вермута.
Давайте подведем итоги, предложил я. По нашим сведениям, Гудчайлда очень беспокоила судьба его багажа и он наказал доверенному лицу принять эти пять ящиков и обеспечить им безопасное хранение. Нам известно, что он собирался отправить их в Лондон на борту «Утренней зари», а письмо прислал заранее, с капитаном фрегата «Пантера», наверное, был с ним дружен.
Неплохо, согласилась она.
Мы знаем, что багажные места перечислены в судовом манифесте и что «Утренняя заря» погибла предположительно, с грузом на борту. Нам известно точное место кораблекрушения, и подтверждением тому служит судовой колокол.
По-прежнему неплохо.
Не знаем мы лишь одного: что было в этих ящиках.
Нестираные носки, сказала она.
Четыре тонны нестираных носков? усмехнулся я, и лицо ее изменилось: она упустила из виду общий вес груза. Ага, прошляпили. Так я и думал. Читаете быстро, но через строчку.
Шерри состроила мне гримасу.
Четыре тонны, девочка моя, это изрядный вес. Что бы ни было в тех ящиках.
Ну ладно, согласилась она. Признаю, с цифрами я не в ладах. Но охотно верю, что четыре тонны это много.
Чтобы было понятнее, столько весит новенький «роллс-ройс».
Глаза ее потемнели и увеличились в размерах.
Да уж И правда много!
Очевидно, Джимми знал, что это за груз. И у него имелись убедительные доказательства, способные заинтересовать даже самых практичных спонсоров. То есть дело серьезное.
Настолько серьезное, что Она осеклась, и по мелькнувшему в глазах выражению я понял, что Шерри до сих пор не оправилась от смерти брата.
Мне стало неловко, я отвернулся и полез во внутренний карман за письмом, устроив из этого нехитрого действия целое шоу. Тщательно разгладил письмо на столе между нами, а когда снова взглянул на Шерри, она уже взяла себя в руки.
Моим вниманием вновь завладела карандашная пометка на полях.
Бэ-муз-е, шестьдесят девять, четырнадцать, и в скобочках восемь, зачитал я вслух. Какие будут соображения?
Бакалавр музыки.
Блестяще! Я похлопал в ладоши.
Теперь вы. Покажите класс, бросила мне вызов она, и я с достоинством сложил письмо, после чего заказал еще два вермута, расплатился с официантом и начал:
В общем, след мы взяли, и след неплохой. Теперь нам хотя бы понятно, о чем речь. Поэтому переходим к следующей ниточке.
Шерри подалась вперед и молча кивнула: дескать, продолжайте.
Помните, я рассказывал о самозванке, блондинистой Шерри Норт? (Она снова кивнула.) Перед тем как улететь с острова, она дала телеграмму в Лондон. Я порылся в бумажнике, выудил копию телеграммы, протянул ее Шерри, а пока она читала, продолжил: Ясно, что блондинка отчитывается перед старшим, неким Мэнсоном. Должно быть, за всем стоит именно он, и теперь я намерен к нему подобраться. Я допил вермут. Отвезу вас к воинственному дядюшке, а завтра снова выйду на связь.
Шерри упрямо сжала губы такого я за ней прежде не замечал, и глаза ее сверкнули оружейной сталью.
Гарри Флетчер, только не думайте, что сможете улизнуть от меня, когда все только-только завертелось. Вы же не круглый дурак.
Такси привезло нас на Беркли-сквер, и я повел Шерри на Керзон-стрит, а по пути украдкой оглянулся и шепнул: «Дайте руку, быстро!»
Она тут же послушалась. Мы прошагали так с полсотни ярдов, а потом она спросила:
Что такое?
Просто нравится держать вас за руку.
Ах, вы!.. Она хотела вырваться, но я ее не пустил, и она капитулировала, после чего мы продолжили прогулочное шествие к Шеперд-Маркету, изображая туристов и время от времени задерживаясь у витрин.
Строение 97 по Керзон-стрит оказалось одним из тех шестиэтажных домов с астрономически дорогими квартирами, где стены облицованы кирпичом, а за богатой входной дверью из стекла и бронзы стоит швейцар в форме, охраняющий тишину и спокойствие в мраморном фойе. Мы прошагали мимо, а возле клуба «Белый слон» перешли дорогу и направились обратно.
Могу спросить у швейцара, не живет ли в квартире номер пять некий мистер Мэнсон, вызвалась Шерри.
Отличная мысль, согласился я. А если окажется, что живет? Что будете делать? Передадите привет от Гарри Флетчера?
Вы фигляр и шут! Она снова попробовала высвободить руку, но я крепко держал ее.
Наискось от девяносто седьмого дома есть ресторан, сказал я. Возьмем столик у окна, попьем кофейку, посидим и понаблюдаем.
В начале четвертого мы устроились за столиком с хорошим видом на улицу и приятно провели следующий час. Оказалось, что развлекать Шерри совсем нетрудно: у нас было схожее чувство юмора, и мне нравилось слушать ее смех.
Посреди долгого и запутанного рассказа меня прервали: к дому 97 подкатил «роллс-ройс» модели «сильвер-рейт». Шофер в изящной голубино-серой форме вошел в фойе и завел разговор со швейцаром, а я продолжил свой рассказ.
Десятью минутами позже в доме напротив забурлила жизнь: лифт исполнил быструю серию подъемов и спусков, всякий раз исторгая в фойе груду одинаковых чемоданов из крокодиловой кожи. Швейцар и шофер подхватывали их и уносили в «роллс», но чемоданов не убавлялось, и Шерри с тоскливым вздохом предположила, что кто-то собрался в отпуск.
Представьте-ка: тропический остров, синие волны, белый песок, крытая соломой хижина среди пальм начал я. Что скажете?
Хватит! Сейчас осень, мы в Лондоне, и мне даже думать о таком тошно.
Я собрался было развить атаку, но тут лакей с шофером вытянулись по стойке смирно, когда стеклянные двери раскрылись вновь, но теперь из лифта вышли мужчина и женщина в длинной коричневой норковой шубе со светлыми волосами, щедро залитыми лаком и тщательно уложенными в высокую прическу в греческом стиле.
Я узнал эту женщину, и ярость саданула мне под дых.
Передо мной была Шерри Норт номер один та «милая» дама, что отправила Джудит и «Танцующую» на дно Гранд-Харбора.
Мужчина рядом с ней был среднего роста, с мягкими и длинными, по моде, каштановыми волосами, вьющимися на висках, с легким загаром из солярия и чрезвычайно хорошо одетый: дорого и броско, словно человек из шоу-бизнеса.
Тяжелый подбородок, длинный мясистый нос, нежные телячьи глаза, но куцые губы и голодный рот: алчный прожорливый рот, который я так хорошо помнил.
Мэнсон! сказал я. Господи! Мэнсон Резник. Мэнни Резник!
Ну а к кому еще Джимми отправился бы со столь необычным предложением? Так же и я пришел к нему много лет назад с выкладками по краже золота из римского аэропорта. Мэнни антрепренер преступного мира, и с нашей последней встречи его социальный статус заметно подрос.
Теперь у него все по красоте, думал я, глядя, как он шагает по тротуару и забирается на заднее сиденье «роллса» под бочок к норковой блондинке.
Ждите здесь, бросил я Шерри, когда «роллс» отчалил в сторону Парк-лейн.
Выбежал на мостовую и стал энергично жестикулировать в попытке привлечь внимание таксистов, но машин поблизости не оказалось, и я побежал следом за «роллсом», отчаянно умоляя богов, чтобы те послали мне большой черный кеб с лампочкой «свободно», а «роллс» тем временем свернул направо, на Саут-Одли-стрит, мягко набрал скорость и устремился вдаль.
Когда я остановился на углу, он был уже далеко в реке машин, утекавшей к Гросвенор-сквер.
Я сделал разворот и разочарованно поплелся к столику, за которым меня ждала Шерри. Я знал, что она права. Мэнни с блондинкой отправились в долгое путешествие, и ошиваться вокруг дома 97 на Керзон-стрит теперь бессмысленно.
Шерри, однако, ждала меня не за столиком, а у входа в ресторан.
Что это было? осведомилась она, и я взял ее за руку, а по пути к Беркли-сквер объяснил:
Скорее всего, именно этот человек приказал убить Джимми. Он виноват в том, что мне отстрелили полгруди. По его распоряжению поджарили ваш прелестный мизинчик. Короче говоря, крупная фигура.
Вы с ним знакомы?
Давным-давно пересекались по делам.
Ну у вас и друзья!
В последнее время я очень стараюсь улучшить круг общения. Я легонько пожал ей руку, но она проигнорировала мою обходительность.
А женщина? Это та, с Сент-Мэри? Которая взорвала ваш катер с девушкой на борту?
Вновь нахлынула свирепая злоба, охватившая меня несколько минут назад, когда я увидел эту холеную и лакированную хищницу в норковом пальто.
Гарри, больно! охнула Шерри.
Простите. Я ослабил хватку.
Наверное, это и есть ответ на мой вопрос, пробурчала она, массируя предплечье.
В интерьере приватного бара «Виндзор армс» преобладали темные дубовые панели и антикварные зеркала. К тому времени как мы с Шерри вернулись, там было уже не протолкнуться. На улице стемнело, ледяной ветер ворошил в канавах упавшие листья, но в баре царили тепло и уют. Мы нашли местечко в углу, но толпа притиснула нас друг к дружке и вынудила меня обнять Шерри за плечи, и наши головы оказались так близко, что даже в этом общественном месте у нас появилась возможность провести самое конфиденциальное совещание.
Догадываюсь, куда отправились Мэнни Резник с подружкой, сказал я.
К острову Большой Чайки? спросила Шерри, а когда я кивнул, продолжила: Ему понадобится корабль. И ныряльщики.
Не переживайте. Мэнни найдет и то, и другое.
Ну а мы что будем делать?
Мы? переспросил я.
Фигура речи, чопорно поправилась она. Ну а вы что будете делать?
Одно из двух: или забуду об этом, или вернусь к Артиллерийскому рифу и, черт возьми, попытаюсь узнать, что скрывается в пяти ящиках полковника Гудчайлда.
А снаряжение?
Наскребу все, что нужно. Пусть и не такое модное, как у Мэнни Резника.
Простите за нескромный вопрос, но как у вас с деньгами?
Ответ тот же. Наскребу, сколько нужно.
Синий океан и белый песок мечтательно прошептала она.
и пальмовые листья переговариваются под дуновениями пассатов
Гарри, хватит!
На углях скворчит жирный лангуст, мы с вами напеваем одну мелодию на двоих, а вокруг ни души безжалостно продолжал я.
Провокатор! возмутилась она.
Останетесь здесь и никогда не узнаете, действительно ли там нестираные носки, не унимался я.
Вы напишете мне и все расскажете! взмолилась она.
Нет, не напишу.
Тогда придется ехать с вами, наконец сдалась Шерри.
Молодчина. Я потрепал ее по плечу.
Но билет куплю сама. Я настаиваю. Не хочу быть содержанкой. Наверное, догадалась, что мои финансы в самом плачевном состоянии.
Я и не думал ставить под сомнение вашу принципиальность, радостно заявил я, а бумажник мой с облегчением вздохнул. Снарядить экспедицию к Артиллерийскому рифу на остатки средств Задачка не из легких.
Теперь, когда решение было принято, нам предстояло многое обсудить. Казалось, прошло лишь несколько минут, когда хозяин сообщил:
Времечко, дамы и господа.
По ночам на улицах опасно, предупредил я. Думаю, не стоит рисковать. Наверху у меня удобнейшая комната с прекрасным видом
Угомонитесь, Флетчер. Шерри встала. Лучше проводите меня домой, или я дядю на вас натравлю.
До дядиной квартиры было полквартала, и по пути мы договорились встретиться завтра за обедом. У меня уже имелся список утренних дел, включая заказ авиабилетов, а Шерри сказала, что обновит паспорт и заберет копии чертежей «Утренней зари».
У дверей квартиры мы остановились лицом друг к другу и оба почему-то застеснялись, и я едва не расхохотался от столь умопомрачительной банальщины: надо же, как два старомодных подростка на исходе первого свидания Но иной раз от такого становится тепло на душе.
Доброй ночи, Гарри. И Шерри с извечной женской артистичностью каким-то неведомым способом показала мне, что готова целоваться.
Губы у нее были мягкие и теплые, и поцелуй затянулся надолго.
О боже мой хрипло прошептала она, когда наконец отпрянула.
Точно не передумаешь? У меня отличная комната, вода тоже есть и холодная, и горячая, а на полу ковер, и телевизор
С почти неслышной усмешкой Шерри легонько оттолкнула меня, повторила: «Доброй ночи, милый Гарри» и ушла в дом.
Я же вернулся на улицу и побрел обратно к паб-отелю. Ветер стих, но от реки все равно веяло сыростью. На улице было пусто, но у обочины стояли автомобили бампер к бамперу, до самого угла.
Я не спеша плелся по мостовой. Спать не хотелось, и я даже задумался, не прогуляться ли сперва до станции метро «Эмбанкмент». Сунув руки в глубокие карманы полупальто, я думал о Шерри и, размышляя об этой женщине, был расслаблен и счастлив.
Подумать было о чем, потому что многого в Шерри я пока не понимал, многое нуждалось в объяснении. Однако я тешил себя мыслью, что сегодня, наверное, зародились отношения, которые продлятся не одну ночь, не одну неделю или месяц, настоящие чувства, уже вошедшие в силу, и что теперь все будет иначе, чем с остальными, и со временем эти чувства не ослабнут, а, напротив, будут становиться все сильнее.
Вдруг рядом раздался чей-то голос:
Гарри!
Голос был мужской, незнакомый, и я машинально обернулся на звук, уже понимая, что оборачиваться не следовало.