Познание начинается с индивида. Познающие индивиды придают общей жизни новую форму. Для родовой, исторической жизни познание есть изменение ее формы, материальное развитие. Познание как состояние жизни противоположно бытию. Познание есть разделение с благом, невозможность полагания. Рай не географическое понятие, но состояние благополучной жизни. Изгнание из рая есть разделение с миром, распятие на скалистой вершине. Изгнанник только созерцает благо, но не присваивает практически. Но он стремится к благу, к признанию себя средой; стремится жить не созерцательно, но деятельно, жить полной жизнью и дышать полной грудью. Остановленная жизнь, самопознание есть единство состояний созерцательной практики и умозрения. Изгнанник созерцает недоступное благо в явлении и соединяется с ним в воображении, мысленно, понимая тем самым истину явления, его идеал.
Жизнь есть организация организмом материала окружающей среды, придание своей формы. Поглощение организмом материала среды и умножение им себя в половом полагании есть две стороны единого процесса жизни. Каждый материальный элемент при беспрепятственном умножении есть в возможности целый мир. Но они соперничают, конкурируют и взаимно ограничивают свои полагания в среду. Познание в этом свете может быть понято как состояние остановленной жизни, неосуществленность идеи и поиск в уме свободного пути полагания. Познание есть стремление к тождеству, процесс решения противоречия, умственное отождествление идеала и действительности. Сначала решение проблемы происходит в уме, в мышлении, а окончательное преодоление противоречия происходит в практике. В практике преодолевается и проблема сознания как состояния разделения индивида с благом и противоречия в себе. Сознание есть остановленное состояние жизни, когда полагание себя невозможно, идеал и действительность разделены. Материальное разделение индивида с благом есть психическое разделение его в себе, сознание. Форма сознания есть единство противоположных представлений. Всеобщие стороны сознания есть идея и материя.
Жизнь есть материальный процесс. Материя постоянно возникает иначе не объяснить ее существование. Материальные элементы обладают активностью, поглощают материал среды и делятся, умножаются. Материальные частицы возникают в каждой точке пространства, поэтому космологическая теория взрыва есть неудачное творение эмпирического ума. Гипотезы современной космологии порождены узостью мысли естествоиспытателей. Материя вечна. Материя есть процесс вечного возникновения, вечной жизни. Гораздо более реалистично представлять материю вечной, чем представлять ее чудесным образом возникшей в результате «взрыва». Грубость мысли эмпирического ума представлять материю возникшей. Но материя возникает вечно, и это понимание многое объясняет. Только вечным возникновением могут быть объяснены и жизнь, и дух, сознание. Вечное возникновение есть процесс жизни. Жизнь есть процесс своего воспроизведения, поэтому это вечный по своей сути процесс. Невозможно обнаружить и представить начало жизни. Процесс жизни есть организация материала среды во множество элементов, возникновение новой среды. Элемент полагает вне себя свою форму, поэтому организация материала есть придание ему формы.
Бытие не нуждается в познании. Форма познания есть остановленная жизнь, небытие. Когда полагание невозможно и жизнь не может продолжаться, она переходит в самопознание. Отождествляющая деятельность идеи принимает форму понимания, мышления. Процесс мышления есть воображаемое соединение с благом, представление идеала, поиск пути практического осуществления идеи. Истина как состояние осуществления идеи достигается в практике. Истина мышления, состоящая в понимании пути полагания, опосредствует практическую истину, которая есть жизнь в состоянии соответствия. Продукт самопознания есть новая форма полагания себя в среду. В социальной среде познание переходит на практический уровень: знание позволяет придавать материалу среды новую, соответствующую потребностям особей форму. Знание воплощается в новые формы жизни. Развивается отождествляющая, присваивающая способность особей; способ воспроизводства совершенствуется; эволюционирует род. Познание есть переход эволюционирующего вида на новый уровень организации, возникновение новой материальной формы.
Объективное познание есть единство конкретного и абстрактного познаний. Человек знает себя конкретно. Мыслитель переносит это знание в абстрактной форме на понимание материи других уровней. Атом и простой организм абстрактны для человека, поскольку он имеет только общее, схематичное знание о них. Но он знает материальный элемент в конкретной форме, поскольку знает самого себя. Умея абстрагировать, рассматривать конкретное в абстрактной форме, можно понять более конкретно элементы тех уровней, о которых есть только общее знание. Человек познаёт себя абстрактно посредством других форм материи и познаёт другие материальные формы конкретно посредством себя. Единое знание есть единство знания в конкретной и абстрактной формах. Конкретный материал не понять без абстрактной его формы; абстрактное знание не понять без конкретного. Конкретное и абстрактное есть не только формы мышления, но и формы материи: материя эволюционирует от абстрактных форм к более конкретным, детализированным, развернутым. Будущее проекция прошлого. Простые, абстрактные формы проецируются в сложные, конкретные. Пространство форм проецируется в будущее.
Окончание детства. Первый вопрос
Познание себя начинается с вопросов, которые человек задает себе, с недоумения. Задавать вопрос быть проблемой, противоречием. Все начинается с человеческого поиска смысла, с вопроса «Зачем жизнь?» Задает этот вопрос изгнанник, оказавшийся волею судьбы вне рая, в разделении с вечным Отцом. Смысл жизни в вечности, в соединении с божественным Отцом. Благополучные особи, сущие в раю, не знают себя и вопроса этого не задают. Жизнь в изгнании начинается с вопроса о смысле жизни. Вопрос, состояние разделения есть начало мысли. С вопроса начинается мысленный поиск пути жизни. Изгой осознает себя конечным и преходящим индивидуальным телом в вечном и бесконечном мире. Природа сознания есть разделение с внешним миром, невозможность продолжения жизни. Разделенный с миром исключен из жизни, поскольку жизнь есть соединение со средой. Индивид в состоянии разделения с миром есть в себе, в уме, в представлении весь мир. Такова природа жизни, что она, обретая препятствие полаганию себя вне себя, переходит в другое измерение, становится самопознанием. Когда жизнь останавливается, начинается мышление. Мышлением движет любовь к жизни, желание жить. Мышлению, действительному состоянию изгнания противоположна благополучная жизнь в раю, не нуждающаяся в познании.
Окончание дня есть окончание части жизни. В конце дня бывает иногда сожаление о том, что день закончился; и о жизни думается, что она так же закончится. День есть подобие жизни. В тот вечер, когда мать уже позвала домой, он, провожая взглядом заходящее солнце, в первый раз подумал, что и жизнь его так же пройдет, как прошел этот летний день. Детство уходило, заканчивалась беззаботная жизнь. Утрачивались спокойствие и бестревожность, чаще приходила тоска. Дети не знают преходящести жизни, не понимают смерти. Не зная смерти, они и живут и чувствуют себя так, как будто они вечны. Можно сказать, что жизнеощущение ребенка есть ощущение вечной жизни. Детство есть пора райской жизни вместе с вечным Отцом, когда смерти еще нет в мире и нет поэтому знания о ней. О райской жизни детства и последующей жизни в оковах несвободы, о противоречии мечты и «злой действительности» поэтически говорит Никитин. Индивид до изгнания из вечности не знает смерти. Он обретает знание о смерти, утрачивая вечную жизнь, становясь временным, преходящим, смертным. Знает о смерти тот, кто обрел себя изгнанным из вечности, стал временным. Остановленная жизнь знает свою преходящесть и познаёт путь вечности.
Жизнь в райском саду есть потребление плодов дерева жизни. Об этом дереве сказано в мифе: «И дерево жизни посреди рая» (Быт. 2, 9). Познания в раю нет и не может быть, потому что райская жизнь тождественна в себе, в ней нет разделения, нет противоречия. Отсюда следует, что дерево познания в райском саду не имеет никакого смысла его там быть не может. Поэтому в тексте библейского мифа после фразы «И дерево жизни посреди рая» добавление «и дерево познания добра и зла» выглядит бессмысленным. Рай есть место жизни, но не познания. Познание происходит за пределами рая, на краю земли, в железных оковах несвободы. Древо познания, которое есть крест, возвышается не в райском саду, но в пустынной местности, на дальней окраине жизни. Детское и, шире рассматривая, райское познание есть бессознательное чувственно-практическое научение жизни, общее всем животным. Оно достаточно для благополучной и непротиворечивой в себе райской жизни. Но познание добра и зла есть состояние утратившей свой смысл неблагополучной, остановленной жизни, задумавшейся о том, зачем она, и стремящейся к истине, идеалу. Жизнь в поиске своего смысла и в стремлении к истине, совершенству есть самопознание. Поскольку кроме самой себя для жизни ничего нет, то самопознание есть всеобъемлющее, единое познание. В раю такого познания нет и не может быть, но рай есть место непротиворечивой в себе, благополучной жизни. В раю не спрашивают, зачем жизнь. Райский житель не знает зла, ибо его жизнь есть потребление блага. Не зная зла, он не знает и добра. Только утрата добра позволяет его осознать. «Что имеем не храним, потерявши плачем». Только в состоянии зла, утратив рай, индивид ценит и осознает утраченное благо. Только утрачивая вечность и обретая преходящую жизнь, индивид познает добро и зло, осознает утрату и обретение, идеал и действительность. Житель рая, довольный обыватель не понимает вопроса о смысле жизни, потому что живет совершенной, истинной жизнью, исключающей мышление. В раю на зеленом лугу под голубым небом пасутся овцы. Полнота бытия в доме Отца есть питание и размножение.
Детство переходит во взрослую жизнь. Переход от детства к половой зрелости называют переходным возрастом, который по сути своей есть становление ребенка молодым мужчиной. Становление ребенка юношей, называемое обычно подростковым возрастом или отрочеством, происходит в период между двенадцатью и четырнадцатью годами. В двенадцать лет индивид еще ребенок, а в четырнадцать молодой мужчина. Но в душе он остается отроком, поскольку не живет еще животной жизнью. Девицы и молодые женщины смотрят в его сторону и тем очень смущают. В эти годы полового становления происходят переход к новой, с новыми радостями жизни или, при неумении жить, изгнание на окраину мира. В это время определяется, какой жизнью будет жить индивид все последующие годы мыслящей, познающей или потребляющей, мирской, животной. Для способных подростков взросление есть непротиворечивое продолжение детства, для неумелого отрока это время есть изгнание из жизни, ее прекращение. Судьба в наибольшей мере определяется в это время. Истоки духа в уходящем в свете заката детстве и невозможности продолжения жизни.
Он спрашивает у матери: «Зачем живут люди?» Почему был задан этот вопрос? Какое состояние жизни он выражал? Если раньше, в период детской жизни, ребенок к чему-то стремился, чему-то радовался, то теперь, когда прежняя жизнь закончилась, а новая не наступила, когда время остановилось, он не знает, зачем он, зачем его жизнь. В его жизни не стало того, к чему нужно стремиться, чему можно радоваться. Наверное, он бы не задумался о смысле, если бы жизнь его благополучно продолжилась, как она продолжается у большинства особей. В отроке произошла перемена, связанная со взрослением, и он стал другим. Повзрослевшему индивиду нужны другая среда, другая жизнь. Прежняя среда детства уже не соответствовала ему, он вырос из нее. Его тревожила неизвестность предстоящей жизни. Нужно было осваивать новую среду и новую жизнь. В это время, когда он вырос из своего детства, а новая жизнь не наступила, и был задан вопрос о жизни зачем она, для чего.
Он не знает, для чего он живет. Он только что покинул рай сказочный мир своего детства. Он словно путник, вышедший на перекресток дорог, не знающий своего пути. Из доброго мира своего детства он вышел в мир жестокий и злой. В течение многих лет после окончания детства он сожалел о том, что в мире отсутствуют сказка и добро. В этом злом, безрадостном мире люди умирают, и он видел, как останки их уносили на кладбище. Для него было открытием, потрясшим его, то, что жизнь людей проходит, что они умирают. В этом тоскливом, сумрачном мире он открыл для себя преходящесть, временность. От людей остаются в вечности только памятники на их могилах. «Зачем жил человек?» спрашивал он, стоя у могилы и читая даты рождения и смерти. Ему думалось, что кроме могильного холмика от индивида должно еще что-то оставаться и переходить в вечность, иначе тот жил напрасно. В душе его было неприятие такой судьбы, неприятие смертности и вместе с тем убеждение в том, что после смерти индивида должны оставаться плоды его дел, его труда, чтобы помнили его люди. С тех отроческих лет, когда он осознал смерть, в нем жило убеждение, что памятник индивиду есть его дела, рукотворные или нерукотворные, остающиеся после него. Конечно, он был еще отроком, подростком; он был выросшим, но не повзрослевшим. Он не знал и в шестнадцать лет, что юноша должен соединить свою судьбу с девушкой и оставить после себя детей. Он не думал в то время, не зная животной жизни, что вечность индивида в его потомстве, что умерший остается жить в своих детях. Дети, потомство есть лучший памятник индивиду. Он не знал этого, когда задумывался в двенадцать-тринадцать лет, для чего живут люди. Единственный смысл жизни с тех отроческих лет он видел в том, чтобы жизнь прожить не зря, но оставить в вечности плоды своих дел, чтобы не спрашивал строгий отрок, стоя у его могилы, зачем человек жил. Человек есть то, что от него остается в вечности. В детях и плодах дел своих оправдается человек пред Богом, пред вечностью, когда его спросят, что он делал, зачем жил.
Прежние радости жизни отошли в прошлое, а новых он не знает и не предполагает даже. Жизнь не имеет смысла, если нет в ней чувственной радости, нет цели, влечения и удовлетворения. Подростку кажется ибо он судит по себе, его мироощущение субъективно, что и другие люди не имеют никакой радости от жизни и также томятся от чувства бессмысленности. Ему жаль людей, кажутся тщетными их заботы и труды. Если в жизни нет чувственной радости, то она бессмысленна в своем самоощущении. Противоречие в том, что телом индивид становится мужчиной, но не живет соответствующей жизнью. Его исход из детства стал изгнанием из рая. Он не смог войти в новую, волнующую, притягивающую к себе взрослую жизнь. Окончание детства стало окончанием жизни. Жизнь стала невозможной и перешла в мышление. Осознание смертности человека, преходящести индивидуальной жизни с необходимостью приводит к вопросу о смысле жизни. Вопрос о смысле есть вопрос о пути продолжения жизни в вечность. Мышление и бытие несовместимы: жизнь неблагополучна, если она начинается с недоумения, с вопроса «зачем». Вопрос о своем смысле задает жизнь, которая остановилась и не может продолжаться. О смысле спрашивает бессмысленная, неблагополучная жизнь. Детская жизнь закончилась, но ей на смену не пришла другая жизнь. Не было других радостей и другого наполнения жизни, не было общения со сверстниками. Другие подростки играли с девицами, а он не был способен на такое поведение. С первых лет школьной учебы не мог смотреть на привлекательных сверстниц они как будто ослепляли его своей красотой.