Скажи мне, Умид, прервал тут речи торговца слушатель медресе Шерзод. Ты был на развалинах крепости нечестивого шаха Афрасиаба? Видел ли ты своими глазами этого джинна? Который был, как ты говоришь, словно столп чёрного дыма? И в каком месяце рамадан это было? В прошлом году? Или, быть может, пять, десять, лет назад? сыпал Шерзод насмешливыми вопросами, устремив на торговца сластями испепеляющий взгляд.
Нет, мальчишка, кашлянул в ответ Умид, пытаясь сохранить достоинство. Своими глазами я ничего не видел. То мне говорили люди на базаре
Люди на базаре? тем же насмешливым тоном повторил слушатель медресе. Послушай, Умид, представь, ты ходишь по базару, и в это время некто скажет тебе, будто грядёт конец света, будто народы йаджужд и маджужд разрушили стену, выстроенную против них всесильным Искандаром (9), и идут войной на правоверных? Что ты сделаешь, Умид? Спрячешься в самую большую корзину из-под виногдрада? Или в тандыр, где пекут лепёшки? Ты скроешься туда? От того дети и не покупают твои сласти, что ты рассказываешь им нелепицы про всяких джиннов, полные вздорных ужасов! Думаю, ты мог бы попридержать свой бабий язык и не позорить нас перед приезжими разумными людьми, закончил Шерзод, мельком взглянув на Рахматулло, продолжавшего хранить молчание.
Ты, безбородый юнец, можешь смеяться надо мной сколько угодно! упорствовал торговец сладостями. Верно, мои сладости горьки, но это только от того, что горька моя жизнь! А дать бы тебе жену-хромоножку и кучу детей мал мала меньше Тогда бы ты знал, что такое жизнь! А я знаю и знаю, что говорит народ на улицах и площадях. И, самое главное, нравиться тебе это или нет, о мой будущий улем или кадий, люди-то гибнут! Гибнут!
3
Люди гибнут? проронил купец Рахматулло, Значит, маленькая Фархунда стала не единственной жертвой, погибшей за последнее время?
Тут Умид прав! неожиданно встал на сторону торговца сластями старый плотник. За последние три месяца в Самарканде погибло несколько человек
Сколько? Сколько погибло? прервал старика Рахматулло, забыв о вежливости. И все они были задушены?
Нет, покачал в ответ седой головой старый Маджид. Позволь, я расскажу тебе всё по порядку Месяца три назад была у нас в махалле драка между двумя сборищами юнцов-бездельников.С одной стороны были наши йигиты, а с другой стороны пришлые из соседней махалли. В той драке одному из наших юношей по имени Даниёр крепко досталось. Вместе с друзьями он направился к пруду, тому самому, где позавчера нашли тело девочки, чтобы немного умыться и привести себя в порядок. Его дружки, такие же потрёпанные, как и он сам, немного отстали и принялись ждать своего приятеля. Наконец, не дождавшись, они сами сунулись на берег, где и нашли своего названного брата задушенным. А рядом
А рядом лежало несколько медных монет, закончил за старика купец Рахматулло.
Откуда ты это, знаешь, приезжий? спросил чайханщик, шумно дыша.
Догадался, спокойно пояснил тот. Я позавчера был там, где нашли тело Фархунды. Сдаётся мне, что убийца использует медяки в качестве своеобразного утяжелителя, чтобы ему удобнее было превращать платок в удавку Где это я уже слышал об этом? силился припомнить Рахматулло.
Так ты думаешь, все эти смерти дело рук человека, а не джинна и не шайтана?! удивлённо воззрился на купца торговец Умид.
Рахматулло не удостоил троговца ответом и жестом призвал старика Маджида продолжать свой рассказ:
В убийстве Даниёра обвинили парней из соседней матхалли якобы погибший юноша смертельно оскорбил их во время драки, и они решили отомстить. Городские стражники схватили нескольких из них, и одного из них забили палками досмерти на рыночной площади по приговору кадия Абдуррахмана. В городе всё затихло, и люди стали уже забывать об этом убийстве Но не прошло и двух недель после сего, как Бахмал, служанка жены нашего здешнего ростовщика, перса Фируза, ушла в город в пятницу проведать больную тётку, но не вернулась ни на следующий день, ни после А спустя ещё четыре дня тело Бахмал нашли на пустыре за городом, неподалёку, кстати говоря, от проклятых руин дворца нечестивого шаха Афрасиаба
И девушка была задушена? вновь не удержался купец Рахматулло.
Верно, бухарец, без колебаний подтвердил Маджид. Задушена, как видно, платком, и снова рядом валялись мелкие медные монеты
Что же происходит в вашем славном городе, правоверные? спросил Рахматулло, не поднимая глаз и словно изучая дивный узор на чайной пиале. Что творится в Самарканде?
Что творится?! вскричал тут торговец сладостями Умид Ужас! Вот что творится! И человек не в состоянии совершить такое! Разве ты ещё не понял этого, приезжий! Почтенный Маджид поведал тебе, уважаемый, ещё не обо всех смертях в Самарканде за последнее время! продолжал говорить он с горечью. А, торговец тканями Норимон, продававший свой товар, странствуя от дома к дому и стучась в каждые ворота. Вот так и ходил он однажды по дворам наших здешних богачей, да так и не вернулся, и труп его нашли ранним утром прямо на улице, недалеко от его дома! И у человека осталась жена и двое маленьких детей! А, десятилетний сын кузнеца Ботира?! Кузнецова жена отправила мальчёнку утром отнести отцу кумган с чаем и лепёшек И что же? Кузнец не дождался завтрака из дому, а его жена сына домой! с какой-то злой усмешкой оскалился Умид. И этого мало тебе, незнакомец, мало?! Зачем ты всё это выпытываешь из нас?! Зачем рвёшь клещами наши души?!
Тут Умид зашёлся кашлем, будто задыхаясь, и в изнеможении опустился на кошму:
А теперь ещё и дочка вдовы Адолат добавил он в бессилии и отрешённо махнул рукой, едва не опрокинув собственную пиалу с чаем.
Среди мужчин вновь воцарилось молчание. Вскоре его нарушил старый Маджид:
Мальчишку задушили, а вот торговца Норимона убили несколько иначе кто-то нанёс ему удар ножом сзади, в то место, где соединяются голова с шеей, сдержанно пояснил он, избегая тяжёлых взглядов прочих собравшихся.
Туда, где соединяются голова и шея? тихо переспросил купец Рахматулло, будто размышляя о чём-то своём.
Именно так, ответил Маджид. Норимон погиб, словно бык у опытного резчика. Тело его как раз осматривал мой знакомый лекарь-табиб, и он говорил мне, что клинок, видимо, был очень тонким, он вошёл глубоко сквозь узкую рану, и крови почти не вытекло
Вот как, задумчиво пробормотал Рахматулло. Крови почти не вытекло
Разговор прервался, и купец огляделся по сторонам, заметив, что мужчины стали покидать чайхану. Перым незаметно ушёл студент медресе Шерзод. Вслед за ним, едва не забыв расплатиться, покинул стены чайханы и торговец сластями Умид. Он выщел вон, низко опустив голову и ни на кого не глядя, погружённый в собственные тревожные думы. Наконец, со своей кошмы поднялся и старик Маджид.
Я думаю, ты не просто так задавал сегодня свои вопросы, купец, промолвил он на прощание, обращаясь к Рахматулло. Если ты решил найти убийцу девочки, то да поможет тебе Аллах!
С этими словами Маджид заковылял к дверям, опираясь на палку.
В опустевшей чайхане остались лишь купец Рахматулло и хозяин Ойбек. Чайханщик не принимал участие в общем разговоре о таинственных смертях в городе, делая вид, будто протирает медные кумганы, но Рахматулло заметил, что хозяин чайханы внимательно прислушивался к словам гостей. Купец тоже направился к выходу, желая уйти.
Постой, о, мой щердрый гость, остановил его сзади чуть дрожащий голос Ойбека.
В чём дело? Разве я мало заплатил тебе, чайханщик? резко обернулся к нему Рахматулло.
Нет, уважаемый, ты заплатил мне вполне достаточно, заблажил в ответ владелец чайханы. Ты одарил меня золотом, а я могу дать совет, что покажется тебе дороже золота
В самом деле? подивился Рахматулло. Что же, я слушаю тебя, о, владыка пиал и кумганов.
В начале, о гость мой, я расскажу тебе одну сказку, завёл разговор издалека Ойбек. Где-то далеко, но в наших землях, в мире ислама, может быть, в Хиндустане, а, может быть, в земле Миср (10) жил один купец, такой же богатый и щедрый, как и ты, Рахматулло. Но ты ведёшь торговлю, снаряжая караваны по суше, а этот купец возил свои товары по морю. И вот однажды, когда его корабль плыл по Аравийскому морю, рулевой корабля промолвил купцу: « О, господин, мы идём неподалёку от Мекки, может быть, двинемся в её сторону и совершим хадж!» Но купец отмахнулся от слов рулевого и посчитал, что торговые дела для него важнее И так повторялось несколько раз. Ходил этот купец с товаром на корабле по морю около Мекки, да заглянуть в священный город и поклониться Чёрному камню так и не сподобился. В конце концов, Аллах прогневался на купца, наслал бурю на его корабль, и в бурных морских водах тот пошёл ко дну вместе со всем товаром, а корабельщики и сам неразумный купец нашли свою смерть в пучине(11)
Сказка твоя поучительна, о чайханщик, заметил Рахматулло, изобразив на лице крайнее почтение к собеседнику. Но, я, бедный раб Аллаха, никак в толк не возьму для чего ты рассказал её мне, о, мой бесценный Ойбек?
Сказка моя, блеснул масляными глазками чайханщик, Сказка моя учит тому, что не следует пренебрегать возвышенными целями ради земных, суетных, не так ли? Вот ты, купец Рахматулло, явился в Самарканд, дабы поклониться гробнице сейида Ходжи Абди, вот и проводи дни перед праздником жертвы в благочестивых размышлениях о том, как предстать перед вратами мазхаба святого человека. К чему тебе все эти мысли и разговоры о задушенном ребёнке, о служанке, не вернувшейся вовремя домой, о каком-то драчуне, который наверняка получил по заслугам? Ведь рано или поздно ты всё равно покинешь Самарканд, а нам здесь жить. Ибо это наш город, а не твой, бухарец. Пока вы сегодня говорили, я был занят своим делом, подчеркнул Ойбек. Но я слышал, что говорил почтенный торговец Умид. «Не рви наши души клещами», хотел он сказать тебе. И я могу лишь присоедениться к его словам. Ты понял меня, бухарец? закончил, наконец, чайханщик, с трудом скрывая неприязнь
Я понял тебя, Ойбек. сказал в ответ Рахматулло. А теперь, с твоего позволения, я пойду.
4
Выйдя из чайханы, он, к своему изумлению, застал у дверей студента медресе Шерзода. Тот, видимо, уже давно дожидался Рахматулло и сразу поспешил ему навстречу.
Знаете, почтенный, начал он торопливо, поравнявшись с купцом, Я ведь тоже давно подозреваю, что в нашем городе творятся чёрные дела, только я не верю, будто их совершают некие джинны. Вот поэтому я и спорил сегодня с Умидом столь яростно
Согласен с тобой, ответил Рахматулло. Только раз это не джинны, то кто?
А ведь в чём-то Умид был прав, проговорил студент медресе уже тише, с меньшей горячностью. Сокровища, которые амир Тимур награбил во всех концах мусульманского мира, лежат мёртвым грузом в подвалах дворцов и только наполняют сердца самаркандцев гордыней, разжигают их алчность. Мол, из нашего города великий гурхан управлял всем миром, именно мы поддержали его, мы составляли костяк его войска! Но эта же гордыня влечёт за собой вопрос, а что теперь? Где наследники участников потомков Тимура? Какую славу сегодня они могут добыть для себя?! И почему во время славных походов кто-то вернулся домой богачом, а кому-то не досталось ничего?
Ты хочешь сказать, Шерзод, что злоба и обида, а ещё чувство уязвленного самолюбия толкнуло кого-то из жителей Самарканда на страшные преступления? Или некто решил отомстить самаркандцам за обилие награбленных сокровищ, накопленных Тимуром и его наследниками, в их городе?
Студент медресе лишь сдержанно кивнул головой в ответ в знак согласия и промолвил с чувством уважения:
Вы словно читаете мои мысли, приезжий!
Видишь ли, мой мальчик, отозвался Рахматулло. Не минуло ещё и трёх дней с тех пор как я вьехал в Самарканд, но за это время я уже успел убедиться, что в сердцах жителей вашего города давно поселились, и злоба, и гордыня, и страх.
Сказав так, купец Рахматулло пересказал Шерзоду, свой недавний разговор с чайханщиком.
То знать меня не хотел, а потом предлагал мне комнату в своей занюханной чайхане, а затем вдруг вздумалось ему позабавить меня притчами, в которых явно читается угроза, закончил купец Рахматулло.
Да, вздохнул Шерзод. Однако ж, не все такие, как этот чайханщик в нашем городе. К тому же, я не думаю, что он убийца, скорее он просто зол на тебя, Рахматулло, за то, что ты своими расспросами о гибели девочки и других подозрительных смертях последнего времени распугал посетителей его чайханы.
Может быть, ты и прав, сказал его собеседник, размышляя о чём-то своём.
Мне пора, начал прощаться юноша. Нам, слушателям медресе, запрещают надолго покидать учебное заведиение. Так что мне нужно возвращаться, пока меня не хватились. Ежели что, вы всегда можете найти меня в медресе в моей келье-худжре или же в нашем зале для занятий-дарсхане. Правда, в худжре, нам придётся скрывать наши разговоры от моего соседа. Но ты можешь на меня расчитывать, о справедливый Рахматулло
С этими словами Шерзод проворно скрылся, и Рахматулло проводил его пристальным взглядом.
Справедливый, негромко повторил он про себя.
Не так давно кое-кто уже взывал к его справедливости И чем это кончилось? Но пусть в тот раз всё обошлось, что ждёт его теперь? Рахматулло зажмурился и вновь вспомнил мёртвое лицо девочки в свете факелов, затем широко распахнутые глаза её матери, в которых отразилась скорбь? Жажда мести? Нежелание долее жить? Или, быть может, нечто иное?
Рахматулло не мог избавиться от мысли, что он всё ещё подозревает АдолатПодозревает в чём? В убийстве дочери? Или в том, что она скрывает, что-то такое, о чём не хочет говорить? Возможно, это её муж Азиз тайно вернулся в Самарканд? Кто знает, в какое чудовище превратили его годы скитаний и заточения, и он теперь мстит всем самаркандцам без разбора? А Адолат узнала его Тут Рахматулло поймал себя на мысли, что он вернулся к тому, что не даёт ему спать по ночам к истории своего дяди и его красавицы жены. Нет Никакая сказка не может повториться дважды. Да, любой из мужчин, негодовавших сегодня в чайхане может оказаться жестоким убийцей? И поломанный жизнью Умид, и словоохотливый Маджид, и даже этот пылкий студент Шерзод. Не говоря уже о пронырливом чайханщике. А ведь он, Рахматулло, познакомился всего лишь с четырьмя жителями Самарканда, а сколько их ещё, способных вызвать подозрения. И, вдобавок, ещё и паломники, съезжающиеся на праздник жертвы, едва ли не со всего Мавераннахра (12), одним из которых, между прочим, является и он сам! Воистину, время благоприятствует убийце! А ещё помогают убийце слухи о джиннах, о руинах нечестивого шаха Что ещё сегодня говорил торговец сластями? Повторял слова людей на базаре? Тут Рахматулло решил, что ему самому стоило бы наведаться на городской базар, дабы выяснить, где скрываются истоки страха, поразившего город.
5
Вечером того же дня на пустыре за городом чайханщик Ойбек говорил человеку, скрытому во тьме:
Сегодня днём ко мне в чайхану заходил купец из Бухары. Он утверждал, что пришёл поклониться святым местам, но
Что, но? Говори!
Но он постоянно расспрашивал о смертях в нашем городе, случившихся за последнее времяЯ немного припугнул его, чтобы он не совал свой нос, куда не следует, а теперь сообщаю об этом вам, мой добрый господин. Вы же сами, просили меня сообщать вам, господин, обо всём подозрительном