Я закрываю глаза, машинально тяну ко рту ручку а, вот, дурацкий практикум с первого курса. Помнится, я отличница сдала его с третьего раза. Баллистика явно не мой конёк. Хотя, наверно, это и не баллистика. Знания в голове сохранились, а название предмета почило в Лете.
Но вывод тут однозначен:
Вы, что, хотите сказать, он не сам?..
Эксперт раздражённо кивает:
Скорее всего. Экспертиза покажет.
Следак поворачивается ко мне, черты его лица слегка заостряются. Чуточку, самую малость но мне вдруг становится жутко. Дешёвая синяя ручка предпринимает попытку вырваться из моих пальцев, по спине сползает капля пота.
Откуда вы знаете? ласково улыбаясь, интересуется Хучик.
Угу-угу. Знаем мы эти улыбочки Я опускаю ручку на стол и пожимаю плечами. Выходит немного нервно.
Ну, я же всё-таки физик
Мент удивлённо расширяет глаза. Интересно, с чего это вдруг? Я же ему а, нет, не сказала. В моём объяснении есть графа про образование, но там записано просто «высшее». Распространяться в подробностях почему-то не хочется, получится как со скелетом.
Поня-ятно тянет Хучик.
Он забирает у меня «объяснение» и, кажется, впервые обращает внимание на мои руки.
Будьте добры, снимите перчатки.
Тусклые голубые глаза неожиданно вспыхивают, и я понимаю не отвертеться. Снимать перчатки ужасно не хочется. В этом простом как тряпка желании нет ничего криминального, просто меня ммм слегка напрягает эта болезненная процедура.
Ну-ну, торопит следак. Похоже, ему не терпится покинуть каморку и отловить для допроса кого-то ещё.
Послушно киваю, изображаю улыбку и стягиваю перчатку с правой руки. Ну что сказать, рука как рука. Подумаешь, кожа не очень. У нас, уборщиц, это такая профессиональная травма.
Ну.
Вздохнув, освобождаю от желтой резины свою несчастную левую кисть и демонстрирую следаку кривовато намотанные бинты. Дожидаюсь властного кивка, разматываю дурно пахнущую марлю (бальзамический ленимент по Вишневскому хорошо заживляет, но пахнет он гадостно) и осторожно складываю ладошки ковшиком.
Твою ж бормочет стажёр.
Фёдор Иванович подходит поближе и сочувственно цокает языком. Слева склоняется любопытный эксперт: берёт мою руку в свои и внимательно осматривает четыре уже подживающие ранки.
Потом осторожно касается воспалённой кожи и уточняет:
Чем это вы?..
Возмущённо фыркаю, отнимаю руку и снова наматываю на рану бинты. Чего сразу я? Вообще-то, это всё Петька.
Да как сказать, чем наверное, бывшим мужем. Он страшно не хотел разводиться и почему-то решил, что если воткнет в меня вилку, то суд нас поженит обратно.
Вадим удивлённо округляет глаза, в глазах мента и эксперта естественный скептицизм. Спешу развеять сомнения:
Да знаю я, знаю, в руке есть кости и сухожилия, их просто так не проткнёшь. Да он, в принципе, не проткнул, дырочки не сквозные
Вздыхаю и снова натягиваю перчатку. И ладно бы кто-то помог! Но нет, всё сама
Полюбовавшись на открытую рану, менты теряют ко мне интерес. Хучик небрежно сует объяснение в портфель, прощается и направляется к двери, эксперты вновь обсуждают что-то своё, и только стажёр, поднимаясь с Катькиной табуретки, с улыбкой интересуется:
И что там суд, поженил?
Я на секунду перестаю ломать голову над сложной дилеммой (сослаться на шок и отпроситься до завтра или геройски вернуться к мытью полов) и рассеянно отвечаю:
Угу. Восемь раз.
4
Из каморки выходим все вместе.
Менты тут же поднимаются наверх в надежде отловить для допроса (тьфу, опроса!) классную руководительницу покойного Дениса. Ну-ну, удачи им. Из наших учителей она самая злобная, даром что школа с английским уклоном (хм, может, это не совпадение?). Какая, казалось бы, разница, вот только ментов англичанка не любит до жути. По словам Гальки, это из-за того, что много лет назад у неё кто-то повесился в вытрезвителе. Что за муж, брат или сват это был, Галина не знает, чем создаёт некий повод для недоверия. С другой стороны, до того, чтобы спросить подробности непосредственно у англичанки, на моей памяти никто ещё не додумался.
Но всё-таки я надеюсь, что нервы у наших следаков закалённые, и злобное бухтение на языке Чарльза Диккенса не станет причиной глубокой психологической травмы.
С удовольствием понаблюдала бы за этой баталией но нет, мой путь лежит в старое, ещё довоенной постройки крыло. Там занимаются младшие классы и заседает, отделившись от коллектива, директор. И если первое обстоятельство ещё можно объяснить логически детишки, мол, весят мало, и ветхая деревянная лестница (ходить по которой я немного побаиваюсь) не должна под ними обвалиться, то второе загадка.
Обычно мне нравится кабинет директора цветы и папки с какими-то документами создают почти женскую атмосферу бюрократического уюта но сейчас в нём воняет спиртягой, хоть топор вешай.
Здороваюсь и принюхиваюсь. От директора разит чем-то медицинским: пустрыником, валерианкой или настойкой пиона. У меня на спирт нюх намётанный, но нюансы не разберу, даром что бывший муж тот ещё алканавт.
Хотя от директора пахнет приятней; и вообще, ему можно. Не каждый же день в нашей школе кого-нибудь убивают. А если вспомнить про предстоящую ему увлекательную беседу с ментами, так это кого угодно выведет из себя. Бедолага.
Я тоже была под следствием и представляю, что может думать бедный Борис Семёнович. По счастью, меня судили не за убийство! Я настоящих убийц и близко не видела, в нашем блоке их не держали.
Так вот, если судить по прочитанным детективам (а более надёжных источников информации у нас пока нет) и газетным статьям, загадочные школьные самоубийства принято «вешать» или на директора, или, что более вероятно, на классного руководителя который «не удержал», «не предупредил» и в целом «не бдил». Но англичанка уж точно не даст себя в обиду, поэтому наш директор вполне в состоянии огрести срок по какой-нибудь бестолковой статье вроде халатности.
Хотя о чём это я? У нас на повестке дня криминальный труп, а, значит, директор может быть в безопасности. Если, конечно, он не убийца но в этом случае мне его, конечно, не жалко.
Но я не сразу огорошиваю его этой информацией сначала отпрашиваюсь до завтра. Мне можно, у меня стресс. К тому же я на этой работе в принципе отпрашиваюсь первый раз не люблю отрываться от коллектива.
Директор скрипит зубами и отпускает. Прощаюсь, благодарю и рассказываю о том, что, по словам экспертов, Денис Костылёв выскочил из окна не сам. Ему помогли! Сначала директор не понимает потом до него доходит, но вместо того, чтобы успокоиться, он бледнеет ещё больше, злобно шипит на меня и принимается лихорадочно шарить в ящиках стола в поисках новой порции успокоительного.
Смущённо ретируюсь в каморку. Затем собираю вещи, выхожу и ноги сами собой несут меня на второй этаж, в учительскую посмотреть на ментов.
В кабинетах идут уроки, в лаборантской катастрофически мало места, так что большая, светлая комната на втором этаже оптимальный вариант. Сюда же, при желании, можно позвать и остальных учителей. Опрашивай, не хочу. Я, пожалуй, не буду им всем мешать, посмотрю одним глазком и уйду
Далёкий внутренний голос в глубине подсознания бухтит, что подсматривать за ментами не лучшая мысль в моей жизни. Пожалуй, это тот самый параноидальный внутренний голос, который когда-то отговаривал меня учиться на физика, потом идти замуж за Петьку, а после махнул на всё воображаемой рукой и теперь лишь изредка подкидывает советы. Сейчас, например, он бухтит про тюрьму.
Посылаю его дальним лесом и тихонько подкрадываюсь к учительской. Приникаю ухом к стене (к двери это подозрительно а вдруг кто-то выйдет?), ощущаю щекой неровности краски и испускаю разочарованный вздох: в отличие от нашей каморки, в учительской неплохая звукоизоляция. Оно и понятно между простой деревянной дверью и косяком не наблюдается зловещих щелей. А жаль.
А, может, попробовать открыть дверь?
Я нерешительно трогаю пальцем закрытую дверь и о чудо! улавливаю чей-то пронзительный голос:
..это меня не колышет!
Похоже, что дело не в чуде и не в прорезавшихся у меня мистических способностях (о да: Марина-подслушивающая-пальцем), просто какая-то нервная дама с той стороны двери перешла на повышенный тон. Интересно, кто у нас такой храбрый? Орать на ментов
И ведь это явно не англичанка она, когда злится, срывается не на ультразвук, а на бас (наверно, специально тренировалась). Такое не повторить даже нашему физику, его потолок это злобное шипение.
не хотите дальше следует какое-то неразборчивое бормотание (женщина, видно, слегка успокоилась ну, это точно не англичанка, её так просто не остановишь), тогда платите!
О-о, тут становится интересно! Нет, мне и раньше было не скучно (убийство всё-таки), но тут, похоже, ещё и шантаж! А голос-то женский, знакомый! Довольно высокий, противный такой, если не сказать, истеричный. Похоже одновременно и на Галину, и на нашу химичку. Но Гальке здесь делать нечего, она должна быть на посту, значит химичка. Но точной уверенности у меня нет я редко вижу обоих дам в бешенстве.
Плюю на и без того не слишком-то соблюдаемую мной конспирацию и приникаю глазом к замочной скважине. Тьфу, гадство, да кто их так делает! Ничего же не видно
Так, а если попробовать осторожно приоткрыть дверь? Аккуратненько, чтобы тётка внутри не заметила? Уверена, что она там одна, препирается с кем-то по телефону (и эта единственная причина, по которой разговор ещё не перешёл в мордобой с таким-то накалом страстей).
Осторожно касаюсь дверной ручки, начинаю проворачивать и
Щелчок!
Такой звонкий и резкий, что, кажется, даже директор в своём кабинете удивлённо подскакивает. А уж тот, кто сидит в учительской, уж тем более. Вот как ононехорошо получилось.
Торопливо оглядываюсь. Блин, тут даже и спрятаться негде. Сейчас эта, несомненно, причастная к убийству Дениса дамочка свернёт разговор, положит трубку и выйдет. Назад пути нет, и, похоже, придётся перейти в наступление.
Я выпрямляюсь, одёргиваю свою старую курточку в тщетных попытках придать ей приличный вид, поудобнее перехватываю синюю сетчатую торбу, заменяющую мне сумку (а ну как неизвестная шантажистка кинется в бой?), распахиваю дверь и вхожу.
А там, в принципе, всё как обычно. Всё тот же огромный книжный шкаф, все те же четыре новенькие, светло-коричневые парты, заменяющее педагогам столы, все те же цветы на окнах и удобно устроившаяся сразу на двух стульях Галька, опускающая на рычаг телефонную трубку.
Ты что, домой? совершенно спокойно, пусть и несколько удивлённо произносит она. Будто и не орала на кого-то по телефону. Вот только я вижу, что её небольшие зелёно-карие глазки поблёскивают, пожалуй, хитрецой. Вижу и мгновенно подхватываю её тон.
Борис Семёнович разрешил мне уйти.
М-да, не быть мне шпионом. Не сказать, что голос предательски дрожит или срывается, но всё же звучит не очень естественно. Будь я на месте Гальки, давно бы себя рассекретила. Впрочем, она и сама прекрасно с этим справляется: подозрительно щурит глаза, упирает руки в бока, отчего становится ещё больше (объемов Галька немереных, килограммов не взвешенных сказывается почти круглосуточное бдение на посту, помноженное на нежную любовь к сладкому) и на удивление мирно уточняет:
Чего притащилась?
Вздыхаю и опускаю руку на сумку, нащупывая сквозь ткань мягкую обложку недочитанного детективчика. Это почему-то придает мне уверенности (знаю, знаю, подслушивать все хороши, а встретиться с жертвой твоего любопытства лицом к лицу так сразу коленки дрожат).
Ищу следаков.
Кого?
Ну, ментов. Один из них, ну, такой весь, показываю руками, очерчивая габариты мента. Худым он не выглядит, хотя и до Гальки, естественно, не дотягивает. Так, маленький, немного побегавший по лесу и сбросивший с десяток кэгэ колобок. Ну, в общем, на мопса похож.
Галька удивлённо приоткрывает намазанные лиловым губы (никак не пойму, для чего она красится привлекательности при этом не прибавляется) закрывает обратно. Не думаю, чтобы ей доводилось видеть живых мопсов, да и дело тут не во внешности.
Разворачиваюсь к двери и поясняю:
У него просто имя такое же.
Покидаю негостеприимную учительскую и направляюсь к лестнице. Галька следует за мной. Я не смотрю по сторонам, но хорошо слышу звук её шагов и чую запах дешёвых духов (дешёвых не дешёвых, я плохо в них разбираюсь, но исхожу из принципа, что других у Гальки и быть не может). Внезапно на плечо ложится тяжелая, мягкая рука.
Чего тебе, Галь?
Не люблю я вот это дело. Все обнимашки, целовашки и прочий арсенал телесных контактов прошу оставить кому-то другому. Тем более Галька только что кого-то там шантажировала.
Твои менты, уж наверное, заняты, бормочет Галина. Иди-ка домой, отдохни.
Нет, ничего себе, да? Менты уже, значит, мои беспредел. Не сомневаюсь, что завтра она не удержится и придумает парочку грязных слухов про нас с Хучиком. Ну, с тем, который Фёдор Иванович.
Спасибо хоть руку с плеча убрала.
Вздыхаю и заверяю сию приставучую личность в том, что как раз собиралась идти. Галька не верит, искоса сверлит меня подозрительным взглядом мгновенно растягивая лиловые губы в псевдодружелюбной улыбке, стоит мне повернуться в её сторону. М-да.
Боюсь, я выгляжу не лучше, даром что даже не пытаюсь натянуть на лицо несуществующую улыбку. Надеюсь, что по дороге мы не наткнёмся на следаков а то наш Фёдор Иванович точно что-нибудь заподозрит. Кстати, ещё я боюсь, что больше мы с Галькой не будем подругами. Хотя нет, не боюсь. Я это подозреваю!
На первый этаж мы спускаемся в гробовом молчании. А дальше я направляюсь к двери, а Галька с мрачным видом усаживается за пост. Он, кстати, сделан с размахом за деревянным столом, оборудованным кнопками управления турникетом, с лёгкостью поместится ещё треть Гальки, 75% меня или, если угодно, одна целая Катька.
Пока-пока, в последний раз улыбается Галька, заметив, что я подхожу к турникету. Зуб даю, она уже тянет руку к припрятанному в ящике стола любовному роману (и как они с Катькой могут читать эту гадость?).
Я прохожу через турникет, и, набравшись храбрости, кричу ей из-за двери:
Галь, ты ничего не хочешь мне рассказать?!
Она слегка вздрагивает (ещё бы не вздрогнешь, когда так орут) и повышает голос:
Иди уже! Не хочу!
Пожимаю плечам:
Как знаешь.
Галька кивает, отчего два её подбородка на миг образуют третий, нашаривает злополучный любовный роман и погружается в мир розовых соплей.
Мне остаётся только выйти на улицу, и, лавируя между луж, поплестись домой.
И как вот прикажете выбирать у неё сведения? Заподозрив меня в подслушивании, постоянно тарахтящая Галька замкнулась как банковский сейф. Сейф можно взломать, сейф можно открыть но, во-первых, я плохо представляю себя с утюгом и бейсбольной битой наперевес (тем более что ни того, ни другого у меня пока нет), а, во-вторых, не смогу выделить из бюджета достаточную для подкупа болтливой подружки сумму. Величина, эквивалентная моей зарплате, едва ли её устроит. Да что говорить, она и меня не устраивает.
А может, попросить Петьку её обаять? Да нет, не вариант, он до сих пор не простил мне удар сковородкой (ха, сам виноват, нечего тыкать вилки куда попало, моя рука ему не бифштекс!). Да и потом, у него едва ли получится изобразить кокетливые ухаживания. Скорее, грязное домогательство. Эх, жизнь моя жестянка, да ну её в боло
Тьфу! Накаркала. Торможу и скептически оглядываю раскинувшуюся аки озеро Байкал грязную лужу. Не хочу я что-то проверять её глубину придётся обходить. Чуть возвращаюсь и меняю маршрут: по тротуару и вплотную к какому-то административному зданию. Помнится, раньше здесь было отделение УФМС, и по окрестным дворам постоянно мотались толпы людей с одним и тем же вопросам: «а где здесь паспортный стол?».