Я не робею, удивился Астат, я отношусь к тебе со всем уважением.
Но от этого твоего уважения моё сердце совсем не похоже на бокал игристого, вовсе нет! разочарованно воскликнула Сурьма. А так хочется
О чём ты, душ э-э-э бесценная моя?
Сурьма едва заметно скривилась: этот вариант обращения понравился ей не больше предыдущего.
Поцелуй меня, Астат, тихо попросила она, глядя ему в глаза, так, чтобы дыхание перехватило и сердце оступилось
Астат ласково улыбнулся, согнутым пальцем легонько приподнял подбородок Сурьмы и нежно, почти невесомо прикоснулся губами к её губам. Сурьма обняла его за плечи и закрыла глаза, полностью отдаваясь моменту. Но дыхание не перехватывало, а сердце продолжало стучать размеренно и ровно: туду-туду, туду-туду, как колёса паровоза по рельсовым стыкам.
Глава 4
Сурьма ошиблась в её следующую смену новенький на работу ещё не вышел, но вся бригада уже знала, что человек на освободившееся место взят, и первый его день будет завтра.
И кто он? поинтересовалась она в обеденный перерыв в столовой, подсев за стол к ребятам из своей бригады.
А чёрт его знает, пробухтел с полным ртом Барий, за раз откусивший от буханки хлеба половину, не местный. Старик какой-то. В город только вчера приехал. Сегодня, говорят, ему день на обустройство дали.
С допуском к работе машиниста? Сурьма поставила локоток на стол, подперев кулаком подбородок.
Допуск к работе машиниста хотя бы одного технеция из их бригады гарантировал, что ей достанется половина всей работы пробуждающего (а вторая половина отойдёт пробуждающему сменной бригады Литию). Если же они останутся без машиниста, то и в пробуждающем нужды не будет: живые паровозы будет обслуживать другая бригада, а Сурьма останется исключительно диагностом.
Машинист-технеций, ответил Барий, вкусно хлюпнув супом.
Даже та-а-ак! протянула Сурьма, не в силах скрыть довольную улыбку.
Машинистом-технецием мог быть только человек с высшим образованием, хорошим дипломом и длительной практикой по обеим специальностям. Такие обычно работают на маршрутах, а не сидят в мастерских. И что его привело в их депо? Но раз, говорят, старик, может, тяжеловато ему стало в рейсах, решил перейти на более спокойную (хоть и менее оплачиваемую) работу, как знать. А Сурьме стало ещё любопытнее посмотреть на нового коллегу.
Кушайте во здравие! На скамью между Сурьмой и Барием плюхнулся охранник с пропускного пункта мастерских, пригладил большими красными ладонями вечно взъерошенные седые бакенбарды. Госпожа моя хорошая, с тёплой отеческой улыбкой обратился он к Сурьме, выуживая из нагрудного кармана своей формы круглую бляшку, на которой был выбит двузначный номер, можно у тебя милости просить? Мне начальство наше сегодня дало поручение сходить до нового вашего машиниста, пропускной жетон ему передать, чтоб он, родимый, завтра на работу попасть смог. А у меня сегодня крайняя смена хотел за город к своим ехать. Так вот, госпожа моя хорошая, опоздаю я на поезд, пока буду захаживать-то! И билет пропадёт, денег жалко. А машинист ваш живёт аккуратно по пути от мастерских до твоих, госпожа, апартаментов. Будь любезна, выручи!
Занести ему жетон? уточнила Сурьма.
Ты ошалел, Гафний? возмутился Барий. Пойдёт тебе девушка жетоны всякие разносить по домам незнакомым мужчинам! Дай сюда, сам схожу, парень выдернул из толстых пальцев охранника жетон, мог бы сразу догадаться меня попросить, а не Сурьму, рядом же сижу!
Так тебе ж в другую сторону, пожал плечами растерявшийся Гафний, потому я тебя и не утруждаю неловко как-то
То есть Сурьму по таким поручениям гонять ловко тебе, голова тугодумная? Она же девушка!
И что?! вспыхнула Сурьма. Раз девушка, так и жетон до порога не донесу сломаю или потеряю, что ли? Раз девушка то совсем, по-твоему, растетёха, да?
Да я не это имел в виду, я ж про то, что неприли
Дай сюда! Сурьма выхватила из рук Бария металлический кругляш. Прилично всё! фыркнула она, поднимаясь из-за стола. Я ж не в гости, а по делу! Отдам жетон, и всё. Устроил проблему на пустом месте!
***
К вечеру разгоняющаяся ещё со вчерашней дороги боль стала невыносимой, словно желала добить Висмута после мучительного переезда. Да ещё и этот несносный старик! Сначала он устроил кавардак, когда, перебирая всю свою коллекцию пижам, не досчитался одной, забытой в пансионате. Потом он хвастался дамскими корсетами трофеями своей молодости. Обнаружив этот срам, Висмут вознамерился их выбросить, из-за чего они с отцом чуть не подрались. Разумеется, переспорить зловредного деда не получилось, и корсеты остались в доме.
А к вечеру тому приспичило играть в кегли. Кеглей не было, и он безутешно выл на весь Крезол, пока Висмут не раздобыл вместо них несколько пустых бутылок из-под спиртного. Празеодим увлёкся игрой и наконец утихомирился. Оставив отца в гостиной, которая вместе с кухней занимала весь первый этаж их новой съёмной квартиры, Висмут едва не ползком добрался до второго этажа и заперся в меньшей из двух спален, ту, что побольше, отец оставил за собой, хоть пока и запретил переносить туда его вещи.
Тяжело дыша, Висмут рухнул на заправленную кровать и несколько мучительных мгновений пережидал, когда от глаз отхлынет тьма. Потом, стиснув челюсти, сел, отыскал в своей ещё не до конца разобранной сумке пузырёк с эфиром. Пара капель этой тусклой бесцветной жидкости, даже растворённой в стакане воды, отдавала горечью, обволакивала язык, обжигала изнутри. Залпом выпив разведённое обезболивающее, Висмут поморщился.
Чуть погодя его сердечный ритм ускорился, а дыхание, наоборот, замедлилось. Боль отступила и теперь доносилась до сознания приглушённо, словно злобный собачий лай из-за закрытой двери. Всё вокруг стало зыбким, брезжущим. Опускающиеся сумерки заливались в расшторенное окно и размывали очертания скудной мебели, раскрытой на полу сумки и пустого стакана, стоящего на тумбочке, смешивая друг с другом нечёткие предметы. Наваливалась вязкая дремота, похожая на густой мёд, склеивающий веки, затекающий через уши в мозг. Висмут повалился на кровать, как был: в брюках и полурасстёгнутой рубахе. Хорошо было бы снять ботинки и лечь с ногами, но сил уже не осталось
***
Вдоль всей улицы тянулась гряда маленьких двухэтажных домишек, накрепко слепившихся друг с дружкой боками. Вокруг не было ни цветов, ни другой зелени им просто не хватило места в этой застройке ступеньки от входных дверей спускались сразу на узкий тротуар. «Квартиры в таких домиках, должно быть, совсем крохотные», подумала Сурьма, отыскивая глазами нужный номер. А вот и он! Девушка поднялась на три ступени, вскинула руку в привычном жесте, но дверного молоточка не обнаружила: вместо него на косяке сиротливо болталась одна лишь цепочка. Тогда Сурьма достала из кармана жетон и постучала в дверь его ребром.
В доме что-то брякнуло, раздался неразборчивый возглас, следом сбивчивые тяжёлые шаги, будто кто-то бежал, перепрыгивая препятствия, а потом дверь распахнулась. На пороге появился рослый поджарый старик в пижаме. Увидев Сурьму, он улыбнулся во все удивительно крепкие и белые для его возраста зубы и отвесил что-то вроде поклона.
Сурьма окинула его обескураженным взглядом и беспомощно отступила на шаг, уставившись ему меж седых бровей, чтобы не смотреть ниже, на тонкую, свободно струящуюся по телу пижаму.
П-простите, я вас, верно, разбудила, вы отдыхали с дороги? пробормотала она, позабыв представиться.
О нет, лапушка, я тебе очень рад! бодро ответил старик и, сложив губы для поцелуя, попытался поймать затянутую в перчатку руку Сурьмы.
Она резко отшатнулась и едва не свалилась со ступеней, но старик цепко схватил её за локоть, не дав упасть.
Г-господин Висмут? пробормотала Сурьма, неловко балансируя на краю ступеньки.
Оди! Для тебя просто Оди, лапушка! обрадовался старикан и одним движением втащил её в дом.
Дверь захлопнулась за спиной Сурьмы, и она очень пожалела, что не позволила Барию отнести эту треклятую бляху.
Проходи, лапушка, чувствуй себя как дома! Хозяин обвёл рукой микроскопическую гостиную, приглашая сесть.
Но присаживаться (даже если бы Сурьма захотела) было решительно некуда: стоявший по центру диван скрывался под грудой разномастных пижам и халатов, а на двух стульях с гнутыми ножками расположились старомодные женские корсеты. Не кожаные, какие сейчас носят поверх одежды, а шёлковые те, которые дамы раньше надевали под платья.
Я Я всего лишь должна отдать вам это Сурьма протянула жетон.
Что это? удивился старик, спрятав ладони за спину и отскочив на пару шагов, словно ему предлагали взять скорпиона.
Это Тут Сурьма вспомнила, что всё ещё не представилась. Ой Меня зовут Сурьма, я пробуждающая из вашей бригады. Принесла вам пропускной жетон. Вот, возьмите, пожалуйста. Она сделала полшага вперёд, нечаянно пнув одну из валявшихся по всему полу бутылок, которая откатилась к ведущей на второй этаж лестнице.
Какая прелесть! обрадовался старик. Такая лапушка будет будить меня по утрам, вот это подарочек! Его глаза-булавочки беззастенчиво изучали девушку с ног до головы, А на ночь останешься? Или мне ждать ещё госпожу усыпляющую?
Да что вы себе пробормотала пересохшими губами Сурьма, медленно пятясь к выходу, но всё ещё держа в вытянутой руке злосчастный жетон.
Ну же, лапушка, проходи, не робей! Дед протянул к ней руку, и Сурьма отпрянула, налетев спиной на дверь.
Не отрывая остекленевшего взгляда от радушного оскала хозяина квартиры, она лихорадочно нащупала у себя за спиной дверную ручку, повернула её, но та не поддалась. К горлу ледяным комом подкатила паника.
Папа! Проклятье! неожиданно раздалось откуда-то сверху.
Сурьма вскинула голову так резко, что с неё едва не слетел маленький, лихо сдвинутый на одну бровь цилиндр. На верху лестницы, вцепившись руками в перила так, что под тонкой тканью рукавов взбугрились мышцы, стоял высокий тёмно-русый мужчина лет сорока.
Простите, пожалуйста! обратился он к Сурьме, улыбнувшись виновато, но очень обаятельно, это мой отец, он не в себе.
Так это вы господин Висмут? с облегчением выдохнула она.
Всё верно, подтвердил Висмут, и ломкой походкой начал спускаться с лестницы.
Его заметно шатало, хоть он и пытался это скрыть, придерживаясь за перила.
«Святые угодники!» прозвучало в голове Сурьмы матушкиным голосом. Рано обрадовалась: бутылки-то, видимо, опустошил вовсе не сумасшедший старик! Теперь понятно, что с нормальной работы машиниста просто выгнали за пьянство, поэтому он и подался в их мастерские.
Это Сурьма, пришла меня будить, прокомментировал дед.
Я пробуждающая из вашей бригады. Сурьма расправила плечи: страх отступил, и дышать сразу стало легче. Меня попросили передать вам пропускной жетон. Она протянула Висмуту металлический кругляш.
На непослушных ногах Висмут доковылял до нижней ступеньки, окинул беглым взглядом выряженного в пижаму, сияющего идиотской улыбкой отца, разбросанные бутылки, женское исподнее на стульях и встретился с осуждающими глазами Сурьмы. Понятно, что девушка о нём подумала. И даже не пошутишь над ситуацией выйдет скабрёзно. Он взял жетон.
Благодарю вас.
Не сто́ит того, натянуто улыбнулась Сурьма и вновь дёрнула дверную ручку, но опять безрезультатно.
Позвольте Висмут, стараясь держать дистанцию, взялся за ручку и повернул её, немного надавив и потянув вверх.
Дверь отворилась.
Чуть заедает, извиняющимся тоном сказал он.
Ну так почините, с лёгким презрением изогнула бровь Сурьма, вы же технеций! и скрылась за дверью, захлопнув её у Висмута перед носом.
Честь имею кланяться, лапушка! помахал в закрытую дверь Празеодим.
В этот вечер Сурьма долго не могла уснуть: всё думала, стоит ли сразу рассказать о пагубном пристрастии нового напарника господину управляющему или лучше пока промолчать? Паровозникам пить нельзя: попадёшься пьяным даже в свой выходной потеряешь работу. Но что, если Если он не попадётся? Ведь если в их бригаде не будет машиниста, у Сурьмы не будет доступа к живым паровозам, а тогда какая из неё пробуждающая? О переходе в «Почтовые линии» из обычных диагностов можно и не мечтать Пожалуй, горячиться не стоит: если Висмут появится в мастерских под хмельком, там и без неё разберутся.
Глава 5
Полночи провертевшись в постели в своих невесёлых думах, наутро Сурьма проспала. Злая словно фурия, она собралась в два раза быстрее обычного и, не позавтракав, вылетела из дома в восемь, когда её смена уже началась. И как теперь в глаза людям смотреть?! Сурьма никогда никуда не опаздывала, пунктуальность для неё была одним из важнейших признаков воспитанности, и вот из-за какого-то не стоящего внимания человека, этого нового машиниста, она проспала! «Ещё на работу не вышел, а уже сплошные от него неприятности!» думала Сурьма, гневно раздувая тонкие ноздри на пути к своему рабочему месту.
На собрание смены она, конечно, опоздала и, когда влетела в подсобку, большинство технециев уже разошлись по заданиям. Среди оставшихся новенького не было.
О, а вот и госпожа пробуждающая! хмыкнул Барий. Проспала, что ли?
Да что ты себе Меня задержали непредвиденные обстоятельства! вспыхнула Сурьма.
Всё хоть нормально у тебя? насторожился парень
Да. Обстоятельства преодолены, я готова к работе. Сурьма улыбнулась, но вышло агрессивнее, чем она планировала.
Ну ладно, кивнул технеций. Господин начальник не сильно ругался.
А он ругался? тут же побледнела Сурьма.
По части упрёков начальник у них был настолько немногословен, что подчинённым приходилось догадываться о его намерениях исключительно по мимике его сосредоточенного неулыбчивого лица, и если он вдруг ругался вслух дело было совсем плохо.
Да нет, махнул рукой Барий, бровь приподнял. Левую. Один раз.
Сурьма облегчённо выдохнула: левая бровь у начальника служила для замечаний, правая для выговоров с последующим лишением премии.
А что, новый машинист сегодня не пришёл? поинтересовалась она, изучая оставленные на столе технические листы с заданиями на день.
А с чего бы ему не прийти? пожал плечами Барий. Ты его вчера видела? Как он тебе?
Как ты и сказал, поджала губы Сурьма, какой-то старик.
Да ему лет сорок всего! Это я вчера дал маху, я ж не знал, что как. У меня дядьке сорок, так он в том году женился. В первый раз, между прочим.
И что это ты так за него вступился? прищурилась поверх технических листов Сурьма.
Да я и не вступался, вновь пожал плечами Барий. Но он вроде как дельный мужик, умный.
Сурьма презрительно фыркнула.
А ты сегодня будто не с той ноги встала.
Где мой лист? перебила, нервно откладывая пачку бумаг обратно на стол.
Так у него.
У кого «него»?!
У новенького, Висмута.
У нас живой паровоз? обрадовалась Сурьма, но вновь нахмурила брови, когда Барий отрицательно помотал головой. Тогда какого чёрта?!
Ну ты вчера диагностировала колёса локомотива? Во-о-от Парень оглянулся на двоих оставшихся в подсобке технециев в тщетных поисках поддержки. А он его сегодня должен был сдать по документам владельцу. Но решил сам перепроверить. И говорит, что одно колесо не в порядке, и нужно бы прозвучить его ещё раз.
И каким образом этот болван перепроверил, интересно? Диагност-то здесь я.