Помню, как-то раз меня нанимали телохранительствовать к пожилой бабуле, самой настоящей аристократке с соответствующими манерами. Было это в начале моей карьеры, и возможностей качать права у меня было меньше. Так что на том собеседовании мне пришлось выдержать двухчасовое чаепитие с тремя сменами блюд. Включая ломтики огурца, завернутые в лаваш то был легендарный сэндвич с огурцом.
В моем деле, как по мне, чем конкретнее и честнее, тем лучше. Вежливо, но без всех этих словесных кружавчиков. В них заблудиться можно быстрее, чем в южноамериканских джунглях (бывала, могу сравнивать).
Евгения Максимовна, было очень приятно с вами познакомиться. Снова рукопожатие, не слабее первого. Рука у Соколова была трудовая, шершавая, кое-где мозолистая. И одновременно какая-то ухоженно-чувствительная, как хороший инструмент для взлома, к примеру.
Взаимно, Артур Лаврентьевич.
Арцах Суренович, благодарю, что познакомили.
Надеюсь, у вас все сложится. Лицо Арцаха говорило об обратном, и руку он пожал неохотно; хотя и не пытался на сей раз первым прервать рукопожатие.
всю душу вынул! Варданян произнес это уже в гардеробной, в полуподвале консерватории. Между нами и гримеркой Соколова было два этажа. Позвольте?
Это он подал мне пальто.
Арцах, ну хоть вы-то сегодня будьте по-простому, взмолилась я.
Хорошо, хмыкнул он, назад нагнитесь, я вам польты ваши на плечи вздену, да и двинем отсюда к такой-то матери!
Молоденькая гардеробщица посмотрела на Варданяна неодобрительно. Очевидно, до ее уровня культурного человека он не дотянул.
На улице противно моросило: январь в этом году выдался влажный и теплый. Декабрь был ему под стать. Так что граждане Тарасова зимнюю одежду из шкафов даже и не вынимали. Куда там, по такой парной сырости еще перепреешь и простудишься.
От консерватории мы дошли до небольшой чайной, оформленной в восточном стиле.
По-моему, для первого раза довольно неплохо, осторожно заметила я, когда официантка принесла зеленый чай и рисовое печенье и оставила нас одних. Смотрю, человек он очень вежливый; но, чуется мне, и впрямь опасный.
Причем, Евгения, заметьте: совсем на опасного не похож.
Такое уметь надо. Опытный товарищ, согласилась я, надкусывая печенье.
Вас-то тоже не заподозришь, хмыкнул он. И, наклонившись вперед, спросил с мальчишеским любопытством: Что, правда ножи в платье?
Истинная правда.
Не то чтобы я удивлен. А вы хорошо держались.
Вы тоже, подбодрила я. Между прочим, делать кислую физию при таком человеке это сильно. С вами он считается?
Да. Арцаха напоминание о встрече заставило поморщиться. У меня ведь папа прокурор
мама адвокат, подхватила я, и не забудьте мафиозную бабушку!
И сам я, смею надеяться, не последний человек, посмеялся Арцах, отпивая чай из бамбукового стакана. Так что могу позволить себе немно-о-ожечко недовольства.
Он досмеялся. Смерил меня взглядом, помялся, похмурился
Что? подтолкнула я. Давай, Варданян, говори, чего там у тебя на душе. Чую ж, что неспокоен.
Серьезно, если вам не понравится его предложение Отказывайтесь, а то и к черту шлите! Вы можете себе это позволить! выпалил Арцах.
Почему вы так уверены, что мне обязательно не понравится его предложение, и я откажусь? Я посмотрела на него, матерого журналиста, стреляного воробья. Выдержала паузу. Или вы хотите, чтобы мне не понравилось его предложение?
Ну уж от вас ничего не скроешь, проворчал Варданян.
Вы просто слишком громко думаете. Я пыталась одновременно приободрить его и вызнать, что же его так беспокоит. Серьезно, если вы что-то знаете или подозреваете карты на стол! Знание сила, а?
Вас не напрягло, что корзина цветов была так, м-м-м-м раздербанена на все лады? Арцах взял печенюшку, но сжал слишком сильно и уронил ошметки в стакан.
Я бы тоже ее хорошенько проверила, пожала я плечами. Если Соколо
Называйте его пианист! напомнил Арцах.
Ладно, ладно. Если пианист знает, что ему может грозить опасность, а тут ему преподносят такую большую вещь Я бы проверила. В цветах много что можно спрятать. У меня как-то был случай, охраняла оперную диву. Так ей в цветах змею спрятали! Правда, неядовитую: то ли ужа, то ли полоза. Но перепугалась она страшно.
А вы не заметили, прищурился Варданян, что другие цветы в своей гримерке он этак не раздергивал?
Не обратила внимания, с досадой признала я.
А это значит что? Он глядел на меня, как учитель на отличницу, привычно ожидая, что я отвечу правильно.
Теперь уже я замялась. Примерила себя на место Соколова
Он знал эту, кхм, женщину и ожидал от нее подвоха? Я назвала менее вероятный вариант из двух. Я-то подозревала, что лишь размер корзины и вызвал подозрение. Остальные-то цветы были в виде худосочных букетиков в прозрачных обертках. В таких и пластит толком не спрячешь. Хотя если о-о-о-очень постараться
Я вам больше скажу, Женя! азартно вскинулся Арцах, в запале тыча в меня указательным пальцем. Пианист знал, что это не женщина! И знает этого человека, о-ох-х-х, он очень хорошо его знает!
Я отвела его руку в сторону. Узбечка-официантка, одетая «под японку», в простенькое кимоно с цветастым поясом, опасливо поглядывала на нас от дверей.
Желаете еще чаю? пропищала она, выдавив улыбку.
Бедная девочка, поздний час, а тут двое взрослых с каким-то странным разговором.
Да, будьте так добры. Зеленый, без сахара. Я успокаивающе улыбнулась ей. Мол, не волнуйся: если дядя сойдет с ума, тетя большая и сильная, тетя его скрутит.
Едва официантка ушла, Арцах на всякий случай выглянул в коридор. Вернулся за столик, сел, подгибая ноги (мы сидели на подушках, за низким столиком не очень-то удобно, прямо скажем; сидишь на собственных пятках).
Затем ручкой быстро написал на салфетке одно слово, передал салфетку мне.
Я прочла и присвистнула.
Вот-вот. Салфетка была порвана в клочки, клочки отправились во внутренний карман пиджака. Если не ошибаюсь, эта же организация курировала некоторые операции «Сигмы», в которой вы служили?
Парочку-троечку. Таких, знаете, самых ядреных, подтвердила я без особой конкретики. Так он оттуда, этот мужик в платье?
Да.
Теперь ясно, почему он так мастерски загримирован и одет. От бабы натурально не отличишь, обескураженно признала я. Если, конечно, под юбку не заглядывать.
Этот тип перевоплощаться умеет. Хоть у меня глаз на переодетых и наметанный, но вот с ним я просто отваливаю подальше, не пытаясь угадать.
И как вы определяете, когда надо отваливать подальше? поинтересовалась я.
Если где появляется пианист, значит, и этот агент неподалеку. Просто десять из десяти. Ему, агенту, лет не меньше, чем пианисту. Пианиста поймать он пытается уже о-о-очень долго. И, поверьте, между ними лучше не встревать. Я-то встрял, когда статьи готовил. Сунул нос, куда не надо. Вы, Евгения, на допросе с пристрастием когда-нибудь были?
Только допрашивать доводилось, буркнула я.
Мне стало противно от услышанного. Вспомнился вежливый женский голос за стенкой кабинки, худые длинные пальцы с изысканным маникюром. Эти пальцы дотронулись до моей руки, когда я передавала женщине из соседней кабинки несколько кусков туалетной бумаги. И все это время это был мужчина.
Жутковато становится, когда внешность настолько обманчива. Я и сама умею менять облик, когда требует работа. Но тут была видна работа пугающе мастерская.
А я на допрос попал вот к этому агенту. Один раз. Отпустил он меня только после того, как понял, что с меня и впрямь нечего взять. Даже разрешил опубликовать статьи. Варданян скривился, будто лимон надкусил. Ощущение осталось, будто у тебя во внутренностях пьяный патологоанатом поковырялся. Вот прямо пальцами.
Короче, где один, там и второй, подытожила я.
Подошла официантка со свежей порцией чая. Едва она скрылась, Арцах наклонился вперед и категорично произнес:
Если пианист предложит вам охранять его самого не соглашайтесь. Если кого другого сами взвешивайте и решайте. Но лично Соколова ни-за-что!
Он выпрямился и в несколько глотков опорожнил почти весь стакан.
Мне захотелось предложить выпить ему не чаю, а водки я видела в меню саке. Но вслух я произнесла другое:
Странно, что именно вас он попросил меня рекомендовать. У такого человека могут быть связи и пошире. У нас вполне могли бы найтись общие знакомые.
А чего далеко ходить? угрюмо усмехнулся Арцах. Вы знаете меня, я знаю вас, я знаю его. Иногда чем проще, тем лучше. К тому же ему был нужен человек из Тарасова, здесь у него связей нет. Он здесь в первый раз; и лично я не стану спрашивать, какого черта ему понадобилось в нашей чудесной глухомани.
Ну уж и в глухомани рассеянно отозвалась я. Ответ Арцаха показался мне каким-то мутным, недосказанным. Все-таки не походил мой знакомец из журналистских кругов на человека, на которого так просто можно надавить.
Желаете что-нибудь еще?
На сей раз к нам подошла не миниатюрная узбечка в кимоно, которая приносила нам чай первые два раза. Этот долговязый мужик вообще не походил на официанта. Болезненно худой, будто иссушенный болезнью или голодовкой, вдобавок возрастной лет пятьдесят, если не больше. Лицо с острыми чертами, щедро покрытое веснушками, доверия не внушало. Круглые черные глаза как сверла, рот сжат в линию, а встрепанные короткие каштановые волосы придавали официанту вид городского сумасшедшего. Положение не спасали ни фартук, ни блокнот с предупредительно занесенным над ним карандашом. Карандаш в руках этого типа прежде всего напомнил заточенную деревяшку, которой можно запросто проткнуть чей-нибудь глаз.
Этот мужчина навис над нами, как пожарная каланча над одноэтажными домишками. Подавлял ростом, щерился во все зубы и разглядывал нас цепко, в упор.
В довершение всего он и в помещение проник чудовищно бесшумно, заставив меня и Арцаха вздрогнуть от неожиданности.
А это дурной знак.
Я перевела взгляд на его ступни в носках.
Большие. Не то сорок второй размер, не то сорок третий.
Здравствуйте, Антон Владиславович мрачно произнес Варданян. Чайку?
Да, он застал нас врасплох. Если ожидаешь нападения, лучше не сидеть. Лишние секунды, которые тратишь на подъем, решают дело в пользу противника. Да и отбиваться труднее.
Мы же с Варданяном сидели на полу все равно что лежали.
Да, пожалуй. «Официант» не прикоснулся к стаканам. Проверил заварочный чайник, поднял его, наклонил, не касаясь носика чайника ртом. Струя зеленого чая полилась ему в рот.
Потом он вернул чайник на место. И, подогнув ноги, уселся за столик рядом с нами. Не спрашивая разрешения.
Вы к нему заходили?
Что я там говорила про конкретику в разговоре? Этот человек был антиподом Соколова: перешел сразу к делу. Вежливость? Какая еще вежливость?
Арцах Суренович, вы нас не представите? вклинилась я. Очень интересно, что за Антон Владиславович к нам подсел.
Антон Владиславович Маков. «Официант» вспомнил про хорошие манеры.
Руки он не протянул, но хотя бы посмотрел в лицо, когда представился. Н-да, производить приятное впечатление не его конек.
Евгения Максимовна Охотникова. Я руки тоже не подала. Телохранитель.
Маков молча протянул служебное удостоверение. Внушительные увесистые корочки скрывали не менее увесистое и внушительное название организации. Я тщательно изучила удостоверение, чувствуя на себе сверлящий взгляд Макова. Самого Макова сверлил взглядом Варданян.
Я знаю, что Соколов Артур Лаврентьевич позвал вас в свою гримерку для личной встречи, с места в карьер продолжил агент. Вы к нему заходили, не так ли?
Допустим, осторожно протянул Варданян.
Я не вас спрашиваю.
Если это допрос, вызывайте в участок, повесткой, припечатал Арцах. Официально.
Снаружи отряд. Маков перевел взгляд с меня на Арцаха и обратно. Совсем как Соколов сегодня после концерта. И смешно он в своем костюме не выглядел. Скорее да, пугающе. Как человек, у которого не все в порядке с головой. Восемь человек, вооруженные. По первому моему слову вас заберут по подозрению в соучастии.
А что, этот ваш Артур Лаврентьевич уже что-то совершил? Здесь, в Тарасове? с наивным видом спросила я. Или нас заберут так, за компанию? За то, что рядом постояли, подышали одним воздухом?
Я говорила, одновременно машинально прикидывая куда бить, если придется: в нос или в горло. Хорошо бы не пришлось, но обстановка в комнате образовалась очень нехорошая, напряженная. Руки невольно так и чесались.
Разрядил обстановку Арцах. Протянул руку, осторожно погладив меня по ладони (жест, у него лично не несущий ни малейшего сексуального подтекста). Пожал плечами и, сжевав печенюшку, проговорил:
Можно в общем-то и сказать. Ничего такого. Вы, Антон Владиславович, знаете, что я с Соколовым знаком. Я его музыку очень люблю и повел Евгению Максимовну на его концерт. И так совпало, что в последнее время Артур Лаврентьевич беспокоится за свою жизнь уж не знаю, насколько обоснованно. Во всяком случае, корзину с вашими цветами он перерыл вдоль и поперек. Я не ошибся, это вы ему цветы после концерта подтащили?
Если бы взглядом можно было убивать, Маков уже оставил бы от Варданяна свеженький труп.
Я ухватила нить разговора.
Мы с Арцахом зашли после концерта выразить свое восхищение. Мне лично очень понравилось! вдохновенно продолжила я. Мы увидели разворошенную корзину, стали выяснять Слово за слово и да, выяснилось, что этому замечательному пианисту требуется охрана. А я телохранитель высшего уровня, мне внучку президента доверить можно!
Спокойная, уверенная улыбка, вот так. И сразу стало легче дышать! Все ковбои в этой комнате убрали руки от рукояток револьверов в кобурах.
Во всяком случае, добавила я, продолжая улыбаться, от мэра нашего города отзывы о моей работе самые положительные. Можете сами спросить.
Вы согласились? отрывисто уточнил Маков, так и впиваясь в меня взглядом. Охранять его вы согласились?
Мы пока не успели подробно обсудить условия. Я не уверена.
Арцах, в отличие от меня, не улыбался, но выглядел куда менее напряженным, чем за пять минут до этого.
На, подавись, секретный агент Маков. Ни капли лжи, но и ничего полезного. Доволен?
Секретный агент Маков ничего не сказал. Нарочно медленно сунул руку в карман фартука, вытащил визитку и положил на стол. Понимал, что из рук у него визитку не возьмут. Даже придвигать не стал к кому-то из нас. Просто положил на стол, рядом с чайником.
Если вы станете охранять Соколова, ровно и без угрозы произнес он, обращаясь ко мне, вам лучше известить меня.
Я подумаю. Звонок, надеюсь, бесплатный? Теперь я не улыбалась.
За наш счет, заверил Маков. Так же медленно поднялся (скорее чтобы не волновать нас, чем из-за возраста) и покинул комнату.
Спустя минуту за внешней стеной чайной послышался шум отъезжающих машин. По звукам я бы предположила пару единиц тяжелой техники, но выглядывать в окно и уточнять не хотелось.
Вечер был изгажен окончательно.
Вы правы, через силу выговорила я. Ощущение, будто в потроха грязными руками залезли. Или в мозги.
Да, он, как видите, приятнейший человек. Арцах поболтал в стакане остатки чая, но допивать не стал. Он очень быстро показал вам свое настоящее лицо. Это и хорошо, и плохо.
Отчего же плохо? Я предпочитаю знать противника в лицо. Я вызвала официантку, чтобы нас рассчитали. На сей раз явилась та узбечка в кимоно. Она выглядела напуганной; за насыпанные сверх счета щедрые чаевые поблагодарила, но нервно.