О, несомненно, с напускным спокойствием ответил я.
Ты ведь не веришь в мировое правительство и заговор предателей планеты.
Конечно верю! пытался пройти проверку я.
Нет не веришь. прищурившись посмотрел на меня дедушка сквозь свои тёмные очки. я знаю.
Откуда, вы что тоже телепат? усмехнулся я.
Ты мне сказал ответил дед только что.
Дед вновь посмотрел на меня пристально, как мошенник, оценивающий жертву. Дед был хитёр. Его лицо показалось мне знакомым. Гладко выбритая борода и аккуратно постриженные седые усы всё это я уже видел, и явно не раз, но никак не мог припомнить где. Дед помолчал ещё немного, а затем начал в демонстративной спешке складывать шахматные фигуры в коробку.
Тут я понял, что я выгляжу явно неуверенно, как будто меня заставили добиться этой встречи. Я вспомнил свои упражнения по психологии переговоров, и воспользовался одним из уроков. Я посмеялся над убранством собеседника, слегка расслабившись откинулся на спинку стула и взял фигуру чёрного коня. Разглядывая предмет, более похожий на голову дьявольского пуделя чем на представителя копытных, я улыбнулся и стал изо всех сил изображать азарт сыщика.
Где он? холодно спросил я.
Кого вы имеете в виду? заинтересовался старик, и замешкался с закрытием коробки.
Того кто выследил эльфов. Кто написал ту статью в этот сливной бачок? спросил я и поставил шахматную фигуру на стол. Потом направил оскаленную пасть коня точно на моего собеседника, будто микрофон и вновь уставился на него.
Я перед Вами, пан Вишневский елейным голоском ответил дед, снял шляпу и очки, а потом положил их на стол, рядом с коробкой шахмат.
Сказать, что меня удивило то, что этот человек меня знает не сказать ничего. Если бы я в этот момент был подключён к полиграфу то, вероятно, спалил бы его к чертям. Мгновенно придя в себя, я решил не выходить из образа. Это помогло мне удерживать все детали, и я быстро вспомнил о том, что привлекло моё внимание ранее.
И давно вы уволились из нашего университета? сказал я, указывая на значок выпускника.
С вашего позволения, могу признать, что в юриспруденции у вас есть будущее, пан Вишневский. Сказал дедушка и, наконец, расслабился. Вы подмечаете верные детали.
Вы не смотрите на то, что я так суров с вами. Тот факт, что вы нашли место сбора любителей мрачной фантастики, изрядно меня порадовал. Я знал, что вы непростой человек, весь ваш курс выдался урожайным на гениев. Но один затмил всех. Возможно, вы именно его ожидали тут увидеть?
Да. грустно ответил я и склонился над столом.
Вы ведь не помните кто я, не так ли, пан Вишневский? А ведь это моя подпись стоит на вашем дипломе. Я помню все подписи, как старатель, который помнит все самородки, найденные с таким большим трудом. И если самородки остальных однокурсников не более чем песок, по сравнению с вашим, то самородок того, кого вы ищите был размером с грузовик. Надеюсь, вами движет не зависть?
Ни в коем случае. прямо ответил я Если я чему и завидую, так это вашему восхитительному мастерству играть в шахматы.
О, не стоит преувеличивать! расплылся в улыбке профессор моя игра не более чем опыт, но вы, быстро сообразили, как действовать в довольно сложной ситуации. Понимаете, я посвятил свою жизнь поиску гениев, а для этого просто необходимо самому быть немного гением. Вам ли этого не знать.
Хватит с меня гениев, мне просто нужно его найти.
Вы хотите найти того, кто является гением, и при этом хотите избежать гениальности? Я не понимаю вас, пан Вишневский. Знаете, продолжал профессор вопреки расхожему мнению о том, что гениальность никак не передаётся, он всё же сумел вас заразить этим даром. Я знаю, как вы были дороги ему. Я ведь провёл с ним времени не меньше вашего. Он часто о вас говорил, много хорошего. Говорил, что именно ваш скепсис, раз за разом вдохновлял его. Упираясь в очередной тупик своих исследований, он отправлялся к вам, а на следующий день приходил и разносил этот метафорический тупик в клочья. Открывал новые горизонты понимания таких сложных вещей, что остальные к ним даже подступиться боялись.
Да. А потом себя покалечил. Где он?
Я не знаю. Не Вы один его ищите. Похоже лишь Вы способны его найти.
Ладно. Но ведь что-нибудь Вы можете мне сказать? моя просьба прозвучала жалко. Но мне было всё равно. В тот момент я просто хотел встретить его, чтобы посмотреть в глаза Мы с ним мало общались последнее время, и я не знаю, чем он занимался. Я понимаю пан профессор, что вы всё ещё связаны договорами о неразглашении, но хоть что-то вы можете мне рассказать? Мне больно думать, что мой друг всего лишь извращенец образца двадцатых.
Похоже, Вы его знали не так уж хорошо. выражение лица профессора стало серьёзным Ну так и быть. Кое-что я вам расскажу. Он меня удивлял с первого же дня. Даже не столько своим неуклюжим обращением с дорогим оборудованием, сколько тем, что при этом у него всё получалось. Вначале он скептически относился к моему предмету, постоянно надсмехался и сравнивал биологические организмы с роботами. Но в один прекрасный день, он принёс мне статью из одного журнала и месяц донимал меня чтобы я помог ему повторить описанное в ней. Тогда он и загорелся генетикой.
Что это была за статья?
Вычислительные машины на основе органических молекул.
Он мечтал сделать биокомпьютер?
Вроде того. Он говорил, что сколько бы не мучались инженеры аддитивщики, принтер никогда не будет способен распечатать сам себя. Он рассуждал разумно, ведь усложнение печатающей головки влечёт за собой усложнение систем управления ею. Эта собака никогда не поймает свой хвост. На моё предложение упростить схему управления, сказал профессор он ответил категорическим отказом. Потом пропал на неделю, и принёс работающий калькулятор, на основе бактерий. Я такое видел и раньше, но его бактерии оказались человеческими клетками, и самое главное, калькулятор передавал результат по радио.
И что в этом удивительного?
Удивительно то, что его калькулятор так никто и не смог повторить, хотя прототип до сих пор исправно работает. Признаться, я и сам пытался разобраться как он умудрился, но даже у меня не получилось. Правда кое-что выяснить удалось. Клетки его биомеханизмов не работали вместе. Каждая из них являлась полноценным калькулятором.
Человеческий калькулятор. Так. Это законно вообще?
Да. Эксперименты над не половыми человеческими клетками вполне в рамках закона. Вы можете склеить из отстриженных ногтей пепельницу, или сложить из волос картину, это пожалуйста. А ему хватило мозгов догнать передовую грань науки, используя свою слюну и старенький электронный микроскоп. И всё это на первом курсе!
Да, впечатляет холодно ответил я.
Впечатляет? Да это как если бы вы, примирили стороны первой мировой войны в ходе судебного заседания! возмутился профессор Не каждому светилу науки удаётся наблюдать такие прорывы! Мне повезло. Неоднократно.
А что было дальше, Пан профессор?
А дальше он начал зарываться. Он сказал, что намерен покинуть университет, и заниматься своим делом самостоятельно. В ответ на это я сказал, что тогда ему придётся идти в другой институт, и начинать по новой, ведь у него не будет доступа к опыту предыдущих исследователей. На это он просто показал мне блок памяти и заявил, что всю библиотеку уже унес с собой. Это был блеф. Но я этого не знал. Он сказал, что приведёт свою идею к исполнению, и предоставил мне выбор, либо оставить его в покое, либо возглавить. Я не удержался, и возглавил.
Так вы помогали ему?
Ещё как. Когда мне удалось завоевать его доверие, Войцех рассказал мне секрет своего калькулятора. Он взял то, что обыкновенно называют первичным бульоном, совокупность органических веществ при такой температуре, при которой из отдельных компонентов произвольно собираются сложнейшие органические соединения. Поставил банку с бульоном под микроскоп, и беспощадно разбивал лазером те молекулы, которые склеились неверно. Он мог собирать вещества, насчитывающие сотен и тысяч не полимерных связей. В итоге он не только превратил мембрану клетки в троичный микроконтроллер, но и заставил его самовоспроизводиться.
Голова кругом.
Э-э-э, подождите, это было только начало. горделиво продолжал профессор Я повлиял на начальство, и по знакомству выписал ему большой микроскоп, с мощным компьютером. Мы обучили компьютер выполнять его работу автоматически, и всякие диковинки посыпались как из рога изобилия. Начальство было в восторге! Патентов было так много, что он не успевал их оформлять, и щедро делился с коллегами по лаборатории. Я говорил ему, что добро наказуемо, но он не слушал. Он как наивный ребёнок полагал что вся лаборатория работает в одной упряжке, и науки хватит на всех. Добром и не кончилось. Его выгнали. Просто так. Из зависти.
Господи, а я и не знал. внутри у меня похолодело.
Я вижу вам это не безразлично. Вы всё-таки переживаете за него. Потеплел ко мне профессор Я уже упоминал что он гений? Так вот, уходя он поменял все программы в микроскопе, чем привёл всю лабораторию в дикую ярость. Все они оказались счастливыми обладателями патентов, которые и повторить то были не способны. Улыбаетесь. Этот парень чудо. Как-то раз, он оставил свой рюкзак с тетрадями в лаборатории. Заметив рюкзак, я не смог сдержать своего любопытства и заглянул. Рисовать он умел ничуть не хуже, чем удивлять. Среди технических рисунков и записей попадались портреты, мои, ваши, этой девушки рыжей, дай Бог память. Больше всего, конечно, ваших портретов, а потом автопортрет с ушами и жабрами, но что больше всего меня удивило, там был рисунок нашего микроскопа, превосходный такой. И перечёркнут. Крест-накрест. Красной ручкой.
Он превратил себя в микроскоп.
Именно. Я не знаю, как бы он умудрился это сделать без микроскопа, но похоже, он всё же прислушался к моим предостережениям, и решил эту «маленькую проблему» задолго до своего изгнания.
Профессор замолчал. Я не мог сказать ни слова. Чувство восторга от услышанного, ощущение обиды на самого себя, давили на меня как никогда прежде. Наконец чувство облегчения возобладало. К моему горлу подступил комок, мне казалось, что я вот-вот заплачу. Профессор заметил это, и продолжал.
Вы до сих пор его друг. Я вижу это. А знаете почему? Вы умеете слушать, умеете задавать правильные вопросы. И в отличие от его незадачливых коллег вы готовы принять своё поражение в научной дискуссии для того, чтобы самому стать сильнее. Я ценю это в людях. Войцех ценил.
Я отвернулся. Эмоции переполняли. Я не смог собрать мысли в кучу, и собирался было уходить, попрощался с профессором. Пожал ему руку и ушёл, но он окликнул меня.
Так вы верите в мировое правительство или нет? громко спросил меня профессор, надевая свою забавную шляпу.
Нет профессор.
Вы ещё зелены Николай, слишком зелены. многозначительно произнёс профессор, и коварно осклабившись потеребил перстень с изображением козла.
Бессмертна не только мафия
Через мои руки проходило много документов. В ходе профессиональной практики, я не раз сталкивался с хитрыми мошенническими схемами, подставами, ложными свидетельствами, и прочими игольными ушками в стенах закона. Обыкновенно мне приходилось иметь дела с мутными типами, неоднократно замаравшими себя в разнообразных мероприятиях различной степени серости. В моём кабинете даже лежала щётка, которой я чистил одежду и не раз предлагал разным особенно ушлым клиентам стряхнуть метафорическую сметану с физиономии.
В нашем маленьком, относительно благополучном городке было мало маньяков, наркоторговцев и убийц, зато было много уставших аристократов, и соответственно, вьющихся вокруг них нечистых на руку дельцов. В высших кругах нашего города часто говорили, что это скорее пансионат престарелых богатеев, нежели провинция. Похоже поэтому, полиция поступала с откровенными упырями предельно жёстко, а честному простому человеку нередко даже помогала.
Влиятельные люди, пресытившиеся роскошью и чрезмерным пафосом в молодости, часто приезжали в наш город, чтобы провести преклонные года в уютной старинной архитектуре, среди мамочек с колясками, скучных клерков и мелких лавочников. Более комфортную и безвредную человеческую среду трудно себе представить. Молодые и горячие представители всех слоёв не выдерживали здешней скуки и размеренности, поэтому при первой же возможности гамма-квантом покидали наш тяжёлый атом, делая его ещё тяжелее, стабильнее, скучнее.
Были, конечно, в нашем городе и окраины, на располагавшихся там автомойках и предприятиях обслуживания, частенько появлялись мутные персоны. Благодаря стабильной текучке кадров они быстро проваливали, не успев нанести существенного урона нашему обществу. Конечно же, преступность у нас была, но она была совсем иной. Многие назвали бы её мелочной, а я в ответ назвал бы их невеждами.
В крупных мегаполисах все преступления как под копирку, примитивны, грубы, тривиальны, скучны. Зато цифры внушительны. Провинциальная скука совсем другое дело. Местные дела хотя и не могут похвастаться многомиллионными мотивами, зато тонки, причудливы, незаметны. Попробуйте скрыть преступление в городе, где все знают друг друга в лицо. Если динамичную работу полиции в мегаполисах можно сравнить с разгребанием завалов динамитом, то мою можно было сравнить с уборкой вековой пыли с бутылок коллекционного вина.
Как жаль, что я почти всегда так думал. Ведь работая на самого себя, я оказался совершенно не готов к тем материалам, которые пришлось обрабатывать в процессе моей беготни по следам Войцеха. А следов оказалось так много, что сложно было представить, как один человек мог умудриться столько набедокурить за столь короткий промежуток времени.
Первые сведения о действиях откровенно грязного характера, что мне попались, датировались как раз третьим курсом нашего института. Тогда, заезжая банда мотоциклистов сожгла автосервис и несколько зданий вокруг. Впервые в жизни я своими глазами увидел на что способна ярость гомо сапиенс, когда увидел то место. Тогда мне даже в голову не пришло, что целью была безобидная транспортная компания, доставлявшая всякую мелочёвку летающими дронами.
Согласно закону, транспортные беспилотники не могли иметь радиус доставки более четырёхсот метров, и как на зло, именно в этом радиусе был дом Войцеха. Поскольку, ни одна почта больше не пострадала, я начал копать и в криминальном направлении. Спустя годы глупо было пытаться раздобыть цифровой след сделок, но зацепка всё же нашлась. Спустя неделю, один старенький житель нашёл у себя на крыше почтовый беспилотник с довольно крупной суммой наличности. На эти деньги можно было купить несколько домов, а дрон, естественно, был с логотипом той самой компании. По косвенным признакам вычислив адрес гражданина, в испуге сдавшего дрон полиции, я естественно провёл линию на карте соединив три точки одной из которых был сожжённый байкерами офис, второй адрес дедушки, а третья прошла буквально в двадцати метрах от дома Войцеха. К моему сожалению, это было только начало.
Через пару дней в этом же районе нашли дохлую дворнягу. Все её внутренности, желудок, и брюшная полость были заполнены коллекционными монетами, общей стоимостью, превышавшей предыдущую находку. В новостях писали, что собака была украдена из приюта, находившегося за три сотни километров. Бедное животное не смогло пройти и ста метров, после того как её выбросили из автомобиля, транзитом пересекавшего город.
Чрезвычайно низкий уровень криминала начал вставать на ноги, причём рывками. В городе стали закрываться лавки, полицейская сирена, которую я с детства не слышал, начала доносится с улиц по несколько раз в день. На местном информационном портале появилась криминальная хроника, с регулярно обновляющимися новостями о хулиганствах, грабежах, драках. Даже глава города Максим Вебер, выступал перед журналистами и рекламировал себя как единственного кто способен вернуть покой в город. Даже не пытаясь лукавить, он говорил, что у него есть опыт полицейского, опыт работы в местной и столичной администрации и превосходные отношения с начальником полиции.