Он выскочил на поляну прямо на мага с Пончиком. Огромный, похожий на человека в плаще, только без рук и головы. И без ног. Такой очень злой, разъяренный даже, сияющий алым летающий плащ с капюшоном, из-под которого пылают пять угольков. Глаза: простые и магические. Понятно, когда пятью глазами на тебя смотрят это совсем не то же самое, что двумя. Я оставила небольшую щель между полами одеяла, чтобы видеть, что происходит. Холод меня внезапно оставил, наоборот, стало жарко. Но под одеялом было не так страшно.
Великан вышел вперед Грозы, и принял летящее тело на топор. Раздалось шипение. Сначала я подумала, что это нешьесс шипит. Но в том месте, где «плаща» коснулся топор Пончика, дымилась черная прореха. Правильно, нечисть боится каленого железа. Я думала, она её абстрактно боится. А оказалось, что вполне конкретно.
Гроза запел новое заклинание, а нечисть с двух сторон стали зажимать остальные воины. «Плащ» рванул к Ровняле с такой скоростью, что я едва успела уловить движение. Воин вскрикнул, и почти одновременно раздалось шипение. Сбоку на нечисти появилась черная прореха от двуручника Пса.
Нешьесс, рыча, заметался между воинами, бросаясь на всех без разбора, черных дыр становилось всё больше, и тут Гроза внезапно умолк на высоком звуке, нечисть оглушающе заревела, вспыхнула огнем и осела кучкой пепла.
Всё что ли? полуспросил, полувыдохнул Ровняла, опуская руку с мечом.
Больше нет? с рваным дыханием спросил Дикий.
Были бы налетели уже, тоже шумно вдыхая воздух после каждого слова, сказал Пёс.
Нет, коротко сказал Гроза. Вообще непонятно, то ли не напали бы, то ли больше нет, но судя по тому, что он, пошатываясь, пошел к своему дереву, всё же второе.
Следом за ним пошел Пончик. Проводив мага до дерева, он завалился спать. Вот у кого сила воли железная!
Сильно задел? спросил у Ровнялы Дикий.
Нет, руку зацепил, перчатку надеть поленился.
Он и сквозь перчатку может, поделился опытом Пёс.
Я дам маз, сказал Клык, отлипая от меча, на который он опирался.
У меня тоже есть, уведомил Дикий.
Мой шаман делал, важно заявил варвар.
Ну если шаман, чуть насмешливо ответил Ровняла и пошел к костру, где светлее.
Набросанные мною дрова пылали в полную силу, но еще не выгорели, поэтому у костра было довольно светло. Ровняла левой рукой закатал опаленный рукав рубахи, открывая на предплечье черный ожог с налитыми пузырем краями. А он еще и дрался с такой раной. И даже не застонал ни разу, пока дрался. Его лицо было перекошено, но он молчал. Я бы орала как резаная на его месте.
Клык подошел к воину со склянкой и толстым слоем наложил на рану темную жижу. Ровняла сжал челюсти, пока Клык бинтовал руку, но очень скоро его лицо стало расслабляться.
Твой шаман знает толк в мазях, признал Ровняла. Благодарю. Храни тебя Защитница.
Завтра поменат надо, словно не заметил благодарность варвар.
Дикий, давай я сейчас встану на вахту. Всё равно не усну, пока мазь в полной мере не подействует, попросил раненый.
Хорошо. Остальной порядок без изменения. Тебя сменяет Клык. Всем спать! распорядился командир. Филька, он потянул за одеяло, открывая моё лицо, страшно было?
Я кивнула.
Ты молодец!
Я кивнула.
И зверек твой молодец, не зря кашей его кормили.
Я кивнула.
Уснешь?
Я снова кивнула. Не сразу, конечно. Но усну. Как спать буду, тоже вопрос.
Хочешь ложись рядом, чтобы не так страшно было, неожиданно предложил Дикий. Тут у костра тепло.
Я кивнула. Сейчас мне меньше всего хотелось на сундуки, в темноту. Вообще не уверена, что смогу теперь там спать.
Он завалился на место Ровнялы, поднимая край одеяла и приглашая меня присоединиться. Я помотала головой и сходила за своим покрывалом, которое забрала еще с сенника на конюшне у мэтра, и сумку, которую сунула под голову. Знакомый запах трав, тепло, Дикий, от которого шла волна спокойствия, и я уснула почти сразу. И проспала до утра без кошмаров.
Глава 14. Пиппа
Я проснулась с ощущением чего-то неправильного, непоправимого. Когда способность соображать вернулась, я поняла, что не так. Со мною не было Шорьки. Я настолько привыкла к тому, что он спит со мной, что, не обнаружив зверька на месте, испугалась. Сев рывком, я огляделась. Рыжий разбойник устроился на плече у Пончика и ел крошки с огромной ладони.
Если вы его так кормить будете, дяденька Пончик, он себе пузо разожрет и уже прыгать не сможет.
Хорошего зверя должно быть много, заявил счастливый великан и погладил Шорьку пальцем.
Тот возмущенно заверещал, оторвавшись от еды. Шорёк не любил, когда его трогали. Но подлый предатель продался за булку.
Нельзя потише? пробурчал, накрываясь с головой, Дикий.
Меня тут вообще уже нет, заверила я и встала, потягиваясь затекшими конечностями. Ты как знаешь, обратилась я к шорьку, а я на речку.
Я посмотрела на котомку и решила, что под присмотром Пончика и под носом у Дикого её можно оставить. Первые десять шагов мне дались с трудом. Шорька мой. Он всегда был только мой, и я впервые в жизни испытала ревность. Думаю, это была она. Судя по тому, что о ней рассказывали другие. Но на одиннадцатом зверек отчаянно засвистел и скоро уже карабкался своими острыми коготками по моей спине. Он продолжал негодовать: хозяйка или булка это очень сложный выбор. Но я радостно провела рукой по его шелковистой шерстке, чем вызвала еще больше свиста.
Ближе к приречным зарослям Шорька успокоился и сиганул в кроны. Никогда не знаешь, когда повезет в следующий раз попрыгать по веткам с такой хозяйкой. Убедившись, что за мной никто не идёт, я заглянула в кустики. В такой компании «кустики» могут стать проблемой, поэтому с питьем с утра нужно быть осторожнее.
Я умыла лицо ледяной водой и прошлась по берегу, приглядываясь к плавнику. Набрала охапку всякого и несколько небольших, крепких коряжин сунула в карманы. Когда вернулась, в лагере уже было оживленно. Котлы с водой, набранной с ночи, побулькивали ухой. Рядом с ними суетился Клык, и я пристроилась к нему в помощь. Котел вызывал уважение объемами. Всё же наготовить еды на шестерых здоровых мужиков та еще задача. Лицемер Дикий с таким видом сетовал на необходимость кормить нас с шорьком Да если просто соскрести остатки со стенок этого котлища, хватит и на меня, и на Шорьку, и на десяток его приятелей.
Утренние сборы шли неспешно и без лишних эмоций. Никаких разговоров про вчерашнего гостя. Если бы не рана Ровнялы, можно было бы подумать, что мне всё приснилось. Впрочем, теперь, в свете утра, стало видно, что и на других нечисть оставила следы. У Пса был подпален рукав, у Дикого отчего-то штанина на коленке. По копоти на оружии можно было судить, кто нанес врагу больше всего ран. Меч Пса и топор Пончика особенно выделялись. Меньше всего повезло Ровняле, но это понятно. Рана, кстати, у него заживала буквально на глазах. Я было подумывала колдануть незаметно, но судя по тому, как затягивался ожог, необходимости в этом не было. Шаман оказался силён.
После завтрака мы тронулись в путь. Шорька вольготно устроился на плече Пончика. Это понятно: там и места больше, и обзор лучше, и точно никто не засунет подмышку. Я достала из кармана коряжину, ножик из котомки и привычно принялась стругать деревяшку, придавая ей форму. Заготовки под простейшие заклинания никогда не лишние. Особенно в дороге.
Ого, какой нож! громко заметил Ровняла. Откуда он у тебя?
Так, дяденька, я же сирота, пояснила я.
И что? спросил он.
Сироту всяк обидеть норовит.
А ты?
Я не обидчивый, дяденька Ровняла. Отомщу по-быстрому, я старательно затачивала кончик изогнутой палки. И забуду.
Воин хохотнул:
Слышал, Пёс, что Пипка говорит?
Пипка плохо, неожиданно заявил Пончик.
Я от неожиданности чуть не порезалась. Ножик-то заговоренный, полпальца отхватишь и не заметишь.
Что тебе плохого Пипка сделал? тоже удивился Дикий.
Пипка хороший, имя плохое, охотно пояснил великан, и у меня отлегло от сердца.
Он не Пипка, он у нас настоящий Пипец! съязвил Пёс.
Имя не очень, да, проигнорировал его Дикий и задумался: Пусть будет Скалозуб.
Длинно, возразил Ровняла.
Скала, предложил прямой, как лом, Клык.
Какой из него «Скала»? Так, Скалёныш, фыркнул Пёс.
«Скалёныш» это в точку, согласился Ровняла.
Будышь Скалоныш, шлёпнул мне плечу Клык со всей своей варварской дури.
Хвала Защитнице, буркнула я, пытаясь восстановить работоспособность конечности.
Это за что? спросил Дикий и злобно зыркнул на варвара. Тот сделал вид, что ничего не было и, цокнув, ускорил шаг коня.
Что не Пончик, пояснила я.
Скалёныш так Скалёныш. Я что? Могу и позубоскалить, могу и оскалиться, могу и упереться, как скала.
Мужчины заржали, а я вернулась к вырезанию фигурки. Всё лучше так, чем бездельничать.
Какое-то время мы ехали молча. Потом Пончик затянул песню таким низким голосом, что, казалось, даже повозка вибрировала. В песне говорилось о воине, который остался один против стаи цхерков, и они разевают свои огромные огненные пасти, а он вспоминает девушку, что его не дождется и выйдет замуж за другого, отчий дом, дерево у крыльца Следом за Пончиком тоскливую песню подтянули Дикий и Пёс. И даже Клык, который не очень дружил со слухом и слова не особо знал. Душевно так. И чего они над книгой гадкой мамаши Беннет смеялись? Хотя, конечно, мужские страдания это совсем не то же самое, что женские. Женщины же про всякие глупости страдают: про любовь, верность, смерть. Другое дело мужчины! Они про смерть, верность, любовь!
Дорога шла до ужаса скучно. Мы ехали, ехали, ехали. И всё! И даже не встретили никого. Людей можно понять. Кто захочет путешествовать, когда нешьессы на путников нападают? Понять-то можно, но очень скучно. Мы даже ни одной остановки не сделали. Воины время от времени отставали по своим делам, а потом нагоняли. Хоть какое-то развлечение.
Как выяснилось, остановок не было потому, что впереди ждало село, где нам предстояло заночевать. Ночёвка в селе это просто замечательно! Когда в самый зной впереди показались крыши домов, я воспрянула духом и полезла в котомку прятать нож и вырезанные заготовки. Где-то на самом дне мешка валялись мелкие деньги, которые могли пригодиться. Я закопалась двумя руками в содержимое котомки, отмечая про себя, что неплохо было бы кое-что из ценного зашить в корсет. Перебирала вещи, и сама не знаю, как получилось, но конверт, который я забрала из тайника мэтра, внезапно открылся, и оттуда показался корешок записной книжки. Может, письмо никогда и не было заклеено?
Я перерывала мешок, а записная книжка высовывалась всё сильнее и сильнее. Любопытство выгрызало меня изнутри. Я открыла книжку прямо там, в сумке, чтобы не привлекать лишнего внимания. Внутри она была исписана мелким почерком.
Я с надеждой смотрела на приближающиеся дома. Если бы учитель хотел, чтобы я её не прочитала, он бы заклеил конверт, верно? А если не заклеил, то наоборот. Если удастся найти место, где я смогу уединиться, обязательно почитаю, что там.
Глава 15. Пиппа
Село оказалось достаточно большим, и даже имело свой постоялый двор. Как я поняла из разговора между Псом и Ровнялой, мы шли не главным трактом на столицу, а в обход, по отдаленным графствам, а дорога была терпимая, потому что соединяла два крупных города. Несмотря на нешьесса, который напал на нас ночью, постоялый двор был полон. То ли о нечисти здесь не знали, то ли её и вправду было очень мало, и мы просто такие везучие. Повозку загнали во двор, в ряд с еще тремя. Так как готовить на всех еду не требовалось, меня с лошадями отправили в конюшню: распрячь, выскрести, обеспечить довольствием. У мэтра этим, конечно, конюх занимался, я была не слишком умела, но способность договариваться с животными мне помогла.
Как ни странно, самым капризным оказался мерин Ровнялы. Упрямый и злющий, хоть ему и не положено характер проявлять, как без хозяйства остался. Чуть за руку не укусил. И навалил прямо у меня под носом. Чудом мимо сапога промахнулся. Всю дорогу для меня берег. Вот кого нужно было назвать Нешьессом!
Закончив с конями, я полезла на чердак амбара. По случаю хорошей погоды он проветривался. Там было светло, тихо просто идеальные условия, чтобы сунуть нос в таинственную книжечку. Ее кожаная обложка потемнела от времени, листы слегка пожелтели и были истрепаны по краям. Корешок разбух, будто ее часто раскрывали. Поднесла книжку к носу. Она неуловимо пахла кабинетом мэтра: экзотическими пряностями, сухими травами, старыми книгами. Я глубоко вздохнула. «Нужно оставлять прошлое в прошлом», учил меня мэтр Миль. «Память должна хранить только светлое». Согласна. Вот доберусь до господина я взглянула на конверт герцога Р. Конвея, обеспечу себе защиту, отомщу убийце учителя и буду помнить только светлое.