Глава I. Личность В. Н. Коковцова
В России проведение в жизнь идей модернизации было связано с непосредственной деятельностью высших государственных лиц, что трактуется исследователями по-разному: от признания роли личностного фактора, до утверждения, что «царская бюрократия, движимая стремлением сохранить собственную власть, была вынуждена выступить носителем «модернизаторской» идеологии»[52]. В начале XX в. основное руководство в государстве принадлежало верхам бюрократии (I-V классы), состоявшим из старого поместного и служилого дворянства[53]. В. Н. Коковцов являлся типичным представителем дворянского сословия, который благодаря своим личным качествам смог дослужиться до высших ступеней чиновничьей иерархии. Изучение источников позволяет констатировать наличие в среде бюрократии нескольких типовых групп со своими политическими предпочтениями от приверженцев изменений существующих политических, экономических, социальных отношений до тех, кто стремился к сохранению «status quo». Т. е. высшие чиновники делились, условно говоря, на сторонников известных философских течений: западничества и славянофильства. Как в лагере политических партий, так и в правительстве существовали разные группировки с определенными программами дальнейшего развития страны. Влияние В. Н. Коковцова на процессы внутренней жизни России в начале XX века было значительным, несмотря на то, какую политическую оценку (положительную или отрицательную) давали этому влиянию.
Экономическая концепция В. Н. Коковцова сформировалась в результате его обучения в лучших учебных заведениях столицы, работы в различных ведомствах под руководством выдающихся государственных деятелей и общения с широкими кругами общества (начиная от заграничной публики в период учебы за границей от тюремного ведомства[54] и заканчивая российскими слоями общества: от государственных деятелей и предпринимателей до крестьян).
В энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона сообщается, что Коковцовы принадлежали к дворянским родам. Известно, что некий Федор Иванович Коковцов был пожалован поместьем в Ярославской губернии в 1627 году. Из его потомков Николай Иванович, дед Владимира Николаевича Коковцова, был ярославским совестным судьей и сотрудником журнала «Уединенный Пошехонец». «Этот род Коковцовых внесен в 6 часть родословной книги Ярославской губернии (Общий Гербовник, VI, 65.)»[55].
Владимир Николаевич родился 6 апреля 1853 года в селе Горно-Покровское Новгородской губернии, где располагалось родовое имение Коковцовых. Его отец, Николай Васильевич Коковцов, был подполковником Корпуса инженеров путей сообщения, умер в 1878 и похоронен под домовой церковью в селе Горно-Покровское Боровичского уезда. Мать, Аглаида Николаевна Страхова, умерла в 1860-х гг. и была похоронена в домовом склепе[56]. Не так давно вышла замечательная книга воспоминаний Владимира Коковцова о его детстве[57]. Как он отметил в воспоминаниях, их побудили написать его лицеисты, сам же он записей не вел, и сами воспоминания о детстве написаны им в возрасте 84 лет.
Дядя В. Н. Коковцова был, возможно, новгородским губернатором, и ему обязаны Коковцовы своим возвышением при Алексее Михайловиче. Род его был дворянским, но не богатым: «было трудно иметь приличное состояние при проживании в Северной России»[58]. Жизнь в сельской местности была довольно беззаботной до десяти лет. Коковцов очень любил осень и сбор яблок. Наивно не помышлял о том, что куда-либо поедет. В «Воспоминаниях детства и лицейской поры гр. В. Н. Коковцова» он пишет, что очень любил своих родителей и имение. Родители, хотя и были слишком заняты, чтобы уделять много внимания своему сыну, тем не менее, постоянно думали, как обеспечить детям разностороннее домашнее образование. Проживание семьи было относительно изолированным, до ближайшего города около 100 верст, а по железной дороге 140; никаких больших или средних по размерам соседских имений в округе не имелось. Репетиторы и гувернеры приезжали, как правило, к лету. По воспоминаниям В. Н. Коковцова долгие и холодные зимы были заняты чтением разнообразных книг, имеющихся у родителей в библиотеке. Среди них, тем не менее, школьные учебники отсутствовали, что и определяло, в какой-то мере, его начальное духовное саморазвитие. Систематическим образованием Владимира Николаевича не занимались вплоть до десятилетнего возраста, когда местный священник стал знакомить его с основами православной религии, а также передавать в порядке репетиторства остатки своих познаний в немецком и французском языках. Затем родители, с целью дать ему достойное светское образование, решили отправить его учиться в Петербург. Мать Коковцова умерла в возрасте тридцати семи лет[59]. Ее смерть заставила его уйти в себя, более серьезно заняться учебой. В. Н. Коковцов очень напряженно и усердно работал и постоянно был лучшим в классе. В 1866 г. он окончил 2-ю петербургскую гимназию и поступил в Императорский Александровский лицей с сохранившимися многими традициями ещё пушкинского времени.
В Александровском лицее считали, что он был более одиноким, чем его одноклассники, бережно относился к личному времени и психологически нуждался в чтении и работе. Эти качества в пору государственной деятельности проявились в нем более рельефно в виде исключительной работоспособности и самодисциплины. Не вызывает также сомнений и то, теплая дружеская атмосфера в лицейском классе была для него своеобразной заменой семейной жизни[60].
Согласно формулярному списку, В. Н. Коковцов окончил Императорский Александровский лицей в 1872 г. с большой золотой медалью и чином IX класса, после чего продолжил образование в Императорском Петербургском университете на юридическом факультете, с зачислением проведенного в университете времени в действительную службу[61].
В дальнейшем лицейское воспитание сказалось и в хорошем владении языками, и в педантичном подходе к работе. По благожелательному настоянию известных профессоров-юристов А. Д. Градовского, Н. С. Таганцева (с которым В. Н. Коковцов поддерживал переписку с 1875 по 1917 год)[62] и С. В. Пахмана, В. Н. Коковцов хотел посвятить себя карьере ученого по специальности государственное право, сдать докторские экзамены. В этом его поддержала и семья, обещав в том числе и материальную помощь. Из переписки с университетским преподавателем становится ясно, что В. Н. Коковцов серьезно занимался изучением права и языков, хотел перевести в 1875 г. сочинение Беккерии «О преступлениях и наказаниях» с французского языка на русский и советовался об этом с Н. С. Таганцевым[63].
Однако после скоропостижной смерти отца материальное положение ухудшилось. Неизвестно, кто наследовал имение. Возможно, оно было продано, поскольку в 1906 г. В. Н. Коковцов уже сам покупает имение в Крестецком уезде Новгородской губернии. В феврале 1873 г. В. Н. Коковцову пришлось отказаться от обучения в университете «и пойти по обычной для того времени, для всех окончивших курс лицея, дороге, искать поступления на государственную службу»[64]. На ней он состоял в последующем непрерывно с 10 марта 1873 года до марта 1917, в течение ровно 44 лет.
Служебная карьера В. Н. Коковцова началась в двадцатилетнем возрасте с должности младшего помощника столоначальника в Министерстве юстиции, где он проработал семь лет[65]. Затем, с 1879 года по 1890, т. е. 11 лет В. Н. Коковцов был старшим инспектором и помощником в ведомстве Главного тюремного управления МВД. При этом он разрабатывал новое издание «Уставов о ссыльных и содержащихся под стражей» под руководством члена Государственного совета К. К. Грота. В воспоминаниях он запишет, что отдал «самые молодые годы» этой деятельности[66]. И вместе с тем он оценивал этот этап жизни положительно, т. к. он позволил «приобрести самые разнообразные познания в нашей административной службе, и им я обязан тем, что во многих случаях моей последующей работы я оказался более подготовленным, нежели многие из моих сослуживцев»[67]. Это же качество отмечали и его современники[68]. Возможно, служба в тюремном управлении наряду со свойствами характера, сформировавшими с детства, способствовали развитию качеств В. Н. Коковцова по обережению государственного имущества и финансов от посягательств многих лиц в дальнейшем. Эти же черты, вероятно, предопределили чрезмерный педантизм и бережливость в выделении средств на развитие хозяйства страны в бытность В. Н. Коковцова министром финансов.
К концу 1870-х гг. относится знакомство В. Н. Коковцова с будущей женой, Анной Федоровной Оом, отец которой, Федор Адольфович Оом, был действительным статским советником[69]. Она помогала своему мужу на протяжении всей его жизни. Ей посвящено много теплых строк в воспоминаниях В. Н. Коковцова. В 19041913 гг. она возглавляла благотворительный дамский кружок, который ставил своей целью «помощь семействам погибших на Дальнем Востоке низших чинов, снабжением вдов и сирот их предметами одежды»[70].
Из наиболее важных событий, повлиявших на мировоззрение В. Н. Коковцова в этот период, следует отметить его заграничную командировку, которая была предпринята с целью знакомства с организацией тюремного дела за границей[71]. Прямых данных об этом не имеется, но знакомство с устройством жизни в Западной Европе так или иначе должно было заставить задуматься и навести государственного служащего на невольные сравнения.
В 18901896 гг. В. Н. Коковцов служил в Государственной канцелярии. Этот орган был образован для объединения деятельности Государственного совета и ведения его делопроизводства; возглавлял весь процесс государственный секретарь[72]. Центром, где собирались чиновники канцелярии, был читальный зал Государственного совета (куда сами члены Совета заходили редко)[73]. Служба заключалась в том, что члены Государственной канцелярии, в основном молодежь, считывали корректуры журналов Совета и составляли справки по назначенным к слушанию проектам. «Справки составлялись, за редкими исключениями, из одних статей действующего закона, относящихся к рассматриваемому проекту, и имели целью облегчить членам Совета ознакомление с ними, освобождая их от необходимости разыскивать нужные статьи в 16 томах нашего свода»[74]. Служащие в основном работали по домам, встречаясь в читальном зале за кофе и приходя лишь на заседания Совета в Мариинский дворец. Нужные статьи вырезались из законодательства, наклеивались на листы бумаги и отправлялись в Государственную типографию, где печатались по числу членов Совета. При этом изводилось большое число экземпляров свода законов, а члены Государственного совета, по свидетельству В. И. Гурко, почти не пользовались этими справками[75]. Работа в этом органе имела такие положительные стороны как знакомство с министрами, обсуждение политических новостей. Фаворитизма и продвижения по протекции в этом государственном органе не было, продвинуться по служебной лестнице вверх можно было только исключительно за счет работоспособности и эрудиции в законодательстве и политической жизни.
В воспоминаниях Коковцов отметил, что служба в Государственной канцелярии дала ему «возможность близко изучить вопросы бюджета и государственного хозяйства и подготовиться к следующим шести годам»[76]. И это утверждение понятно, поскольку наряду с должностями сначала помощника статс-секретаря, а затем статс-секретаря, он был председателем хозяйственного комитета Государственной канцелярии. Статс-секретарями в этот период являлись лица, ведавшие делопроизводством департаментов. Это были люди с большим опытом, они «быстро усваивали самые разнообразные, иногда совершенно им не известные перед тем вопросы. Конечно, знакомились они с вопросом лишь теоретически, книжно. Непосредственно народная жизнь им была мало знакома и еще менее выдвигавшиеся ее развитием новые запросы и требования»[77]. В Государственной канцелярии основная работа способствовала, что являлось общепризнанным фактом, «общему развитию, логическому мышлению, усвоению сущности изучаемого вопроса и умению ясно и точно излагать на письме факты и мысли»[78]. Шестилетняя служба в Государственной канцелярии приведет к назначению В. Н. Коковцова на должность государственного секретаря, который имел право личного доклада императору. В 1900 г. он был назначен сенатором с сохранением во всех должностях[79], а в 1902 году государственным секретарем[80]. Отдел государственного секретаря занимался составлением меморий для членов Государственного совета и императора, но которых он делал пометы дать обсуждаемому закону жизнь или нет. Именно из Государственной канцелярии начинается тот этап карьеры В. Н. Коковцова, который приведет его в конце концов к министерскому посту. По мнению Д. Н. Шилова, «служащие Государственной канцелярии на рубеже XIXXX вв. приобрели положение своеобразной гражданской «гвардии», давшей, в частности, немалое число министров. От чиновников других ведомств их отличал здоровый корпоративный дух Важная законотворческая работа распределялась по способностям, а не по должностям или стажу Предметом гордости Канцелярии был ее особый стиль, передававшийся и шлифовавшийся со времен Сперанского, возводивший делопроизводство на уровень высокого искусства и в то же время практичный, необходимый для реальной государственной деятельности»[81].
К этому же выводу приходит Ливен, исследовавший механизмы карьерного роста чиновников дореволюционной России. По его мнению, лица, реально стоявшие у «руля» власти при Николае II, как правило, имели высшее юридическое образование и группировались около Государственной канцелярии и Комитета министров: В. Н. Коковцов, В. К. Плеве, А. В. Кривошеин, П. Н. Дурново, А. С. Стишинский, С. Е. Крыжановский, А. Н. Куломзин[82].
Назначение позволило существенно поправить и финансовое положение семьи. Когда при повышении по службе Коковцова произвели в Государственные Секретари с оставлением звания Сенатора, жалование его увеличилось с 10.000 р., «столовых» в 3.000 р. до 18.000 р. в год[83]. По свидетельству А. А. Половцова, назначению на должность государственного секретаря способствовал Плеве[84]. Помимо «протекции», несомненно, определенную роль сыграли и личные качества кандидата: «Смелость в любом направлении ему была совершенно чужда, и от борьбы с силой, которая ему представлялась сколько-нибудь значительной, он всегда отступал и стремился от нее так или иначе уклониться. Сухой, мелочный по природе, он не был склонен жертвовать или хотя бы рисковать собственными интересами. Жизнь свою, а в особенности служебную карьеру, он разметил всю вперед, и хотя поначалу, конечно, вовсе не рассчитывал достигнуть тех ступеней служебной карьеры, до которых его довела его счастливая звезда, но по мере продвижения своего принимал все выпадавшее на его долю как должное и в соответствии с этим расширял предъявляемые им к жизни требования, почитая всякое не осуществившееся его требование за явное нарушение его прав и нанесенную ему незаслуженную обиду»[85]. Другие современники видели у Коковцова не только умение планировать карьеру, но и отмечали его профессиональные качества, знание законодательства, умение красноречиво обосновывать свою точку зрения, европейскую образованность[86].
При вступлении в должность Государственного Секретаря Коковцов прочитал речь перед служащими Государственной канцелярии. В ней он отметил, что с гордостью и смущением осознает себя на этом посту преемником таких государственных деятелей как кн. Урусов, гр. Сольский, Перетц, Половцов, Муравьев, Плеве[87]. Коковцов отметил, что «надо быть очень самоуверенным, чтобы считать себя вполне достойным этой чести. Если что-либо вселяет во мне бодрость к выполнению возложенного на меня долга, то только сознание, что я в течение нескольких лет сам принадлежал к составу Государственной канцелярии и за последние шесть с половиною лет никогда не терял связь с ней, будучи представителем ведомства, почти бессменно дежурившего на заседаниях Совета». По мнению Коковцова, деятельность в Государственной канцелярии требовала «полной беззаветной преданности долгу, большого напряжения умственных сил и исключительных способностей»[88].