Незавидна рассказанная история, произошедшая у села Казнево. Когда в 1552 г. Иван Грозный шел на Казань, путь его лежал через наш край. «На берегу реки Оки Грозный казнил бесплодных женщин, а затем основал село с Никольской деревянной церковью на месте казней, названное Казнево» [9. с.48]. А село Приклон, согласно преданию, своим названием обязано буре, которая поднялась на пути Ивана Грозного, шедшего на Казань и заставившего войко «приклниться», т.е. переждать бурю [9. с.60].
Героем народных преданий оказался и Дмитрий Донской. Кононовский крестьянин Анатолий поведал, что « в середине августа 1380 г. св. Дмитрий Донской вышел из Москвы в поход на Мамая». Путь его пролегал через современный Меленковский район. Недалеко от Оки «конница» его сделала остановку. Близ стана русское войско «воевало» с татарским, вышедшим навстречу. Разбив татар, войско прошло немного вверх по Оке и, дойдя до «гор», отправилось левым берегом Оки на Куликово поле. Впоследствии на месте остановки конницы было основано село Кононово, на месте «войны» село Воютино. А на горах село получило название в честь св. Димитрия Дмитриевы Горы» [9. с.4950].
Иногда героями преданий становились малоизвестные персонажи широко известных событий. Так, со слов М. К. Левина, « в 1552 г. Иван Грозный пошел в поход на Казань. 13 июля подошел к реке Ушне. В войске его был воевода Бутылин (Бутылица), разбивший здесь войско татар. На этом месте поставили крест и написали: Здесь был воевода Бутылица. По возвращении в Москву Грозный переселил на берег Ушны, где он проходил, а также в 6-ти верстах юго-западнее этого места, новгородцев, основав село Бутылицы» [9. с.25]. А в Молотицах поговаривают, якобы, у села было второе название Малдицы, которое происходит от того, что «в старину, во время татарских набегов, здесь прятали молодиц в Молодицких луга, росших около села» [9. с.54].
Третий класс местных преданий, согласно которым названия произошли от слов, произнесённых кем-то в данном месте, самый малочисленный. К нему можно отнести историю, поведанную А. А. Епанчину неким Геннадием 58 лет: « деревня Нежиловка получила свое название за то, что в ней было мало дворов и не жило много крестьян» [9. с.57]. И уж совсем откровенно предание, связанное с селом Николо Ушна и рекой Ушной: «В старину на том месте была гулянка молодежи. Один парень по имени Никола стал соблазнять девицу. Долго девка не соглашалась, но, наконец, природа восторжествовала над целомудрием, и она согласилась, сказав при этом: Никола! Уж на! В честь этого село, возникшее впоследствии на этом месте, назвали Никола-Ушна, а речку Ушна» [9. -с.57]. А сельцо Охеево, «получило свое название от восклицания Ох!, вызванное тем, что находится оно среди дремучих лесов и непроходимых болот» [9. с.58].
Некоторые топонимические предания, на наш взгляд, нельзя отнести ни к одному, раннее обозначенному классу, так как они связаны с географией. Например, Г. А. Болугин, услышал от старика-крестьянина, что деревня Вощиха свое название получила от речки Вощ, на берегу которой она стоит [9. с.27]. А со слов губинского крестьянина, «деревня Губино получила свое название от речки Губёнка, протекающей между деревней и Владимирским трактом» [9. с. 29]. В деревне Пестенькино жители поведали, что она «получила своё название от песчаной местности, в которой находится, или от растения пести, в изобилии растущего вокруг деревни» [9. с.59]. Село Репино, якобы, получило свое название от того, что находится «на горе и всем своим видом напоминает репу» [9. с. 61].
Отдельная глава книги А. А. Епанчина посвящена топонимическим преданиям, затрагивающим гидронимы и оронимы края. Следуя приведенной выше классификации, к первому классу преданий, в которых названия являются производными от собственных имён местных жителей, можно отнести рассказ проживающей в Красной Горбатке Евфимии Васильевой о том, как « в старину пошел крестьянин деревни Теренино на болото близ этой деревни и провалился в трясину, так его и засосало. С тех пор болото стали называть по имени крестьянина Мирон болото Мирон» [9. с.75].
Алевтина Мартынова из деревни Кулаки поведала А. А. Епанчину, как « однажды пошли в лес дед да бабка и потеряли друг друга. Бабка давай кричать: Я, Сенька! Я, Сенька!. Деда Степаном звали. С тех пор речку, на которой она заблудилась, назвали Ясенка. Она протекает около деревни Кулаки Меленковского района» [9. с.78].
Намного богаче в этой главе книги представлены предания, которые связывают происхождение названий с происшествиями и обычаев. Ярким примером этому рассказ все той же Евфимии Васильевой, проживающей в Красной Горбатке: «При крепостном праве жила в деревне Хвосцове барыня по прозванию Барынька. Будучи очень жестокой, она часто била своих служанок. Однажды после таких побоев мужья этих крестьянок решили убить Барыньку. Ночью втроем придя в имение, они залезли в окно спальни, связали Барыньку и, в одной рубашке посадив ее в сани, поехали к речке, протекающей юго-западнее села Горбатки (теперь Красная Горбатка), и утопили в проруби. Началось следствие, из Мурома приехали в Хвосцово сыщики и, проходя по деревне, стали давать ребятам конфеты и спрашивать: Не знают ли они, кто убил Барыньку? Один из ребятишек и сказал: А Барыньку тятька убил. Тут мужика того и арестовали, а вскоре и остальных двоих. Никто из них с каторги не вернулся. С тех пор речку ту называют Барынька» [9. с.73].
В один ряд с преданием о речке Барынька можно поставить сказ о Бабьем озере, находящемся в двух верстах юго-восточнее села Чаадаево Муромского района, получившем свое название за то, что в старину «сюда приходили рожать девки, нагулявшие ребенка». Или повествование о речке Выжига, которая «получила свое название за то, что в старину на ее берегах случился пожар и выгорела, по-видимому, значительная местность» [9. с.73].
Большая часть книги А. А. Епанчина посвящена Мурому, названиям его улиц, площадей, рельефам местности и т. д. Но данные географические названия в топонимике объединены в группу микротопонимов, которые в данной книге не рассматриваются.
Наряду с А. А. Епанчиным, топонимические предания юга и юго-востока Владимирской области собирала В. И. Тагунова. Итогом его изысканий стала работа «Топонимия Муромской земли в народных преданиях и легендах» [129. -с.353]. Автор сразу оговаривает, что «народные предания и легенды представляют собой значительный интерес для изучения истории народа. Некоторые из них содержат топонимические данные, отражают стремление народа этимологизировать местные названия, приблизить их к конкретным фактам действительности. Конечно, предания и легенды не передают истинного значения топонимов, но могут стать стимулом к проверке этимологических гипотез, к исследовательским поискам» [129. с.353].
Остановимся кратко на некоторых преданиях и легендах, связанных с топонимией Муромской земли. Например, название села Татарово, озера Татаровского связывают с местом пребывания татар во время их набегов на Муром и близлежащие селения [129. с.354]. Названия сел Хоробрицы и Молотицы в народе объясняют тем, что в старину здесь жили «храбрецы» и «молодцы», смело сражавшиеся с врагами. Село Булатниково, по преданию, возникло от имени атамана Булата, сражавшегося с мордвой. Имя былинного русского богатыря Ильи Муромца связано в народе с селом Карачаровым, где считают Илью Муромца своим, карачаровским: «Чай, он наш, карачай был».
Существуют легенды о кладе в муромских лесах. Например, из рассказа старожила М. В. Иванова следует, что «недалеко от деревни Переложникова Муромского района есть Золотая горка, в которой будто бы при набеге Мамая были зарыты золотая сбруя и золотая карета. Долго некоторые жителя пытались найти этот золотой клад, с которым связано название горки, но безуспешно» [129. с.355]. В. С. Кротов поведал В. И. Тагуновой, что «около села Чаадаева есть поле Сечи. Название поля связывают с тем, что в старину там была сделана деревянная лошадь (конь), на которую садился слуга и, по приказу барина, сек провинившихся крестьян». [129. с.355].
В своем «Кратком путеводителе» В. Я. Чернышев, ссылаясь на народную молву, пишет, что гора Сколкова или Скокова называется так «от ступившего сюда копыта богатырского коня Илии Муромца» [41.-с.29]. А гора Богатырева своим названием обязана переходившей из поколения в поколение красивой легенде «о сильных богатырях, павших в жестоком бою, защищая родной город. По месту захоронения их она стала называться Богатыревой» [41. с.54].
Разнообразные топонимические предания края встречаются и в других источниках. Примером этому может послужить размещенная на одном из интернет-сайтов народная легенда о разгадке тайны происхождения названий деревень Надеждино и Екатериновка. Автор пишет: «Потомками Кравковых, корни которых из Мурома, стали господа Косливцевы, владевшие Лукиным и окрестностями на рубеже XVIII XIX вв. У хозяина тех мест, отставного армейского подпоручика Федора Косливцева, было трое детей: сын Василий, дочери Надежда и Екатерина. Василий Косливцев получил часть усадьбы в Лукино, а остальное имение старый барин поделил между дочерьми. Лукино и соседняя деревенька Ульяниха на безымянном ручье достались Екатерине Косливцевой, вышедшей замуж за дворянина Алексея Васильевича Гриденкова. Молодая барыня решила увековечить свое имя в названии своей деревни и нарекла Ульяниху Екатериновкой. Ее сестра не осталась в долгу. Поселив доставшихся ей от отца крепостных, она устроила новую деревню рядом с сельцом Лукино, всего лишь через овраг, и назвала новое селение Надеждино тоже в честь себя любимой. Так в первой трети XIX века на карте тогдашнего Судогодского уезда вследствие амбиций сентиментальных барышень появились Надеждино и Екатериновка» [103].
А. А. Вагин, обращаясь к названию села Карачарово, вспоминает сказку, базирующуюся на местных легендах. «Кара за чару» так объясняли происхождение имени села Карачарова его жители. «На краю косогора, почти отвесно спускающегося к берегу Оки, чародея постигла кара в наказание за использование чар, т.е. превращение людей в хищных зверей» [75. с.146].
Итак, при обращении к преданиям юга и юго-востока Владимирской области, знакомстве с рассказом об истории происхождения названия того или иного географического пункта, возникают следующие вопросы: как давно появилось это повествование? На самом ли деле оно является древним, или сочинил его современный житель этого поселения? И если даже источник далекий предок, то действовал ли он «по законам народной этимологии», которую ученые называют «ложной»? При этом, по мнению Г. П. Смолицкой, в основе сложения предания лежит следующая особенность: «У народа всегда есть чувство того, что название не может быть дано просто так, что оно дано в связи с каким-то необычным, важным событием» [33. -с.65].
Очевидно, поэтому М. П. Шустов определяет предание как «фольклорный жанр, дефиниция которого до сих пор лишена определенности и четкого отграничения от других жанров, в частности от легенды, хотя дифференциальные признаки указываются, такие, как: историчность, достоверность событийного, общего акционального, субъектно-объектного рядов, относящихся к прошлому, ретроспективность, интерпретируемость» [44. с. 22].
Л. А. Климкова, рассматривая микротопонимические предания, пишет: « они свидетельствуют о том, что в памяти народа, жителей региона сохраняются значимые страницы, вехи истории, относящиеся к более или менее отдаленным временам: заселение края, татаро-монгольское иго; эпоха Ивана Грозного, в частности, его поход на Казанское ханство; Пугачевское восстание; противостояние Степана Разина; церковный раскол, крепостное право и др.» [67. с.9193].
В настоящее время среди ученых наблюдаются различные взгляды на топографические предания. По мнению М. В. Горбаневского, « легенды (предания) не имеют ничего общего с действительным происхождением названия поселений. Все стихийные переосмысливания значения топонима (связь с Петром I, Екатериной II) не более чем досужый вымысел, лишь иногда имеющий косвенную связь с настоящими событиями» [6.-с.16]. Такого же мнения придерживается В. Б. Кобрин, который предупреждает, что « главная опасность, подстерегающая начинающего топонимиста, излишнее доверие к легендам о происхождении тех или иных географических названий» [18.-с.162].
Но существует и другая точка зрения. Так О. Е. Афанасьев и А. В. Троценко в свой работе «Категория легенда в региональном топонимическом пространстве» делают вывод о том, что «топонимическая легенда это часть мифологического пространства, создаваемого народом веками в попытках объяснить особенности окружающей среды, те или иные палеотопонимы. Они являются неотъемлемой частью топонимии края, культуры народа, продуктом творчества, а поэтому должны быть исследованы методами географической культуры, топонимики и фольклористики одновременно» [140].
Таким образом, к топонимическим преданиям надо относиться осторожно. Принимать их как достоверное объяснение образования географического названия можно лишь, подкрепив сведениями из истории, географии и лингвистики. В первую очередь, следует обратить внимания на те предания, в которых названия являются производными от фамилий, имён землевладельцев, местных жителей, а также от географических особенностей местности. Что касается микротопонимических преданий, зачастую имеющих более позднюю историю происхождения, то только те из них, которые объяснят возникновение названия неровностей рельефа, небольших водоемов, участков леса, могут оказаться связанными с реальными историями.
5. Лингвистическое толкование происхождения и способов образования топонимов юга и юго-востока Владимирской области
В главе «Введение в топонимику» было отмечено, что топонимика имеет дело с именами собственными (онимами), то есть словом или словосочетанием. Поэтому следует рассмотреть происхождение и способ образования топонимов с точки зрения языкознания.
После знакомства с этнической историей, историей юга и юго-востока Владимирской области в период XV XX вв. можно с уверенностью говорить о выделении трех хронологических пластов происхождения топонимов:
а) исторические названия, появившиеся до XI века;
б) топонимы, возникших с XI по XVI вв.;
в) онимы, появившихся в XVII веке, и позднее.
По мнению доктора филологических наук А. С. Щербак, в первом хронологическом пласте основное количество топонимов имеет угро-финский субстрат, возможно присутствие балтийской основы онима. Третий хронологический период отличается наибольшей однородностью в выборе названий населённых пунктов. «Почти все они восходят к русским патронимам, т.е. к именам, фамилиям, отчествам (реже!) владельцев сел и деревень. Сложным представляется генезис топонимов, образовавшихся в период от XI до XVI вв.» [45. -с. 25].
Обращение к истории края убеждает нас в том, что его топонимию нужно разделить на славянскую (русскую), субстратную и смешанную. Доктор филологических наук Ю. И. Чайкина утверждает: « следует ожидать, что самая значительная группа славянских топонимов в выбранном нами крае по происхождению будет восходить к антропонимам (личным именам, прозвищам, фамилиям). В подавляющем большинстве случаев уже неизвестно, имя или фамильное прозвище какого конкретного лица легло в основу формирования ойконима или гидронима. Только в редких случаях, благодаря памятникам древней письменности, можно подтвердить достоверность лиц, имена которых легли в основу именования географических объектов». [40. -с.11]. Очень активно посессивные (названия по человеку (основателю или владельцу селения) топонимы возникали именно в XV XVI вв. (Андреевка, Борисово, Войново). В это время даже «наблюдалось постепенное вытеснение других групп топонимов посессивными» [40. с.12]. Например, в конце XVI века село Волково стало называться Борисово [92. л.791], а деревню Великое Селище переименовали в Иванково [92. л.843].