Маргарита Дюжева
Случайный хозяин для невольницы
Пролог
После недели дождей наступила хорошая погода. Солнце ярко светило, щедро делясь своим теплом с основательно промоченной землей, и от того травы пошли в рост, лесные ягоды начали наливаться, а грибы выскакивали на полянах так плотно, что хоть косой коси.
Именно поэтому Мэри и Ормас встали с утра пораньше.
Полная неопрятная женщина небрежно заколола слегка тронутые сединой тусклые волосы, приготовила себе и мужу завтрак из двух кусков хлеба и киселя и, ворча о том, что у всех мужики как мужики, а ей попался непутевый бездарь, начала собираться.
Достала из чулана две большие, местами треснувшие корзины. Приготовила еще краюху хлеба да фляжку с квасом.
Муж высокий и худой, как жердь тем временем ворчал, что еды нормальной сто лет не видел, и что женился на неряхе, не способной привести дом в порядок, заштопать ему дырку на носке и приготовить хоть что-нибудь съедобное.
Вот так, переругиваясь и высказывая друг другу взаимные претензии, они разделались со скудным завтраком и отправились в лес. За грибами.
Каждый из них мечтал, когда вернется домой, сытно поесть, продать излишки урожая ленивым горожанам, а на вырученные деньги купить браги. Правда, Мери иногда хотелось новый платок, а Ормасу пойти в кабак, где подавали достойное пойло, но оба знали, что закончится все как обычно: они выручат немного денег и вернутся домой, чтобы продолжать ныть, что жизнь так несправедлива и никто не хочет просто так осчастливить богатством двух лентяев, перебивающихся случайными подачками.
Природа к появлению таких гостей отнеслась настороженно. Ягоды не спешили сверкать наливными боками, а грибы прятались в траве да под опавшими листьями.
Муж с женой прошли по привычным местам и не набрали ничего, кроме десятка сыроежек да пары старых подберезовиков.
Я тебе говорила, вчера надо было идти, ворчала Мери, кто-то был на днях и все срезал.
Вот и шла бы сама, огрызнулся Ормас, у меня дела были.
Какие дела? пренебрежительно фыркнула женщина. На койке лежать да в потолок смотреть? Думать о том, что когда-нибудь станешь великим и богатым?
Когда этот день наступит, первое, что я сделаю велю тебя повесить, зло отозвался он, всю плешь проела.
Но каждый из них знал, что никуда им друг от друга не деться. Никому не нужна ни грубая неопрятная толстуха, ни ленивый пьянчуга. Так и проживут они до конца своей жизни в ветхом, покосившемся доме на окраине деревни, перебиваясь с воды на воду.
Здесь ничего не найдем. Надо идти к Лазоревому Озеру, предложила Мери и, перехватив корзину поудобнее, грозно посмотрела на мужа, который уже собрался с ней спорить.
Туда идти почти час!
Зато там можно найти царский гриб.
Он вкусный, мечтательно согласился Ормас.
Он дорогой, тут же осадила его жена, безжалостно руша мечту поплотнее набить брюхо.
Переругиваясь и проклиная друг друга, они добрались до озера, когда роса на траве уже начала подсыхать. Солнце светило, скользя игривыми лучами по водной глади, солнечными зайчиками прыгая по берегу и слепя глаза.
Ищи давай! цыкнула Мери на мужика, который, притомившись, решил вздремнуть на берегу.
Без тебя разберусь, он только картуз на глаза опустил и, запрокинув руки за голову, устроился на мягкой траве.
Бездарь. Неудачник. Сопля бестолковая, причитала Мери, ползая по прибрежной траве царский гриб любил у воды расти. Только бы найти ярко-оранжевую шляпку! Где один, там и пять. Где пять, там и полкорзины. А если будет полкорзины, то можно будет продать и купить чего-то повкуснее хлеба да куриных хребтов.
В высокую осоку она не лезла там гриб не прятался. Надо было искать шельм-траву с листьями, такими же большими, как у лопуха, но с розовой каймой по краю. Вот под такими листами чаще всего царский гриб и сидел.
Она еще издали заприметила куст, отдающий розовым, и поспешила к нему. Подняла большой лист, да так и села, уронив корзину на землю.
Под листом среди мягкого мха сладко спал младенец. Крошечная девочка. Ее ярко-рыжие кудряшки обрамляли розовое личико, маленькие ручки были сжаты в кулачки, а бровки насупились, словно малышка думала во сне о чем-то тревожном.
Мери попятилась и, забыв о корзине, со всех ног бросилась к мужу.
Вставай, увалень тупоголовый! грубо пихнула его в бок.
Чего тебе? рыкнул он, недовольно сдвигая шапку на бок.
Я ребенка нашла!
Муж сфокусировал на ней подозрительный мутный взгляд и понял, что жена не шутит, торопливо поднялся на ноги:
Где?
Не говоря ни слова, женщина побежала обратно к розовому кусту так быстро, как позволяли трясущиеся телеса.
Ребенок все так же спал, прижав кулачок к щеке и забавно чмокая.
И правда ребенок. Девчонка, прогудел Ормас.
Тихо ты, разбудишь!
И что?
Как что? Вдруг кто услышит и придет? Егери вечно вокруг озера мотаются.
Да что мне эти егери? храбрился мужик, за что получил толстым локтем в бок.
Ты совсем дурак? Мозги продуло? Это же драконий ребенок!
Ты-то откуда знаешь? Может, просто мамаша непутевая тайком родила да бросила, чтобы спиногрыза не тащить на себе.
Нет, Мери страстно покачала головой, драконьи дети только на берегу Лазурного озера появляются. Это такой ребенок! Я чувствую.
И что?
Ты забыл? За каждого такого найденыша двадцать золотых в городе дают!
Напоминание о деньгах сменило настроение мужчины. Он снова посмотрел на беспомощного детеныша, в этот раз без раздражения и брезгливости.
Мы ее возьмем и отнесем в город. Только надо не через деревню идти, а то староста отберет и сам отвезет. В обход пойдем.
Решив так, супруги пересыпали все грибы в одну корзину. Дно второй выслали мягкой травой да платком, который Мери с головы сорвала. Она осторожно подняла малышку и, стараясь не разбудить, переложила ее в корзину.
Идем, прошептала мужу, и они побрели обратно, воровато оглядываясь по сторонам.
Уже когда миновали опушку и двинулись в сторону объездной дороги до города, Мери остановилась.
Что опять?
А давай ее себе оставим? предложила так внезапно, что муж вздрогнул.
Совсем из ума выжила? Только дочь непутевую из дома к мужу выселили, а ты еще одного нахлебника хочешь притащить? Самим жрать нечего, а еще эту терпеть, он гневно кивнул на корзину, где спал ребенок, от нее только вонь да крики будут.
Нет, ты послушай, глаза женщины алчно заблестели, мы ее оставим. Всем остальным скажем, что дочь нагуляла, в подоле принесла да нам под дверь подкинула. Воспитаем ее как родную.
Точно с ума сошла, скривился Ормас.
Да подожди ты. Не перебивай! А когда ей стукнет восемнадцать, поедем в прибрежный Кемар. Там рынок невольничий есть. Произнесла шепотом, продадим ее. Что нам эти двадцать золотых? За взрослую девушку-дракона мы получим целое состояние. Ради этого можно и потерпеть. Да и в деревне, глядишь, проникнутся и помогут чем-нибудь. Едой поживимся, вещами. И ей в хозяйстве применение найдем.
Ормас почесал макушку и хмыкнул.
Умная ты баба, Мери, неуклюже приобнял жену. Мысли о хорошей наживе тут же расцвели в его фантазии буйным цветом.
Супруги еще раз переглянулись, убедились, что вокруг никого нет и, резко поменяв направление, пошли обратно в свою деревню.
А малышка продолжала спокойно спать, не подозревая о том, какая судьба была ей уготована.
Глава 1
Киара! раздался зычный голос бабушки.
Я встрепенулась, отбросила в сторону истерзанную ромашку, с помощью которой пыталась узнать, любит ли меня соседский Дарен или просто так вокруг да около ходит, и вскочила на ноги.
Я тут.
Ты что там притаилась?
Отдыхаю, показала свои чумазые, покрытые мозолями руки.
Все грядки дополола?
Нет, только три.
Три?! возмутилась бабушка. А когда остальные пять доделывать будешь?
Сейчас еще две сделаю, а остальные завтра, когда из города вернемся.
Ты что?! Какое завтра! Сегодня все доделывай! Кто потом корячиться будет? Я, что ли?
Я и буду, удивленно на нее посмотрела. К чему такая спешка? Можно подумать, я сегодня последний день здесь живу.
Ты мне зубы не заговаривай, лентяйка, она сверкнула недовольным взглядом и пальцем погрозила, запру сейчас в комнате, и никакого города завтра не будет!
Не надо! я тут же пошла на попятный.
Бабуля у меня могуча телом и сурова лицом, а уж характер у нее такой резкий, что просто жуть. Недаром дед предпочитает в деревне у мужиков прятаться, когда его жена не в духе. Она ведь при случае и затрещин надавать может, а рука у нее ох какая тяжёлая. Уж я-то знаю. Прилетало не раз.
То-то же, строго просопела бабка, как прополешь, дома приберись и белье заштопай.
Мы с девочками на речку хотели пойти, начала я растерянно, но замолчала, когда на меня обрушился тяжелый взор родственницы.
Нет-нет, никаких речек, она категорично покачала головой, дела надо переделать. А вечером в баню к соседям пойдем.
Но почему все сегодня?!
Я не понимала, к чему такая спешка. Почему в последние дни она как с цепи сорвалась и заставляла меня трудиться, не разгибая спины? У нас что, завтра конец света? Надо непременно успеть все переделать? У меня в голове не укладывалось. Я никогда не была ленивой, все делала, но сейчас мне казалось, что она хочет из меня последние силы выжать.
Запру! Иди работай! снова пригрозила она и ушла в дом.
А я пошла работать. Потому что мне никак нельзя было под замок. Завтра важный день. Мне исполнялось восемнадцать.
Дед с бабкой давно обещали, что в честь такого события мы поедем в город. И не в соседний захудалый Тиррин, а в прибрежный Кемар. Туда приплывают корабли из других стран и стекаются торговцы со всего побережья Туарии. Там дома высотой с гору, в лавках какого только добра нет, а улицы шириной с нашу деревню. А еще людей там столько, что я даже представить не могла такую толпу. Тысячи!
Да еще душу грел маленький секрет. В матрасе в потайном месте были припрятаны пара монет. Мне дал их булочник, когда я у него подрабатывала муку просеивала для хлеба да подносы тяжелые отмывала. Он тогда заплатил мне двадцать монеток, которые я должна была бабушке отдать, а потом воровато оглянулся, сунул еще парочку и сказал спрятать так, чтобы старая Мери не нашла. Я спрятала. И завтра смогу купить себе какую-нибудь безделушку.
Бабушка, конечно, заинтересуется, откуда у меня свои деньги, но не думаю, что будет сильно ругаться. Все-таки день рождения. Праздник как-никак.
Но это завтра, а сегодня было наполнено работой под завязку. Огород, дом, готовка. Весь день я крутилась как белка в колесе, а к вечеру, когда мне хотелось только упасть на кровать и заснуть, бабушка потащила меня в соседскую баню, где терла так, будто пыталась кожу с костей содрать. Я только пыхтела, охала, подставляя бока, да недоумевала, откуда в ней такое рвение.
***
Утро началось с суматохи. До Кемара три часа ехать. Мы встали ни свет ни заря, чтобы успеть проделать большую часть пути до начала жары. Бабушка достала из сундука мое новое платье. Зеленое, усыпанное маленькими красными цветочками, с пышными рукавами-фонариками и шитьем по подолу.
Надевай.
Ой, бабушка, у меня от восхищения все слова из головы вылетели, можно? Правда?
Можно, милостиво пробасила она, сегодня ты должна быть самой красивой.
Я не знала, зачем мне быть самой красивой, но была совершенно не против. С радостью сменила серое холщовое платье на новое и покружилась у старого зеркала, спрятавшегося в углу, пытаясь рассмотреть себя в рябой поверхности.
Ну как? обернулась к родным.
Дед только крякнул и над тарелкой склонился, а бабка придирчивым взглядом прошлась по мне сверху вниз и обратно.
Косу заплети. Красивую! Как тогда, когда я тебя за сараем с соседским щенком застукала!
Я покраснела. Вспомнила, как бабка крапивой меня отходила, когда поймала нас с Дареном за поцелуем. Я потом неделю из дома не выходила, только в окно на остальных завистливо смотрела да слезы горькие лила.
Хорошо, глаза опустила и начала пальцами рыжие волосы разбирать.
Я у Клары сандалии взяла. Ее дочери малы, а тебе как раз будут. Да и к платью подходят, она выудила из корзины розовые сандальки с тонкими ремешками.
Я не могла поверить своей удаче. Прекрасное начало самого прекрасного дня в моей жизни!
Спустя полчаса мы погрузились в старую телегу, запряженную еще более старым мерином, и отправились в Кемар. Сгорая от нетерпения, я смотрела по сторонам и радовалась тому, что в подкладке платья спрятаны заветные монетки. Нет-нет, да и проверяла, незаметно прощупывая через ткань, пытаясь представить, что я смогу купить и чем потом перед девчонками хвастаться буду.
Сначала дорога змеилась через сосновый бор, потом вытянулась стрелой по широкому полю, затем вдоволь попетляла меж холмов и только потом вывернула к широкому тракту, который уверенно вел нас в прибрежный город. Было жарко и душно. Бабушка с бдительностью коршуна следила за тем, чтобы я не снимала чепец:
Обгоришь еще! Куда я тебя с красным носом дену?
Я понять не могла, почему ее внезапно так обеспокоил мой красный нос, и почему она с таким упорством подсовывала мне флягу с водой.
Пей! Солнечный удар хватит, и что тогда?!
Да не хватит! Нормально у меня все, я привыкшая.
Пей, она была непреклонна, и мне приходилось пить.
Давай лучше я выпью, ворчал дед, во рту пересохло.
Перебьешься! А во рту у тебя сохнет, потому что вчера со своими дружками-неудачниками перебрал, рыкнула на него бабуля.
Я пить хочу!
Так озаботился бы дома! Припас бы себе водички, ехидно ответила она, а я только себе и Киаре взяла.
И что мне делать? возмущался дед.
Иди вон полакай, махнула в сторону бурой лужицы, поверхность которой была усыпана семенами и пылью, можешь еще лопухи полизать, авось роса не совсем сошла.
Я молча слушала их перебранку и думала о том, что день рождения складывается не совсем так, как хотелось. Я мечтала, что мы, как одна большая дружная семья, отправимся в город, будем гулять, веселиться, а сейчас выходило так, словно и не уезжали никуда. Все те же склоки, те же разговоры на повышенных тонах. А так хотелось сказки! Красивой, счастливой, наполненной прекрасными моментами
В общем, из сказочного оставалось только то, что мы все-таки едем в город, и что у меня припрятаны монеты. Все остальное как в обычный день. Я поругала себя мысленно за такие упаднические мысли и нетерпеливым взглядом впилась в горизонт. Скорее бы приехать!
Город появился крошечной, непонятной точкой на горизонте, будто кто-то мусор обронил, да размазал. Но постепенно он становился все больше и больше. И вот я уже смогла различить башни песочного цвета и отдельные дома с серыми крышами. Чем ближе мы подъезжали к Кемару, тем настойчивее казался гул, доносившийся с его стороны. Тысячи голосов, громыхание повозок по мощеным дорогам, ржание лошадей, рев скота, птичий гомон все это обрушилось на меня, придавливая своей мощью, пугая.
Что-то пока совсем не весело. Скорее, наоборот.
Я сидела в телеге ни жива ни мертва и, вцепившись пальцам в бортик, смотрела во все глаза, боясь пропустить что-то важное.
Мы въехали через центральные ворота, под бдительным взглядом огромных стражей, увешанных оружием. Они следили за порядком и любого дебошира выставляли за ворота, а иногда досматривали повозки, если те казались им подозрительными.
В воздухе стоял стойкий запах рыбы, животных, дегтя и стоялой воды. Странная мешанина незнакомых специй и благовоний. От этого кругом шла голова, а сердце начинало испуганно биться.