Попытки Шульца задержать мраморного юношу, были подобны, попыткам остановить голыми руками продвижение слона.
Однако, не переставая взывать к сознанию подопечного, Генрих предпринял очередную попытку и, встав между ним и дверью, всем весом навалился на обманчиво тщедушного Дэрэка, и принялся толкать в противоположном направлении.
Заметив наконец неожиданное препятствие на своем пути, юноша, а скорее то, что сейчас управляло его телом, медленно положил бледную руку на плечо Шульца.
Сынок? Что? начал говорить мужчина, надеясь, что смог докричатся до его сознания, когда тонкие пальцы Дэрэка словно железные тиски сжали плечо.
И резким движением, как-будто отбрасывая с пути набивную игрушку, некромант отшвырнул опекуна в сторону.
Генрих всем телом налетел на стену и упал на пол комнаты, то время как Дэрэк прошёл сквозь дверь, не удосужившись ее открыть.
И это не было мистическое прохождение сквозь дверь, о нет.
Примерно так же бульдозер проходит сквозь забор из картона, никакой мистики, лишь щепки.
Когда Дэрэк вышел в общий холл помещения для прислуги, раздались первые крики испуга. Генрих Шульц подполз на локтях к своему тайнику и скривившись от боли в сломанном ребре, достал из него маленький магический артефакт, инкрустированный камнями.
«Надо позвать Господ», думал он.
Однако, при попытке активировать волшебное переговорное устройство, по его золотому корпусу пробежали зеленые молнии, и артефакт треснул как скорлупа ореха.
«Ну конечно», с досадой и болью сказал мужчина и отшвырнул бесполезный теперь артефакт.
«И куда же ты направился?» пробормотал Генрих, с трудом поднимаясь на ноги и смотря туда, где минуту назад была дверь их скромной комнаты.
А тем временем Дэрэк шёл словно марионетка, а вернее его вели по коридорам и лестницам цитадели магов.
Люди не пытались его остановить.
Вернее, уже не пытались, когда, механически переставляя ноги, он уже выходил из коридора, где были комнаты прислуги, трое дюжих мужиков с криками: «Эй, стой» навались и попробовали его задержать.
Знаете, всегда, в любой человеческой коммуне находятся люди подобные этим мужчинам. Они не злые, не глупые, просто такими людьми, по непонятной причине, управляет инстинкт, гласящий: «Я не знаю, что тут творится, но я в это вмешаюсь».
И они вмешались, повиснув на тощем парне всем весом.
Со стороны это выглядело так будто кто-то решил, что лучшее место для тюков с мукой это вешалка для верхней одежды.
Мужчины кряхтели и ругались, пытаясь опрокинуть юношу и тем самым помешать ему, в принципе довольно безвредно идти по своим делам.
Но жизненное кредо: «Я этого не понимаю и потому остановлю» слишком укоренилось в логике рабочих мужчин, чтобы променять ее на такую штуку как логика.
И, наконец, победа. Им удалось остановить парня, но ликование было не долгим. Возгласы одобрения, такие как «Ага, молодцы парни» и «Вот так! Держи его», сменились криками боли и ужаса, когда тело Дэрэка вспыхнуло объятое зеленым огнем.
Заставив плотно обхвативших его мужчин падать на пол и кричать, пытаясь сбить с себя колдовское пламя.
Зеленоглазая фигура, превратившаяся в живой факел, как-будто не замечала этого огня, медленно переводя взгляд с одного обожжённого здоровяка на другого.
Как-будто убедившись, что препятствие устранено, то, что сейчас управляло телом Дэрэка двинулось дальше.
Огонь пропал так же внезапно, как появился, и теперь совершенно обнажённый, подобно марионетке, он двигался вперед, и вниз, вниз, вглубь цитадели.
А вслед за ним двигался раненый Генрих Шульц, стараясь не приближается к своему подопечному.
Обитатели ночных коридоров поспешно запирали двери, открытые чтобы посмотреть, что там за шум, когда во мраке появлялись два зеленых глаза.
И Дэрэк, наконец, добрался до широкой винтовой лестницы, ведущей на подземный уровень хранилища магов.
Шульц, державшийся позади, понял, что будет дальше и бросился, чтобы помешать, но не успел.
Бледное щуплое нагое тело парня просто прыгнуло в лестничный пролет, не утруждая себя спуском по лестнице.
Когда Генрих подбежал к перилам и, перегнувшись через них, посмотрел вниз, то на дне шестиэтажного лестничного колодца, он увидел два далеких зеленых огонька, которые, как ни в чем не бывало, двигались дальше.
Знаете, в том, чтобы быть стражником, нет ничего веселого, особенно в том, чтобы стоять на посту.
Даже если вы стоите на посту у дверей хранилища магов Мэджигшилда.
Вообще, Бил и Фрэд были единственными стражниками в цитадели.
Они заступали на пост у дверей хранилища каждую ночь от заката и до рассвета, прекрасно осознавая при этом, что в их работе нет никакого смысла.
Просто когда-то маги решили, что у дверей хранилища должна по ночам стоять стража, и точка.
В этом было что-то схожее с тем, как люди устанавливают горшки с пальмами и прочими подобными растениями в офисных помещеньях.
Просто так принято, и все.
Ссылка: или кто-то всерьез думает, что один жалкий забытый богами куст может обогатить кислородом целый офис? Конец ссылки.
И потому Бил вместе с Фрэдом стоял на посту или на часах, как вам больше нравится.
Как и их отцы до них, а до того их деды.
Работа была не бей лежачего, но до безумия скучная, не происходило ровным счетом ничего, никогда.
Отец часто рассказывал Билу, как лет, эдак, восемнадцать назад был один воришка, который пытался что-то украсть у магов.
Но был пойман еще до того, как он добрался до его поста, так что даже это событие нельзя назвать значимым.
«Начинается ночь, и ты стоишь, часто думал Бил, Ты стоишь, а рядом спит Фрэд, вот и все».
Есть категория людей, которые просто не реализуют себя, ну не складывается их жизнь так, чтобы талант нашёл применение.
Взять к примеру Била, он был стражник, причем отличный, даже к этому декоративному посту он относился серьезно.
Он не спал, он не отвлекался, он нес свою службу и выполнял свой долг.
Такому человеку цены бы не было, лови он преступников или охраняй покой граждан на ночных улицах, но судьба и преемственность поколений распорядились иначе.
Другое дело, его напарник Фрэд, простой и неприхотливый, темно, тепло и не нужно ничего делать, пришёл, прислонился к стене с алебардой в руках и все, спи не хочу.
И потому нет ничего удивительного, что именно ответственный и серьезный Бил первым закричал: «Стой, кто идет!», когда в темноте показались изумрудные глаза.
Ну ну что ты ореБоги мои! перепугался спросонья Фрэд и схватился за древко своего оружия.
Что Что это Бил?
А ну, стой! приказал Бил вновь, обращаясь к неведомому нарушителю.
«Отвага, она или есть, или вы Фрэд», часто думал Бил и сейчас готов был это доказать, взяв алебарду на изготовку.
Довольно странно, что стража, которая обычно охраняет разного рода двери внутри помещений, часто вооружена древковым оружием.
В узком коридоре, где развернутся-то толком нельзя, куда уместней длинный кинжал или короткий меч. Ну насколько часто внутри помещения нужно отражать атаку кавалерии?
Но, нет, почти всегда на посту стоят люди с пиками или алебардами, по-видимому, здесь действует все тот же эффект офисных насаждений.
Как бы то ни было, глаза приближались, и Бил был готов встретиться с чем угодно, с любой тварью, любым ужасом, любым
«Это голый парнишка? неожиданно осознал Бил, и неуместность происходящего не укладывалось ни в какие рамки, Так, так это не спроста, судорожно думал он, глаза светятся, весь какой-то щуплый, движется как-то рывками, что он тут делает? Это магия, магическая тварь, вот он и пришёл к хранилищу магов, нужно быть на стороже, тянуть время, дождаться магов и тогда»
Ах ты, мелкий поскудник! Рявкнул осмелевший при виде подростка Фрэд и рубанул пришельца алебардой.
Однако зеленоглазый нарушитель, резко выбросив руку вперед, перехватил оружие раньше, чем лезвие достигло его шеи.
Бил был человек не глупый, а о том, что сейчас произойдёт догадается любой, кроме Фрэда.
Поэтому стражник Бил успел только сказать своему напарнику, голосом полным рухнувших надежд:
Ну почему ты такой тупой?
А в следующее мгновение свет вырвался из изумрудных глаз существа и заслонил собой весь мир Била и Фрэда.
Когда туда добрался раненый Генрих Шульц, которому стоило огромных усилий преодолеть шесть этажей лестницы, и который теперь отчетливо понимал, что кроме ребер у него несомненно треснула еще и бедренная кость.
Перед его глазами предстало зрелище у дверей хранилища, как-будто что-то с неимоверной силой, приложенной к одной небольшой точке, продавило их внутрь.
По обеим сторонам от входа валялись груды одежды и доспехов, а когда Генрих подошёл ближе, он заметил и мумифицированные останки стражников, выглядевшие так, будто они долго лежали под солнцем пустыни.
Сжав зубы от нестерпимой боли, причиняемой ему при ходьбе, пожилой мужчина медленно вошёл в дверной проём.
За массивными, но более бесполезными дверями находилось оно хранилище магов.
Стены облицованы золотом, массивные колонны подпирали куполообразный потолок- все было залито светом, который просто присутствовал в помещении, не нуждаясь в каких-либо источниках.
А в центре всего был купол, подобный тому, что закрывал город, однако, он не был прозрачен, а скорее темен и, лишь приглядевшись, можно было различить как внутри него бушует смерч, переливающийся всеми цветами радуги.
Вся ирония в том, что у магов невозможно украсть что-либо ценное, купол не пропускал внутрь тех, в чих венах нет вероятностного элемента, проще говоря, не маг не сможет его преодолеть. Как не могут преодолеть городской щит лесные чудовища.
И неизвестно, что было внутри вихря, укрытого куполом.
Скорее всего все, что было, будет или могло быть, переплетается с тем, чему быть невозможно и, попав в это хаотичное безумие, маг просто находил то, зачем пришёл.
Так же инстинктивно как птица знает, как найти путь в теплые края, даже ни разу не бывав в них.
И перед куполом стоял Дэрэк, погрузив свои руки сквозь щит, он как-будто что-то искал в глубине волшебного вихря.
«Дэрэк!» окликну его опекун.
Откуда-то из-за двери на лестнице уже доносился топот множества ног.
«Маги идут за ним, подумал Шульц, они убьют его, и даже Господа их не остановят».
Дэрэк, беги отсюда, простонал Генрих. Они уничтожат тебя сынок! За то, что ты некромант, в отчаянии закричал Шульц.
«НЕКРОМАНТ!»
Голос отразился от золотых стен, и в то же мгновение голос, который не мог принадлежать миру живых, произнес:
«НЕКРОС!»
Магический вихрь содрогнулся и, из переливающегося всеми цветами, вспыхнув, стал изумрудно зеленым.
«Проклятье», закричал мужчина, и пожилой, раненый Генрих Шульц, движимый безысходностью и отчаянием, забыв про собственную боль ринулся к своему мальчику.
Налетев на Дэрэка всем телом, опекун втолкнул его внутрь купола, отдавая того на волю изумрудного вихря.
Но магический барьер не терпит посягательств и как только влекомый инерцией Шульц коснулся его, пучок молний, пробежавших по магическому щиту, пронзил тело Генриха Шульца, превратив его в прах.
И хоть этого никто не видел, но прежде, чем исчезнуть в водовороте магии, зеленый свет погас в глазах Дэрэка, а мраморное лицо единственный раз за его жизнь исказилось от боли и скорби, и он исчез.
Пару мгновений спустя в хранилище ворвались маги, но не найдя ничего, кроме горстки праха, оставшегося от Шульца, они долго и разъярённо бранились, стараясь выяснить, что же стряслось,
Когда все немного успокоились славные парни решили запечатать хранилище. И они возвели новые двери и наложили новые руны, и много чего было потом, но главное время пошло дальше
Но не для Дэрэка.
Глава 7. Ночной визит
На улице было темно.
Вернее, на улице было то время суток, когда нельзя с уверенностью утверждать, поздняя ли это ночь или все же раннее утро.
Нет-нет, это не были утренние сумерки, но тот час, когда, небо чуть заметно меняет свой тон, хотя солнечные лучи еще и не думали появляться.
В час, когда кажется, что ночь вполне может передумать и остаться в мире навсегда, хотя этого еще не бывало, по улице бежал человек.
Точней, человек скорей скользил, поскольку в это время года любая поверхность, которую власти городов во всей множественной вселенной осмеливаются назвать дорожным покрытием, превращается в сущий ледяной кошмар.
Этакий гибрид из страшного сна фигуриста и мечты, сделать из суицида что-то веселое и простое.
Хорошо, вы правы. По улице скользил человек, и в те моменты, когда его траектория вынужденно делала поворот, центробежная сила, беспощадно и весьма настойчиво, знакомила бегуна с прелестной кирпичной кладкой стоящих рядом домов.
Ситуацию усугублял необычный выбор обуви для зимней ночной пробежки, по тому, как обувь на его ногах отсутствовала как класс.
Впрочем, иной одежды на высоком, жилистом теле мужчины не наблюдалось.
Если, конечно, вы не склонны считать одеждой ковер, который мужчина обмотал поверх своих бедер на манер весьма откровенного килта, и теперь был вынужден придерживать его одной рукой.
Однако для нас, как для сторонних наблюдателей, коими мы и являемся, в происходящем важно лишь два обстоятельства.
Ссылка: Ну хорошо, три обстоятельства, но не больше. Конец ссылки.
А именно: первое улицы, составлявшие маршрут бега-скольжения, были улицы Мэджикшилд.
Второе эти улицы были примерно на пять лет старше, чем они были в ту ночь, когда погиб Генрих Шульц.
И наконец третье весь этот бег, скольжение, падения и врезания в стены, болезненно, но верно приближали тощую фигуру мужчины к конкретному переулку, а точнее дому, а еще точней двери.
Тихий, но все же весьма отчетливый стук разбудил чутко спящую Госпожу, известную также как Тетушка Гертруда.
Гертруда встала с постели и настороженно прислушалась к темноте, наполнявшей ее домик, стук повторился и снова, и снова.
Но было в этом скуке в ночную дверь ведьмы что-то необычное.
Когда люди приходят ночью к Тетушке, они всегда торопятся и хотят, чтобы их впустили, так как боятся, что кто-то узнает, что они приходили к ведьме.
И от этого любой стук любого ночного визитёра, становился все громче все нетерпеливее, когда ему, визитёру, приходилось ждать.
А госпожа считала правильным, заставить кого угодно слегка понервничать, раз уж они будят ее среди ночи.
Но этот ночной стук в ее дверь оставался ритмичным, тихим, но настойчивым, даже когда прошло добрых пять минут ожидания.
Гертруда, решив, что ждать дальше становится уже неприлично даже для дамы, направилась к двери домика, на ходу принимая облик Тетушки.
Однако, открыв дверь, полная старушка непонимающе окинула взглядом высокого мужчину, и настороженно спросила старческим голосом:
Кто вы?
Госпожа Гертруда? Спросил мужчина низким бас-баритоном, а в его глазах блеснули изумруды.
И нано секунда не смогла бы втиснутся между вспышкой в глазах пришельца и превращением пухлых пальцев Тетушки в длинные черные когти.
Инстинкт и жизненный опыт ведьмы наперебой твердили, если видишь зеленый свет, сначала выпускай когти, потом начинай думать, так как в обратном порядке можно и не успеть.
Проворно отскочив назад, одновременно превращаясь из Тетушки в Госпожу, Гертруда приготовилась к битве.
Но в это момент юбка ковер с предательским шорохом раскрылась, представляя на суд ведьмы, то, что должна была скрыть.