Пока Селиванов сопел, устанавливая камеру и свет для интервью, я с интересом разглядывал жилище Сильвии и Маркуса, похожее на декорации к фильму про сказочных гномов. Вся мебель была миниатюрной, но не выглядела детской. Маленькие столы, стулья, кресла и диваны. Всё было сделано на заказ и рассчитано на рост хозяев. Особенной гордостью Сильвии была кухня. Она продемонстрировала нам, как пользуется плитой, наливает воду в кастрюлю и заваривает кофе. С кофе, кстати, и начался их роман с Маркусом.
Мы были на вечеринке маленьких людей, когда в комнату вошёл Маркус, рассказывала Сильвия. В руках у него была чашка кофе. Маркус спросил, хочет ли кто-то кофе. Никто не хотел. А я поняла, что это знак и взяла у него чашку. Так с маленькой чашки кофе началась история нашей большой любви!
Маркус во время интервью больше молчал, и лишь рассеянно кивал, соглашаясь во всём с Сильвией. Затем он взял с полки глиняную дудку и сыграл пару мелодий, посвятив их жене.
Мы хотим донести до мира больших людей, что маленькие люди способны на большие чувства, воскликнула Сильвия, и они с Маркусом поцеловались.
Во дворе их дома стоял небольшой пежо. Сильвия продемонстрировала, как ловко она управляет машиной, оснащённой специальными педалями и маленьким рулём. Затем мы сняли несколько их проходок по центру Монреаля. Сильвия с Маркусом ходили среди больших людей, держась за руки.
Всё-таки, в толпе мы чувствуем себя некомфортно, сказал, наконец, шёпотом, Маркус. Мы боимся, что нас просто не заметят. Больше всего мы опасаемся крупных собак. Для нас это настоящие монстры.
В тот же день мы посетили офис ассоциации маленьких людей провинции Квебек. Если не обращать внимания на рост сотрудников, это был обычный офис с компьютерами, принтерами, кулерами и полками, забитыми папками с документами. Ассоциация занималась решением бытовых вопросов «маленьких», а также их трудоустройством. Несколько сотрудников дали нам интервью, после чего мы отправились домой к Линде Браун, директору ассоциации. Там повторилась история с миниатюрной мебелью. Линда с удовольствием демонстрировала ванную, оборудованную специальными ручками, и кухню, нашпигованную умной техникой, где всё было продумано до мелочей.
Маленькие дома, мебель, кресла, кухни, переделка машин всё разрабатывается специальными врачами и узкими специалистами в каждой области, говорила Линда.
Я вспомнил нашего питерского великана, у которого не было даже нормальной табуретки. И немецкого учёного, который хотел содрать кожу с русского баскетболиста Сазанова и забальзамировать его на потеху публике. Мне стало обидно сначала за великана, а потом за себя. Моя съёмная московская квартира на фоне роскошных домов канадских карликов выглядела пристанищем бомжа.
А это моё любимое кресло-качалка, продолжала хвастаться Линда. Здесь я люблю получать релакс в конце дня. Каждые 15 дней ко мне приходит уборщица. Разумеется, всё это оплачивается государством.
В конце концов, нас познакомили с человеком-заводом Франсуа Бертраном, велосипедных дел мастером. Он в одиночку каждый месяц производил не менее десятка уникальных велосипедов для маленьких людей. Детские велосипеды им не подходили, а Франсуа делал штучный товар на заказ. Лёгкие и прочные аппараты из специального авиационного материала, самых разных моделей и очень красивые.
Велосипеды произвели на Селиванова самое сильное впечатление. Он был подавлен.
Вот ведь, бл*ть! хмуро сказал он, когда мы грузили технику в багажник машины. Чтоб я так жил!
Всю обратную дорогу до Торонто лил дождь. И снова нашу машину швыряло в стороны, только теперь проносящиеся фуры, похожие на гигантских железных червяков, создавали водяные ураганы и смерчи. Они обрушивали их на нашу «лодчонку», будто пытались её утопить. Мы решили не оставаться на ночлег в Монреале, через день нам предстояли съёмки в Уинсоре, а туда было удобнее добираться из Торонто. Рулили мы с Селивановым по очереди, пытаясь не уснуть. Но стоило мне занять пассажирское сиденье и прикрыть глаза, как сразу возникали то карлица Линда в своем особняке, раскачивающаяся в кресле, то великан Сазанов, пытающийся залезть в крошечную Оку через дыру в крыше, то генеральный продюсер Тимофеев, горестно качающий головой: «Не патриотично всё это! Ты за кого вообще? За красных или белых? Домработницы для карликов за счёт государства? Не свисти! Никто в эту чушь не поверит! Даже у меня такой нет!». Жужжала назойливо стрекоза. Громко, как боинг. Это великан Сазанов, выпивший уменьшительную жидкость, летел в лес, к насекомым.
Открыв глаза, я увидел, что Селиванов спит за рулём. На спидометре 140 км/ч. По-прежнему лил дождь, и за лобовым стеклом не было видно ничего, кроме красных огней впереди идущих машин. Громко ревела сигнальная полоса, предупреждающая о том, что мы вот-вот врежемся в отбойник. Я потянул руль вправо и ударил Селиванова в плечо. Полоса перестала орать, но Селиванов не проснулся. Я ударил ещё, он открыл глаза и залепетал:
Чего ещё? Ты чего? Я нормально! Чего тебе?
Прижимайся вправо, останавливайся, ты заснул.
Я? Я вообще не сплю. Нормально!
Остановились, поменялись местами. Но ситуация повторялась. Мы пытались разговаривать, громко включали музыку, умывались водой, открывали окна дождю, но всё равно засыпали за рулём. Будили друг друга и снова отключались. К утру кое-как добрались до мотеля и целый день проспали в своих номерах.
* * *
Нет запретам на кидания гномов! Нет запретам на кидания! кричал молодой парень в белой футболке и сильно нагеленными волосами. Сразу было ясно, что он главный. Группа человек из 10 вяло подхватывала:
Нет запретам! Каждый гном имеет право на то, чтобы его кидали! Долой нарушение свободы выбора и прав на кидание!
Прямо на асфальте лежало несколько спортивных матов. На одном из них сидел улыбающийся карлик в клоунском гриме и ядовито-зелёном парике.
Я Жан-Луи, представился он. Скоро меня будут кидать. Это вы русские журналисты?
Канадский Уинсор расположился на самой границе с американским Детройтом. Между собой города соединены мостом и тоннелем. Детройт известен автомобильными заводами и знаменитым хоккейным клубом. Уинсор также центр автомобильной промышленности. Но всё это нас с Селивановым на тот момент не интересовало. Не интересны были нам ни Арт-галлерея Уинсора, ни его сады Coventry, ни сады Dieppe, ни даже Devonshire Mall, с его прекрасными магазинами одежды, где можно было купить замечательные джинсы. А интересовал нас небольшой стриптиз-бар на окраине города. Именно в нём таилась ложка дёгтя, доказывающая, что не всё так гладко в карликовом раю. Мы собирались осветить тему со всех сторон, и аттракцион по метанию карликов на дальность мог стать противовесом сказке, которую нам показали в Монреале.
Парня в белой футболке звали Патриком. Вместе со своими друзьями, такими же балбесами, как и он сам, Патрик организовал небольшую акцию. Парни называли себя борцами за права летающих гномов. Я обратил внимание, что местные использовали это слово чаще более грубого «карлики», но реже толерантного «маленькие люди». Стрип-бар, где подвыпившие здоровяки соревновались в метании карликов на дальность, располагался прямо напротив офиса местной либеральной партии, борющейся за запрет «этого варварского развлечения». Акцию устроили прямо на узкой улочке, между двумя враждующими сторонами.
Он получает за один час больше, чем многие получают за целую неделю! Ему это нравится! Патрик говорил про Жана-Луи, готовящегося к полёту. Тот поправлял свой зелёный взъерошенный парик. Чтобы было, за что ухватиться, на карлика надели альпинистское снаряжение. Всё это Жан называл своим сценическим образом. Теперь он был похож на Карлсона в исполнении Спартака Мишулина. Не хватало только пропеллера сзади.
Кроме нас, на акции присутствовала съёмочная группа местного телеканала. Из окон офиса либеральной партии, ради которой всё и затевалось, выглядывали две испуганные тётушки. От комментариев они отказались. Позже оттуда вышел мужчина в синей бейсболке и стал с интересом наблюдать за происходящим. Патрик с друзьями расправили маты и сверху положили резиновую надувную женщину из секс-шопа, обозначающую цель приземления. Жана-Луи должны были бросать не только на дальность, но и на точность. Надувная женщина заодно смягчала падение. Когда всё было готово, появились несколько накачанных парней. Толпа расступилась. Качки по очереди хватали Жана-Луи за снаряжение, слегка трясли, словно взвешивая «снаряд», разбегались и швыряли карлика на маты. Чем-то всё это напоминало боулинг, только вместо шара небольшой мужчина. Растопырив руки и ноги, Жан-Луи, под свист, улюлюканье и аплодисменты, плюхался на надувную женщину. Тётушки либералки в окнах осуждающе качали головами. Дальность полёта была небольшой, метра два. Хотя точно её никто не замерял, всё-таки это не было соревнованием. Ещё немного пошумев, Патрик с друзьями затащили маты и надувную женщину в стрип-бар. Акция закончилась. Местные журналисты уехали, а мы, наконец, получили возможность записать необходимые интервью. Несмотря на ранний день, бар работал. За стойкой наливали напитки, а вокруг шестов извивались стриптизёрши. Зрителей, правда, ещё не было, если не считать мужчину в синей бейсболке из офиса либералов. Он взял пиво, подсел к самому краю танцпола и стал внимательно наблюдать за девушками.
Иногда мы устраиваем такие акции в знак протеста, говорил Патрик. Мне нравится злить этих ведьм из офиса напротив. Канада свободная страна, где ты можешь делать всё, что хочешь. Они нас пытаются остановить. Они считают, что карлику больно и это дискриминация. Но почему его самого никто не спросит? Это его право, чтобы его бросали. И наше право тоже. Мы хотим его бросать, а нам не дают!
Мне нравится эта работа. Она даёт мне зарабатывать неплохие деньги. Хорошо, что у меня есть такие друзья, которые организовывают эти шоу, сказал Жан-Луи, видимо, имея в виду Патрика и компанию. Мы разъезжаем по многим местам в Мичигане. Сейчас планируем тур по университетам и колледжам Америки и Канады. Мне нравятся девчонки, деньги и моя свобода, он говорил заученной скороговоркой. Видимо, Жан-Луи частенько раздавал интервью.
Ты знаешь, что этот гном сказочно богат? Ты вообще в курсе, что некоторые гномы, которых метают, зарабатывают шестизначные суммы в год? спросил меня Патрик, а Жан-Луи засмеялся.
Я ничего не знал о богатствах летающих гномов. Но, готовясь к съёмкам, прочитал, что в 1986-м в Австралии состоялся первый и единственный чемпионат мира по метанию карликов на дальность. Это было состязание вышибал. Победила тогда команда из Великобритании. С тех пор это развлечение превратилось в реальный барный спорт, который много раз безуспешно пытались запретить. Споры дошли до ООН. Одни считали метание издевательством и дискриминацией. Другие утверждали, что запрет таких мероприятий будет нарушением прав и свобод маленьких людей, потому что он лишает их возможности заработка. Больше всех отстаивали право на метание сами метаемые. Возможно, это действительно приносило неплохие деньги.
В какой-то момент мне показалось, что все эти люди актёры одного спектакля. И Патрик со своими приятелями, и Жан-Луи, и тётушки из либеральной партии, и мужик в синей бейсболке, перед которым лежала пачка мятых однодолларовых купюр. Он засовывал их стриптизёршам в подвязки, осматривая девушек с внимательностью гинеколога. Каждый здесь играл свою партию. И вроде все были довольны. Во всяком случае, Жан-Луи не выглядел униженным и оскорблённым. Тем временем, подошли два его маленьких приятеля. Патрик объявил, что теперь начнётся настоящее шоу. В баре стали собираться суровые мужики с лицами лесорубов и дальнобойщиков. На Жана-Луи и его друзей, помимо альпинистского снаряжения, надели каски, налокотники и наколенники, а на глаза ещё и очки, отчего карлики стали похожи на команду маленьких парашютистов. Теперь в метании появился смысл. Победитель получал ящик пива. Длинноногая брюнетка в очень коротких шортах замеряла рулеткой результаты бросков и громко оглашала их под крики толпы.
К нам подошли Патрик с Жаном-Луи и предложили поучаствовать в турнире. Я видел, что Селиванову хочется попробовать. Не ради пива, он был азартным. Пару мгновений он колебался, а потом сказал:
Всё-таки, нехорошо получится, если мы тоже будем в этом участвовать? это был сразу и вопрос и утверждение.
Я пожал плечами. Мне было всё равно. Карлики явно были не против, чтобы их кидали.
Мы же делаем материал, осуждающий такие вещи, так?
Так, ответил я.
Тогда нам точно нельзя, Селиванов вздохнул. Неудобно как-то.
Мы отказались. Патрик настаивал, но потом отстал. Мне показалось, что Жан-Луи на нас даже немного обиделся. Либерал в синей бейсболке, видимо, насытившись стриптизом, теперь толкался между здоровяками и карликами. Одного из них он даже невысоко приподнял за снаряжение, как бы примеряясь, и с виноватой улыбкой опустил на пол. Мы с Селивановым выпили по бокалу пива, и я отправил его снимать происходящее. Нужно было набрать побольше картинки. Сам я планировал выпить ещё пива, но тут подошла длинноволосая блондинка, одна из стриптизёрш. На ней было короткое красное платье с глубоким вырезом.
Привет! Мне сказали, вы из России. Меня зовут Кэт, Катя, сказала она на чистом русском.
Мы поговорили. Катя рассказала, что ей 25, и она приехала в Канаду из Питера учиться в университете, но вылетела. Родителям сначала говорила, что устроилась работать в хорошую фирму. Со временем пришлось рассказать про танцы. Спустя ещё какое-то время о том, что танцует она обнажённой. Родители поняли Катю и простили. Всё-таки, питерская интеллигенция. Теперь у неё есть бойфренд, канадец, и он тоже с пониманием относится к её работе. Кстати, скоро за ней заедет. Она любит бойфренда. И любит свою работу. В общем, Канада ей тоже нравится, и она собирается тут жить дальше. Может, даже всегда.
Катя замолчала. К нам направлялся весёлый Селиванов с камерой на плече. Судя по его довольному лицу, он пропустил ещё пару бокалов пива, пока снимал. Я не успел представить Катю, и предупредить Альберта, что она русская.
Хелло! сказал Селиванов Кате. Мордашка на любителя, а вот сиськи и фигура классные! Готов жениться на тебе прямо сегодня! одним из любимых развлечений Селиванова было говорить с иностранцами на русском, когда его не понимали.
Привет! Это вряд ли, как ни в чём не бывало, ответила Катя. Ты не в моём вкусе.
А, так ты русская? ничуть не смутившись, сказал Селиванов. Я так сразу и подумал.
Катя согласилась дать интервью. Я решил развить сюжет про метание карликов и вставить в него историю интеллигентной русской стриптизёрши. Девушка села рядом с барной стойкой, на высокий стул, я сел напротив, а Селиванов пристроился сбоку, поставив камеру на штатив. Он долго возился, цепляя к Катиному платью «петлю» радиомикрофон, пытаясь заглянуть в вырез. Только Селиванов был способен пялиться тайком на грудь стриптизёрши, которая ещё несколько минут назад танцевала полностью голой. А тут ещё её трусы. Собравшееся в складки ультракороткое платье продемонстрировало, что трусов нет вовсе. В принципе, на это можно было бы не обращать внимания. Но мы обращали. Катю это никак не смущало, всё-таки она на работе. А вот Селиванов разволновался. Я попросил его брать Катю покрупнее, чтобы не вошла нижняя часть. Мы начали работать. Я задавал вопросы, стараясь не опускать глаза. Девушка повторила то, что мне уже было известно, только более подробно. Незаметно для себя, она постоянно переходила с русского на английский, тогда мне приходилось прерывать съёмку, и просить повторить фразу на русском. Минут через 40 мы закончили, Кате нужно было возвращаться к работе.