Он закатил глаза и сел.
Рыкнул я:
Повторяю для безграмотных веселящий напиток только в праздники.
Но когда же он будет? Бабы еще ягоды не толкли!
Я открыл рот и закрыл. До меня вдруг дошло, в каком жутком одиночестве я среди бригадиров всем нужен веселящий напиток, а я чего-то вдруг упираюсь. Они тут комедь предо мною ломают, в бригады организовались ждут, а я упрямлюсь. Может, зря?
Нажраться хотите? Ну, хорошо завтра ставим напиток.
Назавтра случилась революция.
Искали горшок, а нашли его полным напитка и отбродившим, и, должно быть, приправленным мухоморами. Селение тут же упилось до риз со всеми известными выкрутасами.
Я лежал под тополем одинокий, несчастный. За реформами забыл о своей помощнице, и Жанка, подлючка маленькая, предала меня к гадалке ходить не надо. Что теперь будет со мной и затеей? Ждал самого худшего, но народ, проспавшись, связал плот из бревен для моего дворца, уложил меня в гребцах зам председателя и три известных рыболова.
Напутствуя, с берега кричали:
Забери, река, то, что дала нам без надобности.
Такие дела.
2
Сообразив, что везут не топить скорее всего, в город на продажу разбрюзжался:
М-да. Неведомо вам, конечно, но существуют законы мироздания, и лучше бы их не нарушать. Дорветесь до веселящего напитка, и хана придет племени. Выродитесь вы в больных и убогих. Так уже было, и с вами будет. А потом мир кончится, и никто не удержится ищи листочек в листопад.
Вздохнул и оглядел компанию ага, впечатлились!
Только те выживут, кто блюдет законы. Знаете, что это такое? Закон гостеприимства: кто не дал приюта путнику смерть. Закон о независимости: кто покусился на чужую свободу смерть. Закон о защите здоровья: кто ударил или обидел беспомощного смерть мучительная. Жестоко? А с законами мироздания иначе не получается
Что ж, тишина звенящая была мне в этот момент слаще любых оваций. О, как их проняло! Что значит ораторское искусство!
Гребцы мои, ускоренными темпами прогрессировавшие в искусстве пития, выглядели ужасно. Истерзанные самое близкое определение. Вечером выпил утром похмелье: законы мироздания не отменишь.
Кабан, ты слышал, что он несет?
Дурачок! сурово сказал мой хозяин и мне. Как наверну щас веслом! А потом отпинаю. Заткнись и не бреши.
Правду не запинаешь! огрызнулся я и притих от греха.
Ну, хорошо, не нравятся вам законы, возьмем понятное слово, что сути не меняет, высказал наболевшее, на второй день пути и вынужденного молчания. Так по заветам не поступают. Это дело всех касается или коснется я так думаю. А вы как дети.
Утоплю и закопаю, пообещал Кабан, взглядом помножив меня на ноль.
Правду не закопаешь!
Мой хозяин ожидаемо разорался. Рыбаки хихикали и хватались за бока. Плот плыл по течению реки. А мне подумалось жили люди, думали о жратве; явился я и научил их пьянствовать; на том стоит, и стоять будет человеческая раса.
Раб! злобно напомнил о себе Кабан. Тебя пнуть?
Хозяин, а ты не задумывался, почему главный у людей называется вожаком, а вовсе не погонщиком? ласково спросил я.
Увы, «подразнить собак» мое любимое развлечение благодаря чему еще в детстве получал по шее или расширял лексикон в области нецензурной речи.
Ты главный? Это я главный, они главные, кивнул Кабан на гребцов. А ты корм свинячий.
Я охнул невольно и растеряно замолчал. По искалеченной спине пробежалось стадо резвых мурашек, оставив на память о себе морозные ощущения. До меня вдруг дошло, что, даже разливая им веселящий напиток, оставался бы деревенским дурачком. Уж точно не староста! К чертям собачьим светскую власть надо было просто прихериться Посланцем Неба и терпеливо идти вперед. Хорошую пугалку придумать неверящим. Однако до сих пор не могу понять в какую историческую эпоху меня занесло? какому временному отрезку цивилизации соответствует бронзовый реквизит?
И тут меня накрыло. Душа ширилась, ширилась, рвалась куда-то и, конечно, вырвалась. Блин! Миру людей нужно рабство? Так я это устрою оно будет вечным: всех вас сделаю рабами Божьими!
Напрягся и попробовал сесть не получилось.
Надо же, зашевелился! подивился хозяин мой.
Настолько был захвачен народившейся мыслью, что даже не стал огрызаться.
Лежа мысли плющатся в голове попробовал рывком подняться, но боль в позвоночнике уверенно уложила обратно.
Боль отступила сразу стало легче, и сознание прояснилось.
Можно и так назваться Сын Неба, но как-то не глянется: бездоказательно.
Нет, ты здесь не излечишься, посочувствовал рыбак. Надо бы тебе на Место Выхода Животворящей Силы. Там практически из мертвых поднимаются. Если, конечно, знать, что и как делать.
Я тактично молчал, давая возможность рыбаку высказаться и выболтать секрет, которым давно интересуюсь. Информация интересная, а никто не хочет делиться.
Ну, как раз с этим все просто! сказал другой рыбак с чувством превосходства. В Месте том живут знающие люди они все покажут.
Он спохватился и замолчал. Покосился на меня и сердито треснул себя по лбу ладонью. Вот и поговорили. Но хоть что-то.
Значит, есть такое Место Выхода Животворящей Силы место, где человек может все. Вот бы добраться туда и тогда уж решить, как и чем покорить аборигенов, чтобы стать владыкою странного мира. А уж потом смогу пожить всласть.
Ха! Мечтательно прикрыл глаза. Представилось ярко, как сижу за огромным столом в собственном неприступном дворце весело молодки носятся с едой, а державная рука покоится на талии прекрасной жены. Почему нет? У меня, между прочим, полтора высших образования
Мечты теснились в голове, множились и вызывали чувство сладостного щемления в груди.
Воровато огляделся никто не читает моих мыслей? Что ж, наверное, это главное достичь заповедного Места Выхода Животворящей Силы. Вернуть здоровье и почему бы не набраться этой самой силы? А вдруг получится? И тогда в задницу кабанью все эти светско-духовные лидерства! Я буду властелином мира и никаких гвоздей!
Накопилось, блин!
Не врут легенды-то! вздохнул своим мыслям еще один рыбак. И почему там люди не живут?
А то давай, посоветовал товарищ. Бери свою бабу и топай туда.
Силы без меры это смерть, сердито сказал мой хозяин. С того и не живут, а гибнут там. То-то же.
Зато сам буду знать, что да как, поморщив лоб и ничего не насоображав, утешился рыбак.
Возьмите меня с собой, попросился. Я быстрей разберусь, что там к чему.
Куда с тобой, неходячим? удивился рыбак.
Кабан потемнел лицом и опасно голову опустил:
А веслом меж лопаток поглянется?
Вот этого не знаю, серьезно сказал. Отец мой и Создатель мира сего как-то не известил, для чего посылает меня сюда и насколько. Только знаю: как умру сразу вернусь домой. А пока Незабываемый опыт, конечно, но бр-р! Лучше о нем где-нибудь почитать.
Жалкий свиновод погрозил кулаком Сыну Создателя и будущему властелину мира.
Я лежал на плоту, плывущему вниз по реке, злой на весь свет. Спина мерзко болела. Так не мечтай о несбыточном довольствуйся тем, что имеешь. А есть у меня несчастная жизнь и жестокий хозяин, который везет калеку-раба на невольничий рынок. Дела мои дрянь! И оставалось надеяться, что хуже не станет.
Не понял, озадачен рыбак. Если доставить тебя к Месту Выхода Животворящей Силы, есть шанс что-нибудь сляпать и для себя?
Мой хозяин бросил острый взгляд на него, но промолчал.
Когда-то в том Месте жили люди, все же заговорил он. И неплохо жили. Потом захотели еще большого тронулись умом и разбрелись по белу свету.
Говорят, они учат добру, только их мало кто видел, вставил рыбак.
Волхвы! мелькнула мысль. Господи, я хочу быть волхвом!
И что? Если тронулся умом, надо лезть ко всем с дурацкими советами? Я бы таких.., хозяин опять погрозил мне веслом. Плевать, что ты сын Творца никто не купит, свиньям скормлю.
Прикрыл глаза, чтоб ненависть не светила так откровенно, и промолчал.
Кабан грозил, грозил и, наконец, исполнил свою угрозу в тот самый момент, когда перестал обращать на него внимание. И потому сильно удивился, когда весло ткнулось в бок. Вспыхнула боль, и взгляд на хозяина, полный ненависти, вышел на удивление убедительным.
Оказалось приплыли. За разговорами три дня пролетели.
Кабан таки ткнул веслом еще отпинать грозился, да не исполнил: вот он город.
Он раскинулся на берегу реки. Не город вообще-то: нет мощных стен и Золотых ворот но как назвать бескрайнее скопище землянок, избушек, домов и каких-то строений деревянных, каменных, глинобитных, в которых тоже жили и трудились люди? Так что город. Общественных удобств никаких вода из реки, туалет под кустом и свалка повсюду. Здорово, да?
Но были сады.
Меня перегрузили с плота на носилки и понесли боль полоснула и отпустила. С любопытством взирал на дома, жители которых зевали, потягивались, завтракали, готовились к дойке коз и коров, с которыми жили под одной крышей, куда-то спешили, не забивая головы новостью кто это прибыл к ним утренним рейсом на пятибревенчатом плоту? Подумаешь Сын Бога со свитою! Тут завязка на портках лопнула вот зараза, язви ее!
Как хорошо было б сейчас встать с носилок, потянуться всласть да поясно поклониться здравствуйте, люди, вот я и прибыл! Встречайте благую весть!
А была, не была!
Здравствуйте, люди! Вот я и прибыл, поднял руку и заорал. Приветствуйте Сына Бога!
Никто даже не оглянулся.
Че орешь-то? приблизил свое лицо Кабан. Не явишь чуда сейчас убью. Ну?!
Судорожно вздохнул встать бы сейчас, вот это чудо! Где-то читал, что обездвиживание можно снять силой внушения. Снять вообще можно все, что касается физиологии и психики беспредельны возможности человека. Но. не могу.
Завидев тупичок в глинобитных заборах, Кабан заставил повернуть туда.
Носилки опустили вокруг все те же гнусные рожи.
Сын Бога! потешался Кабан, вырезая упругую вицу из колючего куста. Едрить твою! Пыль придорожная! Сейчас я с тебя гонор сгоню. Ведь как говорится, главное в человеке не внешность, а норов. Сейчас познакомлю со своим поближе.
Ты ничего не знаешь о силе настоящей веры, сказал пересохшими губами. Всех вас создал мой отец: вы рабы божьи. Вот и все. Умирая, попадете на Страшный суд. Праведный будет жить вечно в раю, а грешный вечно мучиться в аду.
Тогда испытай, сын божий, ад на земле! сказал Кабан.
Ребра ожгло болью.
Иисус терпел и нам велел, прошептал, прикрыв повлажневшие глаза.
Кто-то из рыбаков шумно вздохнул будто охнул.
Стало легко. Вместе всегда легче.
Это было удивительно меня стегали, а я вслух молился, не зная ни единой молитвы прежде. Может, самогипноз? Или генная память предков? Но какая разница, если помогает. Лишь бы не рыдать, не извиваться от боли, не просить пощады не делать того, что дикарь этот ждет от меня. Да я кричал, но кричал молитвы к Создателю чем больнее, тем громче.
Скалишься? покривился Кабан и отбросил измочаленный прут, все занозы которого в моем теле.
А я, наверное, сошел с ума улыбался. Когда рвут кожу на живом человеке это не только больно, это смертью грозит. А смерть избавление.
Вы братья мои, сказал осипшим голосом. У нас один общий отец. Мы должны друг друга любить.
Ты что, калека, жить устал? Сейчас я тебя проткну!
Кабан в сердцах сплюнул и взялся за копье цветовая насыщенность его лица приобретала все более интенсивный оттенок.
Эй! Эй! Эй! рыбаки всполошились, вцепились в него. Что же мы будем продавать, кроме плота?
Эй, вы там! невежливо рявкнул крепкий мужик, подходя. Когда наругаетесь между собой, не забудьте поздороваться: перед вами хозяин дома.
Добра и здоровья вашему дому, кивнул Кабан. А сунешься в наши дела, накостыляем.
Да ну? повел широченными плечами мужик.
Дурак, да? спросил мой хозяин. Один с четырьмя
Мужик моментально сделался серьезным, и следа дурашливости не осталось.
Дык дерутся умением, а не числом.
Кабан тут же ощерился и бросился на мужика. Тот бешено закрутился, раздавая хлесткие удары всем четверым. Я размашисто крестился, изображая неистовую молитву.
Мужик взаправду драться умел одному саданул по коленной чашечке, да и другому: чего мелочиться? Двум другим по почкам надавал.
Бежим! крикнул один рыбак.
А убежим? крикнул второй.
Самое время Кабан хрипел и рвался из крепких рук мужика.
Нам повезло! крикнул третий и первым бросился наутек.
Кабан таки вырвался и припустил вторым с поля боя.
Конечно, это было его удачей задраться и убежать с разбитой харей.
Мужик проводил всех веселым взглядом, обернулся ко мне:
Бойцы так себе, но в одном хороши бегают резво, ажна зайцы лысеют от зависти к ним. Мне кажется, ты их уже не догонишь.
Не кажется.
Победителю вольно шутить.
Ну а ты кто такой? спросил, разглядывая меня.
А я был готов обливаться слезами радости. Блин! И думал, думал, думал кем бы прихериться?
Мне нужна помощь. Очень нужна. Вы единственный в этом городе, к кому я за ней могу обратиться.
А что ты тут руками-то колдовал бесноватый?
Молился за вашу победу.
На грубый прогиб усмехнулся презрительно живи пока, пригодишься. И ушел.
Накатила усталость. Сколько можно? Бьешься, бьешься ну, хотя бы спина не болела, да семенили ноги. Знал, конечно безмерное горе и безнадежность одних ломают навсегда, для других неожиданно становятся дорогой к вершинам духа. И вот сейчас, когда удача и люди оставили меня, собственная глупость (дался же этот клад!) отдала на произвол судьбы, и я предоставлен лишь своим силам (которых, увы, совсем немного в искалеченном теле) только неукротимая сила духа, как второе дыхание, может спасти.
Поднял взор к небу:
Отец мой, дай сил и ответь правильно ли иду? Или обманываюсь иллюзиями, и люди просто разумные звери? Есть ли высшие законы мироздания или их нет? Возрадуются ли страждущие? Воздастся ли преступившим?
Смотрел в фантастические фигурации облаков в пустой надежде увидеть Знак знак того, что справедливость есть. И, конечно, не видел. Да и откуда быть Бог еще не зачал Иисуса Христа.
Утопиться, что ли да в свое время вернуться? Так река далеко. Закрыл глаза.
Эй, ты спишь?
Открыл глаза женщина. Конечно, женщина! В этом путешествии мне в утешители выпадают женщины. Достаточно молодая. Очень своеобразная. Ух, какие строгие глаза.
Сейчас тебя в дом перенесут.
Мне понравилось у башмачника простые отношения, ясные задачи. У него была усадьба на окраине города и лавка в центре. Там чинилась обувь, тачалась новая туда меня и определили жить, работать и сторожить. Начал осваивать новую профессию.
Иногда раздражали клиенты, но чаще с ними общался хозяин. Одно оставалось, как и прежде сидячая работа и никакой надежды на выздоровление. Мне нужно было найти загадочное МВЖС. Думал об этом, мечтал, а на досуге играл роль Сына Бога и пытался ввести окружающих в раннее христианство.
Укажи Знак присутствия Бога на земле, требовали они. Любой.
Я пожимал плечами: Бог это же очевидно, он же перед глазами; все вокруг это Бог. Кажется, так церковь учит. Но им было непонятно. Да и мне.
У меня появились сторонники. Вечерами приходили соседи и бездомные нищие, выносили меня из лавки прямо в рабочем кресле, сами усаживались подле и внимали моим речам о религии и о Боге. Подарки приносили угощение или что-нибудь из вещей, так что теперь мысли о еде не вызывали обильного слюноотделения. Что может быть в жизни лучше для скромного пастыря? А слушателей, заметил, разом всех в разговорах на загробную жизнь потянуло. Судьба-насмешница дала им возможность ходить, а они готовы руки на себя наложить, чтобы поскорей отойти к Творцу.
Звали меня уважительно Мастер. Не за руки, сноровито постигающие искусство профессии, а за язык за проповеди мои.