Может, я на его месте вообще умерла бы от хохота. Никто ведь не виноват, что я такая нескладная. Я и на Рыжего не обиделась и даже была ему благодарна, что он втащил меня.
Правда, как назло, я зацепилась ногой за дверь, врезалась в Рыжего, и мы оба рухнули на пол. Платье у меня задралось, портфель вылетел из рук.
Все, кто был в классе, окружили меня и с восторгом рассматривали. А я встала, и улыбочка снова растянула мой рот не могу, когда меня в упор разглядывают.
Валька закричал:
«Рот до ушей, хоть завязочки пришей!»
Васильев засунул пальцы в рот, растянул губы, корчил страшные рожи и кричал:
«Я тоже так могу! У меня тоже рот до ушей, хоть завязочки пришей».
А Лохматый, давясь от смеха, спросил:
«Ты чья такая?»
«Бессольцева я Лена». И я снова по-дурацки улыбнулась.
Рыжий в восторге закричал:
«Ребята!.. Это же внучка Заплаточника!»
Ленка оборвала свой рассказ и покосилась на Николая Николаевича.
Ты давай, давай, не смущайся, сказал Николай Николаевич. Я же тебе говорил, как я к этому отношусь. В высшей степени снисходительно и совсем не обижаюсь.
Ну а я-то об этом не знала, продолжала Ленка. И вообще про твое прозвище не знала Ну, не была готова «Мой дедушка, говорю, Заплаточник?.. За что вы его так прозвали?..»
«А чего плохого? ответил Лохматый. Меня, например, зовут Лохматый. Рыжего Рыжий. А твоего деда Заплаточник. Звучно?»
«Звучно», согласилась я.
Я подумала, что они веселые и любят пошутить.
«Значит, вы хорошо знаете моего дедушку?» спросила я.
«А как же, сказал Лохматый. Он у нас знаменитый».
«Да, да очень знаменитый, подхватил Валька. Как-то в личной беседе я спросил твоего дедушку, почему он не держит собак. И знаешь, что он мне ответил? Я, говорит, не держу собак, чтобы не пугать людей».
Я обрадовалась:
«Вот, говорю, здорово».
И другие ребята тоже подхватили:
«Здорово, здорово!»
«Мы эти его слова всегда помним, продолжал Валька, когда яблоки в его саду Ну, как это называется?..»
«Собираем», подхватил Рыжий.
Все почему-то снова захохотали.
Ленка вдруг замолчала и посмотрела на Николая Николаевича.
Вот дура какая, сказала она. Только сейчас поняла, что они надо мной смеялись. Ленка вся вытянулась, тоненькая, узенькая. Мне надо было тогда тебя защитить дедушка!
Ерунда, ответил Николай Николаевич. Мне даже нравилось, что они у меня яблоки таскали. Я за ними часто подглядывал. Они шустрили по саду, бегали пригнувшись, набивали яблоки за пазуху. У нас с ними была вроде как игра. Я делал вид, что не вижу их, а они с отчаянной храбростью таскали яблоки, можно сказать, рисковали жизнью, но знали, что им за это ничего не будет.
Ты добрый! Я и тогда им ответила, что ты добрый.
А Попов сказал:
«Моя мамаша ему на пальто пришивала заплатки. Говорит: Вы же отставной офицер. У вас пенсия. Вам неудобно с заплатками. А он это, значит, ты, дедушка, У меня лишних денег нет».
«Ну ты, Попов, даешь! крикнул Рыжий. Ты что же, думаешь, что он жадный?»
А Валька подхватил:
«Он жадный?! Он моей бабке за картину отвалил триста рублей. Это, говорит, картина моего прапрапрапра»
Все развеселились и стали выдумывать, кто что мог:
«Бабушки!»
«Тетушки!»
И тут я стала хохотать. Правда, смешно, что они нашего прапрадедушку переделали в прабабушку и в пратетушку? спросила Ленка у Николая Николаевича. Хохочу я и хохочу, никак не могу остановиться. Я если хохочу, то обо всем забываю.
Ленка неожиданно коротко рассмеялась, будто колокольчик звякнул и упал в траву, и снова сжала губы.
Это раньше я обо всем забывала, поправилась Ленка и с угрозой добавила: А теперь Она замолчала.
Николай Николаевич терпеливо ждал продолжения ее рассказа. Он дал себе слово не перебивать ее. Да и самому ему хотелось разобраться во всей этой истории. И слушать Ленку было легко, потому что переливы ее голоса, выражение глаз, которые то затухали, как облитые водой горящие угли, то вновь пламенно и неожиданно вспыхивали, завораживали его.
За всю свою долгую жизнь Николай Николаевич не видел подобного лица. От него веяло таинственной силой времени, как будто оно пришло к нему через века. Он это ощущал остро и постоянно.
А может быть, это чувство возникло у него после появления в доме «Машки»?
Вообще-то, я никогда бы не кончила смеяться, если бы не Валька, снова заговорила Ленка. Ему было смешно, что ты купил у его бабки картину за триста рублей.
«Бабка, говорит, от радости чуть не померла. Думала, получит двадцатку, а он ей триста!..»
Валька подбежал к доске и нарисовал квадрат, не больше портфеля.
«Вот за такую махонькую картинку три сотни! визжал Валька. А на картинке была нарисована обыкновенная тетка с буханкой».
«Женщина с караваем хлеба», строго и многозначительно вставил Николай Николаевич.
Я-то знаю, ты не волнуйся, я-то знаю все твои картины, оправдывалась Ленка и продолжала.
«И еще передай своему деду, закричал горластый Валька, что мы его поздравляем, что у него такая внучка Ну точно как он!»
«Они с Заплаточником два сапога пара!» вставил Рыжий.
А я почему-то подхватила:
«Правильно, мы с дедушкой два сапога пара!»
Николай Николаевич совершенно отчетливо представил себе, как Ленка, вероятно от растерянности, выкрикнула эти слова. И, как бы радуясь им, она подпрыгнула на месте и завертела головой, как попугайчик, и уголки губ у нее закрутились вверх. Ему нравилась ее беспомощная и открытая улыбка. А для них это потеха и только.
Лохматый так и крикнул:
«По-те-ха! Ну и потешная ты, Бессольцева Лена!»
А Рыжий, разумеется, подхватил:
«Не потешная она. А чучело!»
«Огородное!» захлебнулся от восторга Валька.
Конечно, они стали хохотать над Ленкой, выкаблучиваясь каждый на свой лад.
Кто хватался за живот, кто дрыгал ногами, кто выкрикивал: «Ой, больше не могу!»
А Ленка, открытая душа, решила, что они просто веселились, что они смеялись над ее словами, над ее шуткой, а не над нею самою.
Ленка заметила, что Николай Николаевич как-то подозрительно притаился, словно его что-то не устраивало в ее рассказе.
Дедушка, ты меня не слушаешь? спросила она дрогнувшим голосом. А почему?
Николай Николаевич смущенно поднял на нее глаза, не зная, как поступить, и правду ему говорить не хотелось, чтобы лишний раз не огорчать Ленку, и врать было трудно.
Не отвечай! Ленку как молнией пронзило: она обо всем догадалась. Тебе меня жалко стало? Да? Они надо мной смеялись? Да?.. Уже тогда? Она жалобно улыбнулась: Подумать только, а я не догадалась. Все приняла за чистую монету Точно. Смеялись. Я вижу, вижу себя со стороны ну просто я была какая-то дурочка И тихо добавила: Правда, дурочка с мороза.
Вдруг она повернулась к Николаю Николаевичу всем корпусом, и он увидел ее большие печальные глаза.
Дедушка! Милый! Она схватила его за руку и поцеловала ее. Прости меня!..
За что? не понял Николай Николаевич.
За то, что я им верила, а они над тобой смеялись.
Разве ты в этом виновата? сказал Николай Николаевич. Да и они не виноваты, что смеялись надо мной. Их можно только пожалеть и постараться им помочь.
Может быть, ты их любишь? Ленка с подозрением посмотрела на Николая Николаевича.
Тот ответил не сразу помолчал, подумал, потом сказал:
Конечно.
И Вальку? возмутилась Ленка. И Рыжего, и Лохматого?!
Каждого в отдельности нет! У Николая Николаевича от волнения перехватило горло, и он задохнулся. А всех вместе да, потому что они люди!
Если ты будешь психовать, сказала Ленка, то я перестану рассказывать.
Да я не психую! рассмеялся Николай Николаевич. Подумаешь, даже задохнуться разок нельзя. А ты давай, давай дальше, я слушаю.
Ну, в общем, когда Рыжий обозвал меня чучелом, сказала Ленка, то его кто-то сильно толкнул в спину и я увидела впервые Димку Сомова Знаешь, он меня сразу удивил. Глаза синие-синие, а волосы белые. И лицо строгое. И какой-то он весь таинственный, как «Уснувший мальчик».
А Рыжего он толкнул сильно, тот врезался в пузо верзилы Попова и бросился на Димку. Я хотела крикнуть, чтобы они не дрались из-за меня. Ну пусть я чучело, ну и что?.. Но они уже сцепились.
Я зажмурилась. Я всегда так делала, когда начиналась драка. Я же тебе главного не сказала: я раньше трусихой была. Когда пугалась, то у меня отнимались ноги и руки. Пошевелиться не могла, как неживая.
Только драки никакой не вышло. Я услышала спокойный голос Димки:
«Сам ты чучело, и не огородное, а обыкновенно-рыжее».
Я открыла глаза. Оказалось, Димка одной рукой скрутил Рыжего и держал его крепко. А тот и не думал вырываться, скорчил рожу и крикнул:
«Я обыкновенно-рыжее чучело!»
Над ним все стали смеяться, и он сам над собой смеялся громче всех. Да ты же его видел, дедушка! сказала Ленка. Правда он смешной?.. Ну просто цирковой клоун ему и парика не надо, он же от рождения рыжий!
В тот момент, когда мы смеялись над Рыжим, вбежала веселая Маргарита. В одной руке она держала классный журнал, а в другой сверток в цветном полиэтиленовом мешочке.
«А, новенькая! Она увидела меня. Куда же тебя посадить?»
Она пошарила глазами по рядам парт и забыла про меня, потому что девчонки обступили ее и спросили, правда ли, что она выходит замуж. Маргарита ответила, что правда, засияла от счастья, торопливо разорвала мешочек, вытащила коробку конфет, открыла и поставила на стол.
«От него?» прошептала догадливая Шмакова.
«От него. Маргарита еще больше расцвела. Угощайтесь». И сделала величественный жест рукой.
Все повскакали со своих мест и стали хватать эти конфеты и засовывать в рот. А Маргарита говорила:
«По одной! По одной! А то всем не хватит».
Я тоже схватила конфету.
А Шмакова сунула одну конфету в рот, а вторую отдала Димке. Ну и галдеж поднялся!
А девчонки забрасывали счастливую Маргариту вопросами:
«Маргарита Ивановна, а кто ваш муж?»
«А у вас есть его фотокарточка?»
«А он живет в Москве?»
И тут в дверях появилась Миронова.
Миронова у нас особенная, у нее очень сильная воля.
«Что вы тут шумите после звонка?» спросила Миронова.
«Мы конфеты едим!» крикнула Шмакова.
«Во время урока?» ехидно заметила Миронова и прошла на свое место.
Шмакова протянула ей конфету:
«Возьми и успокойся. Сама опоздала и еще выставляется».
«Тихо! сказала Маргарита. Миронова права. По местам!»
И все пошли по своим местам, а про меня Маргарита так и не вспомнила, и я не знала, куда мне сесть, остановилась около Димки и уставилась на него. Ну, у меня привычка такая: если мне кто-нибудь нравится, то я смотрю на него, смотрю, хотя знаю, что это неловко. Он на меня раз посмотрел, второй, а потом спросил, что мне надо.
А я ляпнула:
«У тебя место свободное?»
«Занято».
Ну, думаю, влипла, сейчас он начнет надо мной смеяться. А он вдруг улыбнулся и спросил:
«А что?»
«Хотела сесть к тебе, ответила я, а так как он все еще продолжал улыбаться, то во мне какая-то храбрость появилась от его доброты, и я сказала: Ты же меня спас».
По-моему, ему мои слова понравились, потому что он сказал:
«Ну что ж, сейчас попробуем. И громко крикнул: Шмакова, новенькая твое место хочет занять!»
Шмакова услышала Димкины слова и здорово рассердилась. Она посмотрела в нашу сторону, потом медленно направилась к нам. Она приближалась, приближалась, и я видела, как у нее в глазах прыгали злые огоньки. Тут я испугалась. Я ведь не хотела, если место занято. А Шмакова подошла к нам, смерила меня презрительным взглядом и отвернулась. Конечно, она же красавица! А я? Ленка безнадежно махнула рукой.
Ты тоже хоть куда, посчитал своим долгом вмешаться Николай Николаевич.
Да брось ты меня успокаивать, возмутилась Ленка. Она же настоящая красавица! Платье у нее новенькое и сшито по фигуре. А у меня какой-то маскировочный халат.
Маскировочный халат?.. удивленно переспросил Николай Николаевич. Это, пожалуй, моя вина. Я не учел, что платье должно быть по фигуре. Извини. И почти выкрикнул: Зато у тебя глаза вдохновенные! И сердце чистое. Это посильнее, чем платье по фигуре.
Не хвали меня, пожалуйста, сказала Ленка. Я ведь плохая. Я на самом деле предательница!.. Я это сейчас, сейчас поняла до самого донышка.
Ленка замолчала. Николай Николаевич терпеливо ждал, когда она снова заговорит. В комнату в который раз ворвалась бесшабашная музыка: это все еще гуляли на дне рождения Димки Сомова. Они плясали, кричали, пели, а здесь, в доме у Бессольцевых, сидели два понурых человека, которые не знали, что им делать дальше и как им теперь жить.
Ну и что там произошло со Шмаковой? прервал молчание Николай Николаевич.
Со Шмаковой? переспросила Ленка. Ничего особенного не произошло она уступила мне место. «Уступаю, говорит, тебе мое место с большим удовольствием. И схватила портфель. Мне, говорит, здесь надоело. Парта какая-то кособокая. И вообще, я люблю перемену мест. Так что, Димочка, чао какао! А на прощание наконец посмотрела на меня, как будто только что заметила, презрительно фыркнула и тихо сказала: Ну и чучело!»
Попов заорал, чтобы Шмакова села к нему, и та бросила ему портфель, а он его поймал, вот с этого момента он стал ее рабом.
Тут Маргарита объявила, что наша школа едет на осенние каникулы на экскурсию в Москву.
«Значит, мы поедем вместе?» выскочила догадливая Шмакова.
«Вместе, вместе. Маргарита улыбнулась. Так что берите у родителей деньги и приносите».
По этому поводу раздался такой вопль восторга, что Маргарита рассмеялась и зажала уши руками, чтобы не оглохнуть. Ну конечно же, всем хотелось поехать на каникулы в Москву.
И я завопила, но потом осеклась, потому что Димка встретил это известие хладнокровно. А когда все замолчали, он вздохнул тяжело и сказал:
«Опять на родительские Надоело».
«Что же ты предлагаешь? Не ездить в Москву?» спросила Маргарита.
«Нет, он этого не предлагает, вмешалась Миронова. Но он не знает, что он предлагает».
«Прекрасно он знает, раздался ласковый голосок Шмаковой. Это он перед новенькой выставляется».
Все, конечно, тут же захихикали.
Маргарита одернула Шмакову, а я, если честно, была почему-то рада ее словам Ну, в общем, не почему-то, а потому, что она сказала, что Димка передо мной выставляется.
А когда в классе снова наступила тишина, то Димка встал, победно оглядел ребят и сказал:
«Давайте на поездку заработаем сами!»
Тут меня словно подбросило, прямо не знаю почему. Я вскочила и заорала:
«Маргарита Ивановна! Маргарита Ивановна! Можно я скажу?»
Ох и видик у меня был, наверное, восторженная дурочка. Но я о себе и не думала, у меня на душе было хорошо, и хотелось сказать всем что-нибудь необыкновенное.
«Мне дедушка много рассказывал про ваш город У вас город особенный, старинный Приедешь навсегда останешься Не променяешь ни на какие золотые горы. Правда, здесь хорошо! И вы все такие хорошие! И предложение Сомова я поддерживаю!..» Я улыбнулась Димке и наконец уселась.
«Ну, Сомов у нас, как всегда, молодец! сказала Маргарита. Мне его идея тоже очень понравилась Конечно, вы уже взрослые ребята и вполне можете поработать, продолжала она, я вам, пожалуй, помогу. Только не подведете?..»
Тут все закричали:
«Что вы, Маргарита Ивановна! Вы только договоритесь!»
«Мы будем работать дни и ночи!»
«С утра до утра!..»
И мы стали работать. Ходили в совхоз на сбор поздних огурцов и капусты. Ты не думай, мы не только за деньги работали. Мы и бесплатно. Например, в детском саду. И городской сквер убирали Правда, это не всем понравилось. Может быть, именно из-за этого у нас и началась ссора. Валька, к примеру, как только мы шли на бесплатную работу, всегда убегал. Один раз в воскресенье рано утром Маргарита привела нас в совхозный сад на уборку осенних яблок.
Все ребята пришли в резиновых сапогах, а я в туфлях они сразу промокли от мокрой травы.
Димка заметил это, снял сапоги, протянул мне и сказал, чтобы я переобулась. Вот был моментик он стоял босой на мокрой, холодной траве и протягивал мне сапоги с шерстяными носками. Я не решалась их взять.
Ребята окружили нас и открыли рты от удивления.