Мыслю, что основа тому возрождение северной дружины витязей. Он так и сказал: «Теперь вам быть».
Лев Гаврилович заметно вздрогнул после этих слов.
Евпатий приметил.
Слова эти тебе знакомы, батюшка? Что означают они?
В своё время Илья Муромец тако же проводил Олёшу и Добрыню перед страшной последней для Ильи битвой с половцами.
Лев Гаврилович хлопнул ладошкой по столешнице, подошёл к сыну и заглянул ему в глаза.
Сыне, не тужи, доля русского витязя беречь родную землю от всякого недруга. И запомни, что мы не умираем, нас Господь к себе призывает.
Впервые услышав тогда эти слова, Евпатий запомнил их на всю оставшуюся жизнь.
Постепенно смеркалось.
Кто-то из чади принёс свечной подставок и зажёг три свечи от лучины.
Каковы монголы? Только без сердца.
Сильны они дружным лучным боем, да и поодиночке дивно метки. Вот в ближнем бою нам не ровня. Подчинение старшим для них святее молитвы. Их войско единое тело, человек его полный повелитель Многое поведал нам князь Михаил Всеволодович в пути и о том, что перед битвой случилось и что потом сталось. По всему выходит, не желали монголы воевать с нами, а пришли взять половцев и наказать их примерно.
Ну так это ж благое дело! воскликнул воевода. Я с ними вполне союзен.
Узрев единение половцев с южнорусскими дружинами, снарядили посольство, мол, не на вас мы идём, русичи.
И что?
Послов тех побили до смерти!
Как это так?! не поверил Лев Гаврилович. Русичи побили послов? Русичи? Дикари языческие так не поступают. Студ и зазор на веки вечные. Южнорусские лишились ума напрочь. Кто дал добро на избиение?
Ненадолго задумался и понял.
Можешь не отвечать, я и сам знаю. Знаю, что губитель этот Мстислав Удатный.
Он, батюшка.
Что далее?
Монголы прислали другое посольство, вновь со словами: мы не питаем к вам вражды, хоть вы и побили послов наших, давайте, мол, просто разойдёмся по разным сторонам, Степь велика. Но половцев нам отдайте и не воюйте за них, они израдцы[7] вечные.
Золотые слова! В этих словах вечная истина. Как они быстро поняли всю змеиную суть этих степных бродяг и грабителей!
Второе посольство тоже побить хотели, половцы об этом громче всех вопили, мол, это лазутчики монгольские, а никакие не послы. И побили бы, но вмешался смоленский князь Владимир Рюрикович.
Неужли супротив братца своего встал?
Ещё как встал, вынул меч и проговорил: кто супротив моего слова выходи на поле
Каков молодец! Нашлась-таки голова, в которой ещё есть честь витязя русского. Сыне, ты скажи, отчего поражение пришло? Ведь русско-половецкое войско в три раза больше было.
Три войска, батюшка, три князя, из которых каждый сам себе велик. И войска эти монголы растягивали по Степи почти десять дней, а потом разбили по отдельности.
Хитры многократно, опытны и безжалостны, подытожил Лев Гаврилович. Хлебнём мы с ними
Батюшка, а Дементий пошто не идёт? Хотели вместе посидеть, поговорить.
Он сказал, что нынче всю ночь станет молиться, дабы возблагодарить Господа нашего о даровании жизни и благополучия единокровному брату.
Пускай молится, в этом его отрада
Но Лев Гаврилович сейчас думал совсем не про старшего сына.
Неизбывный зазор накликан на русское имя! Даже язычники-литовцы тако не творили. Будет нам ещё за то, ой, будет. Ай да Мстислав Мстиславич! Ай да губитель и шиш!
Евпатий с беспокойством поглядел на отца, который раньше никогда не позволял себе хулить князей.
Как сыну говорю, успокоил его Лев Гаврилович. Скажу даже более того: южным князьям Русь мачеха! Помяни моё слово, придёт время и все они перекинутся, кто к ляхам, кто к уграм. Их родичи половцы, то бишь израдцы, вот и сами они сделаются таковыми. А кровь Олёши Поповича, Добрыни, Тимони и других русских витязей падёт на них многократно.
А на чём зиждется уверение такое? внезапно спросил Евпатий.
А на том, что я воевода тайных дел рязанского князя! рассвирепел Лев Гаврилович. Яйцо курице не верит Моего слова ему недостаёт.
Как сыну вдосталь, как десятнику маловато.
Лев Гаврилович оторопел. Лицо стало краснеть, багровый шрам от левого уха до подбородка стал багрово-чёрным.
Ты начал было он, но осёкся и размяк, быстро вспомнив день вчерашний, наполненный подготовкой к поминкам сына, вчера не было никакой надежды на то, что он вживе. Из глаз хлынули слёзы.
Батюшка, родной, прости! взмолился Евпатий. Прости за слово окаянное.
Да я не о том, сыне, совсем не о том. Стар я стал. Вспомнилось
Ему показалось, что только теперь узрел он, как они схожи с сыном: почти вровень ростом, Евпатий даже немного перерос отца, но в остальном движения, повадки, голос совпадало. Только один матёрый, как волк, трёпаный и битый, другой молодецки подвижен, лёгок, но уже с медной окалиной во взоре.
Как ты возмужал, сыне, с сожалением произнёс отец. Ты стал стоящим витязем.
Твоё доброе слово, батюшка, дороже всего на свете!
То-то же Теперь слушай. Прелагатаи[8] рязанские мной и Вадимом Данилычем разосланы повсюду и в порубежные княжества, и в дальнюю сторону. Я ведаю, где и что происходит, то мой долг перед отчиной. Так вот, более всего опаски вызывает поведение того же пресловутого Мстислава Удатного и его зятя Даниила Романовича, их постоянное шушуканье с уграми и ляхами. Сидят они на Галиче и Волыни, а то Русская земля! В своё время запустили они туда и попов-католиков, и костёлы их разрешили возводить. А в Киеве что творится? Погиб великий князь Мстислав Романыч беда. Не стало воеводы Ивана Дмитрича горе великое! Нет руки воеводской, отныне без рук Киев и замятня там. И вера наша православная в шаткости пребывает. Хорошо бы явился в Киев добрый князь православный и всю эту латинскую свору головой вниз с городских стен.
Лев Гаврилович замолчал, чтобы отдышаться и остыть, излишние волнения сегодняшнего дня, пусть и радостные, изрядно подкосили старого воина. Но он спешил досказать сыну то, что, по его мнению, он должен знать. Рано или поздно, а Евпатию надлежит занять место воеводы тайных дел.
Тысячу раз пожалеешь, что нет такого же великого князя, каким был Всеволод Юрьевич Большое Гнездо. Шумнёт из Владимира и на всех рубежах наступает тишь да гладь. А уж ежели с войском куда выступит, так и вовсе Он горестно махнул рукой и добавил: Крут бывал излишне, да и Рязани принёс множество бед, но воистину был он велик!
Но Рязань сейчас иная, чем тогда была.
Сыне, наша Рязань хороша, но малочисленна и одинока перед Степью. Случись беда Не ведаю. Опять же Калка. Выступили русичи вкупе с половцами, сам по себе союз невероятный, из-за Мстислава вся эта трескотня с монголами, из-за него, окаянного. Не удивлюсь, ежели обнаружится, что он первым с поля боя и побежал.
Так и есть, ответил Евпатий, первыми дрогнули и побежали половцы.
Вот-вот, его родичи любезные.
Битву проиграли вчистую, сгубили тьму народа, но недруг-то ушёл.
Нынче ушёл, завтра возвернётся. А с эдакими союзниками о подмоге можно забыть.
Но они русичи.
Русичи, посмеялся Лев Гаврилович. А ты вспомни, как одеты, при какой воинской справе. Думаешь, пошто опосля Липицкой битвы Мстиславовы приспешники новгородцы да смоляне ходили по полю и дорезали уязвленных, но ещё дышащих? Потому что суздальцы и владимирцы им чужаки. Ляхов дорезают? Угров дорезают? Нет, они им свои, их жалко, даже побитых.
Слова отца глубоко легли в сердце Евпатия, но в их полной правоте он ещё не был уверен.
Выходит, у нашей Рязани и вовсе нет никаких союзников?
Почему же, теперь наш верный союзник это спасённый тобой князь Михаил Всеволодович, добром на добро ответит, я уверен, он князь черниговский. А Рязань наша, стоит она, матушка, у самого Дикого поля, да и пускай себе стоит. Мы исконная Русь. Союзник наш верный и единственный это Владимир. Да и то многие лета противостояний. Понимаешь, сыне, нам уже теперь надобно к лиху готовиться. Монголы возвернутся, помяни моё слово, они уже хлебнули кровушки нашей, проведали крепость войска русичей. Но чем позже они возвернутся, тем для нас лучше. Нам потребны ратные союзы нынче же!
С этими словами он подошёл к Евпатию, погладил по голове и сказал:
Отчине своей, сыне, отныне станем служить не токмо руками, но и головой. Не повышая голоса, позвал: Стёпка!
Бесшумно появился кудрявый Стёпка из чади.
Появился так быстро, что могло показаться, будто он всё время ждал неподалёку.
Здесь всё убрать!
Устроим, Лев Гаврилыч.
Евпатию сказал:
Спозаранку в детинец. Государи Ингварь Игоревич и Юрий Игоревич хотят с тобой потолковать душевно. Наслышаны о твоих злоключениях Не дай господи никому, особливо родителям, которые плачут по деткам родным.
Он истово, с душой и сердцем, перекрестился.
И с Найдёном тож треба князьям толковать. Я его упредил.
Евпатий казался озадаченным.
Батюшка, неужли до сих пор я служил отчине лишь руками? Неужли, бездумно размахивая мечом, я был отчине полезен?
О том опосля, улыбнулся Лев Гаврилович. Ты же знаешь, что был полезен, ой как полезен. Засим ступай, Елена, поди, заждалась
Мордва и булгары
В восточной части рязанской окраины, неподалёку от Исадских ворот, в сторону Волжской Булгарии отправлялись большие купеческие караваны, по несколько десятков повозок.
Поодиночке никто не рисковал ехать, леса кишели разбойными людьми, кроме того, путь в эту богатую и благополучную мусульманскую страну пролегал через земли мятежных эрзя, так называемую Пургасову волость, которые тоже особым гостеприимством не отличались, особенно по отношению к русичам.
Дело в том, что эрзя инязора (князя) Пургаса были верными союзниками булгар, которые периодически нападали на русские города и веси, зорили нещадно, людишек уводили в полон.
Русичи в ответ шли на булгар, а так как общей границы с Волжской Булгарией ни у одного из русских княжеств не существовало, их боевой путь неизменно был отмечен грабежами и жертвами среди Пургасовой мордвы.
Чтобы воссоздать какую-то часть сложившихся к тому времени отношений между русскими княжествами, мордовскими племенами и Волжской Булгарией, обратимся к рассказам булгарского писателя именем Абдулла Черемшан. Кто-то относит их авторство великому арабскому историку и писателю Ибрахиму аль-Насеру, но это далеко не так. Уважаемый Ибрахим хорошо знал историю монгольских вторжений в мусульманские страны, но о мордовских племенах имел самое отдалённое понятие, а в Булгарии бывал неоднократно. Однако не станем спорить по этому поводу, просто приведём часть повествования, относящегося к интересующему нас отрезку времени.
Абдулла Черемшан хорошо знал вышеупомянутую историю отношений, под видом купца часто бывал в Рязани и Владимире, других русских городах, подолгу жил в Нижнем Новгороде, имел друзей среди мордовских князьков. И вот что он писал (вольный перевод с арабского языка).
«Когда-то сплочённые и сильные мордовские племена к двадцатым годам тринадцатого столетия были разделены на северных (эрзя) и южных (мокша), одно время существовала Теньгушева волость, но по размерам своим не тянула на самостоятельную и вскоре вошла в состав Пургасовой (северной).
Север граничил с землями Владимиро-Суздальского и Рязанского княжеств, которые всё время пытались расширять свои владения за счёт чернозёмных полей мордовских земель. Попытки эти, как правило, были успешны, мордовские земли таяли на глазах без особых усилий со стороны русских князей.
Но в самом начале XIII века среди части мордвы образовалось полувоенное объединение, во главе которого стал властный и своевольный князь (инязор) Пургас, который сразу обозначил подвластные ему земли и заключил военный союз с могущественной Великой Булгарией. Булгарские ханы всегда стояли на страже интересов своих союзников, а потому мордовские земли в бассейне рек Суры, Алатыря и среднего течения Мокши взяли под своё покровительство. Взамен этого инязор Пургас принимал непосредственное участие во всех походах булгар против русских княжеств и той части мордвы, которая с ними союзничала.
Южные мордовские земли, которыми управлял инязор Пуреш, отличались более высоким уровнем развития, чем лесные северные, но находились в крайне невыгодных условиях: по ним всё время прогуливались злые степняки из Нижнего Поволжья, тюркские кочевники отбирали у населения всё, что попадало под руку.
Это вынудило Пуреша прибегнуть к покровительству наиболее сильного государя в поволжском регионе великого владимирского князя. Для русичей кочевники были исконными врагами, потому на союз пошли охотно, несмотря на то что владимирские рубежи не соприкасались с землями мокша. Однако хитрый Пуреш получил гарантированную защиту и помощь против степняков, а взамен обязался обнажать оружие даже против соплеменников эрзя. Свои обязательства он выполнял, так как другого выхода у него попросту не было.
Инязор Пуреш активно помогал Владимиру в борьбе с булгарами и Пургасовой мордвой. К примеру, в союзе с половцами он избил Пургасову мордву во второй половине двадцатых годов, а самого Пургаса едва не полонил.
Многое изменилось после основания Нижнего Новгорода: мордовские роды стали срочно объединяться под знамёнами вечно мятежного инязора Пургаса, их многочисленность и решимость отвоевать свои исконные земли, на которых возникло русское поселение, заставили муромо-рязанские и владимирские полки выступить воедино.
В 1226 году на мордву булгарскую двинулись братья великого князя владимирского Юрия Всеволодовича Иван и Святослав, а также муромские дружины князя Юрия Давыдовича. Взяли много полона, пожгли и пограбили. Поход, казалось бы, был удачен, но, как покажет будущее, он же и вызвал целую цепь нежелательных последствий.
Эрзя ушли в леса зализывать раны и копить силы для борьбы с русичами. Пургас заключил договор с великим ханом Алмушем, согласно которому булгары предоставили военную помощь соседям. Объединённые силы срочно выступили к Нижнему Новгороду и осадили его, впрочем, безуспешно.
На выручку осаждённым поспешил великий князь владимирский Юрий Всеволодович лично. Ратники под руководством воеводы Еремея Глебовича ударили по булгарам и мордве с ходу и погнали прочь от града. В пылу преследования разорили и полностью уничтожили зимние мордовские жилища.
В благодарность за избавление града от неприятеля владимирский правитель заложил в Нижнем Новгороде храм Архистратига Михаила. Более того, он повелел русским людям селиться по Оке, и Волге, и Кудьме, и на мордовских селищах кто где хочет», что являлось открытым вызовом и мордве, и Великой Булгарии, являясь прямым нарушением мирного договора с последними от 1223 года.
Далее великий князь владимирский решил просто побряцать оружием, абсолютно безо всякой причины послав против булгарской мордвы рать под руководством князя Василько Ростовского и владимирского воеводы Еремея Глебовича, но безуспешно. Погода не задалась, шли постоянные дожди, эрзя постоянно атаковали из тумана.
Но я думаю, что дело произошло иначе: причина для ответного удара была самой обычной, повторяю ответного удара против грабительских набегов Пургаса на поселения русичей; их к тому времени не отвеченных накопилось несколько, и, если бы доблестный инязор периодически не сходил с ума от безнаказанности и не трогал церкви и монастыри, рядовые грабежи простых смердов сошли бы за обычные пограничные неурядицы.
Я знаю, что непогода не стала главной причиной, войска русичей вернули из-за усилившейся активности Тевтонского ордена на прибалтийских землях между Вислой и Неманом, которые населяли пруссы. Их безжалостно истребляли, а границы передвигали с поразительной быстротой.