А между нами снег
Том 1
Анна Юрьевна Приходько
Посвящаю родителям: Юрию Ивановичу
и Галине Владимировне
Говорила мне бабка лютая,
Коромыслом от злости гнутая:
Не дремить тебе в люльке дитятка,
Не белить тебе пряжи вытканной,
Царевать тебе под заборами!
Целовать тебе, внучка, ворона.
Марина Цветаева
Корректор Владимир Викторович Мартынов
Дизайнер обложки Татьяна Юрьевна Хвиюзова
Иллюстратор Татьяна Юрьевна Хвиюзова
© Анна Юрьевна Приходько, 2023
© Татьяна Юрьевна Хвиюзова, дизайн обложки, 2023
© Татьяна Юрьевна Хвиюзова, иллюстрации, 2023
ISBN 978-5-0059-6317-8 (т. 1)
ISBN 978-5-0059-6318-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Глава 1
Лилечка, а тебе не страшно?
Конечно страшно! Я-то его не видела никогда, ответила Лиля, но Кате показалось, что в её словах нет страха.
А давай посмотрим? предложила Катя и зашуршала своим платьем.
Ты с ума сошла! Как мы посмотрим? У меня дверь шумная, да платье твоё шуршит как сено. Придумала тоже, надеть его в такой ответственный для меня момент.
Катя поджала губы.
Ну и ладно, произнесла она, увидим ещё, насмотримся. Надеюсь, что он не будет тебя взаперти держать, как мой брат свою жену. У Анисьи даже обмороки случаются оттого, что на воздух не выходит.
Да ты что! Обмороки?
Да, каждый день. Только маменька говорит, что это не от воздуха вовсе, а от беременности.
Ух ты, воскликнула Лилечка, так ты скоро тётушкой станешь? Поздравляю!
Спасибо, стану, куда же я денусь. Только вот брат мой не любит свою жену. Он к Авдотье бегает, все знают.
Лиля удивлённо взглянула на подругу и произнесла:
Так она же старая, как он к ней бегает?
А про себя подумала: «Вот так дела: и отец мой к Авдотье бегает, и брат Катерины тоже. Интересно, знает ли об этом папенька?»
Да ну её, эту Авдотью! Ты лучше расскажи, ты себе вообще представляла, как вы наедине останетесь? прошептала Катя и покраснела: Я видела, как нянечка с поваром этим занималась. Ну просто жуть как страшно. Она так кричала, так кричала, что мне хотелось из чулана выбежать и огреть повара чем-нибудь, чтобы он от нянечки отстал. Да побоялась. И вот теперь места себе не нахожу. Страшно мне, Лиля, очень страшно. А ведь отец тоже поговаривает, что мне пора замуж. Да вот маменька пока против.
Лиля заливисто засмеялась. Катя покраснела ещё больше.
Не боюсь я ничего, мечтательно промолвила Лиля, маменька сказала, что ничего там страшного нет. Посоветовала глаза закрыть и представить, что плывёшь на спине по реке, а волны тебя качают, качают
Ну Не знаю, нянечку явно не на волнах качало. Она прямо в шторм какой-то попала. Я вот у своей маменьки спрашивала, так она глаза отводит и молчит. А нянечка обещала, как жениха мне приведут, так всё расскажет. Но я быстрее от тебя узнаю. Подруге-то поведаешь что да как?
Ой, пропела Лилечка и потянулась на кровати, не торопи события
А вдруг там старик какой? Страшный как наш сторож. А может это и есть наш сторож? глаза Кати наполнились ужасом.
Ты в своём уме? Лиля продолжала потягиваться на постели и плавно съезжала со скользкого шёлкового покрывала. Мой отец, владелец самых лучших жеребцов, для своей любимой и единственной дочери выбрал в мужья сторожа-страшилищу? Не поверю в это никогда.
Лиля мечтательно закатила глаза и продолжила:
Мне кажется, он будет высокий, кареглазый, обязательно черноволосый со смуглой кожей. Губы у него будут слегка пухлые, и никаких усов. А руки у него должны быть сильные, чтобы мог поднять меня и всё время носить. Вот проснулись утром, поднял меня на руки и за стол, а после завтрака обратно в постель.
Ты так ходить разучишься! воскликнула Катя.
Не разучусь, мы по саду вместе будем гулять. У него обязательно должен быть сад. С одной стороны яблони, с другой вишни
В дверь кто-то постучался.
Войдите, громко произнесла Лиля.
В комнату вошла няня Лили Ярина. Даже не вошла, а вплыла как ладья.
В молодости Ярину на улице подобрал отец Лили. Двенадцатилетняя девочка на большом сроке беременности стояла под дождём и просила милостыню.
Отец Лили в тот момент как раз искал кормилицу для сына, который недавно родился.
Его первая жена умерла при родах, а сын ничьё молоко принимать не хотел.
Сколько этих кормилец Иван Григорьевич приглашал! Со счёта сбился. И решил, что вот эта точно подойдёт.
Он приехал домой и отправил за бедняжкой своего помощника.
Тот привёл насквозь промокшую будущую юную мать.
Ты чьих будешь? спросил Иван Григорьевич у девочки.
Власовская я Выгнала меня хозяйка, я от мужа её понесла. И жить мне негде, я у них с рождения жила.
Когда рожать? спросил Иван Григорьевич.
Как бог даст, ответила девочка.
Иван Григорьевич подошёл, грубо снял с неё рубаху, сильно пальцами надавил на грудь. Из груди брызнуло молоко и потекло у него по рукам жёлтыми густыми каплями.
Через неделю родишь, пробормотал он и бросил ей в руки рубаху. Одевайся. Останешься у меня. Как родишь, будешь моего сына кормить. Но только сначала мой поест, а потом своего подкладывать будешь. Мне мой сын дороже Власовского.
У Ярины от боли, которую причинил ей Иван Григорьевич, не переставали капать слёзы из глаз. Она дрожащими руками натянула на себя рубаху.
В ту ночь и родила. Девочка прожила недолго. Поговаривали, что Иван Григорьевич приложил к этому свою руку.
Ярина тяжело переживала это. Но нашла потом успокоение в сыне Ивана Григорьевича Павле. Мальчик на её молоке рос не по дням, а по часам.
А Ярина в 14 лет стала сильно поправляться и из маленькой щупленькой девочки превратилась в каравеллу. Она выглядела намного старше своего возраста. Когда у неё спрашивали, сколько ей лет, называла всегда цифру на 20 лет большую. Такой она себя и ощущала.
Было Ярине от роду 36 лет, а всем говорила, что ей 56. Бывшего своего барина Ярина встречала иногда, да он её ни разу не вспомнил. Сложно было в невероятных размерах женщине признать маленькую стеснительную девочку.
А пятнадцать лет назад у Ивана Григорьевича забеременела вторая жена.
Он позвал к себе Ярину и приказал ей забеременеть тоже. Сказал, что если сбежит, её найдут тотчас, из-под земли достанут.
От кого же забеременею? спросила Ярина дрожащим голосом.
От меня, даже не раздумывая, произнёс Иван Григорьевич. Мне ещё не хватало, чтобы ты шлялась где-то по мужикам чужим. Ещё заразу в дом принесёшь. А мне надобно, чтобы моего ребёнка здоровая баба кормила.
Ты вон Павла как откормила! Какой получился сын замечательный, только характер бабский. Ну ничего, это поправимо.
А моя Настасья кормить не сможет. Нечем ей кормить. Она только для любви создана, а не для кухни. Вот ты и думай теперь. Когда ко мне придёшь? Можно и сейчас, как раз нет никого рядом.
Настасья у родителей ночевать будет. Ей, видите ли, не нравится, как у меня изо рта пахнет. А я без табака и жить не могу. Вот пусть там и живёт. Вокруг других баб хватает. Да и ты под боком. Родная такая, ответственная
Ярина не могла и слова вымолвить. Всё виделось страшным сном.
А Иван Григорьевич подошёл и дотронулся до неё, рванул на себя фартук. Потом потянул сильно за ворот. Пуговицы посыпались с Ярининого платья. Грудь оголилась. И хозяин ещё даже не успел дотронуться до оголённой груди, а кормилица уже испытала боль: такую, какая была во время их первой встречи.
Я только пригублю немного для смелости и тебе советую.
Иван Григорьевич подошёл к бару, налил из графина красную жидкость, протянул Ярине.
Пей, скомандовал он ей.
Не буду, запротестовала она, я никогда такое не пила.
Пей, заревел Иван Григорьевич.
Ярина сделала несколько больших глотков, закашлялась.
Приди в себя, заорал хозяин, кого ты тут строишь из себя? С Власовым спала и меня стерпишь. Он постарше меня будет.
Иван Григорьевич опустошил стакан и двинулся на Ярину. Она не сопротивлялась. Всё случилось быстро, без боли и отвращения. Ярина молила бога, чтобы забеременеть получилось с первого раза и больше не пришлось всё это переживать.
И если кто узнает об отце пожалеешь! крикнул Иван Григорьевич ей вслед.
И с первого раза получилось. Ярина родила девочку через месяц после Настасьи.
Пока Ярина ходила беременная, а Настасья уже родила Лилю, то мать кормила девочку сама.
А потом Иван Григорьевич отправил жену на полгода к родителям, а дочь Ярины отдал на воспитание своему троюродному брату.
Иван Григорьевич отвёз девочку далеко, чтобы никто не увидел её никогда.
Так Ярина стала для Лилии кормилицей.
Лиля в детстве называла её мамынькой, так и привязалось это прозвище к Ярине.
Свою дочь Ярина не видела ни разу за пятнадцать лет. Часто думала о ней, молилась за неё, а ещё за то, чтобы Настасья больше не беременела.
А Настасья несколько раз ещё была беременна. Но это быстро заканчивалось не без Ярининой помощи. Кормилица ходила к бабке и брала травяной порошок, от которого у Настасьи заканчивалась беременность.
Иван Григорьевич на кормилицу внимания не обращал. Здоровался не всегда и редко с ней заговаривал.
А она его ненавидела. Даже несколько раз брала у бабки порошок и для него, но не решалась. Боялась, что все её заподозрят, и тогда ничего хорошего в жизни не будет.
Пыталась и себе порошочек этот насыпать, да тоже смелости не хватило. Долго потом молилась, просила прощения за такие мысли.
Как ни крути, жила Ярина с этой семьёй уже 24 года. И стали ей все как родные. Дети хозяина, которых она выкормила, относились к ней очень хорошо.
Старший Павел не унаследовал от отца жестокость, а вырос добрым, отзывчивым человеком. Отец всегда бранил его за мягкость в характере: то одного крестьянина помилует Павел, то другого.
А отец никого не щадил. Любая провинность каралась жестоко. Все у него ходили по струнке. И не дай бог с жеребцами случится беда!
Часто менял Иван Григорьевич своих помощников на конюшне, долго они у него не задерживались. Слишком много было требований.
Лилия мамыньку Ярину любила больше, чем мать. Но характер у девочки получился весь в отца. Она в свои пятнадцать хотя и не была жестока как Иван, но задатки уже замечались.
Ярина наблюдала это в отношении Лилии к слугам и работникам. И глаза у неё сверкали так же, как и у отца.
Мать Лилии, Настасья, в воспитании дочери не участвовала. Она только меняла наряды, ходила с мужем в гости, иногда выезжала на балы.
Редко Настасья приходила к дочери поговорить. Но всегда при этих разговорах присутствовала Ярина.
И когда Настасья рассказывала дочери, как вести себя в первую брачную ночь, Ярина всеми силами старалась не плакать. Не было у неё никакой ночи. И посоветовать она ничего своей молочной дочери не могла. Но и рассказать, как это было у неё в первый раз, тоже не имела права.
Отмахивалась от таких вопросов, переводила разговор на другую тему. А Лиля до чего была любопытная! Всё замечала. Знала, к кому отец ходит для свиданий, кто из слуг любит друг друга. Кто куда ходит под прикрытием ночи.
Знала, но молчала, отцу не говорила. Считала, что такие знания очень ей пригодятся.
Учёба девочке давалась легко. Лиля даже полгода со всеми говорила только по-французски. Уже и слуги начали её понимать. А потом наигралась и заговорила на родном языке. Как няня радовалась этому!
Ярина вплыла в комнату.
Лилия Ивановна, ласково проворковала она, Иван Григорьевич велел вам вести себя тише. Гости то и дело глядят на лестницу и ждут, когда с неё скатится смеющаяся дочь хозяина. Где ваше воспитание?
Все слуги и няни к детям обращались только по имени и отчеству с самого рождения.
Как-то услышал Иван Григорьевич, как Ярина говорила его дочери: «Лилечка, Лилюсечка», да так раскричался на Ярину, что та больше себе такого не позволяла никогда.
Лиля улыбнулась, вскочила с кровати, бросилась Ярине на шею.
Мамынька, пролепетала она, а когда же мне ещё смеяться-то? Ну вот пусть думают, что я весёлая.
Ярина посмотрела на девушку и тихо произнесла:
Оно-то, конечно, и верно. Когда ещё смеяться-то? Смейся, а то вдруг потом не дадут.
Лиля засмеялась ещё громче. Но быстро прикрыла рот рукой.
Катя испуганно смотрела на подругу. Она знала, что если Иван Григорьевич прислал угомонить дочь, то Лиля сейчас играет с огнём.
Испуг появился и на лице Ярины.
Ладно, ладно, тихо сказала Лиля, я лучше лягу спать. Катя, ты со мной?
С тобой, ответила за Катю Ярина. Выходить из комнаты не велено. И сидите тут тихо.
Ярина направилась было к выходу, но Лиля потянула её за рукав и сказала:
Нянечка, ты жениха моего видела?
Видела! Красивый, но описывать не буду, сама разглядишь, ответила няня.
Ну тогда расскажи нам, как тебя замуж выдавали? не унималась девушка.
Ярина покраснела, одёрнула руку и, не останавливаясь, вышла из комнаты. Лиля обиженно поджала губы. Она знала обо всех почти всё, а о Ярине ничего. Ни один слуга, ни один отцовский помощник о Ярине даже разговаривать не хотел.
Запретил Иван Григорьевич, отвечали все как один.
И Лилю это раздражало. Она давала слугам деньги, но и за деньги все молчали.
Иван Григорьевич ненавидел слухи. Просто на дух их не переносил. И каждый день напоминал всем об ответственности за сплетни. И так как его боялись как огня, то молчали.
Когда Ярина ушла, Лиле стало тревожно.
И чего это отец не зовёт меня? спросила она у Кати, словно подруга знала ответ.
Я домой хочу, заныла Катя. Сколько мне ещё сидеть? Не приведи бог под горячую руку отца твоего попасть.
Меня одну оставишь значит? Пойдёшь через окно? предложила Лиля.
Пойду, кивнула Катя.
Девушки стянули простыню с кровати, связали её с той, что Ярина ещё утром принесла да так и не заменила из-за важных гостей.
Лиля открыла окно. Край простыни привязала к ножке стола.
Катя начала спускаться. Она медленно сползала по простынке вниз. Сколько раз уже она вот так уходила из комнаты Лили? Не сосчитать
И уже вроде бы всё, почти спустилась, но неожиданно узел, соединяющий две простыни, начал расползаться.
Всё случилось в одно мгновение. Лиля, увидев, как одна простыня отделяется от другой, как Катя летит вниз, зажала рот рукой, боясь закричать.
Лиля слышала, как Катя вскрикнула. Девушка не смотрела вниз. Она судорожно закрыла окно, запрыгнула на кровать и укрылась с головой.
Внизу стало шумно. Было слышно, как кто-то топает, бегает, грохочет.
Пересилив себя, Лиля встала с кровати и выглянула в окно.
Вокруг Кати столпились люди.
Лиля без труда определила там отца, нянечку, матушку. Были там и сваты. Девушка всё выискивала среди них своего будущего жениха.
Почему-то никто из них не смотрел наверх.
И вдруг Лиля увидела, как высокий парень осторожно взял Катю на руки и зашёл с ней за угол.
Все потянулись за ним. Сердце Лили забилось тревожно. Она не успела разглядеть его лица.
Тотчас Лиля услышала на лестнице громкие шаги. Так ходил только отец. Она испуганно попятилась от окна, не сводя при этом глаз с двери.
Разъярённый отец ворвался в комнату. Схватил дочь за плечи и затряс что есть силы. Девушка заплакала от боли. Никогда ещё отец так не обращался с ней.
Ты с ума сошла? зашипел отец.
Лиля понимала, что он не может сейчас орать на неё.
И от этого стало даже спокойнее, потому что от крика отца плохо было всем.
Что вы тут творили? Если девка умрёт, я тебя налысо подстригу, и в монастырь поедешь, а не замуж.
Иван Григорьевич перестал трясти дочь и сквозь зубы произнёс:
Какой позор! У меня такие важные гости, такой сложный разговор, и ещё безумные девки по простыням спускаются. Сиди и не высовывайся, скомандовал отец.