Снова терпеливо возвожу дорогу, на этот раз делаю её круглой, по спирали уходящей вверх, выше, выше, выше. Выверяю прочность материалов, прикидываю, какой величины надо сделать башню, чтобы она не рухнула.
Башня обламывается на самой вершине, когда я уже вывожу её за пределы атмосферы трескается в нескольких местах, обломки беспомощно вращаются вокруг планеты, медленно снижаясь. Мой маленький кораблик беспомощно мечется в пустоте, подхватывает обломки, чтобы они не рухнули на город, иначе мое строительство дорог кончится раз и навсегда.
Собираю дорогу, скрепляю фрагменты, уходящие в никуда. Окончательно вымотанный, ложусь спать, ловлю сны, которые будут показывать мне, как где-то бесконечно далеко в другом Городе кто-то вот так же возводит дорогу до нашего Города, и однажды мы встретимся. Сон терпеливо снится мне и осторожно намекает, что он все-таки всего лишь сон, а не правда. Я отпускаю сон, прошу его полететь к другим городам, присниться кому-нибудь, может, кто-нибудь заинтересуется, может, кто-то захочет построить дорогу до нашего Города сон обещает, разводит руками, которых у него нет, да бывало, снился, только как-то никому не интересно, то есть, интересно, конечно, но как-то так, ну посмотрят-посмотрят, но всерьез никто не собирается ничего такого делать
На ночь осторожно расставляю сети, чтобы ловила метеориты, из которых потом буду складывать дорогу, может, что и получится. Сжимаю зубы, говорю себе, строил же я дорогу от одного дома к другому, от одного района к другому, скоростные шоссе, объединяющие часовые пояса неужели я не смогу сложить дорогу до соседнего Города
вы уверены в надежности порталов?
Более чем.
А если что-то случится?
Ну, знаете стопроцентных гарантий вам никто не дает, нигде и ни в чем, сами понимаете но насколько я вижу, работает отменно.
Ну, смотрите я вас самого туда отправлю
Да хоть миллион раз, я оттуда уже не вылезаю, считайте.
Ну-ну а дорогу в портале проложить никак не судьба?
Дорогу в небесах? Да что-то я даже не представляю, где такого специалиста взять
Да вроде я одного такого знаю только его ищи-свищи
Ничего, найдем
здравствуйте Амир Амар, если я не ошибаюсь? Извините, что помешал, вам удобно сейчас говорить? Я не займу у вас много времени Я, собственно Алло, да, да, я его нашел, вот он, сидит ко мне спиной вроде бы он не оборачивается Мы хотим предложить вам выгодную работу ваши дороги из города в город Почему вы не отвечаете? Вы слышите меня? слышите?
Ьрбятнес за ьрбятко
осень милосердна, осень позволяет людям выбрать саму себя из трех вариантов, осень спрашивает у людей, какую меня вы хотите прожить.
Осень выкладывает трех себя вот, например, осень, у которой с раннего утра начинается сентябрь еще даже не сентябрь, а что-то переходное между августом и сентябрем, когда еще даже нет туманов на полях.
Чем больше разгорается день, тем больше разгорается сам сентябрь, вспыхивает сначала червонным золотом лип, потом пестрой буроватой желтизной тополей, потом россыпью кленовых листьев, потом багрянцем рябин.
Как время переваливает за полдень, там наступает пора листопадов, золото и багрянец с шорохом облетает на тротуары и улицы.
Ближе к вечеру поднимаются первые туманы над подмерзшими полями, на лужах появляются льдинки, а когда темнеет и зажигаются фонари, начинает лететь первый снег, и мы засыпаем под снегопад. Когда вы проснетесь утром, то снова увидите последние секунды августа, плавно и медленно переходящие в первые проблески сентября.
Такой расклад, конечно, не всем нравится ну сами подумайте, выходите вы утром из дома в легкой одежде, а после восхода солнца и вовсе наступит жарища а когда возвращаетесь вечером домой, уже холод и снег. Кто поумнее, тот сразу теплое пальто с собой тащит, кто не поумнее, тот вечером ковыляет в снегу в легких туфельках, кутается в тонюсенькую маечку. Да и перепады эти, то жара, то холод, кому-то не по душе, у кого мигрень, у кого еще что
Так что эту первую осень мало кто выбирает. Ну да ничего, осень не в обиде, зато кто её выбрал, тот предан ей всей душой.
Кому не нравится, тот может выбрать другую осень плавную и размеренную, сентябрь-октябрь-ноябрь, потом ьрбяон, то есть, ноябрь наоборот, от первого снега и черной земли до листопадов, потом ьрбятко, когда листья летят вверх, потом ьрбятнес, от золота листвы до зеленого знойного августа. Вот у этой осени больше всего поклонников, хотя тоже не всем нравится, ну привыкли люди, что сначала зеленые листья, потом желтые, а не наоборот, да и от листьев, падающих вверх, тоже какое-то странное чувство
Ну, есть и третий вариант осени говорим же, осень щедра, еще как вариант, в котором всегда чуть-чуть сентябрь, чуть-чуть октябрь, а где-нибудь в тени на холодке робкие проблески ноября вот это нравится людям спокойным, не любящим перемены. Так что осень щедра, очень щедра, осень всем и каждому предлагает вариант.
Есть правда, такие, которые вечно недовольны, еще и ругаются, да что все осень и осень, почему осталась одна только осень, почему нет э-э-э ну ну этого самого и этого и этого Чего этого, да не помнят они, не помнят, но было же что-то, было! а что было, что было, спрашивают этих, недовольных а они и не знают, руками разводят, ну было же что-то Да что что-то, если вы сами не понимаете, что хотите, ну вас совсем, глупые люди, сами себе создают проблемы, сами не знают, чего хотят, не знаете, так и успокойтесь, вон, прогуляйтесь лучше по листопаду, летящему вверх, где в тени прячется первый снег, а на солнцепеке последние зеленые лужайки
Первая буква имени
когда родится наследник, позовите оракула, дайте ему чашу вина, не красного, и не белого, дайте ему хлеба, не черного, и не белого. Выслушайте от оракула, что ваш наследник умрет, когда ему исполнится год. Оракула отпустите с миром, это очень важно.
Позовите другого оракула, который скажет вам, что делать. дайте ему чашу вина, не красного и не белого, дайте ему хлеба, не белого и не черного. Сделайте, как скажет оракул когда наследнику исполнится год, возьмите первую букву имени наследника, пронзите её отравленным кинжалом, который предназначался вашему сыну и похороните тайно в саду в зарослях роз, не белых и не красных. Оракула отпустите с миром, а если кто-то будет говорить, что его надо казнить, то казните тех, кто говорит так.
Ликуйте, радуйтесь, думайте, что обманули судьбу, обманули смерть и не подозревайте ни о чем до дня коронации, когда наследнику исполнится шестнадцать лет, и только тогда вы узнаете, что имя наследника состояло из одной-единственной буквы, которую вы пронзили мечом и закопали в саду под розами, и у наследника нет ничего кроме этоц буквы, значит, наследник мертв уже пятнадцать лет как
Видеть
вы запомнили убийцу?
Понимаете, если бы я могла увидеть убийцу
увидеть?
Да вы понимаете, я не могу видеть, поэтому я только слышала шум борьбы, крики, а потом все стихло.
Будьте любезны, пройдемте с нами
Мне не по себе, я не понимаю, почему меня просят пройти с ними, что я такого сделала, не я же убила, в самом-то деле, а то может еще и про меня думают, что я убила
Так что вы говорили? строго спрашивает следователь.
Да, собственно что не запомнила
Нет-нет, вы еще что-то говорили?
Ну
Что. Вы. Говорили.
Я говорила что если бы я мгла увидеть убийцу
Вот-вот, увидеть, что вы имеете в виду?
Ну то, что я не могу видеть к сожалению
А что вы подразумеваете под этим самым видеть?
Спохватываюсь, понимаю, что просто не смогу ему объяснить эту нелепую фантазию, что бы было, если бы я могла ощупывать предметы, не прикасаясь к ним, на расстоянии от предмета понять, какой он формы
Нет, вы понимаете, видеть, видеть следователь щелкает пальцами, я тоже думал о чем-то таком Да что греха таить, наверное, все мы грезили о чем-то подобном
так это вы вы показываю пальцем в сторону убийцы, я узнала вас узнала
Очень рад, я от вас и не ожидал ничего другого вы просто молодец Ну что позвоните в звонок, сдадите меня полиции?
Замираю, а что, какие еще могут быть варианты
или попробуем договориться?
И о чем мы можем договориться? говорю, снова ускользаю от него в сторону.
Ну например насчет «увидела»
да ничего я вас не видела, что вы, в самом деле
Вот именно. Не видели. А я вас видел.
Вздрагиваю, как от удара.
Вы вы что умеете
представьте себе, да.
Тело прошибает ледяной пот.
А не хотели бы попробовать?
Фыркаю:
Ага, я подойду к вам, а вы меня и прирежете
А для этого вовсе необязательно подходить вот возьмите
Нашариваю свои перчатки, торопливо натягиваю на руки, осторожно прикасаюсь к чему-то, положенному на стол, что-то длинное, гибкое, тонкое, похожее на палку
Это это
то, что вам нужно попробуйте
Протягиваю палку, она упирается в стену, другую, с легким стуком касается окна
оборачиваюсь, пытаюсь коснуться убийцы понимаю, что не успела, он ушел бесшумно, неслышно, как умеет только он, остаюсь наедине с «видеть», с наслаждением ощупываю стены, не понимаю, как я сразу до этого не догадалась, как никто из нас чш, чш, об этом никому ни слова Тороплюсь на улицу в лабиринты сада, попробовать свой новый дар, упорно отгоняю от себя тревожные мысли, что «видеть» это что-то другое
Три, запятая
Три, запятая, четырнадцать.
Три, запятая, один, четыре.
Повторяю про себя нет, не чтобы не забыть, собственно, ничего и не случится, если забуду, но лучше не забыть, чтобы осталось хоть что-то, за что уцепиться мозгу, что-то, что было в самом начале три, запятая, один, четыре
Дальше там много чего вспоминаю, удивляюсь сам себе, что помню дальше, даже соревновались, кто дальше запомнит, я доходил до ста тысяч знаков, О обскакал меня, запомнил до ста двадцати тысяч знаков. Пытаюсь вспомнить, что за О, память упорно не хочет выдавать, не то Олег, не то Оливер, не то Орочи, не то Омкар память путается, даже не может вытащить из прошлого страну, и цепляется то за ливни, хлещущие по зарослям бамбука, то за непроглядную метель, подсвеченную фонарями, то за ветер, готовый сдуть не только шляпу, но и волосы, и голову.
Пять, ноль, три, пять, восемь, один, четыре это уже не сто тысяч, и не миллион, и не миллиард, это я уже не знаю, сколько, обещал себе считать, хотя и знал, что ни черта не сосчитаю, собьюсь в два счета, так оно и вышло.
Делаю шаг с трех на пятерку, не к месту и не ко времени вспоминается какая-то пятерка, я её списал у соседа по парте, как его, Антон, Алан, Айвыхак не помню, я у него эту пятерку списал, еще радовался, что списал пятерку, пока не вспомнил, что живу в стране, где пятерка низший балл, вот это мы попали на пару с соседом по парте
Переступаю на четыре, не к месту и не ко времени вспоминается четвертый класс, когда нас всех собрали, чтобы делать фотографию, расставляли по стульям, стой, не вертись, а я сбежал, вот так, исподтишка, за дверь, я не хотел быть фотографией, и вот они потом все висели на стене, черно-белые, неподвижные, а я остался настоящий, живой, и на меня косо смотрели, что за дела такие, почему они все увековеченные в фотографии, а я живой.
Шагаю с восьми на шесть, восемьдесят шесть, возраст, когда стучат в дверь, и нужно открыть, но не выходить, потому что они итак вынесут на носилках, и положат в белую машину с красными крестами, и увезут куда-то. Проще сказать я не открыл нет, открыл, это потом уже сообразил, что можно встать с носилок и пойти домой, и все смотрели на меня оторопело, а как так, а что, так можно было, вот так вот встать и пойти домой, и никто мне не указ.
Два-ноль-пять-два, пятьдесят второй год, год моего рождения. То есть, нет, не так, я должен был родиться в тысяча семьсот пятьдесят втором году, но кому я, в самом деле, должен, почему я не могу выбирать родителей, год рождения, если две тысячи мне нравится больше, чем тысяча семьсот, кому я помешаю, в самом-то деле.
Думаю, за что меня отправили сюда за год рождения, или за то, что сбежал с фотографии, или за то, что встал с носилок, или еще за что-нибудь. Будете свободны, когда дойдете до конца, сказали мне, ну-ну, очень смешно, прям обхохочешься до конца
Один-три тринадцать, пятница тринадцатое, мы встретились, когда между нами пробежала черная кошка, шли по тротуару, каждый по своей стороне, а между нами бежала черная кошка Я даже не помню, как её звали, не кошку, конечно, а ту, которая шла рядом со мной. А номер телефона помню, я находил его здесь уже пятнадцать раз, хотя что мне это даст, все равно отсюда никому не позвонишь
Семь, семь один, один, один, один, ого, семь единиц подряд, это к удаче, правда, не знаю, к какой. Придумываю себе какие-то приметы, сам не знаю, какие, точно знаю, что ни одна из них не сработает, просто потому, что здесь ничего не происходит, ни плохого, ни хорошего.
Шесть, шесть, шесть почему-то не наступаю на три шестерки, перескакиваю, рискуя свалиться в бездну, хотя знаю, что ни в какую бездну не свалюсь, число как будто притягивает меня к себе своей гравитацией.
Три, запятая, четырнадцать повторяю просто так, чтобы не забыть, сам не знаю, зачем.
Три, запятая
Два, шесть, шесть, восемь, ноль, два, три, ноль, семь, семь, один
спотыкаюсь о пустоту, едва не падаю, да не едва, а падаю-таки на песок, откидав здесь песок, ну как откуда, чего бы на земле не быть песку, что значит, на земле, то и значит число Пи тянется позади меня бесконечным хвостом, тает в пустоте, обрывается на семь, семь, один
Три, запятая, четырнадцать.
Три, запятая
Три
Заставляю себя подняться, оглядываю песчаные горизонты, руины, подернутые серой пылью, я такого города не знаю, ну еще бы я его знал, тысячи лет прошло, не меньше. Что тут случилось, черт возьми, почему меня встречают безжизненные обломки когда-то великого города, истлевшие скелеты подхватываю обрывки бумаги, уносимые ветром, пытаюсь прочитать что-то на непонятном языке жуткий гибрид латинских и кириллических букв вперемешку с иероглифами «использование ресурсов чиста Пи может привести к необратимым»
Три, запятая, четырнадцать
Новый порыв ледяного ветра
Три, запятая
Мертвенный холод
Три
Ошигрыш, розыбка
ошибка, говорю я себе, а что я еще могу себе сказать.
Розыгрыш, говорю я себе, а что я еще могу сказать.
Ошибка.
Розыгрыш.
Ошигрыш, розыбка, все, что угодно, только не правда, не правда, это не может быть правдой. Как бы еще забыть то, что только что прочитал, спрятать туда, где нашел, какого черта это вообще оказалось в моем столе, еще и моим почерком, еще и вчерашняя дата, еще и короткая запись
Сегодня я убил Октахора Симплекса.
Вот так, ни больше, ни меньше. И хочется заорать всем там, эй вы там, какого черта вы в самом деле пишете, живой я, живой, эй вы, там, кто там, не знаю, кто.
Какого черта я не выбросил этот с позволения сказать дневник, какого черта я по-прежнему храню его в ящике стола, какого черта я открываю его, что я там не видел, все ви а-а-а, оказывается, ничего я там не видел, понять бы еще, кто это приписал, если я весь днень был здесь, а ведь черт меня дери, открываю тетрадку в кожаном переплете с какой-то рунической чертовщиной на обложке, читаю
да, я не указал, какого именно Октахора Симплекса я убил, боюсь, что нужно исправить это недоразумение, уточнить я убил архитектора Симплекса, который впервые выстроит проект здания в четвертом измерении. Это оказалось проще, чем я думал, а ведь еще боялся, даром, что это мое третье убийство. Видели бы вы его лицо в тот момент, особенно глаза, один серый, другой крапчатый с золотыми искорками
Пальцы сами разжимаются, выпускают тетрадь, вот так, еще не хватало, все еще в отчаянии говорю себе, что мало ли на свете людей по имени Октахор и по фамилии Симплекс с разными глазами, ну мало ли, отчаянно гоню от себя проклятую мысль, что я один такой, черт мея дери, что не может быть никакого другого Симплекса, и как тогда прикажете понимать, что меня Щупаю себе пульс, не нащупывается, неужели и правда, нет, быть не может, хватаюсь за сердце, тоже нет, да где оно, черт его дери, сердце нащупывается в каких-то дебрях, где у нормального человека его и быть не может, потихоньку начинаю сомневаться, человек ли я вообще. Нет, живой, черт меня дери, живой, слышь ты, который писал это, все ты выдумываешь