Так было, например, когда несколькими северными цивилизациями было спровоцировано то, что вам известно как Великий потоп. Кровавая война уничтожила всё живое на планете и высвободила энергию океана, всепоглощающую и всеразрушающую. Мы тогда успели придумать и реализовать проект с Ноем, его ковчегом, несколькими спасшимися семьями и животными. В те годы нам было разрешено являться людям в любых обличьях, помогать им и поддерживать их всеми возможными способами. Мы даже на несколько столетий отменили болезни. Уже потом, позже, когда беда отступила, мы аккуратно, шаг за шагом, возродили человечество. Тогда всем было очень тяжело. Эфира катастрофически не хватало, и наши силы были истощены. Но ничего, справились!
Именно тогда Гиперборея явила нам новый Канон. Согласно ему, ни одна война теперь не должна истребить человечество полностью. И если кто-то из наших вдруг начинал излишне кровожадничать, нарушая Канон, его ждало неотвратимое наказание. Многие до сих пор не понимают, как уцелел Кукулькан после всех своих экспериментов над цивилизацией майя. Но остался, выжил. Хотя Гиперборея не была к нему благосклонна, я-то уж точно знаю!
Очень смешно получилось, когда люди придумывали синонимы для названия одного из своих главных изобретений. Именно тогда Крок предложил: «А давайте подскажем им слово эфир». Все наши тогда согласились. И теперь для миллионов людей слово «эфир» навсегда связано с радио и телевидением. Так мы спрятали главную тайну, оставив её у всех на виду.
Александр Солодилин сегодня должен выйти в эфир. Он ведёт программу на радио. Рассказывает что-то о событиях, прошедших за неделю. Раз в неделю это не внапряг, вполне можно утречком в выходной и «поэфирить» немного. И радиостанции хорошо, да и Солодилину неплохо личный пиар дело не лишнее.
В это дело его втянул старый друг, заместитель генерального директора большого медиахолдинга и главный редактор программы. Он мило картавит и всё время загадочно улыбается. Он умница и интеллектуал, приехавший из Питера и завязнувший в хаотичной Москве, которую не любит, не понимает, но делает в этом городе вполне благополучную карьеру.
Александр Солодилин ведёт передачу под его началом и, как может, пытается защитить своего друга от московской хандры, иногда вытаскивая его на безумные пятничные посиделки и с грустью понимая, что скоро друг его эту самую карьеру сделает, рванёт куда-то ввысь, гарантированно потеряв старых друзей в обмен на возможность приобрести новых, пусть не очень желанных, но ресурсных. Но это будет потом. Сейчас они пока ещё вместе сидят в разнообразных злачных местах, которыми так богата вечерняя Москва, пьют наперегонки водку и жалуются друг другу на разнообразные проблемы. А мимо их столика совершенно равнодушно проходит жизнь и юные упругие девицы. Поэтому субботние радиоэфиры для Солодилина не только личный пиар, но и помощь другу, возможность увидеть его и поддержать в череде будней.
Александр выходит из своей квартиры, закрывает дверь. Всё как в тот раз, только на лестничной клетке нет ни Марины, ни Павла, ни царевны Хатшепсут, ни стражи фараона. Он спускается по лестнице вниз и выходит из подъезда. Во дворе совершенно безлюдно ранним субботним утром город всегда спит.
Александр Владимирович идёт к аккуратно припаркованной большой чёрной машине, которая ему очень нравится. Машину он купил по случаю, получив бонусы за работу в прошлом году в своей большой и респектабельной компании. Уже у дверцы Александр Владимирович останавливается и напряжённо вслушивается в утреннюю тишину. Какой-то странный звук. Он обходит машину и находит его источник. Маленький серый котёнок, жалобно мяукая, прижимается к заднему колесу. Котёнок серый, но одно ухо абсолютно белое. Ночью ему пришлось несладко: расцарапанная мордочка покрыта запёкшейся кровью, задняя лапка волочится. Котёнок тянет такое жалобное «мама-а-а-а-а-а-ау», что, кажется, уже ни на что не надеется.
Солодилин никогда никакой живности не держал, справедливо полагая, что это влечёт за собой дополнительные хлопоты и проблемы. Из живности у него когда-то были жена и дочь. С женой он давным-давно развёлся, а дочь стала взрослой, живёт отдельно и при каждом удобном случае говорит, что у неё всё хорошо.
Что же мне с тобой делать? спрашивает белоухого котёнка Солодилин.
Это он не сам спрашивает. Это я ему подсказал. Котёнок жалобно смотрит на Солодилина грустными карими глазами. Из одного глаза бежит маленькая слезинка.
Александр Владимирович смотрит на часы, потом по сторонам. Потом опять по сторонам, потом опять на часы, потом на котёнка. Тот затих и перестал шевелиться. Солодилин вздыхает, вытаскивает из бардачка свежую тряпочку, которую купил в автосервисе для каких-то машинных дел, но так и не использовал. Опускается на корточки и аккуратно заворачивает котёнка. Белоухий молчит и не мигая смотрит на человека. Солодилин укладывает котёнка на заднее сиденье, садится за руль и едет на радиостанцию. Иногда посматривает на котёнка в зеркало заднего вида. Котёнок внимательно смотрит на Солодилина и тихонько лежит на тряпочке.
Что же мне с тобой делать? ещё раз спрашивает Солодилин, уже сам. Но котёнок не отвечает.
Что-то приятное разливается в душе Александра Солодилина. Что-то хорошее, доброе. Он не понимает, что это, потому что людям не дано постичь природу эфира. Люди только знают, что за чем-то хорошим и добрым впоследствии придут какие-то житейские проблемы, и потому стараются это хорошее и доброе не очень-то практиковать: себе дороже. Но иногда это случается, и какое-то время люди, сделав хороший и добрый поступок, абсолютно счастливы.
Впрочем, справедливости ради стоит заметить, что и злые поступки тоже приносят людям, которые их совершают, некое подобие счастья. И за эти поступки их тоже ждёт расплата. Всегда. За всё, что вырабатывает драгоценный эфир, человек обязательно будет расплачиваться. Это одно из основополагающих Правил мироздания, Великий Канон.
В помещении радиостанции, куда Солодилин притаскивает с собой котёнка (не в машине же его оставлять!), вокруг находки собирается охающий дамский консилиум. Одна девушка, выпускающий редактор, обтирает мордочку котёнка влажной салфеткой. Другая, корреспондент службы новостей, находит блюдечко, наполняет молоком и ставит перед котёнком. А когда Александр Владимирович отправляется в студию, чтобы готовиться к выходу в эфир, она, присев рядом с котёнком, задумчиво гладит его по маленькой голове. Котёнок щурится и начинает тихонько урчать.
Программа проходит отлично. Город уже проснулся, и люди, которые сели в миллионы машин и отправились по каким-то своим делам, включив миллионы радиоприёмников, теперь знают последние новости, получив их в солодилинской трактовке с правильно расставленными акцентами. Акценты очень важны. Потому что, если они будут расставлены неправильно, несколько очень богатых акционеров разозлятся и перестанут платить деньги сотрудникам радиостанции, говоря, что те даром едят свой хлеб. А хлеб сотрудникам радиостанции нужен, поэтому они стараются.
Сегодня всё прошло просто отлично. Главный редактор выходит из своего кабинета и лично жмёт руку Солодилину: «Старик, ну ты сегодня отжёг!» Солодилин обнимает друга и зовёт «посидеть в следующую пятницу». Друг на это предложение всегда странно морщится, начинает рассказывать, как много ему предстоит совершить разнообразных дел дома и на работе, но потом, как всегда, соглашается.
Александр Владимирович заходит в приёмную и забирает котёнка. Тот благодарно урчит и уже совсем не выглядит таким несчастным, каким был утром. Путь назад кажется короче, хотя машин в городе уже много. По дороге домой Солодилин останавливается около магазина «Кот и пёс», покупает упаковку кошачьего корма, лоток и специальный наполнитель для этого лотка, который, как написано на этикетке, «отбивает неприятный запах».
Машину удаётся поставить неподалёку от дома, на резидентской парковке. Солодилин идёт домой, держа в руках, помимо привычного портфеля, котёнка, корм, лоток и наполнитель. Котёнок терпеливо молчит, хотя ему не очень удобно сидеть на руках между портфелем и кормом. На третьем этаже колышется занавеска: Марина выглядывает в окно и видит Александра Солодилина, который бережно несёт котёнка домой. И вот что удивительно: оттого, что её сосед подобрал во дворе котёнка, Марине почему-то тоже становится хорошо и приятно на душе. Раньше она смотрела на Солодилина безо всякого интереса, а теперь с удивлением отмечает, что этот человек с благородной сединой, вообще-то, добрый и вполне себе привлекательный. В Гиперборею уносится мощный сгусток эфира. Я доволен.
4. Плантация
Человечество это гигантская плантация по производству эфира. Люди должны постоянно вырабатывать эмоции, из которых эфир и состоит. Наша задача: следить за тем, чтобы весь эфир поступал в Гиперборею. Для этого придуманы разнообразные механизмы: государства, правители, религии, деньги, любовь, работа, война, друзья, враги. За многие годы существования человечества чего только не случалось! Я уже рассказывал про войны, потопы, эпидемии, но существует ещё одна страшная опасность и для нас, и для всей Гипербореи. Опасность эта в появлении людей, которые самостоятельно приближаются к постижению тайны эфира. Так, например, было с Буддой.
Я хорошо помню этого решительного человека, однажды ушедшего из собственного дворца на поиски жизненных истин. Я находился рядом с ним, когда он погрузился в первую медитацию. Мы были в красивом саду, среди благоухающих деревьев, а вокруг нас пели птицы. Будда тогда максимально приблизился к разгадке тайны и впоследствии посвятил свою жизнь концентрации энергии внутри себя, не отдавая её Гиперборее.
Естественно, даже малая часть этого эфира позволила ему переноситься во времени и пространстве, потому что время и пространство это одно и то же, просто у обычного человека нет сил для таких опытов он отдаёт эфир, играя в придуманные нами житейские игры. Ведь драгоценный эфир, которым питается всё живое и неживое, получается из обычной человеческой суеты. Человек, нашедший в себе силы оторваться от суеты, представляет серьёзную угрозу для обычного хода мироздания. За то, что я тогда не помешал индийскому принцу, мне здорово досталось. Именно в те годы я и перестал работать в Индии.
К счастью, человек слаб. Людям хочется простых и понятных символов, которыми за многие тысячелетия мы наполнили всё их жизненное пространство. Семья, достаток, благополучие, деньги, власть это всё крючки, на которые обязательно ловится человеческий индивидуум. Будду, после десяти лет постоянных и безуспешных попыток, мы всё-таки «поймали». И «поймали» на его же учениках. Они боготворили своего учителя, а учитель начал ими мудро руководить, кого-то считая очень способным, кого-то нет, кого-то истинным последователем, а кого-то не способным познать его учение. Он начал приближать к себе одних, отдалять других, и одновременно с этим в Гиперборею наконец-то пошёл эфир и от Будды.
Спустя тысячу лет мы получили проблему Будды уже в гораздо более тяжёлой форме. Сразу в нескольких тибетских монастырях начали практиковать одновременную медитацию около сотни монахов. Так как они были абсолютно отключены от житейской суеты и хорошо подготовлены, первый же их сеанс так тряхнул пространственно-временное инерциальное поле, что планета Земля сдвинулась с орбиты и чуть не столкнулась с крупным астероидом.
Нужно было принимать решительные меры, потому что монахи не имели никакого представления о том, какой разрушительной силы энергию они выработали и какие страшные дела эта энергия может натворить. Все мы тогда срочно занялись и Тибетом, и Китаем. Мы начали культурную революцию и разрушили основную часть монастырей, тех, в которых монахи действительно приблизились к сокровенным тайнам мироздания. Те же монастыри, где занимались банальными фокусами, мы, конечно, оставили. Люди должны жить своими людскими проблемами, а не пытаться разбираться в строении Вселенной, выяснять что-то про Гиперборею или Великий Канон.
Неожиданный звонок в квартиру давно является анахронизмом, поэтому Солодилин в первую секунду растерялся. Ведь если какой-то человек поднимается к тебе, ты об этом узнаёшь по сигналу домофона. Нет, даже ещё раньше с того момента, когда ты договорился с кем-то по телефону о времени его визита. Твоим визитёром может быть кто угодно: друг, знакомый или курьер с пиццей. Но сейчас звонили именно в дверной звонок и безо всяких предварительных договорённостей. Аккуратной, недлинной и тактичной трелью. Александр Владимирович открыл дверь. На пороге стояла Марина. Она была немного смущена и проговорила отрепетированную речь несколько быстрее, чем предполагала.
Здравствуйте. Извините, пожалуйста, что отвлекаю. Я просто поблагодарить вас хотела. В общем, спасибо, что сегодня меня не заложили.
Вы заходите, Александр Владимирович посторонился и осторожно махнул рукой куда-то в сторону кухни.
Марина подумала и вошла. В коридоре на неё с интересом посмотрел котёнок, который до этого что-то сосредоточенно искал в солодилинской тапке. Рядом стояло блюдце с водой и пакет с кошачьим кормом, который хозяин ещё не успел открыть. Котёнок наполовину высунулся из тапочки, громко, отчётливо и по-хозяйски сказал: «Ма-а-а-а-а-а-а-а-а-ау», после чего ещё раз дружелюбно взглянул на Марину.
Ой, какая прелесть! Девушка присела возле зверька. Котёнок тут же услужливо подставил спину: вот, пожалуйста, гладьте меня!
Марина начала гладить котёнка. Тот благодарно заурчал и осторожно потёрся об её руку. Марина засмеялась:
А он у вас дамский угодник!
Солодилин улыбнулся. Он не знал, что сказать. Было удивительно, что юная нимфа, которая никогда даже не смотрела в его сторону, теперь вдруг находилась у него дома, гладила котёнка и заливисто смеялась.
Так началась другая жизнь. Марина заскакивала всегда неожиданно, и было совершенно невозможно представить, сколько времени она проведёт у Александра Владимировича на этот раз. Иногда она приносила кошачий корм, иногда ей срочно нужно было выяснить для какой-то своей домашней художественной работы, какого преимущественно цвета туники носили древние греки (а Солодилин это, конечно, знал), но чаще она просто садилась на широкий кухонный подоконник и курила, сбрасывая пепел куда-то в бездну вечернего города.
В квартире Солодилина был ещё балкон, но он выходил во внутренний двор и был гораздо менее интересен, чем это кухонное окно с широким подоконником и видом на Тверскую. Марина уютно устраивалась на подоконнике и рассказывала о своей учёбе в Строгановке, про то, как ещё с детства мечтала стать художником, про то, как сложно в наше время красивой девушке найти настоящую любовь, про несовершенство мира, про то, как она скоро сдаст все экзамены и обязательно будет путешествовать, и ещё много про что.
Это странное взаимодействие двух, казалось бы, совсем не подходящих друг другу людей приносило в Гиперборею гигантское количество эфира. Я даже начал бояться, выживет ли Александр Владимирович после такого. Я-то знал, что со здоровьем у самозванного писателя есть проблемы. Собственно, сами скоро всё увидите. Но он ничего, держался. А Марину Марину так просто несло.