Другими словами, да, с их помощью и руководством он много тренировался. Однако у него хорошо получалось умолчать о себе. Особенно для человека, чье тщеславие считалось легендарным.
К некоторым боевым сценам нас начинали готовить за несколько месяцев, добавил он. Иногда за год. Всегда заранее, всегда стремились сделать каждую сцену убедительной, зрелищной и запоминающейся.
Его горящие серо-голубые глаза всматривались в нее, чтобы она поняла гениальность съемочной группы «Богов Врат», их желание упорно трудиться. Теперь он размахивал своими широкими ладонями, подчеркивая слова.
Как будто призрак вновь обретал тело. Жизнь там, где раньше существовала лишь тень. Это одновременно завораживало и сбивало с толку.
Эйприл обдумала его рассказ.
То есть если принимать во внимание историю каждого персонажа, то кто-нибудь вроде Киприана не должен сражаться так же искусно, как, скажем, Эней. Потому что Киприан не так закален в боях и не имел такой же возможности обучаться фехтованию.
Именно. Иногда одному из нас говорили сбавить мастерство, согласился он и усмехнулся, а из уголков его глаз разбежались морщинки. Между дублями режиссер подходил к нам и спрашивал каждого, за что мы сражались в этой сцене. Какова наша цель. Что произошло с нами перед этой сценой, что поможет понять нашего персонажа. В битве могут участвовать сотни людей, но для главных актеров эта сцена, этот бой будут особенными. Разными для всех. Страсть оживила его лицо. Страсть, воодушевление и ум. Эйприл скрестила ноги под столом. И это не говоря обо всем, что сделали оружейники, тренер по мечам, конюхи, команда спецэффектов Маркус покачал головой, золотистые волосы сияли в свете свечей, и она не могла отвести взгляд. В съемочной группе больше тысячи человек, и все они потрясающие, Эйприл. Самые трудолюбивые, самые талантливые люди, которых я встречал.
Это не походило на банальность. Это было похоже на искреннюю правду.
Впервые за вечер Эйприл извинилась и направилась в уборную. Там она сделала свои дела, помыла руки, но вышла не сразу. Сперва она намочила холодной водой запястья и заднюю сторону шеи. Ей вдруг стало слишком жарко, хотя она понимала, что к чему. Она понимала.
Она рассматривала себя в зеркале. Рыжие волосы. Веснушки. Карие глаза за контактными линзами. Круглые груди, круглый живот, круглые бедра. Все в норме. Не в норме розовый румянец на щеках и ноющая боль внизу живота.
Потому что она внезапно поняла, что хочет его, Маркуса. Кастер. Дефис. Раппа. Тупого, тщеславного мужчину, который, очевидно, не был ни тщеславным, ни тупым. По крайней мере не настолько тщеславным и тупым, как притворялся.
Впрочем, он все еще оставался великолепным. Известным. И ужинал с ней сегодня по доброте душевной, а не желая ее общества или ее тела, или еще чего-либо особенного с ней.
Что ж, блин.
Боги врат, сезон 1, серия 1
Пещера в горе, ночь. Юнона ждет у входа, наполовину скрытая тенью, со спокойным и благонравным лицом. Когда входит ЛЕДА, Юнона не делает резких движений, понимая, что у женщины, которую обманул ее муж, еще одной женщины, которой он овладел, нет причин ей доверять. Что эта женщина может опасаться мести со стороны ревнивой жены.
ЮНОНА: Поверь в мою добрую волю, если можешь. Я больше не нахожу утешения в мелочной ревности и больше не глупа, чтобы винить смертную деву за алчность всемогущего бога.
ЛЕДА: Я не предала бы тебя, мать Юнона, если бы в моей власти было устоять.
Входит Европа, вооруженная, дрожа от страха.
ЕВРОПА: Каким бы мукам ты ни решила меня подвергнуть, ты не сделаешь хуже, чем мужчина, которого ты зовешь мужем.
ЮНОНА: Я больше не зову его мужем. И если мы объединимся ради общего дела, он недолго будет зваться царем богов.
Боги врат, сезон 6, серия 2
Дом Энея и Лавинии, ночь. Лавиния ждет у очага. Она в бешенстве. Он спит с Анной, сестрой Дидоны. Она это знает. Входит Эней.
ЛАВИНИЯ: Где ты был, муж мой?
ЭНЕЙ: Не твое дело.
Плевать. Ему не нужно это дерьмо. Когда Лавиния плачет, он уходит.
6
Пока Эйприл ходила в туалет, Маркус собрался с силами.
Каким-то образом она умудрилась заставить его говорить о том, о чем ему на самом деле хотелось говорить. Хуже того, он делал это так же, как с Алексом единственным человеком, которому доверял без колебаний. С Алексом, который точно не свяжется с каким-нибудь блогером и не скажет: «Думаю, Маркус Кастер-Рапп все это время обманывал всех».
Он личность публичная и всегда должен поддерживать свой образ. Но если он не будет контролировать нарратив, как посоветовал ей в начале вечера, можно действительно подумать, что он всех обманывает. Если он решит покончить с образом пустоголового красавчика, это будет только на его условиях. Не только ради его карьеры, но и ради его беспокойной совести.
Когда Эйприл вернется из туалета, Холеный Золотистый Ретривер будет готов триумфально вернуться на сцену и представить несколько своих давшихся дорогой ценой трюков. Или, может, он просто переведет разговор на ее жизнь, работу и позволит ей говорить оставшуюся часть вечера.
А пока он достал телефон и проверил сообщения. Не на сайте Лавиней, поскольку для чтения личных сообщений от Бесс хотел иметь больше времени и уединения. Но к этому времени реакция на полученное несколько дней назад угрожающее письмо продюсеров должна уже появиться в актерском групповом чате. И действительно
Кара: К вашему сведению, я никому не говорила ни слова про этот сезон.
Кара: Берегу это для своих гребаных МЕМУАРОВ, сучки.
Йэн: Кто спрятал моего тунца? Это не смешно!
Кара: хахахахахаха.
Йэн: Верните его, уроды, Юпитеру нужен белок для последней недели съемок.
Саммер: Не знаю, зачем каждый сезон напоминать нам про пункт о конфиденциальности в контрактах.
Саммер: Это как-то оскорбительно.
Саммер: @Кара: с нетерпением жду возможности прочитать их, солнце.
Алекс: никому не нужен твой карманный тунец. Йэн, ты, наверное, просто не заметил, как съел его.
Мария: ВОТ
Алекс: Я хочу сказать, что это была твоя двенадцатая порция рыбы за сегодня, так что
Питер: Ага, не самая запоминающаяся, судя по всему.
Мария: Вы знаете симптомы отравления ртутью и включают ли они обращение к себе в третьем лице как к богу.
На этой стадии разговор сошел на нет из-за пространной оборонительной тирады Йэна про морепродукты, как обычно. Чуваку не помешали бы углеводы, так же как и некоторая дистанция между ним и ролью. Чтобы он хотя бы перестал говорить о себе как о Юпитере в те моменты, когда камера не снимает.
Убирая телефон в карман пиджака, Маркус заметил еще одну направленную в его сторону камеру мобильного. На этот раз женщина за столиком позади Эйприл воспользовалась возможностью сделать непрекрытое фото без вспышки, пока не было его спутницы. Он огляделся по сторонам как минимум еще двое посетителей рассматривали его и что-то шептали, наклонившись к своим спутникам.
Но они хотя бы были любителями, а не настоящими папарацци. Он готовился к тому, что встретит перед входом в ресторан толпу людей с огромными камерами, как уже случалось на многих его свиданиях. Случалось не потому, что папарацци проследили его до этих ресторанов. А потому, что его спутницы заранее рассказывали СМИ, куда идти.
Это была непростительная глупость. Наивность. Он знал это. Но каждый раз, моргая от вспышек, подавленный гулом голосов, выкрикивающих его имя и просящих посмотреть сюда, понимал, что его спутнице на самом деле нужен не он, а сомнительные выгоды неожиданной славы
Каждый раз он словно на мгновение покидал свое тело. Сбитый с толку. Потерянный.
Сегодня он без помех вошел в ресторан, освещенный только отблесками заката и оживающими уличными фонарями. Хотя если бы Эйприл их предупредила, бесчисленные журналисты примчались бы освещать предвкушаемое свидание.
«ЗВЕЗДА ВСТРЕЧАЕТ ФАНАТА» окрестил знаковое событие один из блогеров.
Еще до прихода Эйприл он уже считал их свидание более приятным, чем большинство других с тех пор, как он стал сниматься в «Богах Врат». И ее появление в ресторане не пошатнуло его убеждения. Может, сегодняшний вечер они проводят вместе по необходимости, а не из настоящей привязанности с обеих сторон, но тем не менее он наслаждался ее компанией, возможностью восхищаться ею и был доволен, что она живет рядом с Сан-Франциско и его родителями.
Когда ужин закончится, они сделают несколько фото, чтобы разместить в соцсетях и посрамить ее хейтеров. Впоследствии, когда каждый пойдет своей дорогой, вся эта шумиха постепенно уляжется. Пока их совместный ужин не станет просто примечанием в его статье в Википедии, напоминанием о том времени, когда он пригласил на свидание фанатку своего сериала, потому что, может, он и тупой, но при этом добрый.
Именно так все рассматривали этот ужин. Как проявление сочувствия, а не выражение настоящего влечения.
Они не ошибались, само собой. Но то, с какой легкостью все согласились, что он «конечно же» не может быть заинтересованным в Эйприл, «конечно же» не может искренне хотеть встречаться с ней, задело его за живое, заставило ощетиниться. После той отвратительной ветки он понимал, почему все пришли к таким выводам. И если понимал он, то понимала и Эйприл.
Ирония состояла в том, что при этом они не были целиком правы. Да, он пригласил бы любую на ее месте. Тролля, живущего под мостом. Королеву красоты. Любую.
Но Эйприл не тролль. В отблесках свечей ее волосы казались сверкающим медным потоком, спадающим чуть ниже плеч, в темных глазах плясали искорки. Она не стала скрывать веснушки макияжем, и он изо всех сил старался удержаться и не считать каждую восхитительную крапинку на ее носике и круглых щеках. Он с трудом сдерживался, чтобы не пялиться на ее тело, роскошное и точно обрисованное зеленым платьем. Те грубые фанаты явно были не только жестокими. Они были дураками.
Эйприл Уиттьер была богиней. И как сын Лоуренса Кастера и Дебры Рапп, как мужчина, который сам играл полубога, он знал, о чем говорил.
Она вернулась к нему, обходя соседние столики. Ее шаги были уверенными, а подбородок высоко поднят. Может, она даже не замечала взглядов, того, что по крайней мере одна камера следила за ее движением. Может, ей было плевать. А может, она делала вид, что ей плевать.
В любом случае она сразу произвела на него неизгладимое впечатление, да и потом впечатляла его весь вечер.
Она была смешной, остроумной, практичной. Хорошей слушательницей, даже когда он говорил слишком много, слишком честно. Ее непосредственность, юмор, ум, прямолинейная манера выражаться чем-то напомнили ему Бесс.
Нет, смотреть на нее и слушать ее остаток ужина не будет испытанием.
Когда она села, он выдал приветливую улыбку, которая пять лет подряд украшала ежегодные выпуски журнала «Самые красивые мужчины мира».
Ты услышала про мою работу. Расскажи мне, чем ты занимаешься.
Я геолог, сказала она и отрезала изрядный кусок курицы.
Будет ли он и дальше разыгрывать роль тупицы? Он решил, что будет, учитывая его предыдущие оговорки.
Значит, ты составляешь карты? спросил он.
Ее губы дрогнули, но почему-то не было похоже, что она смеется над ним. Скорее, вместе с ним. Что настораживало гораздо больше.
Это географы. Или, скорее, картографы, уточнила она и аккуратно отрезала кусочек стручковой фасоли. Я иногда сверяюсь с картами по работе, но я геолог. Проще говоря, я изучаю минеральный состав почвы.
Он не мог сказать, что когда-либо видел живого геолога. Честно говоря, картографа тоже.
Почему ты стала геологом?
В кои-то веки простейший вопрос отражал его искреннее любопытство.
Она задумалась над ответом, постукивая зубцами вилки по тарелке.
Наверное Она снова подняла глаза на него. Когда я была маленькой, в Нортридже произошло землетрясение, и по телевизору показывали геолога. Она так увлекательно рассказывала! Так умно! Она произвела на меня сильное впечатление. Некоторое время после этого я увлекалась сейсмологией.
Он вспомнил, как сам смотрел новости про то землетрясение, но Лома-Приета[11] все же было более ярким воспоминанием.
Многие следили за матчем ежегодного чемпионата США по бейсболу. Однако он еще занимался, кипя от негодования. А потом: зловещий гул со всех сторон, звон хрупкого стекла и фарфора, треск заходившего ходуном дома, спешка в мамином голосе, когда она толкнула его под обеденный стол, за которым они вместе страдали каждый день. То, как она пыталась закрыть его голову своим телом.
Почему от этого воспоминания так больно?
Потом, летом в старшей школе я занималась в геологическом кружке и поняла, что все-таки моя любовь не сейсмология, продолжила Эйприл и проглотила еще кусочек курицы. А осадочные породы.
Что ж, на этот раз его невежество не было притворным. Он не отличил бы осадочную породу от любой другой. Желание его родителей преподавать естественные науки бледнело по сравнению с их любовью к языкам и истории.
В ее широкой улыбке промелькнул намек на лукавство, и он заерзал на стуле.
Эта любовь длится по сей день. Грязная. Буквально.
Он торопливо глотнул воды. Прочистил горло.
Хорошо. Почему ты так любишь осадковые породы?
Ее улыбка не дрогнула. Она наклонила голову, словно отдавая ему должное. Признавая его актерское мастерство, умение изображать из себя тупиц. Он прямо-таки слышал, как она произносит своим хриплым, но нежным голосом; «Отлично, Маркус».
Боже, он попал.
Олаф подошел долить им воды, но Маркус не мог оторвать глаз от Эйприл.
Когда она подалась вперед, ее декольте
Нет, он не станет смотреть на ее декольте. Не станет.
Я люблю осадочные породы
К ее чести, она не сделала ударение на правильном слове.
Потому что люблю истории, которые они рассказывают. Если смотреть внимательно, если ты хорошо обучен, если используешь правильные инструменты, то можешь посмотреть на определенное место и сказать, было ли там раньше озеро. Ты можешь сказать, была ли эта местность частью речной системы, проходил ли там сель после извержения вулкана, был ли там горный обвал или грязевой оползень.
Когда она говорила, ее руки рисовали в воздухе картины, повторяя движение воды и земли.
Черт! Даже с этими жестами он не понимал и половины того, что она говорила, но чертовски возбудился. Умные, состоявшиеся, влюбленные в свое дело женщины всегда были его слабостью, хотя он знал, что никогда не будет достоин их.
Эйприл подождала, пока он посмотрит ей в глаза, а затем продолжила. Каждое слово из ее уст звучало теперь как песнь сирены.
Придется копать, заговорила она, не отводя глаз, и он не мог отвести взгляд. Придется внимательно смотреть, но там тебя ждет история. Она хочет, чтобы ты увидел знаки. Она хочет быть рассказанной.
Под этим ясным, спокойным взглядом ему хотелось снова спрятаться под стол. Прикрыть голову и защитить себя, пока пол под ним качается и выгибается.
Потом она взяла вилку и наколола еще кусочек зеленой фасоли, а ему удалось наконец нормально дышать. Он вдруг ощутил, что земля под ногами на самом деле не твердая и неподвижная. Она постоянно двигается. И глубоко-глубоко под безмятежной, спокойной поверхностью даже камень плавится, горит и течет.
К тому же геология находится на стыке множества наук, небрежно добавила Эйприл. Химия, физика, биология все идут в ход. Это мне тоже нравилось, потому что я интересовалась разными предметами.
Ему не следует спрашивать. Он точно не собирается спрашивать. И все-таки
Почему ты сказала, что это грязная любовь?