Русский язык я с большим опозданием «штудировал» в техникуме техническую терминологию, изучая законы электротехники и высшей математики, а литературный язык через поэзию Александра Пушкина и Михаила Лермонтова. В татарской семилетней школе «выучил» немецкий язык (знал около 500 слов и десятки фраз наизусть), что оказалось вполне адекватным знанием, чтобы успешно сдать вступительные экзамены в МГИМО МИД СССР.
Детские мечты остаются в детстве, но иногда они сбываются. Судьбе было угодно, чтобы я к 25 годам овладел государственными языками Индии и Пакистана хинди и урду, смог свободно общаться с государственными деятелями этих стран на их родном языке. Наряду с английским три восточных языка урду, хинди и индонезийский стали моими лучшими спутниками жизни, о чём я написал в предыдущих книгах, изданных в Алма-Ате и Казани.
В этой главе излагаются некоторые эпизоды из дипломатической жизни в пяти странах Востока. Говорят, что дипломат подобен айсбергу, надводная часть которого то, что он может сказать, подводная же то, что он знает. Я далёк от мысли, что в приводимых эпизодах «айсберг всплыл на поверхность», но некоторые куски льда я всё-таки «вытащил из-под воды», чтобы показать собственные методы действия.
Предварительные размышления
Р. ФәйзуллинШәһәрдә авылныкы мин,Авылда шәһәрнеке,Чит илләрдә йөргән чактаТуган газиз илнеке[1].
Последний год ХХ в. я встретил в Алма-Ате на посту старшего советника посольства России в Казахстане. Накануне завершения дипслужбы в этой стране местное издательство «АВС» выпустило мою книгу, подготовленную на скорую руку, которая вопреки ожиданиям разошлась в течение двух недель. Но я был недоволен содержанием книги, поскольку тогда ещё как «действующий носитель закрытой информации» я не мог свободно высказаться по многим аспектам дипломатической службы в странах Востока, где в общей сложности я проработал около двадцати лет (Индонезия, Пакистан, Бангладеш, Непал, Шри-Ланка, Мальдивы, Кыргызстан, Казахстан).
Когда дипломаты находятся за рубежом, они как бы живут в двух-трёх измерениях одновременно: жизнью своей страны среди своих сограждан; жизнью страны пребывания, подчиняясь её обычаям и традициям; и наконец, жизнью дипломатического корпуса, куда входят представители многих стран. Следовательно, так или иначе, дипломат находится под пристальным наблюдением различных спецслужб «своих», «чужих» и «совсем чужих». Любые нарушения и отклонения от норм такой многослойной жизни могут быстро и навсегда отлучить дипломата от работы в этой специфической сфере. Многие не выдерживают такого прессинга, и те, которые остаются в строю, должны подчиняться этим строгим требованиям в течение всей служебной деятельности.
Чтобы «встряхнуться» от этого груза после выхода в отставку с государственной службы я незамедлительно поехал в свою родную деревню Иске Кызыл Яр, где я впервые за последние сорок лет почувствовал себя вполне свободным, «освобождённым» человеком. Именно посещение родных мест подтолкнуло меня на откровенные размышления: я обнаружил, что с такого расстояния гораздо удобнее трезво и спокойно взглянуть на все перипетии ускользающей от нас жизни.
Раннее утро 19 августа 2001 года. Брожу по полям и лесопосадкам родной деревни. Бывшие колхозники, ныне пожилые пенсионеры, крепко спят им некуда больше спешить. Звонко поют запоздалые жаворонки, как это было и 50 лет назад, когда я пятнадцатилетним мальчишкой покинул эти места. Впервые у меня появилось ничем не ограниченное время для досужих размышлений. Вперемежку с детскими годами вспоминаю о прожитой жизни в далёких азиатских странах: за экватором на Яве и Калимантане, под Гималаями и Тянь-Шанем, в большом мегаполисе на берегу Аравийского моря и на северных островах Индийского океана.
Почти тридцатилетняя служба в МИД СССР и затем десять лет в МИД России постепенно уходит в прошлое, забывается и как-то растворяется в будничной суете. Пройдёт ещё несколько лет, и в разговоре с женой с грустной улыбкой буду вспоминать, что когда-то я около сорока лет служил в загадочном для многих внешнеполитическом ведомстве и в дипломатических представительствах некогда могучей державы.
Прислушиваясь к щебетанию птиц и шелесту берёзовых листьев, я почему-то стал припоминать о том, где я был и что делал ровно десять лет тому назад, в те грозные дни августа 1991 г. А находился я тогда в буквальном смысле слова «на крыше мира» и был посланником одной из двух сверхдержав Временным поверенным в делах СССР в Королевстве Непал. Перед моим взором, как в кадрах документального фильма, стали «проплывать» лица руководителей горного Королевства, в беседах с которыми я пытался разъяснить суть происходящих в нашей стране событий, приведших вскоре к распаду великого государства.
Я невольно стал заново переживать тогдашние волнения и политические заботы, как будто что-то важное при этом упустил или не так сделал. Мне остро захотелось запечатлеть эти роковые дни 1922 августа 1991 г. Я быстро воссоздал их в памяти с единственной целью, чтобы самому хотя бы мысленно вернуться к тем временам, в ту до боли привычную атмосферу размышлений и действий, вновь почувствовать себя полноценным человеком. И заодно «втянуть» любознательного читателя во «внутреннюю кухню» нашей работы за рубежом в такие переломные моменты истории воспроизвести по часам всего лишь несколько дней.
В попытках конкретно «приземлить» освещение работы дипломата за рубежом и дать больше информации для потенциальных туристов я, возможно, слишком увлёкся этим занятием, хотя и здесь я далёк от мысли, что мне это удалось. В результате этих раздумий в глухой татарской деревне появилась новая книга о Востоке, которая была выпущена издательством «Магариф» в конце 2001 г. Книга была издана небольшим тиражом и в торговую сеть не поступила. Я раздал книги по библиотекам и друзьям. Можно сказать, что в Казани книга прошла незаметно, за исключением положительных рецензий в некоторых газетах («Татарстан яшьләре», «Восточный экспресс», «Мәгърифәт»). Позже появились выборочные публикации из книги в журнале «Казан утлары» ( 10, 11, 12 за 2003 г.). Совершенно неожиданным сюрпризом для меня стало издание отдельной брошюрой одного из разделов книги («В заоблачном Королевстве») в далёком Катманду на двух языках английском и непали.
Позже по заказу гендиректора «Идел-Пресс» я подготовил второе, дополненное издание книги «Восток глазами дипломата» с приложением к нему небольшого очерка о татарской дипломатии. Одновременно была достигнута договорённость с издателем о подготовке к 1000-летию Казани научно-популярной книги «История татарской дипломатии» объёмом порядка 15 печатных листов.
Представленный мною издательству макет будущей книги состоял из десяти глав: 1. Введение. 2. Дипломатия и внешнеторговые связи Великой Булгарии. 3. Дипломатия Золотой Орды (под углом зрения расчленения роли татар). 4. Внешняя политика и дипломатия Казанского ханства. 5. Татары в дипломатии в период расширения Российской империи (XVIIXIX вв.). 6. «Служилые татары» Посольского Приказа и МИД России. 7. Политики и дипломаты зарубежной татарской диаспоры. 8. Татары в дипломатической службе СССР и РФ. 9. Дипломатия Татарстана в постсоветский период. 10. Заключение.
По непонятным для меня причинам издательство всячески затягивало выполнение достигнутых договоренностей и в результате оба упомянутых проекта остались не выполненными. Потом произошёл резкий поворот в моей жизни: от дипломатии к науке. По приглашению директора крупнейшего в мире Института океанологии имени П. П. Ширшова академика Роберта Нигматуллина я подключился к совершенно новой работе научной публицистике.
Вот уже несколько лет я увлечённо занимаюсь «пропагандой» научных исследований по Мировому океану и не только! Как уже отмечалось, упомянутые два блока сборника как раз составляют статьи последних лет, опубликованные главным образом в «НГ Наука» в газете, наиболее популярной и престижной в научных кругах Российской науки.
Встреча с президентом Сукарно (Индонезия)
М. ЛермонтовО чём писать? Восток и ЮгДавно описаны, воспеты.
Вспоминается первая встреча с президентом Сукарно. Это было в начале февраля 1965 г. Посольство СССР в Джакарте решило провести празднество в связи с 15-й годовщиной установления дипломатических отношений между СССР и Индонезией. Президент Сукарно выразил согласие лично присутствовать на этой церемонии.
В назначенное время к зданию прибыл кортеж автомашин. Через несколько минут в сопровождении посла в зал вошёл Сукарно стройный, коренастый человек среднего роста. Его сопровождали два адъютанта бригадный генерал и полковник. Президент в прекрасно сшитой военной форме без каких-либо орденов и медалей, на голове чёрный продолговатый фес национальный головной убор яванца. Такое сочетание одежды как бы подчёркивает, что президент одновременно является главнокомандующим вооружёнными силами, а также главой гражданского правительства и Индонезийского государства.
Заняв отведённое ему почётное место, Сукарно снял тёмные очки и, широко улыбаясь, медленно поднял правую руку, приветствуя собравшихся. Затем быстрым привычным движением передал одному из адъютантов жезл главнокомандующего, напоминающий укороченную трость. Выступивший с краткой речью Н. А. Михайлов, обращаясь к Сукарно, поблагодарил его за оказанную честь. Охарактеризовав основные этапы развития дружественных отношений между нашими государствами, посол особо подчеркнул личный вклад Сукарно в утверждение благоприятных условий для развития дружбы и сотрудничества двух стран. Потом мы слушали выступление Сукарно. Это было, безусловно, яркое выступление великолепно владеющего аудиторией оратора, видного и общепризнанного государственного деятеля международного масштаба. Никто из сидящих в зале, конечно, не предполагал тогда, что ему, провозглашённому конституцией страны пожизненному президенту, всего лишь через каких-то шесть месяцев придётся начать смертельную схватку за сохранение за собой поста главы Индонезийского государства.
Сукарно (19011970) был бессменным главой государства и правительства Индонезии с 1945 по 1967 г. Он родился в городе Сурабае (остров Ява) в семье учителя. Будучи сыном мусульманина и индуистки, он проповедовал религиозную терпимость и ратовал за создание в стране светского общества, где различные религии, имея полную свободу, были бы вне политики. Сукеми отец будущего президента был искренним почитателем индийского народного эпоса. Он назвал своего сына именем прославленного героя «Махабхараты» смелого, любящего свою родину воина Карно. К этому слову он решил прибавить индонезийский префикс «су», что означает «лучший». Так мальчик получил имя Сукарно. К двенадцати годам он стал признанным заводилой среди своих сверстников, а в двадцать три года покинул родительский дом: предстояла учёба в голландской школе города Сурабай. Вскоре Сукарно установил контакты с политической организацией «Сарекат ислам», познакомился с её лидером Чокроаминото. Это было началом его политической деятельности, которую он успешно продолжал в годы учёбы в технологическом институте в Бандунге.
В 1927 г. Сукарно с группой своих сторонников создал Национальную партию Индонезии (НПИ), провозгласившей чётко выраженную цель завоевание Индонезией полной независимости через антиколониальную революцию. Зажигательные речи, организационная работа по укреплению НПИ, четыре года тюрьмы. Пламенный оратор-трибун, активный организатор, динамичный представитель нарождающейся национальной буржуазии, он постепенно становится общепризнанным лидером национально-освободительного движения Индонезии. 17 августа 1945 г. в Джакарте на митинге он провозгласил Декларацию независимости Индонезии. Через два дня он стал первым президентом республики и главой правительственного кабинета, оставаясь на этом посту более двадцати лет.
О Сукарно написаны десятки книг и монографий на различных языках мира. Среди них, пожалуй, наибольший интерес (во всяком случае, среди книг, прочитанных мною) представляют четыре солидных издания. Это книга американской журналистки К. Адамс, вышедшая ещё при жизни Сукарно. Вторая книга привлекает внимание читателя ещё и потому, что её автором является старший сын Сукарно, Гуптур, и, видимо, поэтому носит почти «семейное» название «Бунг Карно отец, друг и учитель». Много малоизвестных и важных фактов из политической жизни Сукарно можно почерпнуть из монографического исследования индонезийского историка Р. Суарто, вышедшего из печати в начале 70-х гг. И наконец, в СССР в 1980 г. была издана политическая биография Сукарно, одним из авторов которой является М. С. Капица тогдашний заместитель министра иностранных дел СССР.
Во всех книгах о Сукарно отмечается, что он был очень влюбчивым человеком. Сукарно не раз говорил, что в женщине больше ценит не ум, а сердце и красоту. (Заметим, что шариат допускает полигамию, а в индийском эпосе говорится о праве героев на многожёнство.)
Первая попытка 19-летнего Сукарно жениться на белокурой голландке Миен Хесселе окончилась неудачно из-за категорического отказа со стороны её родителей. Вскоре после колебаний он посватался к Утари, пятнадцатилетней дочери своего политического учителя Чокроаминото. Через несколько месяцев, переехав в Бандунг и поступив в технологический институт, Сукарно поселился в частном доме, и влюбился в жену хозяина Инггит, которая была старше его на 13 лет. Она развелась с мужем и вышла замуж за Сукарно. Они жили душа в душу более двадцати лет, но детей у них не было, что очень огорчало Сукарно. (Инггит умерла в 1984 г. в возрасте 96 лет, пережив Сукарно на 14 лет. Ей было присвоено звание «ветерана революции».) В 1943 г. после развода с Инггит Сукарно женился на одной из своих учениц Фатмавати, родившей пятерых детей: двух мальчиков и трёх девочек. Фатмавати считалась «первой дамой» Индонезии, официальной женой президента, хотя после неё Сукарно был женат ещё четыре раза.
В 1953 г. он женился на Хартини, ставшей его четвёртой по счёту женой. Фатмавати не согласилась на новый брак Сукарно и в знак протеста ушла из президентского дворца. Многие женские организации, боровшиеся против полигамии, выступили в её защиту. Было принято компромиссное решение: Хартини стала женой Сукарно не как президента, а как частного лица. Она поселилась в его загородной резиденции в Богоре и в Джакартском дворце не появлялась. Хартини сохранила верность Сукарно до конца, оставаясь с ним и после того, когда в 1967 г. все жёны с ним развелись.
Во время официального визита в Японию Сукарно познакомился с красивой японкой Наоко Немото, которая была почти втрое моложе его. Более года они переписывались, обменивались трогательными письмами. В 1959 г., когда Немото согласилась принять ислам, Сукарно женился на ней. Он дал ей новое имя Ратна Деви. У Деви от Сукарно осталась дочь Картика, родившаяся в Париже, куда Деви и уехала после развода с ним. За несколько дней до смерти Сукарно она приехала в Джакарту с Картикой, которую он ещё не видел. Деви с дочерью провела у постели больного около часа. Утром следующего дня, 21 июня 1970 г., Сукарно скончался в возрасте 69 лет. В своём завещании, написанном ещё в 1962 г., он просил после смерти Деви похоронить её в одной могиле с ним.