Больничное начальство не обратило внимания на все это богатство, прибывшее в клинику. И это нормально, вот если бы оно вывозилось тогда бы обратили!
Сперва эти приборы использовались на благо рядовых граждан жителей и гостей Столицы, однако с развитием капиталистического движения, они стали работать исключительно для добывания денег.
Негласно малое предприятие, как и последующий "Медицинский центр ЭСХИЛЛ" в узких кругах ограниченных лиц уже через пару лет стали называть «Клиника Бланка».
К тому времени он уже действительно превратился в двухсот, а затем и трехсоткоечную больницу, аббревиатура которой не имела отношения ни к древней Греции24, ни к поэзии, а расшифровывалась как «Эндоскопическая хирургия и лазерное лечение».
Антону Семеновичу Бланку удалось в очередной раз своим волшебным пальцем извлечь из могучего ануса главы Москомимущества целый особняк бывшего НИИ "ненужной промышленности" с характерной архитектурой времен застоя, то есть семиэтажный параллепипед «стекло-бетон», в который кооператив малое предприятие «КиЛ» и переехал под конец своего существования, а, умирая, приказал долго жить новорожденному "МПЦ ЭСХИЛЛ". Извлечение не обошлось без поддержки Рудыго,подписавшего нужное письмо-прошение на имя мэра.
На таких уровнях сделки или сопровождаются запредельными суммами или вот так даром, под грядущие выгоды.
Площадь новой добычи Бланка доводила его до головокружения больше тридцати тысяч квадратных метров.
Антон Семенович уверовал в магическую силу своего указательного пальца окончательно. Дело оставалось за обнаружением новой полезной задницы, но все подходящие богатые зады теперь находились за границей, где и предпочитали демонстрировать свой геморрой.
.
Глава 6. Маркетолог поневоле
Получив визитную карточку Бланка, Гарин задумался. Сам по себе этот звонок никого ни к чему не обязывал. Позвонить не проблема. А что сказать?
«Здрасьте, вам унитазы не нужны?
Был нужен, да уже взяли
А может, и я на что сгожусь?
Может и сгодишься»
Если рот пошире открывать будешь, вслух закончил Гарин воображаемый диалог.
Этот анекдот на тему эпизода из фильма о «Неуловимых мстителях» приходил на память всякий раз, когда Жора пытался представить грядущий разговор с Бланком.
А какой он кардиолог? Год интернатуры у Марка это еще не специальность. Это так, все равно как если просидеть год на кухне лучшего ресторана, наслаждаясь запахами и видя, как работают профессиональные кулинары, так поваром не станешь. Пассажиром не научиться водить машину, сколько ни следи за шофером. Читатель не станет писателем, если сам писать не начнет
А что ему предложит проктолог Бланк? Черт возьми, какая вообще связь кардиологии с проктологией? Или, как сказал бы дед: «Жора, чему ты удивляешься? Для России это же нормально все делать исключительно через задницу»!
Отец сказал, что Бланк создает частную клинику. И набирает салаг? Это невозможно. А может быть не гадать, а взять да и позвонить?
На дворе происходит черт те что ГКЧП провалился. Ельцин слез с танка.
Гарин и не собирался ехать к Белому дому, но совсем не потому, что мама запретила, а потому что всей душой был на стороне взбунтовавшихся коммунистов.
Мама Мария сидела целыми днями в обнимку с приемником «Sony» и слушала «Эхо Москвы», «Голос Америки» и «Радио Свобода», которые перестали глушить. Она была за демократического президента Ельцина.
Как хорошо, что дед не дожил до этого позора, сказал отец, глядя, как на экране дрожащими руками Янаев вытирает нос. Дед всегда говорил, взял пистолет стреляй. Или не бери
Саша, что ты говоришь? ужаснулась мама.
Что вижу, мрачно ответил отец. Ельцину Союз не нужен. Он его не удержит, даже вероятнее всего развалит. Помяните мои слова, в следующем году СССР уже не будет.
А что же будет? удивился Жора.
Не знаю, союзные республики отвалятся точно. Может быть, останется тройственный союз, Россия, Украина, Белоруссия.
А Казахстан?
Отец помотал головой.
Назарбаев с Ельциным не станет объединяться, они оба удельные князья. Я боюсь, что Татары и Кавказ тоже отвалятся.
Но зачем?
Не зачем, а почему, отец налил себе водки, потому что в Конституции записано право наций на самоопределение. Эти козлы, он кивнул на ГКЧП, вещающее с экрана, власть не удержали, они дискредитировали партию. А это был единственный стержень, объединяющий народы. Когда исчезает интернационализм, расцветает нацизм. Они убили надежду, лишили общество цели.
Через пару дней после этого разговора отец принес большой оружейный ящик-сейф, и спустя еще месяц поставил в него два помповых ружья и карабин «Сайга», несколько коробок с патронами с картечью на крупного зверя.
Мой дом, моя крепость. Сказал Гарин старший. Нас обворовало государство. Добавил, он, имея ввиду реформу Павлова. Но мы не можем позволить обворовывать нас и бандитам. Сын, я предлагаю продать дачу. Мы не спасем эту рухлядь. Впрочем, он задумался. Мы не будем ее продавать. Лучше я ее застрахую.
Где? удивился Жора.
У Ллойда, я им недавно помогал открывать Московское представительство. Застрахую дачу на миллион долларов. Шучу, добавил он, увидав круглые глаза сына. Тысяч на сто фунтов. В общем, я займусь этим делом.
А где ты теперь работаешь?
Создаю адвокатскую контору «Гарин и сын»! рассмеялся отец.
Опять шутишь?
Отнюдь. Я серьезен, как никогда. У нас с тобой по тридцать пять процентов участия, остальные еще у двух моих коллег. Сейчас раздолье для юристов. Суды завалены делами. Ты позвонил Бланку?
Нет еще, я ж сегодня с суток. Завтра позвоню.
Давай.
Отец действительно занялся страховкой древнего особняка, вызвал экспертов-оценщиков Гарину до этого не было дела. Он жалел библиотеку деда, однако, вывозить ее было некуда.
Проснувшись утром следующего дня, он позавтракал, исполнил ежедневный тренировочный ритуал в течение часа и взял со стола визитку Бланка.
Тот снял трубку сразу. Жора представился.
А, помню, помню. Отец твой говорил. Давай приезжай. Познакомимся. Бланк все это выпалил за секунду. Адрес на визитке есть. Жду к полудню. Раньше не надо, у меня обход.
Гарин сказал:
Спасибо, я приеду, и положил трубку. Даже по телефону он ощутил бешеную энергию Антона Семеновича.
Без десяти двенадцать Гарин запарковал Победу рядом с больницей, где работал завотделением Бланк.
Натянув халат в холле больницы, Жора прошел мимо вахтера, которому до врача или студента не было дела, он не пропускал наглых посетителей к больным.
На посту Жора спросил у медсестры, где кабинет заведующего, она показала: «Там, на двери бронзовая табличка».
Она не шутила. На обитой дерматином двери была укреплена бронзовая с чернением табличка с каллиграфической гравировкой: «Бланк Александр Семенович. к.м.н.», похожие можно было увидеть в начале века на дверях квартир в старой Москве и в Ленинграде.
Гарин глухо постучал в дерматин, сообразил, что вата глушит, и стукнул в табличку.
Входите! Открыто!
Кабинет был что надо, с персональным санузлом, кушеткой для осмотра, огромным двухтумбовым столом, на котором красовались три телефонных аппарата с гербами на дисках правительственная связь. Гарин знал, что в таких аппаратах есть защита от прослушивания.
В шкафу за спиной хозяина кабинета стояли многочисленные цветные и черно-белые фотографии в рамках, а на стенах развешаны дипломы и грамоты. Над головой портрет президента России, в углу в подставке небольшой флаг триколор. Среди грамот, вымпел алый с Лениным «Ударник коммунистического труда».
Навстречу Гарину поднялся мужчина с орлиным профилем, жгучими глазами в ослепительно белом накрахмаленном халате и в высоком колпаке, из-под которого выбивались седоватые вьющиеся волосы.
Я Гарин, представился Жора, Вы мне назначили на двенадцать.
Разговор получился быстрый и странный, будто все уже было заранее решено. Антон Семенович осмотрел Гарина, будто сфотографировал.
Отец твой сказал, что ты знаешь английский? первым делом спросил он.
Немного знаю, не стал отрицать Жора.
Betty Botta bought some butter;
But, said she, this butters bitter! процитировал поговорку Бланк, как там дальше?
If I put it in my batter
It will make my batter bitter.
But a bit o better butter
Will but make my batter better.
на автомате продолжил Жора, словно под гипнозом. Эту поговорку они часто читали с дедом Руди, отрабатывая произношение.
Значит, немного, прищурился Антон Семенович, скромняга. Приходи ко мне работать.
Врачом?
Нет, ты у меня будешь заниматься рекламой. А твое медицинское образование поможет правильно ее ориентировать.
Я врач, напомнил Гарин, я хочу в кардиологии работать.
Да какой ты врач? махнул рукой Бланк. Мне нужен хороший рекламщик. Я тебя учиться пошлю. На месяц, при телецентре курсы открыли по рекламе. Я оплачу, и тебе зарплата будет две тысячи. Согласен? Мне сейчас дом дают, бывший НИИ, там будем медицинский центр создавать. Может, и кардиологию откроем, а пока нам до зарезу нужна реклама! Ну, что?
Это было словно наваждение. Гарин уже готов был согласиться, но вдруг защекотало в носу и он чихнул. С чихом в голове прояснилось, он снова стал самим собой. Вспомнилась вербовка в райкоме.
Я могу подумать? спросил он.
Бланк удивленно поглядел, будто впервые увидел.
А тебе еще нужно подумать? перепросил он с обиженной интонацией. Я полагал, тут все ясно.
Вообще-то, упрямо повторил Гарин, я ищу место кардиолога. Отец сказал, будто у вас оно может быть через какое-то время. А выходит, я напрасно съездил. Извините, я не планировал заниматься рекламой. И я все-таки врач, а не рекламщик.
Бланк выскочил из-за стола. Видно было, что Жора ему понравился.
Да погоди, ты, чудак-человек. Мы затеваем грандиозный проект, у нас будет огромная клинка, и там наверняка мы откроем кардиологию! Вот специально, для тебя и откроем! Но не сейчас, понимаешь? Сейчас пока готовы только три направления: хирургия, урология и гинекология. Мы делаем уникальные операции, без разрезов! Понимаешь? Пока это наш предел, на этот год. Ну, еще мы откроем поликлиническое отделение и терапию для всякого разного. Там тридцать тысяч квадратов! Мы все, что угодно сможем там открыть! Мне денег дают вот просто так. Понимаешь? Десятки миллионов долларов. Это правда! Мы договор с одним ведомством заключили. Им нужна медицина, клиника, а денег у них куры не клюют. С тобой мы горы свернем, не то, что кардиологию открыть Я обещаю, что, как только развернемся будешь кардиологом!
Бланка явно несло, как Остапа Бендера.
И Гарин сломался. Как он себя потом ругал. А если бы тогда отказал? Жалел бы? Может быть. Этого теперь не узнать.
Через пару дней Жора принес Бланку трудовую книжку, в которой после записи «ССиНМП25 г МОСКВЫ. Линейный врач», появилась запись: «МП «Консультации и лечение» заведующий отделом маркетинга и рекламы.
Бланк не обманул его в одном Гарин действительно поехал в Останкино и там его приняли на курсы маркетинга, где обучали, как надо продавать товар, как привлекать покупателя. В конце курса он сдал зачет наравне с другими курсантами. И на разных каналах появился его ролик на пятнадцать секунд:
« Тут-Тук!
Кто там?
Сюртук!
Счастливая семья из четырех человек хором объявляла: Мы одеваемся в магазинах одежды для всей семьи «Сюртук»!».
На фоне дебильной рекламы фирм, торгующих бытовой техникой СЭЛДОМ или «Партия» его ролик действительно стимулировал желание зайти в магазин «Сюртук».
Сюжет этот, написанный Гариным и реализованный каким-то режиссером несколько лет вертели на TV. Он же не получил за него ни копейки. Потому что по условиям договора на обучение, авторские права на креатив курсантов получала компания, устроившая курсы.
Гарин немного жалел лишь об одном, что ничем не мог подтвердить свое авторство на этот ролик.
Бланк не врал. Он вообще никогда не обманывал, только, к сожалению, не все, что он замышлял и представлял как реальность, ему удавалось.
Он действительно собрал команду из десятка молодых врачей с разных кафедр, проработал план совершенно новых методик лечения и операций, в основном эндоскопических и бескровных.
За особняк бывшего НИИ пришлось побороться с прежними владельцами. Бланк это поручил Гарину старшему.
Тот договорился с охранной фирмой «Герат». Бывшие офицеры-афганцы оперативно перекрыли все входы, поставили на проходной вооруженных парней в камуфляже. Даже помогли прежним хозяевам вынести оборудование, подписав документы, что оставленная рухлядь тем не нужна.
Здание требовало ремонта, потому что, съезжая, обиженные проектировщики унесли все, что могли, даже свинтили розетки и выключатели, а кое-где попытались отодрать линолеум с пола.
Бланк не вмешивался в подготовку здания. Он съездил туда два раза, указав, где будет администрация, где отделения, а где нужно организовать стоянку автомобилей для сотрудников и посетителей.
Если бы не жадность человеческая и зависть, команде Бланка не пришлось бы переезжать в срочном порядке в недоделанные помещения.
Чтобы официально проводить получаемые за операции деньги, Гарин старший разработал специальную систему договоров, трудовых с сотрудниками больницы, где заведовал отделением Бланк и аренды служебных помещений: палат, операционных и перевязочных.
Кроме этих расходов, Бланк был вынужден принять на должность «консультанта» главного врача больницы, его замов и главбуха. И всем, естественно, платить. За что? За хорошее отношение. Которое, чем активнее и лучше шла работа малого предприятия Бланка, становилось все хуже и хуже.
Команда главного врача, которую иначе как «паразиты» Бланк не называл, требовала увеличения добавки к зарплате. Зажатый обстоятельствами, Антон Семенович платил.
Когда же до «паразитов» дошли вести о готовящемся переезде, они потеряли все рамки приличия, или, как стали говорить новые бизнесмены на блатной манер: «рамцы попутали».
Бланк попытался все свести к мирным переговорам, накрыл стол в «Праге», куда позвал банду главного врача. Но те настаивали, Бланк должен их поставить в своей нарождающейся клинике на ключевые должности, а сам деликатно отойти на должность научного руководителя.
Сдерживая ярость, на следующий день Бланк дал команду:
Немедленно переезжаем!
Главный постарался помешать вывозу оборудования, которое Бланк получил от МИНОРЕХПРОМа, но министр Рудыго прислал своих юристов с официальными документами, а те проконтролировали вывоз всего, что не стояло на балансе больницы, но числилось в договорах аренды с МП «КиЛ».
Два Камаза погрузились за полдня, и к вечеру, нанятые Гариным-отцом, рабочие уже выгружали специальные столы, электронно-оптические преобразователи, телевизионные стойки для «операций без разреза».
На организацию, отмывку палат, трех операционных и перевязочных ушло две недели.
Жадное и недальновидное больничное начальство в один день лишилось полусотни сотрудников и целого отделения, а также денег, которые Бланк этому начальству платил.
В бывшем НИИ можно было заблудиться, семь этажей и длинные коридоры со светлыми комнатами и залами, где когда-то стояли станки опытного производства и располагались конструкторы с кульманами.
Новое правительство под руководством свиноподобного премьера росчерком пера уничтожало российское производство, объясняя свои решения просто: «Все, что нам будет нужно, мы теперь купим за границей»!