Глаза его лучились жизнерадостным умом. А лицо Нестеровой из злого, даже яростного, стало враз растерянным и жалким. Начала нервно рвать бумажку на мелкие кусочки. А потом, кинув будто невзначай: «Ну и пеняйте на себя. Я, Михаил Федорович, вам помочь хотела!» шумно вышла из кабинета.
А мы с Томмэ еще посидели, попереглядывались. «Вот, значит, какие дела у нас творятся. Поняли?» «Ага». «Идите, спокойно работайте». А как спокойно, если Гене, такому хорошему парню, лучшему аспиранту, возможно, угрожает отчисление. Пошли к его руководителю Девяткину. Шмаков его первый аспирант. Ему сказали уже, что готовится отчисление, что, мол, и самому Девяткину может не поздоровиться, если будет защищать Шмакова. Он уже пробовал.
Вместе с Надей Крускиной, она ведь партийная, решаем все же попытаться. Идем к секретарю парткома институтского, Филатову Анатолию Ивановичу, простому в обращении и, кажется, умному. Выслушал, посочувствовал, однако развел руками: мол, «дело» не ВИЖем затеяно, а оттуда пришло, сверху. Он ведь, Гена, в Загорск ездил, в Лавру. От них и сообщили А Нестерова только подтвердила. «Словом, девочки, напрасно вы хлопочете и переживаете. Дело решенное».
Я прямо физически почувствовала, как что-то душит меня. И только вечером немного успокоилась, когда прочитала очередное пришедшее нам «Руде право».
Там пишут, что на активе пражских писателей-коммунистов вернули партийные билеты тем товарищам, которые еще полгода назад считались оппортунистами: Вацулику, Климе и другим. Дойдёт же и до наших когда-нибудь, где она, настоящая правда.
В «Руде право» о Пражском восстании
Снова интереснейшая статья в «Руде право»: на этот раз о Пражском восстании. После тех событий минуло ровно двадцать три года. А рассказывает Йозеф Смрковский, который был непосредственным участником Пражского восстания. Самому Смрковскому инкриминировали союз с власовцами. Простили только недавно, когда в республике начался «процесс возрождения», когда настало время сказать обо всем правду. Вот что пишут о власовцах, которые в мае сорок пятого буквально спасли Прагу от такой же участи, что и Варшаву: «Советское руководство весной 45-го послало спецгруппу парашютистов, чтобы агитировать власовцев уйти от немцев и помочь пражанам, которые восстали. Этим бы они, власовцы, искупили свою вину. Смрковский лично договаривался с командирами власовцев, действуя по согласованию с руководством советской армии. Власовцы тогда разгромили немцев, спасли Прагу. Чехи их обнимали как своих освободителей, так же, как потом с цветами и радостью встречали советские танки действующей армии. И было для чехов шоком: русские стали убивать русских (власовцев). Их не брали в плен, не судили, их стреляли на месте.
Лишь немногие из них спаслись, переодевшись в штатское Теперь настало время реабилитировать целый ряд особ, пострадавших за активное участие в Пражском восстании» («Руде право», 05.05.1968).
Иво тогда было четырнадцать лет, но он уже коммунист и тоже участник Пражского восстания. Бегал по адресам. Листовки, тяжеленные сумки с патронами. Иво и сейчас не может без волнения рассказывать о тех днях. Слезы в глазах. А тогда все плакали от радости, когда пришли советские танки. Всё ликовало: и люди, и природа. Тогда в Праге цвели сирень и каштаны. И было солнце. И казалось, оно растворилось и засияло в людях.
Войска СМЕРШ пришли примерно на третий день. И тогда Иво снова плакал: забрали тяжелораненого русского паренька, которому он, Иво, четырнадцатилетний подросток, подносил патроны на баррикадах и отчаянным бесстрашием которого восхищался
У Букина и «букинистов»
Снова ездила к Букину, в его лабораторию.
Как всегда, «букинисты» поили меня чаем и расспрашивали о событиях в Чехословакии. Они знают, что я могу «Руде право» читать. «Привезите нам эту газету. Мы хоть заголовки почитаем. Поймем, всё поймем! А то ведь по радио все западные станции так глушат. Лучше уж по-чешски читать!»
Все они чехословакам «держат пальцы». Очень надеются и очень боятся за Дубчека, за Свободу и за свободу.
Рассказывала им, что знала. Про власовцев для них было новостью. Шумно удивлялись. Только Василь Николаевич молча, усмешливо хмыкнул. Видимо, еще раньше знал. Перевел разговор на мой опыт с лизином и витаминным концентратом, который всё еще идет на свиньях. Потом дал распоряжение Евдокии Петровне, ведавшей «валютой», т. е. спиртом, отлить мне сколько надо для окончания эксперимента.
А через несколько дней, когда закончила я свой опыт на свиньях, в лаборатории Букина обсуждали результаты всех моих опытов. Сделаны были основные выводы: содержание белка в рационах можно снижать чуть ли не вдвое по сравнению с нормой. Самое главное, чтобы достаточно было незаменимых аминокислот, особенно лизина и метионина (которых довольно часто не хватает). Второй вывод: витамин В
12
Когда белка было в обрез, а количество незаменимых аминокислот соответствовало потребности в них, животные росли отлично, т. е. как на рационах стандартных, высокобелковых. Но стоило в этом низкобелковом понизить содержание метионина или, наоборот, повысить его, реакция была поразительной. Рост резко замедлялся, шерстка теряла блеск. При большом избытке метионина крысята скрючивались, становились похожими на малюсеньких ежиков. Витамин В
12
12
12
12
12
12
Мне порекомендовали готовить докторскую диссертацию. Особенно Букин настаивал, чтобы скорее писала: у вас, мол, ВИЖ совсем витаминами не занимается. Нестерова это даже не вчерашний день, а позавчерашний. А все другие сельхозинституты с ВИЖа пример берут: развели болото на весь СССР. Исключение Латвия. Там Вальдман живой человек. «Вот и вы, Эля, старайтесь» Обещала постараться! И на другой день уже всерьёз задумалась о предложении Букина: стала выстраивать материал будущей диссертации
И тут вызывает Томмэ: плохие новости. Отдел кормления разделят на лаборатории: кормление крупного рогатого возглавит профессор Модянов. Минеральное питание Венедиктов (вот уж кто совсем не ученый!), а кормление свиней Махаев. Сам Томмэ остается зав. отделом, генералом без войска. В его личном подчинении всего два человека, лаборанты. Я попадаю к Махаеву И хотя это разделение будет после отчетов, т. е. фактически с будущего года, Махаев уже сегодня приперся к нам в кабинет и давай меня чихвостить:
В отделе совсем не бываешь. Куда все ездишь?
В журнале записано куда.
Я журнал смотрел. Там всё институт биохимии
Ну да. Лаборатория Букина, там у меня
Никакой чтобы мне биохимии, никакого Букина!
Так ведь он лизин дал для опыта По его распоряжению Микробиопром деньги перевёл на договорные опыты
Эти твои опыты никому не нужны. У меня будешь делать, что нужно, будешь определять потребность в поваренной соли
Но ведь уже определила.
Теперь у свиноматок. Литература по этому вопросу вся в нашей библиотеке. Из Дубровиц никуда не надо ездить. Словом, без моего разрешения ни-ку-да. Я вам с Рядчиковым покажу, как надо работать. Томмэ вас уже не может держать в руках, старый, сил нет. А я порядок наведу-у Поведешь опыт по соли и никаких больше, параллельных ему
Пошла к Томмэ за советом: как дальше работать? Сказал, что действительно должна подчиняться Махаеву, что он мне помочь не сможет, хотя «выход из всего найти можно». А пока, мол, вид у меня порядком измотанный, отдохнуть надо. Предложил в отпуск пойти, тем более что август сейчас
Моя Бабушка
Дома отдыхаю душой: родная Бабочка! Мама её на лето привезла вместе со Славиком к нам в Дубровицы.
Ты, Эличка, очень устала, говорит мне она. И как разглядела? Дальше двух метров даже сквозь очки все для нее сливается. Но книжки не перестает читать. К самым глазам подносит странички.
Бабушка Мария Петровна, восьмидесятилетняя, читает классику. Свердловск, 1967 г.
А в остальном Бабочка бодрая. К ней аспирантские малыши любят ходить, особенно по утрам, когда родные мамки спят еще.
Мы сейчас перебрались жить в соседнюю комнату, она гораздо, сантиметров на сорок, шире нашей, так что между кроватями проходим нормально. Еще и третью койку, для Бабы, втиснули.
На лето будет свободной и комната соседняя, та, в которой мы жили раньше. Там поставили кровать для Славика. Так что живем сейчас в «двухкомнатной». В Славиковой просторно, дети приходят играть. Интересно, что не к Лене, а к нему, при этом совсем малыши. Пятилетняя дочка Мифтаховых и еще мальчики-девочки. Аспирантские жены их привезли сюда на лето. От этих карапузиков шуму порой больше, чем от пьяных аспирантов, всё ходуном ходит. Бабовичка тогда, кряхтя, поднимается со своей коечки, где она проводит большую часть времени за чтением, вернее, перечитыванием Гоголя, Толстого и другой русской классики и, вооружаясь хлопушкой для мух, идет наводить порядок. Детям бабушкины шлепки нравятся, видят, что добрая она, и сами подставляют ей свои заднюшки. При этом шум и хохот, и счастливые детские визги. Все общежитие приходит в движение, и тогда из дверей коридора высовываются кудлатые головы потревоженных аспирантов
А тем временем Верочка Крохина и супруг ее собрались ехать в Крым. Прощаясь со мной, дали адрес, где будут: село Солнечногорское, от Алушты на катере в сторону Судака. Сказали, что я их, если поеду, найду на пляже, будут там с утра и до вечера.
И мне ужасно захотелось увидеть море. Дома все меня поддержали. Лена попросила привезти ей камушков и ракушек, а Бабочка крымских груш. В Крыму она была еще молодой, с мужем, дедушкой моим. Ее восхитили Ботанический сад, вид с горы Ай-Петри и груши.
«О событиях в Чехословакии»
Из «Руде право» узнаю о том, как создавалась компартия Чехословакии, которой в мае 1968 года исполнилось 50 лет. Зародилась она в России. 26 мая 1918 года в Москву съехались левые чехословацкие социалисты (79 делегатов от восьми тысяч чехов и словаков), в основном из пленных, оставшихся в России. Образовали единую чехословацкую секцию в российской компартии. Провозгласили, что от свободы российского пролетариата зависит и свобода пролетариата их страны. Поэтому решили оборонять первое пролетарское государство. Создали интернациональные бригады в составе Красной армии. Около двенадцати тысяч красноармейцев чехов и словаков бок о бок с россиянами воевали в гражданскую войну «за рабочее дело». Потом, с образованием Чехословакии, на базе вышеупомянутой секции и при поддержке интербригад была создана компартия Чехословакии, КПЧ.
На её пятидесятилетний юбилей в Прагу поехала делегация во главе с маршалом Гречко: познакомиться с новым руководством, обменяться опытом.
А 1 июня в Праге снова прошел пленум ЦК КПЧ. Дубчек в своем докладе сказал, что развитие в стране идет согласно постановлению январского пленума о возрождении социализма «с человеческим лицом», то есть настоящего. Сказал, что партия очистится от всех приспешников культа. Что демократия будет крепнуть. Дубчек признал, что проявились и оппортунисты с ревизионистами, но этого не стоит пугаться. Они ведь и раньше были, а теперь открылись, и поэтому их можно в открытую критиковать. От этого партия только чище станет и лучше
Внеочередной, четырнадцатый съезд КПЧ наметили провести в сентябре этого года. А пока пусть люди свободно высказываются: на днях принят был закон о полном запрещении цензуры. В наших газетах этого нет. Пишут совсем чуточку о Чехии и то лишь так, что ужасно все жалеют бедняжку Дубчека (он хороший, но слабый!) и бедненьких тамошних коммунистов. «Ястребы империалистические, националисты и фашисты, ревизионисты и оппортунисты, все их ну прям удушить готовы. Это в наших газетах. Зачем? Это же вовсе не так.
Чтобы мы особенно не думали, нас чуть ли не каждый день воспитывали партийные лекторы. В четыре часа всех, как обычно, погнали на лекцию о международном положении. Пару слов о том, как все прекрасно у нас в СССР, а потом о Китае, да о Чехословакии. Группа Мао сейчас за революцию в образовании взялась. Заявляют, что «от книг люди глупеют», что «чем больше прочитают, тем сильнее оковы, меньше дерзаний». Предлагают посылать выпускников из вузов простыми рабочими
А в Чехословакии «вправо» ударились. Сначала вроде бы всё разумно. «Мы им сами разрешили с ошибками старыми разобраться. А они Дошли до того, что власовцев, этих изменников, пособников гитлеровских освободителями считают. Прагу, мол, спасли» «А разве не так?» вскидываюсь. Однако лишь про себя. Все вокруг так верят лектору (язык хорошо подвешен), мою реплику бы всё равно не поняли
Пять государств Варшавского пакта послали письмо Чехословацкому ЦК. А оно, мол, слабое! Попустительствует силам контрреволюции. У коммунистов контрреволюция отнимает позиции одну за другой; партия контроль теряет за событиями, отступает под нажимом антикоммунистических сил. Взять хотя бы эти пресловутые две тысячи слов
Мне «Две тысячи» отнюдь не показались пресловутыми. Очень даже понравилась эта статья. Там все разумно. Ничего «анти» и «контра» не углядела. Впрочем, читала наспех, Юра выпросил себе эту газету.
Лекцию свою закончил щупленький цэкашный оратор громкими возгласами: «Не дадим вражьим силам вырвать Чехословакию из нашего социалистического блока! Да здравствует р-р-рабочая солидарность!» и смешно потряс костистым своим кулачком
Отправляюсь в Крым
С утра забежала на работу попрощаться с Томмэ и быстрей домой за вещами. Иво мне достал билет на хороший поезд, проводил до подольской электрички. Оттуда я на Курский вокзал, там мне только с одной платформы на другую перейти. И уже еду. А утром Симферополь.
В Симферополе приятная жара и солнце.
До Алушты троллейбусом ехала, а дальше до Солнечногорского ходит автобус. Можно и по морю катером, однако я строго следую советам Верочки и сажусь в автобус, который идет в Морское (название-то какое!) через Солнечногорское. Говорят, сушей гораздо быстрее, чем водой. И верно, если по часам смотреть, то совсем недолго, но по ощущениям целую вечность. Бесчисленные крутые серпантины умотали до тошноты, до головной боли. Зато еще только полдень, а я уже в Солнечногорском. Селение одноэтажные домики, все в зелени садов и виноградников, расположились вдоль шоссе. Калитки дворов прямо на пляж выходят. Он здесь и впрямь огромный, в виде ущербного полумесяца. В первом же домике от автобусной остановки нашла себе пристанище. На двоих сдали бы комнату целую, за трояк в сутки, а раз одна, то есть койка прямо во дворе. Крыша и стенки с трех сторон буйная виноградная лоза с готовыми созреть изумрудными гроздьями. И вся эта красота всего за 1 рубль в сутки. Чтобы ночью не замерзнуть, хозяйка, тетя Паша, дала ватное одеяло.
В Крыму она с первых послевоенных лет. Завербовались в Курске. Там в одной комнатенке теснились, а тут целый дом, да клуня, да кухня летняя. И сад. И еще подъемные были: вроде как на необжитое место ехали Раньше здесь татары крымские жили. Их еще в войну, задолго до приезда русских переселенцев далеко-далеко на выселки угнали.
Натянула купальник, полотенце в руки и через огород прямо к морю. Море спокойное, волны прибойные, тонкие, чуть хлюпают. Невозможно оторваться, красота!
Дойдя до причала, вытянутого к морю мостка, с которого ныряли и рыбу ловили, решила окунуться. Вода обняла упруго. Можно спокойно лечь выдержит. После купания таким приятным показался жар пляжной гальки! Обсохла и снова в море