Карен Макманус
Ни слова больше!
Karen M. McManus
Nothing More to Tell
© Karen M. McManus, 2022
Школа перевода В. Баканова, 2022
© Издание на русском языке AST Publishers, 2023
* * *
Посвящается Ро и Эллисон
Глава 1. Бринн
Какое твое любимое преступление?
Сидящая рядом девушка приветливо улыбается, и я, естественно, решаю, что ослышалась.
Любимое что?
Преступление, повторяет она все с той же улыбкой.
Значит, не ослышалась.
Типа вообще или?..
В сериях «Мотива», уточняет она с легким раздражением в голосе.
Поделом мне могла бы сообразить, раз сидим в приемной детективного телешоу.
Делаю попытку реабилитироваться:
Ну да, я поняла. Трудно сказать. Они все такие как бы получше выразиться? увлекательные.
Я тащусь от саги о семье Сторис, говорит она.
И больше не замолкает.
Собеседница помнит такое количество подробностей о прошлогоднем сезоне, что я мысленно снимаю шляпу. Передо мной настоящий знаток «Мотива», тогда как я только начинаю осваивать криминальную документалистику. Если честно, я даже не ожидала, что меня пригласят на собеседование. Мое обращение к ним было, мягко говоря, нетрадиционным.
Что поделать отчаянные времена
Каких-то пару месяцев назад, в октябре, все шло по плану. Я жила в Чикаго, возглавляла редакцию школьной газеты и уже подала раннюю заявку в Северо-Западный колледж, в котором давно мечтала учиться. Две мои лучшие подруги тоже собирались учиться поблизости, и мы договорились снять квартиру на троих.
И тут один облом за другим: меня выгоняют из газеты, не зачисляют в колледж, а папа сообщает, что его переводят обратно в главный филиал компании. Для нас это означает возвращение в родной Стерджис, штат Массачусетс, в наш старый дом, где после нашего отъезда поселился дядя Ник.
«Начнем с чистого листа», сказала мама, сделав вид, что не помнит, как я рвалась оттуда четыре года назад.
В общем, теперь мне позарез нужна стажировка, которая заставит Северо-Западный колледж пересмотреть свое решение. У меня уже накопилось с полдюжины стандартных вежливых отказов. Нет чтобы написать прямо: «Дорогая мисс Галлахер! Ввиду того что самой успешной вашей публикацией в школьной газете является коллаж из фотографий пениса, вы нам не подходите».
Для справки: никаких пенисов я не фотографировала и уж тем более не публиковала. Я всего-навсего сдуру вышла из редакционного кабинета, забыв выключить компьютер и не заперев за собой дверь. Только кого это волнует? Мое имя красуется на тысяче разлетевшихся по Сети скриншотов, один из которых приземлился в BuzzFeed с подписью: «Скандал в школе Города ветров: розыгрыш или порнография?»
И так понятно, что и то, и другое. После седьмого вежливого отказа до меня дошло: нет смысла прятать то, что первым делом вылезает о тебе в «Гугле». Поэтому в «Мотив» я обратилась иначе.
Разговорчивая девушка в холле подытоживает свой впечатляющий анализ семейной драмы Сторис и круто меняет тему.
Ты где учишься? спрашивает она. Я на втором курсе Эмерсона. Главная специальность медиа-арт, дополнительная журналистика, хотя, скорее всего, я поменяю их местами.
На ней клевая кожаная курточка поверх футболки с принтом и черные джинсы. На душе чуть спокойнее, оттого что мы одеты практически одинаково.
Я еще в школе, в выпускном классе, говорю.
Да ну? Ее глаза округляются. Не знала, что они берут на стажировку школьников.
Я сама не ожидала.
«Мотив» не входил в список, который я составила со своим личным консультантом по профориентации, четырнадцатилетней сестрой Элли. Я наткнулась на их программу, прочесывая сайт Boston.com, потом погуглила и выяснила, что их главный продюсер Карли Диаз прошлым летом на время переехала из Нью-Йорка в Бостон, чтобы ухаживать за кем-то из родителей. «Мотив» не особо широко известное, зато быстро набирающее обороты телешоу в жанре криминальной документалистики. Пока они выходят только на канале кабельного телевидения, но поговаривают, что их вот-вот приберет к рукам какой-то крупный стриминговый сервис.
Статья на Boston.com называлась «Карли Диаз устанавливает и нарушает собственные правила» и сопровождалась фотографией: Карли в ярко-розовом тренче стоит подбоченившись посередине Ньюбери-стрит. Непохоже, что такая особа осудит человека, угодившего в передрягу. Скорее она осудит любого, кто не примет вызов с гордо поднятой головой.
Значит, ты работаешь в школьной газете? спрашивает студентка из Эмерсона.
Вот умница, бьет сразу в больное место.
Уже нет.
Да ну? Одна бровь съезжает к переносице. Тогда как
Бринн Галлахер? разносится по приемной. Карли вас ждет.
Ничего себе! Глаза моей новой знакомой округляются. Я и не предполагала, что Карли проводит собеседования лично.
Как-нибудь справлюсь, говорю я, встаю и перебрасываю сумку через плечо. Чем черт не шутит.
Ловлю себя на мысли, что с удовольствием посидела бы подольше со студенткой из Эмерсона и ее нескончаемыми вопросами. Улыбаюсь ей, как давней подруге, и прошу:
Пожелай мне удачи.
Она поднимает вверх два больших пальца:
Ни пуха.
Вхожу за секретаршей в просторный, застекленный от пола до потолка офис. За окнами раскинулся бостонский Бэк-Бей. Сейчас, правда, не до вида из окна. Навстречу мне поднимается сама Карли Диаз. Она одаривает меня сияющей улыбкой и протягивает руку:
Добро пожаловать, Бринн.
Совершенно растерявшись, я едва не выкрикиваю: «Пожалуйста!»
Спасибо, говорю, тряся ее руку. Рада познакомиться.
На ум почему-то приходит эпитет «гигантская», хотя без четырехдюймовых каблуков Карли совсем не высокая. Просто от нее исходит такая энергия, что кажется, будто она светится изнутри. Невероятно густые и блестящие черные волосы, безукоризненный макияж, скромное, но элегантное платье все вызывает желание выбросить свой гардероб и начать жизнь заново.
Присаживайся, говорит Карли и возвращается за стол. Секретарша беззвучно исчезает за дверью. Пить не хочешь?
Передо мной стеклянные стаканы и графин, до краев наполненный водой со льдом. Стоит ли моя легкая жажда громадного риска облиться самой или, того хуже, облить ноутбук Карли?
Нет, спасибо.
Карли соединяет пальцы в замок: на каждом по вызывающе массивному золотому кольцу. Ногти покрыты темно-красным лаком ухоженные, хотя недлинные.
Что ж, начинает она с улыбкой. Ты наверняка догадываешься, почему тебя пригласили?
Потому что я прислала вам заявку? осторожно предполагаю я.
Именно. Улыбка становится шире. Мы получили около пяти тысяч писем. В основном от студентов окрестных колледжей, хотя есть и желающие переехать издалека. При такой конкуренции выделиться нелегко. Я напрягаюсь. И должна признать: ничего похожего на твое письмо я в жизни не видела. Его заметила одна из наших продюсеров и сразу же переправила мне.
Карли нажимает на клавишу, поворачивает экран, и я вижу свой чудо-имейл из девяти слов: «Я правда пишу лучше. Ссылка на пресловутую статью в BuzzFeed. Заранее спасибо за уделенное время».
Мои уши пылают, а Карли продолжает:
Своим имейлом ты убила сразу двух зайцев. Во-первых, рассмешила меня я хохотала до слез, когда открыла ту статью. Во-вторых, никаких других ссылок ты не добавила, и мне пришлось потратить пятнадцать минут очень плотно расписанного дня на поиски твоих репортажей. Она откидывается на стуле, буравя меня темными глазами. Неслыханное дело.
Довольная гримаса уже готова появиться на моем лице, но я вовремя спохватываюсь: вдруг это не комплимент?
Я надеялась, вы оцените мою честность. Смущенно ерзаю на стуле. И краткость.
Опасный ход, говорит Карли, и смелый. Мне понравилось. Кстати, выгонять за такое из газеты полный бред. Ты хоть знаешь, кто тебя подставил?
Еще бы.
Я хмурюсь и скрещиваю руки на груди.
В то время я собирала материал по делу о фальсификации отметок с участием нескольких игроков нашей баскетбольной команды между прочим, чемпионов штата. Их тупорылый капитан Джейсон Прютт зажал меня в раздевалке и рявкнул свое обычное: «Не нарывайся». Я не подчинилась, и неделей позже, как раз после баскетбольной тренировки, в Сети обнаружились те самые фотографии.
Виновник, естественно, не сознался, а доказательств у меня не было.
Жаль, отзывается Карли. Таких, как ты, следует не выгонять, а продвигать. Пишешь ты и в самом деле неплохо.
Я расслабляю плечи, вот-вот расплывусь в улыбке. Кто бы мог подумать, что так легко заполучу место? И вдруг слышу:
Только мы не берем на стажировку школьников.
В вашем объявлении не сказано, что обязательно быть студентом, не теряюсь я.
Случайное упущение, спокойно парирует Карли.
Я сникаю, но тут же беру себя в руки. Стала бы она со мной беседовать, если не собиралась нарушить правило.
Обещаю работать в два раза усерднее любого студента! Буду сидеть в офисе каждую свободную от уроков минуту, включая ночи и выходные.
«Больше в Стерджисе все равно делать нечего», едва не добавляю я, но вовремя решаю не грузить Карли излишней информацией.
Пусть я не самый опытный кандидат, продолжаю я, зато брежу журналистикой чуть ли не с младших классов. Для меня других профессий просто не существует.
Это почему же?
Потому что больше я ни в чем не преуспела.
У нас в семье один другого талантливее. Папа блестящий ученый, мама вся в наградах за иллюстрации к детским книгам, а Элли виртуоз флейты. Все они буквально с пеленок знали, чем хотят заниматься. Я же, сколько себя помню, безуспешно пыталась найти свой особенный, уникальный талант, лишь бы не стать еще одним дядей Ником.
«Он так и не понял, чего хочет от жизни, вздыхал каждый раз отец, когда его сводный брат в очередной раз менял факультет. Видимо, не всем дано».
Такое впечатление, что в семействе Галлахер нет порока ужаснее, чем с детства не определиться с жизненным призванием. Как бы я ни обожала дядю Ника, роль второго оболтуса в семье меня никогда не привлекала. Можете представить, с каким восторгом и облегчением я услышала в восьмом классе от учителя, что у меня журналистский талант. Он посоветовал писать для школьной газеты, я так и сделала и впервые в жизни обнаружила настоящие способности. На горизонте замаячила цель. «Бринн скоро начнет вещать на Си-эн-эн», горделиво шутили родители.
Вот чего я лишилась осенью. Все мои старания, все достижения, которыми я так гордилась, обернулись каким-то злым фарсом.
Впрочем, такое объяснение вряд ли подходит для успешного собеседования, поэтому я чеканю:
Я верю, что каждая история достойна того, чтобы ее услышали; журналист наделяет голосом тех, у кого его нет.
Неплохо сказано, вежливо кивает Карли. Впервые с начала нашего разговора я замечаю в ней потерю интереса и тут же краснею. Стандартные формулировки здесь явно не катят. Меня пригласили не из-за стандартно составленного обращения. Однако мы не «Нью-Йорк таймс», понимаешь? Документалистика преступлений ниша очень специфическая, и если тебя не увлекает
Еще как увлекает! перебиваю я. Знаю, рискованно, только я готова на все, лишь бы получить здесь место. Собирая информацию о телешоу, я вдруг осознала, что «Мотив» может дать мне гораздо больше, чем бонус для поступления в колледж. Я как раз собиралась об этом поговорить. У меня и настоящее резюме есть, и требуемый опыт работы: соцсети, копирайтинг, редактура, проверка фактов и тому подобное. Даже рекомендации. Только, если вы не против, я хотела бы поделиться идеей для сериала.
Вот как?
Ага, минутку. Я лезу в сумку и достаю оттуда бумажную папку с тщательно подготовленным для встречи материалом. Нераскрытое преступление в моем родном городе.
Брови Карли ползут вверх:
Ты мне сценарий предлагаешь? Прямо на собеседовании?
Замираю с наполовину открытой папкой. Не пойму: Карли это впечатляет, раздражает или забавляет.
Да, говорю. Если позволите.
Что ж, разрешает она, чуть улыбнувшись. Я слушаю.
Явно забавляет. Ладно, могло быть и хуже.
Достаю лежащую сверху фотографию из «Стерджис таймс». Под ней подпись: «Победители олимпиады штата по литературе ученики школы Сент-Амброуза Бринн Галлахер и Ноа Тэлбот». На фото мне тринадцать и рот до ушей всего нас на снимке трое, я посередине с медалью на шее.
Какая ты тут милашка, замечает Карли. Поздравляю.
Спасибо, дело не в награде. Я храню фотографию в память о нем. Тыкаю пальцем в улыбающегося мужчину. Он молод, красив и даже на газетном снимке излучает энергию. Мистер Ларкин преподавал у нас язык и литературу. В тот год он только начал работать в Сент-Амброузе. Это он уговорил меня участвовать в олимпиаде и рекомендовал в школьную газету.
К горлу подкатывает комок. Слова мистера Ларкина звучат в сознании, будто и не было этих четырех лет: «У тебя определенно талант». Он и представить себе не мог, что они для меня значили. Я так и не успела ему это рассказать и теперь буду сожалеть об этом до конца своих дней.
Мистер Ларкин помогал каждому ученику раскрыть собственный потенциал, продолжаю я. И выявить способности у тех, кто считал себя ни на что не годным.
Поднимаю глаза на Карли внимательно ли она слушает? и добавляю:
Через два месяца после той олимпиады мистера Ларкина убили. Пробили голову камнем. Его нашли в лесу за школой трое моих одноклассников.
Я показываю на фотографию, точнее, на мальчика с такой же медалью, как у меня.
Один из них Ноа.
Глава 2. Бринн
Даю Карли время переварить информацию и разглядываю мистера Ларкина на фотографии. На нем его фирменный галстук лимонного цвета хотя по черно-белому снимку догадаться невозможно. Однажды я спросила, чем ему нравится тот галстук, и мистер Ларкин ответил, что ярко-желтый цвет олицетворяет старую мудрость: «Если жизнь подкидывает тебе лимоны, сделай из них лимонный пирог». Помню, я его еще поправила, гордясь, что знаю больше учителя: «Не лимонный пирог, а лимонад!»
«А я лимонад не люблю, ответил он, пожав плечами. Зато люблю пирог».
Карли скрещивает ноги и какое-то время постукивает носком туфли по ножке стола. Затем тянется к ноутбуку.
Дело, говоришь, нераскрытое?
Она явно заинтересовалась, мой пульс учащается.
Не совсем.
Карли удивленно поднимает бровь:
Обычный ответ в таких случаях «да» или «нет».
По официальной версии, его убил бродяга, объясняю. За пару недель до смерти мистера Ларкина в центре города появился какой-то странный тип. Со всеми конфликтовал и нецензурно ругался. Никто о нем ничего не знал. Однажды он околачивался возле нашей школы кричал на детей во время перемены. Мистер Ларкин вызвал полицию, того типа забрали. Продержали несколько дней за решеткой и выпустили незадолго до того, как учителя нашли мертвым. Я расправляю загнувшийся уголок страницы. Бродягу больше не видели, вот и решили, что он убил мистера Ларкина в отместку и скрылся.
Версия вполне складная, говорит Карли. Тебя в ней что-то смущает?
Раньше не смущало, признаюсь я.
В моем тогдашнем представлении восьмиклассницы все сходилось. Теория с невменяемым чужаком, как ни странно, успокаивала, ведь она означала, что опасность миновала. И главное, что зло не притаилось среди нас: горожан, соседей, людей, которых я знала с детства. Я часто думала о смерти мистера Ларкина, но мне как-то в голову не приходило взглянуть на обстоятельства с журналистской точки зрения. Сомнения зародились лишь недавно, когда, готовясь к этому собеседованию, я залпом просмотрела целый сезон «Мотива». Глядя, как Карли на экране по косточкам разбирает хлипкие алиби и шаткие теории, я не могла отделаться от мысли, что по делу мистера Ларкина никакого расследования, в сущности, не было.