Вольский задал вопрос с нотками вины и сожаления в голосе. Непривычная, неведомая ситуация все человечество бьется над вопросом, что же нас ждет там, после земной жизни, и вот он здесь, но извечный вопрос волнует его в последнюю очередь. Ему казалось, что он говорил первые в жизни полноценные слова. Он хотел закричать или заплакать от отчаяния и безысходности, но ни того, ни другого сделать не получилось. Заплакать и одновременно закричать ему также хотелось от ошибки, которую он совершил, желая очутиться здесь: он не успел достаточно пожить, чтобы в полной мере осознать смысл жизни, ее ценность и красоту. Он прекрасно понимал, что отныне не почувствует себя хорошо, не увидит и не услышит родных и близких, не вернется в родной город, не встанет на коньки и так далее. Также он недоумевал, почему его натренированный организм дал сбой в самый неподходящий момент. То, что его сломали извне, он попросту не успел понять.
Транс, кома, бессознательный бред, глубокий сон не ровня тому, что происходило в том странном месте. Воображение такого тоже дать не сможет. Если лежать на льду, то рано или поздно становится холодно Вольский это знал, но не ощущал ничего кроме тишины и режущего ее на куски голоса. Вскоре он поймет, кто его собеседник, и ему станет не по себе еще больше. Илья просто не готов увидеть этого человека в таком месте и в такое время и тем более разговаривать с ним на серьезные темы. Почему именно он? Может быть, это и есть тот предсмертный сон, та магическая стадия, когда нужно выбирать: погружаться во тьму смерти или идти к свету жизни (умереть ведь можно в любой момент, а жизнь нужно заслужить, в том числе осознав свою неправоту), а ведь у каждого этот сон, наверное, свой собственный, особенный? Где же тоннель?
Илья был в ужасе, что так рано и внезапно с этим столкнулся. Человек тем временем продолжал говорить, медленно разгуливая по катку. Наружность и голос Человека хоккеисту знакомы. Этот персонаж ходил за ним по пятам, заставлял его сомневаться в себе, грустить и радоваться, уставать и нервничать, доводил до бешенства, олицетворял недоверие, обман, жестокость и наглость, но одновременно подталкивал преодолевать себя, совершенствоваться, думать головой и играть в хоккей. Вольский не раз задумывался, что от этого человека все-таки есть польза и что он неслучайно появился в хоккейной школе. Наверняка все уже догадались, о ком идет речь.
Да, это вполне объяснимо, но одновременно невозможно. Данный факт никак не поддается простейшей вере в свою реальность, но в тот момент реальность была жестока, а стечение обстоятельств беспощадно. Илья закатил глаза, будто обращаясь к небу: «По-моему, ты смеешься надо мной. Замечательно! И этот человек даже не знаю, называть его человеком или нет поможет мне сделать самый главный выбор в жизни? Или он здесь, чтобы поглумиться надо мной?! А, может быть может быть, он здесь из-за того, что когда-то я поверил в него первым из всех, а теперь он поверит в меня? размышлял Вольский. Но в чем же он может мне подсобить? Он не способен верить, не способен понимать и помогать, не способен чувствовать? Или я ошибаюсь? Боже, за что? Почему это происходит со мной?»
Итак, это действительно было нечто с внешностью Петра Елизарова. Все остальное мысли, эмоции, чувства и суждения издавались будто не от него, а от кого-то на стороне. Язык не повернулся бы назвать Человека его земным именем, так что будем называть его некой таинственной сущностью, Фантомом или просто Человеком. Он продолжал говорить, отвечая на заданный Вольским вопрос:
Да-а-а. Ситуация, конечно, на грани безумия, но тебе в первую очередь нужно осознать, что это немного не такая, но все-таки реальность какая бы страшная она ни была. Их вообще много этих реальностей. Конкретно в этой только красного занавеса не хватает Здесь тебе остается лишь принять решение, сделать выбор. Простое на первый взгляд действие: решиться, выбрать между двух слов, двух миров жизнью и смертью. Что ж, волнующий момент, но долго продолжаться он не будет, строго отрезал собеседник.
Илья понял, что от него ждут ответа, хотя он толком и не определился.
Что же я должен сделать?
Вольскому стало страшно: неужто он такая безвольная тряпка? Паренек запутался и усомнился во всем настолько, что не способен найти подходящих и стоящих доводов для того, чтобы жить, и для того, чтобы умереть. Он стоял на распутье. Фантом дал ему немного времени подумать мыслительный процесс станет для Ильи мучительным и одновременно самым важным в жизни. Для начала нужно поверить в то, что с ним происходит.
Для начала я повторю вопрос: с какой целью тебя понесло забрасывать эту чертову шайбу? Зачем ты это сделал? Что хотел, на что рассчитывал? спросил Вольского Человек, хотя прекрасно знал ответ.
Я хотел победить. Победить себя, победить других. Хотел доказать, что я далеко не тот слабый и ни на что не способный человек, каким меня считают другие, поведал Вольский, но потом подумал и заключил. Но получилось в точности наоборот: я ничего не доказал вернее, доказал обратное, ничего не добился, сделал только хуже.
Победа это приз, а боль это цена, которая прилагается к этой победе, изрек собеседник Ильи. А тебе больно всю жизнь. Может быть, твоя победа заключается в том, чтобы жить?
Я сейчас встану и прекращу этот кипиш! бесцеремонно объявил обессиленный хоккеист, понадеявшись на авось это рассердило Фантома.
Прекратишь?! Ха, ты уже десять минут на льду валяешься. Попробуй, смельчак! А вообще: зачем тебе это надо?! Лежал бы спокойно, не рыпался. Умереть при исполнении любимого дела каждый творец о таком мечтает. Пора уже завязать с этим жестоким миром. Надо жертвовать жизнью ради жизни, и эта жизнь может стать твоей, не щадил его Фантом.
Хватит так говорить: ты явно хочешь, чтобы я страдал!
Да, выкрикнул Человек и тут же шепотом промолвил, а вот умирать это только тебе подвластно.
Какая разница? Можно считать, что сейчас я пожертвовал собой.
Нет находки без потери, а облегчения без трудностей. Мы вечно чем-то жертвуем без этого никак. Мы все в этом мире отчасти страдаем, но некоторые страдают одновременно с любовью, счастьем, удачей, богатством. Все звенья этой цепи от страдания до счастья неразрывно связаны. Твоя жизнь, как тебе казалось, состояла из долгих и изнурительных страданий, поэтому у тебя пропало желание жить, но его можно перебороть. Но сначала поблагодари и покайся тебя проверяют и проверяют оттуда, Фантом указал пальцем куда-то вверх. Ты обязан преодолеть эти испытания. Иначе, выходит, они сделали неверный выбор. А они не должны ошибаться: люди перестанут в них верить и тогда ничего не останется, Фантом призадумался, а потом продолжил. Если испытывают, следовательно, ценят значит, чего-то ты еще стоишь в этом мире. В мире, в котором большинство людей можно уже не считать людьми по-настоящему.
Слушая Фантома, Илья размышлял: «Спокойно. Без паники. Меня будто вербуют, и я ничего не могу с этим поделать, потому что силы покинули меня. Я хотел стать сильнее, а на деле стал беззащитным и уязвимым. Душа моя плачет, а тело изнывает я сам довел себя до такого состояния. Я в смятении от неожиданности и мнимой торжественности момента мне становится страшно, больно и досадно. Кто же это? Чьи лапы пытаются ухватить мою душу? Кто защитит ее? Либо я сам, либо никто! Да, кажется, здесь заблудшие души небо принимает. Обеими руками держусь за себя, за душу свою, за ангела-хранителя, умоляю его не оставлять меня, не покидать мое немощное тело». У него родился закономерный вопрос, произнесенный с толикой сомнения:
Мне умирать?
Нет, тебе еще рано умирать. У тебя будет долгая замечательная жизнь, но когда-нибудь умирать и надо. Будь, пожалуйста, живым! Человек словно играл с Ильей.
После этих слов Вольский не выдержал, напряг мышцы и попытался встать, но их будто свело. Свело и не отпускало. Тело будто огрело током, и он едва незаметно дернулся ему стало больно, боль вывернула его так сильно, как выворачивают мокрую тряпку. Илья плотно сжал веки и губы. Но все-таки успел яростно произнести:
Прекрати это!
Не могу! ответил Фантом. Лишь тебе под силу это чудо!
Боже, как я ненавижу эту жизнь!
Быстро, однако, ты сдался, разочарованно покачал головой Человек. Испугался, как только почувствовал приближение смерти, ее ледяное дыхание. Испугался такой ответственности. А решать только тебе. Я здесь лишь для того, чтобы ты сделал правильный выбор в зависимости от него ты поймешь, что нужно делать дальше.
Мне нужно встать мое место явно не здесь! заскулил хоккеист.
Стой! Ты еще не понял всей ситуации до конца Ага, вот и появились зрители (в тот момент вокруг Вольского уже скопилась толпа). Посмотри на них, на их глаза они ведь просто смотрят из любопытства, а не из сострадания, какие-то полупрозрачные силуэты действительно окружили его на несколько мгновений. Никто из тех, кто сбежался посмотреть на тебя, даже не стремится хоть чем-то помочь. Вот ты очнешься все твои мечты о хоккейном будущем растопчут. А твой обидчик, который сейчас прячется за спинами остальных и нервно озирается, избежит наказания, дадут максимум «5+20», а потом он станет богатым знаменитым, возможно. Но то, что он с тобой сделал сегодня, будет преследовать его всю оставшуюся жизнь.
Так вот, кто меня так, вымолвил Илья. Это был не я.
Вольского продолжали посещать различные мысли: «Почему эти люди смотрят на меня такими пустыми и беспомощными глазами и ничего не делают? Почему продолжается действие, когда герой на грани жизни и смерти? Вытащите меня отсюда! Пожалуйста! Хотя они глухи, ничего не слышат. Сменятся декорации, по-новому засияет свет, музыка не прервется, а жизнь не остановится. Действительно, едва ли она изменится для остальных, если я уйду. А как же мои родные? Они верят, ждут, любят. И все хоккеисты мне тоже как родные!» Подумав об этом, он произнес:
Но хоккей это смысл моей жизни. Моя судьба тесно с ним связана, наивно отметил хоккеист.
Фантом предполагал, в какую сторону будет склоняться Вольский. Интересно наблюдать за самим процессом терзающего парнишку выбора. Правда, даже сам собеседник Ильи толком не определился, какую сторону занять в этом случае жизнь или смерть?
Хоккей. Команда. Друзья. Пора бы это оставить! Я понимаю, близкие, а что здесь? Для чего тебе все эти люди? У одного тщеславие, у другого деньги, у третьего девушки и секс, у четвертого понты. Несерьезно все! Я раскрою тебе страшную тайну: не каждому из твоих друзей в дальнейшем посчастливиться сыграть в хоккей по-настоящему. Меньше половины пробьются в МХЛ, единицы в КХЛ. А за бугор про это вообще говорить не хочу.
А я?
Человек молчал.
Ответь же!
В ответ молчание. А потом:
А знаешь ли ты вообще, что такое коллектив? Коллектив это когда люди подлые пытаются взять то, что поодиночке взять не могут, чтобы под одним флагом и общими целями спрятать свою слабость и трусость, сесть на шею тем, кто сильнее и лучше. Я за одиночку: чтобы жить так, как хочется, чтобы никто не указывал, чтобы позволять себе все, что хочешь, получать от этого кайф и ни с кем не делиться, Вольского поразила такая интерпретация он задумался, прищурив глаза, но согласиться не мог ненароком ему вспомнился и разговор с настоящим Елизаровым на точно такую же тему. Хочешь жить в предрассудках? Пожалуйста. Тебе решать! Только тебе Где и как играть, кстати, тоже.
Тут Илью вдруг посетил проблеск истины, который то ли пробудил его, то ли еще глубже опустил в забвение.
Своей жизнью распоряжаюсь я и только я! отчеканил он.
Илья постарался изо всех сил подняться, но лишь поморщился вновь ничего не вышло.
А ты не торопись подумай хорошенько. Хочешь ли ты возвращаться в эту жизнь, которая состоит только из мучений, жестокости, тьмы, вероломства и несправедливости это просто ломанная судьбы. Я знаю, ты много об этом думал. Сейчас наступил такой момент, когда нужно прийти к заключению, завершить мучительные и долгие размышления. Остаться живым и продолжить мучиться. Либо выбрать другой путь, на котором тебя больше никто не побеспокоит вечно.
Рвение Вольского пропадало: он опускал руки, переставая мысленно карабкаться к свету и падая во тьму, из которой вновь старался выбраться через какое-то время. Приходилось очень трудно, но он держался изо всех сил: подобную моральную нагрузку, особенно когда она причиняет тебе нестерпимую моральную боль, способен выдержать не каждый.
Может, мне и незачем подниматься с этого льда, на котором меня и не стало, на который я возлагал большие надежды когда-то. Он должен был возвысить меня, заставить любить, гордиться, ценить жизнь, а в итоге на нем я и умер, как когда-то впервые встал на коньки и поехал, Вольский отлично помнил тот момент воспоминания немного согрели его. Это было мое второе рождение теперь оно станет моей смертью.
Хорошую ты, однако, провел параллель, похвалил его Человек. Попробуем проанализировать вкратце твою жизнь, которую ты предпочел бы до нынешнего момента потерять, с двух сторон.
Можешь выпустить последнюю каплю яда. Она меня точно добьет.
Что ж, представь, что будет, если вдруг бац! и тебя не станет. Ну прям как сейчас ты в двух сантиметрах от смерти. Несомненно, своим уходом ты причинишь боль не только родным и близким, но и тем, кто каким-либо образом с тобой связан, например, друзьям или еще кому-нибудь. Стоит заметить, что ни все из вышеперечисленных желали тебе добра лишь единицы верили и доверяли тебе, только они по-настоящему ценили и любили тебя. Кому-то совершенно до лампочки, существуешь ты или нет. А остальные просто тобой пользовались, утоляли свои первичные потребности. Например, те же мнимые друзья-хоккеисты
Им я не посмею причинить боль! Даже не смей говорить о них ничего плохого! разозлился Вольский и тут же почувствовал острую боль в голове, от которой потемнело в глазах.
Не надо меня поучать это тебе не поможет. Не забывай, что здесь ты под моим контролем, поэтому слушай. Я хочу, чтобы ты понял все, дабы не наступить на одни и те же грабли дважды.
Боль прекратилась, и Илья вновь почувствовал душевное и телесное опустошение. Фантом продолжил:
Сначала они твои друзья, а потом при первой же возможности они с большим удовольствием превратятся в твоих врагов, кинут тебя, оставят погибать в одиночестве. Их основное оружие хитрость и твое чрезмерное доверие. Ты, может, и не захочешь причинять им боль, но они причинят ее тебе, если ты не сделаешь это первым. В данном контексте человека бережет одиночество, даже если он находится среди других людей в команде.
Это не так, прошептал Вольский.
Хорошо. Не хочешь про это, давай про хоккей. После твоей скоропостижной смерти ты станешь знаменитостью, обретешь такую славу, о которой ты не мечтал даже в самых смелых грезах: все будут говорить о тебе и о том, что с тобой произошло, будут лелеять, хвалить, вспоминать, терзаться, почему тебя больше нет, плакать и скорбеть. Будут разбираться, заведут дела, найдут виновных, те откупятся, посему накажут крайних. Возможно, снимут фильмы, документальные по большей части. Никогда не проливали столько слез и так о тебе не говорили, как будут говорить и плакать после твоей кончины. Будешь звездой стараться здесь особо не нужно. Нет жизни нет проблем. Ты же этого хотел. Разве я не прав?