Вообще-то у нас сейчас «ОБЖ». Я не могу пропустить подробный разбор инструкций по поведению в чрезвычайных ситуациях.
Что бы ни случилось, становись в дверной проем и звони в службу спасения.
А если укусила змея?
Укуси ее в ответ. Пусть знает, каково это.
Я на позиции, настрой боевой, решимость на максимуме. Пришло время шага номер два. Выглядываю из-за угла, к двери кабинета информатики лениво подтягиваются одиннадцатиклассники, но Елисея пока не видно. Достаю из кармана телефон и в черном экране рассматриваю свое отражение. Скорее бы уже перейти к пятому шагу, я скучаю по привычному макияжу. Мне удалось отвоевать у Кати только консилер, румяна и тушь для бровей. Может, Елисей поэтому от меня и шарахается? Кто захочет общаться с домовенком? А тем более влюбляться в него!
«Он должен видеть в тебе индивидуальность, а не километровые стрелки».
Но что, если стрелки часть моей индивидуальности? Какая вообще разница: с макияжем или без? Как можно судить человека только по внешности? В мире существуют сотни серийных маньяков приятной наружности и столько же неказистых гениев и альтруистов. Внешняя оболочка ничего не значит, если внутреннее наполнение отсутствует или сгнило до последней частички души. Но план есть план, и если в книгах героини не красятся, то я, так уж и быть, отыграю эту роль, как положено.
Мобильник оживает, но имя на дисплее быстро остужает пыл. Отклоняю входящий вызов от мамы функцией ответа сообщением «перезвоню позже». Вспоминаю утреннюю сцену: невнятное бормотание папы закладывает уши. Это все из-за нее. Он никогда не был таким, а теперь
Сообщение ударяет вибрацией в пальцы, пробегаю взглядом по короткой фразе:
Командир Карпова: «Готовность пять секунд»
Избавляюсь от посторонних мыслей и считаю про себя. Один, два, три Выхожу из-за поворота, и в этот же момент в коридор входит Елисей. Голова опущена, руки в карманах темных брюк, которые, по всей видимости, благополучно отстирались. Десять косарей, десять косарей Немного «Доси» и «Ласки», и проблем нет.
Эй! окликаю его я, пристраиваясь рядом.
Елисей упрямо делает вид, что оглох, и шагает дальше, набирая скорость. Тянусь к его предплечью, чтобы задержать, и едва мои пальцы касаются гладкой ткани рубашки, Елисей отдергивает руку так резко, будто его только что обожгли. Сжимаюсь под натиском гневного напряжения, испуганно глядя в потемневшие глаза сквозь пряди упавшей на лицо челки.
Извини, тихо выдавливаю я и выставляю открытые ладони перед собой. Я всего лишь хочу вернуть тебе тетрадь и забрать свою.
Ты что-то перепутала, бросает он и возобновляет движение.
«В этот раз ты должна быть дружелюбной и растерянной. Можешь пошутить и сказать о том, как все глупо вышло. И улыбайся! Только не переборщи, скромно и сдержанно, будто он тебя немного пугает, но не настолько, чтобы перестать быть милашкой», слышу в мыслях наставления Кати.
У тебя сегодня была биология? стреляю вопросом Елисею в спину и как можно скорее достаю из рюкзака вещественное доказательство.
Он замирает и нехотя оборачивается:
Моя тетрадь у меня.
Да? Тогда открой ее, потому что я более чем уверена, что меня зовут не опускаю взгляд и зачитываю подпись на внутренней стороне обложки: Елисей Ли.
Он сбрасывает с плеча рюкзак, ныряет в карман и достает тетрадь с конспектами, которые я переписывала вчера целых три часа. Раскрывает ее и перелистывает страницы. Его длинная челка вновь служит защитой, как же хочется подойти и убрать волосы с его лица. Отрастил занавески, теперь ходи и гадай, что у него на уме. Пользуясь короткой заминкой, подбираюсь ближе и тарабаню заготовленную речь:
Одноклассники свалили несколько стопок в шкафу Евгении Викторовны. Кто же знал, что у нас с тобой тетради с одинаковыми обложками? Я не сразу заметила, что взяла чужую. Так глупо все вышло.
Глупость твое второе имя.
Задерживаю дыхание, не выпуская наружу несколько неприличных вторых имен для него. Быть милой и веселой, да, Катя? Как?!
Мог бы сказать спасибо за то, что я решила ее вернуть, а не сделала домик для морской свинки.
Могла бы вернуть ее в кабинет биологии.
Как раз собиралась, но увидела тебя и
Ладно, отрезает он. Давай сюда.
Нет, слишком быстро, дружок. Не на той ноте закончили. Как рассмешить камень, никто не знает? Отвожу руку с тетрадью назад, прижимая ее к плечу.
Предлагаю одновременный обмен заложниками, я тебе не доверяю, с улыбкой говорю я.
Внимательно смотрю на губы Елисея, чтобы заметить хоть какой-то проблеск веселья, но все впустую. Он молчит, а по ощущениям громко шлет меня куда подальше. Боевой настрой прячется в стыках напольной плитки, оставляя лишь раздражение, которое говорит вместо меня:
Боже, да я просто пытаюсь разрядить обстановку! У тебя такой вид, будто ты готовишься к войне миров! За ситуацию в кино я уже сто раз извинилась, а это трясу тетрадью, случайность!
Елисей склоняет голову, сохраняя напряженное молчание. Отсутствие его реакции так злит, что я перестаю себя контролировать и забываю о правилах.
Какой же ты говорю я, скривившись. Знаешь, если я могла бы вернуться в прошлое, то еще и ведро попкорна тебе на голову вывернула. И мне плевать, генерал ты, король или еще черт знает кто! Это не дает тебе права ставить себя выше других!
Закончила? спокойно спрашивает Елисей.
Да! Впечатываю тетрадь ему в грудь.
Он ловит ее, придерживая ладонью, и выдыхает грозно:
Не делай так больше.
Тянусь за своей тетрадью, но Елисей отводит руку в сторону.
Верни! Иначе я подкараулю тебя где-нибудь с двухлитровой бутылкой газировки и устрою шипящий душ.
Ты меня услышала?
Ой, только не надо меня пугать, ладно? Думаешь, стал генералом и сразу замолкаю, прикрывая глаза, и проглатываю желчь, которая появилась совсем не из-за Елисея.
«Милая. Веселая. Нежная».
И все это не обо мне. Слишком занесло.
Слушай вздыхаю я, прости, у меня был дурацкий день. Много дурацких дней, если честно. Я не хотела тебя
Держи, говорит Елисей, протягивая мою тетрадь.
Черт! Кажется, я все испортила. Забираю несчастную тетрадку и представляю, с каким разочарованием на меня будет смотреть Катя, слушая доклад. Поспешно разворачиваюсь, чтобы трусливо сбежать с поля боя, где потерпела оглушительное поражение, и делаю пару шагов к лестнице, как вдруг слышу громкое и пронзительное:
Света!
Оглядываюсь, прижимая подбородок к плечу.
Все зовут меня Лана, привычно поправляю я.
Кабинет психолога в другой стороне Елисей приподнимает уголки бледно-розовых губ и добавляет: Лана.
Он опускает голову и скрывается за дверью кабинета информатики. Ошарашенно хлопаю ресницами, прежде чем сдвинуться с места. Мне показалось? Всего на мгновение, на долю секунды, но он улыбнулся? Может быть, я не совсем проиграла, просто противник достаточно силен? Мне срочно нужно мнение специалиста.
Катя вручает мне большую чашку кофе со сливками и хватает пару шоколадных конфет из корзинки, стоящей посередине кухонного стола.
Идем, говорит она, кивая на дверь.
Может, лучше на кухне посидим?
Не парься, Лана, мама до шести на работе.
И все равно не стоит рисковать. Я не хочу получить новый запрет на посещение вашей квартиры.
Подруга садится на соседний стул и усмехается:
Иногда мне кажется, что ты боишься ее больше, чем я.
Ты ее боишься? удивленно спрашиваю я. Она тебя?..
Катя ставит чашку на стол, проигнорировав пробковый подстаканник, и разворачивает конфету:
Знаешь, я все чаще думаю о том, что лучше бы она и правда меня лупила, чем мучила нотациями.
Не говори так.
Почему? Мы с ней совершенно полярные, но она все пытается вылепить из меня маленькую копию себя, а я этого не хочу. Не хочу, понимаешь? Мне не нравится эта стерильная чистота, не нравится брокколи и документальные фильмы. Я другая! Неужели это так плохо?
Конечно, нет. Уверена, со временем
Она поймет? иронично хмыкает Катя. Этого никогда не случится, разве что с неба спустится сам Создатель и скажет, что она не права. Я уже морально готовлюсь к тому, что перестану общаться с родителями, когда мне исполнится восемнадцать.
Ты пробовала говорить с ней, объяснить?
Думаешь, она слушает? Да если бы отец не откупался от меня книгами, я уже давно вышла бы во двор через балкон. Все говорят, что родители хотят, как лучше, но никто не уточняет, что они хотят этого для себя, а не для тебя.
Вспоминаю о пропущенном звонке матери и тянусь за конфетой:
Люди эгоисты. В первую очередь мы все живем для себя.
Вот именно! И я хочу, чтобы у меня было хоть немного личного пространства. Творческий беспорядок в комнате, десять кружек из-под чая на столе. Клянусь, когда я перееду, то буду есть китайскую лапшу пальцами, сидя прямо в постели.
Это уже за гранью, хихикаю я.
Это моя мечта. Ну и еще написать бестселлер, конечно. Давай рассказывай, как все прошло с Елисеем?
Кружки пустеют, на столе появляется горка фантиков. Смакую остатки сладкого кофе и молочного шоколада и смотрю на Катю, витающую в своих мыслях после моего доклада.
Эксперимент провален? с сожалением спрашиваю я.
Даже и близко нет, говорит она и поднимается. За мной, агент Гришковец.
Перебираемся в ее комнату, я сажусь в крутящееся компьютерное кресло, а Катя запрыгивает на кровать и тянется к книжным полкам. Она проводит пальцами по корешкам и берет несколько книг, садится по-турецки и раскладывает их перед собой.
Кать, он пуленепробиваемый, говорю я и отталкиваюсь ногами от пола, раскручивая стул.
У нас есть танковые пушки, но для них еще не время, с непоколебимой решительностью отвечает она. Это всего лишь второй шаг, дальше больше. Ты ведь сказала, что он тебе улыбнулся, а это
Я не уверена. Он, скорее, посмеялся надо мной, а еще отправил к психологу. Он считает меня ненормальной!
Это неудивительно.
Вот спасибо!
Лана, ты вызываешь у него эмоции, и это уже половина победы. Эмоции залог симпатии. Как думаешь, работает принцип от ненависти до любви?
Понятия не имею. Ты же у нас эксперт в любви, а не я.
Изначально нужен крючок, за который могут зацепиться мысли о тебе, и ненависть один из них. Это уже почти любовь, такая же сильная встряска, которая заставляет тебя думать о человеке, говорить с ним, касаться его
Кулаком?
Поубавь скепсис и послушай. Если повернуть выключатель и вставить в череду негативных эмоций одну позитивную, она повлияет на все. Показатели не изменятся, останутся так же высоки, но изменятся чувства. Я читала об этом сто раз, как один разговор переворачивал привычный мир, как один поцелуй превращал врагов в пару. Это зернышко прорастает долго, но из него получаются прекрасные цветы. Есть, конечно, замечательные истории о любви с первого взгляда, где герои преодолевают множество препятствий, чтобы остаться вместе, но в жизни такое не подстроишь. Мы ведь не боги. А вот постепенное развитие влюбленности запросто!
То есть мы не сдаемся?
А ты этого хочешь?
Неуверенно пожимаю плечами, не находясь с ответом. Катя заглядывает в мобильник и пару раз бьет пальцем по экрану, а после кладет его обратно на кровать. Поднимает голову и долго смотрит мне в глаза, прежде чем задать следующий вопрос:
Скажи, что ты сейчас думаешь о Елисее?
А это обязательно?
Мы должны отслеживать и твои изменения тоже, в этом суть эксперимента.
Поворачиваюсь к подруге спиной, за тонкими занавесками без единой складки виднеется синее небо. Размышляю пару мгновений и отвечаю максимально честно:
Меня раздражает его напыщенная надменность и отчужденность. Словно ему плевать на все, словно он считает себя самым крутым, а все остальные просто мелкие мушки, от которых он брезгливо отмахивается. Он, не задумываясь, бросает острые обидные фразы, и я не понимаю, как с ним вообще кто-то может общаться. А еще его челка Это же просто кошмар!
Чем же тогда он нравился тебе все это время? Ты сейчас не сказала ничего нового.
Наблюдать со стороны всегда легко. Пока мы не столкнулись лично, он казался просто загадочным и немного мрачным. И он мне не нравился в прямом смысле, но был интересен. Как образ, как персонаж.
Ты считаешь его красивым?
Больше да, чем нет. Худые и высокие в моем вкусе.
А лицо?
А что с ним? Лицо как лицо. Прыщей нет, уже плюс.
Что насчет глаз?
Намекаешь на его национальность?
Да.
Никогда не придавала этому значения.
Кстати, ты не знаешь, кто он именно?
Нет. Скорее всего, в нем смесь, и это может быть все, что угодно, от казаха до японца.
А как с чувствами, Лана? Как ты себя ощущаешь рядом с ним?
Честно? Глупо. Как будто стучусь лбом в бетонную стену.
Это все?
Растираю нос пальцами, ощутив щекотание призрачных снежинок. Я бы ни за что не запомнила тот день, если бы не свалилась на целую неделю с жуткой ангиной после детской снежной войны. Это был он, я точно знаю. Высокая женщина в длинном пальто громко выкрикивала: «Елисей! Елисей!» Прошло уже пять лет, но что могло так сильно его изменить? Почему Елисей больше не улыбается так, как тогда? Что случилось с тем пухлым и задорным мальчишкой?
Все, тихо отвечаю я и разворачиваюсь на стуле.
Книги перед Катей раскрыты, и она водит пальцем по строчкам, перескакивая с одной на другую.
Нам нужно продумать третий шаг, бормочет она. Репетиторство? Не то. Общий урок? У нас такое не прокатит. День рождения брата? Лана, у тебя есть брат?
Насколько я знаю, нет, но даже если и был бы чем бы он помог? В близкий круг Елисея так просто не пробиться.
Тоже верно. Может, тебе подружиться с Вероникой?
Предлагаешь мне еще и ее завоевывать?
Катя поднимает одну из книг и листает страницы:
Нам нужна встреча вне школы и без его друзей. Что-то неожиданное. Жаль, что он ничем не увлекается.
Почему же? Он отлично портит людям великие открытия.
Это мы еще посмотрим. Катя откладывает книгу и берет в руки телефон. Торговый центр, рынок, парк, ветеринарная клиника, балетная студия. Не хочешь заняться балетом?
Это ты к чему?
К тому, что единственный вариант выцепить Елисея одного после школы это прокатиться с ним в одном автобусе до дома. И для этого тебе нужно правдоподобное прикрытие.
Что-то я не уверена
Ты ни в одном из моих планов не была уверена, но получилось же! Доставай блокнот, сейчас все распишем.
Глава 4
Солнце печет макушку сквозь стеклянную крышу автобусной остановки, открываю бутылку минералки и делаю несколько живительных глотков. Пришлось снова прогулять последний урок и пройти пару кварталов, чтобы сесть в автобус раньше Елисея. И чего только не сделаешь ради великих открытий. Стягиваю с плеч джинсовую куртку. Легкий ветерок ласкает щеки. Лето, кажется, никак не хочет уходить даже в начале октября, но я не против. Все лучше, чем дожди и серое небо.
Проверяю время на телефоне, десять минут до конца шестого урока, двадцать пять до начала третьего шага. Я готова на все сто, но от Елисея можно ожидать чего угодно. Он запросто может выйти из автобуса на ближайшей остановке и дождаться другого, только чтобы оказаться подальше от сумасшедших вроде меня.
Принимаюсь прокручивать план, чтобы не сойти с пути, как в прошлый раз, но поток мыслей прерывает телефонный звонок, и в этот момент даже солнце прячется за облаками. Больше нельзя ее игнорировать, придется ответить. Провожу пальцем по экрану и прижимаю телефон к уху:
Привет, мам.
Привет, напряженно говорит она. Ты не отвечаешь на звонки и не перезваниваешь уже четыре дня. Лана, так нельзя, я же волнуюсь.
Чувство вины сдавливает грудь, а в животе бурлит возмущение. Стискиваю мобильник и опускаю подбородок:
Прости.