Зная, что скоро надо будет собирать траву в мешок и нести его домой, а потом идти продавать рыбу, Сёма наслаждался выкраденными минутками покоя и тишины. «Только бы не уснуть» лениво подумал он и приоткрыл глаза. В слепящей белизне он увидел расплывающиеся солнечные пятна и крепче смежил веки. Кто-то пополз по его указательному пальцу. Сёма поднял руку это была божья коровка. Щурясь, он медленно пропел:
Божия коровка, лети на небко, принеси нам хлебка, чёрного да белого, только не горелого
А шоколадка сойдёт? ответила божья коровка сильным, звонким голосом.
Сёма быстро приподнялся на локтях и радостно заулыбался. Перед ним, скрестив руки, стояла невысокая девчонка в модном джинсовом комбинезоне и ослепительно белых кроссовках. Длинные тёмные волосы свободно лежали на плечах и блестели на солнце, а над синими лучистыми глазами топорщилась чёлка всё это в портрете Женьки было новым для Сёмы. Присвистнув, он то ли с сочувствием, то ли с насмешкой сказал:
С возвращением в родные пенаты.
Женька только закатила глаза и, ничего не ответив, подошла к замершей в любопытстве Катюшке.
Привет, Котя! ласково обратилась она к малышке, и присев на корточки, поправила синие бантики на тонких пшеничных косичках. Не забыла меня за лето?
Катюшка радостно залепетала и повисла на Женькиной шее. Девочка откинула волосы назад и взяла Котю на руки.
Как поживаете?
Мы с Сёмой постлоили Тузику летний домик!
Ого, какие вы молодцы! Тузик, наверно, теперь очень довольный?
Нет, он невольный поморщила носик Катюшка и восторженно спросила: У тебя есть шоколадка?
Кивнув, Женька отпустила Котю на землю. Порывшись в своём новом бархатном рюкзаке, она достала подтаявшую молочную плитку и отдала Катюшке.
Ну чё, как вы?
Сёма вытер грязные от травы, зеленовато-жёлтые руки о шорты и потянулся к шоколадке. Деловито опустив кусочек в рот, он прикрыл глаза и промурчал:
М-м-мТепе-е-е-ерь шокола-а-а-адно
Женька прыснула и села рядом с другом.
А я тебе тоже кое-что привезла, она достала из рюкзака бумажный свёрток, перевязанный жёлтой ниточкой, и протянула его Сёме. С прошедшим юбилеем!
Спасибо, детонька, прокрякал Сёма, поглаживая невидимую бороду. Не забываешь старика
Женька грубовато толкнула его плечом.
Стыдоба кака! Кака стыдоба-то! Пятнадцать лет живу на белом свете, а не видал ещё таких грубиянок, тем же старческим голосом проворчал друг, Деточка, вы все городские такие али нет? расхохотавшись, он взял из рук Женьки подарок и уже без кривляний добавил: И тебя с прошедшим! Паспорт покажешь?
Ага, щас! язвительно отозвалась Женька.
Сёма со смесью удивления и любопытства посмотрел на неё.
Да бабушка, блин, задолбала! Потащила в парикмахерскую, мне там чёлку фиганули!
Неудачная фотка? догадался Сёма. Да ладно, это у всех так! У меня вообще вот такая моська, он втянул щёки, выпучил глаза и уставился перед собой не мигая. Как будто меня Фредди Крюгер фоткал.
Она улыбнулась.
Что тебе подарили? Сёма развязал ниточку на свёртке.
Бабушка купила вещи, обувь в школу, Женька свела и развела носки, демонстрируя новые кроссовки, рюкзак, тетрадки там всякие. Крёстная опять книжку какую-то привезла. «Хроники Нар Нарнии», что ли Да я её не читала, один фиг на базе забыла. А тебе?
О-о-о, иронично протянул Сёма, медленно разворачивая подарок. Всего и не перечислить! Репертуар прошлого года вдруг он осёкся.
В руках у него оказался небольшой плотный блокнот с матовым сизым небом и тонкими блестящими звёздами на обложке.
Это называется скетчбук, это такой блокнот для рисования, у него корочка твёрдая, удобно носить с собой и делать всякие наброски, объяснила довольная его реакцией Женька. Ещё я купила набор карандашей, они разной твёрдости.
Спасибо, Женя Это лучший подарок!..
Погоди! Самый лучший вот, Женька достала из рюкзака старую книгу. Я её стырила у бабушки. Мне название понравилось, «Айвенго» звучит так как ветер. Ты такую, точно не читал.
А бабушка тебя не убьёт?
Не-е-е, ей они на фиг не нужны, только пылятся. Она всё лето полоскала мне мозг, чтобы я «хоть одну книгу в руки взяла», Женька, выпучив глаза и понизив голос, смешно передразнила бабушку.
А ты её не читала?
Ну, я попробовала в машине, когда мы сюда ехали, но уснула скукатища. В твоём стиле, короче, довольная своей остротой, она хихикнула. Тебе сто пудов понравится.
Ещё бы, усмехнулся Сёма. Это про рыцаря книга, а не про ветер.
Так ты читал её?.. сникла Женька.
Ну, да. Это про испытания и подвиги рыцаря Айвенго. Но мне только еврейка Ребекка там понравилась, Сёма отвёл от Женьки глаза и посмотрел на книгу. Она яркая и сильная, повертев томик в руках, он добавил: Жалко, что ты «Хроники Нарнии» забыла. Я такую в библиотеке ещё не видел Ладно, летс гоу, а то поросята корыто на обед сожрут.
Пока Сёма сгребал траву в мешок, Женька очищала от шоколада Катюшку и Тузика. Скоро они двинулись в сторону глухой, обмелевшей деревни. О том, что в прошлом это был крупный богатый колхоз имени Чапаева, купить в котором крепкий дом со всем прилегающим щедрым хозяйством, приезжим было за счастье, ребята знали только со слов учителей. Но они с трудом в такое верили: в настоящем это была быстро обрастающая развалинами деревня Воскресеновка. Её тонкие, щербатые улочки тянулись кривыми рядами вдоль заглохшей реки, и никакие прелести в виде сараев и сеновалов, вспаханных огородов и картофельных участков не привлекали новых жителей. Другой ребята её не знали.
По пути домой Женька рассказывала Сёме о том, как прошли её каникулы у бабушки: она ездила на базу отдыха, ходила в парк на аттракционы, смотрела сериал «Зачарованные», познакомилась с соседской девочкой Юлей и играла у неё в приставку. Сёме нечем было поделиться, Женька и без него знала, что такое каникулы в деревне: всё лето надо поливать и полоть огород, окучивать картошку, собирать колорадских жуков, рвать траву поросятам, чистить стайку, ходить в табун за коровой Из развлечений: речка, тарзанки и качели в старом сеновале, вечерние прогулки и (для Сёмы, конечно) книги.
Я недавно нахватался всяческих умных, но в то же время простых вещей. Для меня они по размеру, поделился юноша.
Женька не успела спросить, что это за вещи. Ребята остановились рядом с запущенным участком соседа Сёмы, одинокого старика, которого они считали полоумным. Их привлёк странный глухой звук
Тс-с-с! Слышишь? застыла на месте Женька. Вот, опять! она отпустила руку Катюшки и направилась к искорёженной засохшей яблоне.
Как будто пищит кто-то догадался Сёма.
Кто пищит? воодушевлённо подхватила Катюшка.
Женька, разводя руками кустистую высокую траву, прошла к яблоне и присела.
Тут, она принялась рыть влажную рыхлую почву.
Сёма опустил мешок на землю и шагнул ближе, сестрёнка последовала за ним.
Женя, не надо, вдруг бесцветным голосом промолвил Сёма.
Но она не послушала. Не обращая внимания на испачканные кроссовки и руки, Женька продолжала исступлённо рыть. Иногда она замирала, чтобы прислушаться, после чего с ещё большей энергией принималась разгребать мягкую землю. И только когда звук стал сильнее, стоящая на коленях Женя остановилась и медленно подняла руки. Сёма резким движением развернул сестру лицом к себе в ладонях Жени, скуля, копошились грязные слепые щенки.
Катюшка, вертясь на месте, боролась с братом:
Я хочу посмотлеть! Покажи! Покажи!
Когда его хватка ослабла, она сумела повернуться к яме.
Ах, вы сукины дети! Вы что там делаете?! раздался на участке свирепый голос хозяина.
Все вздрогнули. Катюшка хватанула ртом воздух и залилась истошным плачем.
Женя, идём! сердито крикнул Сёма, подхватывая сестрёнку на руки.
Но Женька как будто оцепенела.
Идём! он попятился.
Раздалась новая порция брани. К ним, ковыляя, приближался старик в засаленных рваных трениках и майке. Сёма поспешил унести плачущую Катюшку. Оказавшись на своём картофельном участке, он почти бежал.
Где трава, добытчик? встретил его на заднем дворе хриплый голос отца, разбирающего рыболовные сети.
Женька разрыла могилу! выпалил Сёма.
Пётр недоумённо посмотрел на сына, не понимая сказанного им.
Дядя Рома кутят закопал, а Женька их вырыла. Он ей щас всыплет.
Бросив своё занятие, Пётр, привычно ссутулившись и шаркая галошами, побежал через огород к соседскому участку.
На плач дочери выбежала из дома мама Сёмы Тамара, маленькая сухонькая женщина с большими, когда-то яркими глазами, под которыми давно залегли тёмные круги.
Что случилось? обеспокоенно и в то же время раздражённо спросила она, забирая дочь у сына.
Да дядя Рома напугал только и смог ответить растерянный Сёма.
Что значит дядя Рома напугал? Ты где шлялся? разгорелась Тамара. Я тебя спрашиваю или кого? Почему Катька грязная? Где ты её таскал?
Нигде, нахмурился Сёма. Я траву свиньями рвал.
Траву, передразнила сына Тамара. А помидоры кто полоть будет? Почему воды на стирку не натаскали? Лбы здоровенные и все на моей шее! Дождёшься от вас помощи!
Что-то снова было не так Сёма настороженно проводил мать взглядом до веранды. Когда дверь захлопнулась, он сел в подвешенный у летней кухни гамак. Но Сёма не успел обдумать свои тревожные мысли, во дворе появился отец. Он тащил по земле мешок с травой. Позади плелась бледная Женька.
Брось поросятам, велел Пётр сыну. Садись, Женя, ну, ласково обратился он к девочке, подводя её к гамаку.
Что случилось-то? во дворе снова показалась Тамара.
Да, махнул рукой муж. У Палыча, помнишь, Найда сбежала? Нагуляла щенков. А куда их девать? Так-то Фаина их, если что А теперь некому, вот он и недотопил, Пётр вытер рукой пот с рябого лба.
Он их бросил! В ведро с водой! зло крикнула Женька, в глазах у неё блестели слёзы, но она не плакала.
Ну, Жень, перестань, ты же взрослая уже! Айда домой, умоешься! сипловатый голос Тамары сделался мягким.
Приобняв девочку за плечи, она повела её в дом. Сёма с мешком понуро потащился в стайку кормить поросят.
***
Слепое утро щупало бледными руками восток, и, увязая в топком тумане, не находило солнце. Под тяжестью этой серости вокруг онемели деревья, оцепенела истерзанная ночной грозой трава. На щербатых улицах неподвижно спали тихие дома. И только мычание послушно бредущих по задворкам коров и сонные голоса их хозяев иногда нарушали эту холодную тишину.
Ну! Пошли! сердито крикнула Женька, кутаясь в вязаную материну кофту. Шевели копытами! хлестнула она прутом неторопливую Малину.
Корова, нелепо переваливаясь, пробежала пару метров и, нагнав годовалую тёлку Дымку и соседскую старушку Зорьку, нетороплива зашагала рядом.
Расшаперились, дурёны рогатые! не унималась девочка.
С самого утра на душе у неё было тяжело. Вот ещё «расшаперились» из бабушкиного лексикона полоснуло сердце.
Не успеете в табун голодные весь день простоите в са-ра-е! смягчившись, объяснила она.
На берегу сонной реки маленький юркий пастух Нажип перехватывал у хозяев коров и сгонял их в стадо. Вверив ему Малину и Дымку, Женька зашагала обратно, но возле заброшенной водонапорной башни её окликнул Сёма. Лохматый, с мешками под глазами, он подбежал к ней, оставив свою тощую Каркушу щипать траву.
Привет! улыбнулась Женька, поправляя волосы, убранные в привычный длинный хвост.
Привет! А чего, теперь ты выгоняешь коров?
Женя помрачнела.
Она не встала утром. Болеет. Пришлось бабу Нюру просить. Одна я не успела бы обеих выдоить.
М-м-м, понятно Придёшь сегодня?
Вряд ли. Дел выше крыши.
Друг понимающе вздохнул.
Ну ладно, пока тогда.
Ребята попрощались и разошлись. Сёма жил на окраине деревни, поэтому идти ему было всего ничего. А Женька поплелась домой той же росистой дорогой, пролегающей между сараями и навозными кучами, сеновалами и картофельными полями.
Дома Женька бросила на остывшую постель покрывало и как была в спортивных брюках и кофте легла, свернулась калачиком. Слушая, как осторожно тикают часы, она погрузилась в плотный, глубокий сон.
Когда в окно уже светило солнце и во дворе бодро кудахтали птицы, Женька вздрогнула, открыла глаза. Полежав с минуту, она потянулась всем телом и поднялась. В коридоре вылила в умывальник ковш прохладной воды, проверила под ним ведро, не переполнено ли. Когда стала умываться, услышала сдавленный голос матери, та звала её. Девочка не откликнулась. Не спеша она вытерла лицо полотенцем, пригладила чёлку перед треснутым, забрызганным зеркальцем и молча пошла на кухню.
Здесь за шатким столом у окошка сидела мать Женьки стремительно отцветающая, рано поседевшая женщина с красивыми, как у советской куклы, глазами. Алёна, укутавшись в покрывало, курила.
Же-е-е-нь бессильно протянула она.
Дочка, сжав губы, принялась собирать грязную посуду в чашку.
Ну, не дуйся. На обиженных воду возят, Алёна попыталась улыбнуться, но Женька громко бросила рюмки в чашку.
Дочь? Пожарь картошку, а? Жрать охота, попросила мать, массируя виски.
Мне огород полоть надо!
Никуда огород твой не убежит.
Женя подвинула на плите чугунную сковороду с замёрзшими в жиру остатками макарон и поставила на единственную рабочую конфорку чайник.
Сделаешь? Алёна потушила сигарету и встала. Видишь же, мне плохо, дочь, я болею
Пить меньше надо! сорвалась Женька.
Не твоего ума дело! Тебя забыла спросить Что сказано, то и сделаешь! требовательно заключила Алёна, и, остановившись в дверном проёме, добавила: И попробуй только не сделать я отцу скажу.
Скажи! прошипела вслед матери девочка и села на освободившийся стул.
Отодвинув гранёную пепельницу, она налила в стакан простоквашу из стоящей на подоконнике пузатой банки, бросила пару ложек сахара, достала хлеб и, глядя в окошко на заросший огород, не спеша позавтракала. А после её снова затянула бытовая деревенская рутина. Женька перемыла всю посуду, аккуратно сложила её на чистое старенькое полотенце, вылила помойное ведро, накопала картошки, пожарила её с луком и укропом, выбросила очистки курам.
Пообедав, девочка переоделась в рабочие шорты, повязала белую косынку и пошла в огород. Полуденный зной уже истаял, погода портилась. Колючий ветер волок на крюках исполосованные тучи. Когда солнце пряталось, становилось прохладно. Но Женьке некогда было следить за погодой, она неистово боролась с сорняками, успевшими не только заполонить огород, но и рассыпать семена.
Освободив помидоры от бурьяна, Женька собрала траву в ведро и понесла её поросятам. На заднем дворе остановилась у чана с водой, чтобы погладить сидящего в его тени Пирата. Пёс радостно запрыгал, срываясь с цепи и подымая пыль. Ероша жёсткую старую шерсть, девочка услышала мужские голоса и оглянулась. На лавочке у веранды сидел её отчим, Женька узнала его курчавый тёмный затылок. А напротив, на крылечке, незнакомый мужчина в очках-половинках.
Бросив поросятам траву, девочка вернулась к грядкам и принялась за огурцы.
Припахали, да? услышала она незнакомый сочувствующий голос.
У плетёной изгороди, идущей вдоль грядок с зеленью, стоял мужчина. Женьке он показался странным мягким и нелепым. Оттопыренные уши, маленькие, вдавленными в череп глаза, пухлый нос, смущённая, как будто детская улыбка и седеющие виски.
Ничего ты протаранила! заискивающе продолжил он, оценивая проделанную работу. Молодец! А я вот ненавидел эти все огороды, отлынивал, как мог. А зря, родителям, конечно, надо помогать, елейно закончил он.