Ну прям красавица! заявил Андрей.
Шик! поддержал Егор.
Пошли. приказал Тим.
Вдалеке замаячили слепящие на солнце оцинкованные крыши дачного поселка. Тим напрягся, то и дело останавливался, вскидывал винторез, смотрел в прицел. Мы, каждый раз, исправно замирали.
Когда мы подходили к границе дачного поселка, наш пес, он бежал чуть впереди, замер, переступил с лапы на лапу, повел носом по ветру и встал в стойку, беззвучно ощерился. Мы тоже встали, щелкнул затвор РПК, Егор вскинул калашников, я положил руку на рукоять ПММ.
Тим оглянулся, приложил палец к губам, мы кивнули. Он быстро, но совершенно беззвучно, пошел вперед, проходя рядом с псом, погладил того по голове, пес даже не шелохнулся. Тим вытащил нож, Линда за моей спиной еле слышно ахнула.
Подходя к первому дому, пообтрепанной двухэтажной деревянной усадебке за высоким забором, он остановился, прислушался. По логике там, у забора, должен был быть я, а не Тим. Мне зомберы ничего сделать не могли, вот только Чужая жизнь она всегда такая долгая!
Тим закрыл глаза, было видно, что он считает про себя, а потом резко рванул, перемахнул через забор, послышалась возня, треск сучьев, а потом тишина.
Чисто! голос Тима прозвучал легко, даже без отдышки.
Мы скоро двинулись вперед. Тим встречал нас у открытых ворот дачи. Выглядел он спокойно, ничуть не потрепаннее чем пару минут назад, вот только жухлый листочек яблони в коротком ежике волос застрял, а на нем не было ремня.
Адам, посмотри, он кивнул во внутрь.
Линда было увязалась следом, но Тим ее легко остановил, погрозил пальцем и сказал:
Не-а. Егор, присмотри.
Мы с Тимом прошли вдоль забора к высоким кустам, где слышался шорох листвы, пыхтение. Я раздвинул ветви, заглянул за кусты. Там лежала старуха: руки выкручены, притянуты к ногам и связаны все вместе ремнем Тима. Старуха выглядела жалко: жирная, с дряблыми телесами, даже на вид бесконечно немощная.
Как она тебя не раздавила, бабка пыхтела, стараясь перевернуться. У нее не получалось, мягкие телеса белым студнем расстелились по зеленой траве, мешали сами себе, подрагивали мелкой рябью.
Да, был моментик, я оглянулся на Тима, и понял, что он не шутит, Ну, что скажешь?
Балласт, я отвернулся, увидел, как Тим потянул из ножен длинное блестящее лезвие.
Адам, ты иди, погуляй.
Спасибо, я облегченно вздохнул и пошел прочь. Из кустов доносилось напряженное пыхтение, а еще еще какой-то непонятный, и жуткий звук. Захотелось курить, дико, страшно захотелось. Я похлопал по карманам, достал мятую пачку, открыл одна, докуренная до середины сигарета, и коробок. Прикурил, затянулся, закашлялся, снова затянулся, притушил сигарету об коробок, сунул обратно в пачку.
Из кустов вышел Тим, звучно загнал лезвие в ножны.
Курил?
Я кивнул, сунул пачку обратно в карман.
Адам, он положил мне руку на плечо, Адам, так надо, тебя на всех не хватит, а тылы мы чистить обязаны. Да?
Да, я послушно кивнул, шепотом, сам для себя, повторил, Да
На душе было тошно.
Первого зомбера я встретил не скоро. Мне, наверное, очень повезло. За всю дорогу от озера вниз, к небольшому поселку городского типа, мне никто не встретился. Только однажды, в кювете у крутого поворота, увидел перевернутую машину внедорожник из дешевеньких. На вид он был почти целый, видать не сильно его побросало, да еще и густые кусты на себя удар приняли. Хотел было спуститься, посмотреть есть ли чем поживиться, но увидел торчащую из окна руку, уже сине-зеленую, темную, я ее поначалу даже за ствол куста принял Вернулся на дорогу, дальше пошел.
И в самом поселке мне в первый день никто не встретился. Шел по пустым улицам, орал налево и направо, заходил дома, стучал, звонил, набирался смелости и проходил во взломанные двери. Пусто Нет электричества, нет связи, нет крови, нет мертвецов. Все выглядело так, будто посреди ночи вломились во все квартиры неведомые террористы, погрузили всех жителей в машины и уехали неизвестно куда.
Все это было страшно, все это было нереально, невозможно. Я остановился переночевать в квартире на пятом этаже, где дверь была не выломана, а просто открыта. Я, на всякий случай, закрылся, расположился на заправленной постели как был в одежде и ботинках, и уснул. Проснулся я посреди ночи, не понимая где я
Было темно, абсолютно темно, и в этой темноте, с равномерностью сердца, разносился грохот, тяжелый железный грохот. Бум-бум-бум-бум-бум Без передышек, будто работал механизм, машина с заданным циклом. А потом я вспомнил где я, и понял ломятся в дверь. Поднялся, стараясь в темноте не шуметь, прошел к двери, достал оружие и посмотрел в глазок. На что я рассчитывал? Непроглядная темень, сгустившийся, до состояния киселя, мрак.
Кто там? задал я наверное самый глупый для этой ситуации вопрос. Мне не ответили, тяжелые гулкие удары разносились по темноте с той же ритмичностью.
Если вы хозяева, я не хотел грабить, я только переночевать зашел, я ничего не взял! спешно заявил я в темноту, но так и не получил ответа. Посидел у двери еще, пытался найти хоть какие-то слова для начала разговора, но тщетно. С той стороны двери молчали и только били и били по железной двери. Я вздохнул, махнул рукой, и отправился обратно в комнату. Думал, что завалюсь сейчас на кровать, бухну на голову подушку и буду спать. Не получилось. Грохот ударов проникал и через подушку, и даже более гулким стал, устрашающим. Будто билось где-то гигантское сердце ух-ух-ухххх.
Вот ведь черт! я уселся на кровати, скомкал подушку, посидел минут пять, а потом взорвался, соскочил, со всей дури кинул подушку куда-то в темноту, зазвенело разбитое стекло, Да перестанешь ты когда-нибудь! Перестань! Перестань!
Выхватил пистолет, метнулся к двери, по дороге больно ударился ногой об какой-то острый угол, матюкнулся, упер ствол пистолета в дверь, отщелкнул флажок предохранителя:
У меня есть оружие, и если ты, сволочь, сейчас не перестанешь ломиться, я буду стрелять! Считаю до трех! в дверь бухнуло, Раз! Два! я ощерился, Три!
Тишина. Я едва не засмеялся от радости, но тут же вздрогнул дверь снова загудела от удара.
Падла недовольно буркнул я, опуская пистолет. Выстрелить я не смог
До утра я сидел на кровати, пару раз задремывал, но вновь просыпался от гулких ударов, вздрагивал. К рассвету я был измучен, измотан донельзя. Я уже не ругался, чуть-чуть огрызался, шептал что-то недовольное под нос, шипел зло.
Когда солнце взошло, я снова поднялся, пошатываясь подошел к двери, сказал неведомому нечто за дверью:
Я сейчас уйду, в дверь бухнуло, перестаньте стучать, пожалуйста, снова бухнуло, я вас очень прошу, бухнуло, Да перестань ты стучать! Сволочь! ухнуло.
Ну все, руки у меня дрожали, ты меня достал, пистолет скользил в склизких от пота пальцах, Ты у меня дождешься!
Я не хотел стрелять по тому, кто был за дверью, я хотел только припугнуть, но только я забыл, что ночью снял оружие с предохранителя, да еще эти пальцы скользкие
Рявкнул выстрел, пистолет, отдачей, выбило из рук и он тяжело стукнулся о паркетный пол. Я замер. В двери, аккурат посередке, красовалась дырка, из которой струился солнечный свет, в его потоке медленно проплывали пылинки. Было тихо.
Эй, там, вы как? я подошел к двери, приложил ухо железу, постучал тихонько, Вас не зацепило?
В дверь ударили, я отскочил с криком, сердце у меня в груди забилось заполошной птицей.
Да перестань же, перестань! я закрыл уши руками, но все равно услышал следующий удар. Вроде бы ритмика ударов снизилась. Я поднял пистолет, поставил его на предохранитель, посмотрел в глазок. И я увидел его, того, кто ломился в дверь с размеренностью метронома всю ночь.
Грязный, ободранный, сбитое в кровавую кашку плечо, лицо спокойное, бесчувственное, залитые чернотой белки глаз Он Он не выглядел живым, совсем. А на груди у него, там где лохмотья рубахи еще сохранили былой бежевый цвет, красовалось большое багровое пятно. Оно влажно блестело, и густой багрянец медленно-медленно стекал вниз по грязным изодранным лохмотьям. Мне стало страшно, не от его вида, а от осознания того, что я выстрелил и попал попал в живого человека!
Черноглазый за дверью слабел, он бился, отступал на шаг, покачиваясь, замирал на секунду и падал вперед плечом, упирался ладонями о дверь, отталкивался назад на шаг, замирал В очередной раз, после удара в дверь, он пропал из виду, наверное упал. Послышались скребущиеся звуки, хлопки ладоней об бетон лестничной площадки, а потом все стихло.
Я выждал секунду другую, открыл дверь. Черноглазый лежал на пороге недвижно, только стопа одна его мелко-мелко подрагивала, а через пару секунд и она замерла. Я стоял и смотрел на мертвеца, долго, мне казалось, что я смотрел на него бесконечно долго и на кровавое пятно на его спине пуля прошла навылет. Это человек, и его убил я я
Я сел рядом с мертвецом, охватил голову руками. Руки дрожали, очень хотелось зареветь, но не получалось. Внутри все было пусто и гулко.
Я перевернул мертвеца, хотел закрыть ему глаза, но отпрянул. Мне не показалось, глаза мертвеца были черны, и ни единого намека на радужку, на белок, будто безмерно расширившийся зрачок.
Глаза ему я так и не закрыл. Перешагнул через тело, и как сомнамбула пошел вниз по лестнице, громко гудели перила под рукой, меня мутило. Уже внизу, при выходе из подъезда, я вспомнил, что забыл сумку с провиантом, курткой и деньгами наверху, в квартире, но возвращаться не стал.
А кто там был? Линда то и дело забегала вперед меня, заглядывала в глаза.
Никого там не было, привычно отвечал я, и проходил мимо.
Дядя Егор, там же должен был кто-то быть?
Не знаю, зло буркнул Егор.
А зачем тогда дядю Адама одного туда пускали, она не отставала, но Егор не ответил, тогда она вновь догнала меня, ухватила за рукав, а что вам дядя Тим показывал? Что-то интересное? Да?
Нет, совсем не интересное, я вздохнул.
Ну и ладно, тогда я тоже на вас буду обижаться, догнала пса, ухватила его за ухо, и пошла рядом, так-то пес, мы на них обижаемся, понял?
Пес вильнул хвостом, искоса глянул на Линду, и потрусил вперед.
Тима Линда не спрашивала. Попробовала в начале, но тот на нее так глянул, что она притихла, и больше его не донимала.
Время близилось к полудню. Начинало припекать, Андрей стал чаще вздыхать, то и дело перекладывал РПК.
Привал там, Тим указал пальцем на высокую кирпичную будку ГАИ у дороги, наверное еще советской постройки, в России, мне кажется, так основательно скворечники для гаишников не делали.
Мы невольно ускорили шаг, хотелось поскорее усадить зады, дать ногам роздых. Даже Линда, которая половину дороги проделала на плечах у Егора и у меня, пошла скорее и веселее.
Будка ГАИ, как и всякая будка, стоящая при въезде в город, была большая, рассчитанная не на одного человека, а на целое подразделение, причем с удобствами. Внутри, кроме всего прочего, даже были две койки, холодильник, и телевизор на нем хорошо гаишники устроились. А еще там был сейф, большой, как шкаф, двухстворчатый. Сейф был распахнут, внутри виднелись пустые держатели для автоматов. Наверное милицию сдернули в город, когда все это началось, причем сдернули по полной с оружием, бронежилетами и прочим вон, все вычистили. А может это уже потом