Поток слёз хлынул из глаз.
Варя!
Но девочка уже неслась прочь так быстро, как могла.
Макар чувствовал, как почва уходит из-под ног. Огонь снова обрёл пугающие очертания, треск усилился
Зачем ты это сделала? рявкнул он, готовый броситься на женщину с голубыми глазами. Это ты наворожила! Ты хотела, чтобы я не услышал её!
Разве ты не обещал подыграть ей в следующий раз? она хохотала прямо ему в лицо.
Ведьма! Да кто ты такая!
Он двинулся на неё.
Дядя Макар! испуганный Ромкин голос заставил остановиться, он и не заметил, что мальчишка был тут, когда Варя убегала. Вы чего?
Не сейчас, малец, я должен с ней разобраться.
Да с кем? его глаза становились всё круглее. Вы же сами с собой разговариваете!
Макар оцепенел. Сердце упало вниз. Он смотрел на Ромку дикими глазами, пытаясь понять, что тот говорит.
Чего вы тут шум подняли? знахаркин голос звучал устало, она шла неуклюже переваливаясь с ноги на ногу. Да затушите уже кто-нибудь этот чёртов костёр!
Макар оглядел её с ног до головы. Синяя бандана, туго стягивающая череп, платье чуть ниже колена и чёрные линзы. Он резко обернулся, видение растворилось.
Это была не ты?
Чего? женщина непонимающе уставилась на него.
Это была не ты, он схватился за голову, точно пытался выдавить из неё воспоминания.
Да что ты мямлишь-то! Говори уже, что стряслось?
Он едва мог отдышаться, но первый шок начал постепенно затухать, глаза прояснились. И знахарка почти удивилась осознанному взгляду, направленному на неё.
Она была здесь.
Водяной тебя утащи! Кто?
Старуха.
Несколько секунд понадобилось, чтобы сообразить.
Не может быть такого, отрезала раздражённо, но тут же добавила:
Подождите, она глянула на свою раненую руку, следа от ожога уже не было. Тьфу! Зараза такая! И сюда пролезала!
Это всё, конечно, очень интересно, хоть и неясно, вкрадчиво вступил Ромка. Но кто-нибудь из вас знает, куда могла побежать Варька?
Мамино заклинание
Она чувствовала, что задыхается, сердце рвалось на части. Душевная боль ощущалась физически.
«Обман!» звучало в голове.
«Предательство!» рычало что-то извне.
«Подкидыш!» кричали ломкие мальчишеские голоса.
Ммм! неслось откуда-то издалека.
Я сказала, звук срывался и терялся на ветру, не ходи за мной! Убирайся!
Резкое знахаркино слово из Вариных уст звучало жестоко. Стёпка его не заслуживал. И сердцу не хотелось его произносить. Но теперь ею двигало что-то ещё. И это был совсем не разум.
Тень скользила между деревьями параллельно девочке. Выискивала её. Вынюхивала. Следила, готовая наброситься в любую минуту. Сейчас она могла поглотить Варю целиком. Она ощущалась в воздухе тяжёлым смрадом болезни. Свисала с каждой ветки серыми линиями, стелилась по тропинке туманом. Она лилась из сердца непроглядной чернотой, прямо из того места, где ещё пару минут назад были её родные люди.
«Моя мама не моя мама».
И Макар ей не отец.
«Я чужая».
Одна во всём мире. Ненужная. Помеха. Ошибка.
Ммм! противился Стёпка.
«И брат не мой брат».
Что-то больно ударило по коленям, сбивая с ног. Тьма накрыла её с головой. Всё исчезло, прямо как в тех снах, что по пятам следовали за ней.
Варя вскочила на ноги. Место показалось знакомым, но всё в нём было каким-то неправильным, изуродованным, чужим.
«Прямо как я», это не то, что она хотела думать, будто даже теперь кто-то силой врезал в неё слова.
Я-го-да.
Нет! Только не сейчас!
Варя закрыла уши, зажмурила глаза.
«Проснись! Проснись! Да, проснись же ты!».
Она не видела, но чувствовала. Огонь уже подступал. Жар касался её рук, лицо нестерпимо пекло.
Больно! Больно! Больно! взмолилась девочка, когда чьи-то костлявые пальцы вцепились в плечо, так и не успевшее зажить до конца. Казалось, рана открылась вновь.
Тьфу, неженка какая! было в этом старческом трясущемся голосе что-то невыносимо мерзкое. Скрежет слышался в каждой ноте.
«Будто ножом по стеклу возят», поморщилась Варя.
Ну, уж, девка, не серчай, другого не выдали.
Что? от удивления глаза открылись сами, но девочке тут же захотелось снова зажмуриться.
Пустые белки «смотрели» прямо на неё, отчего старуха не казалась слепой. Седые волосы торчали из-под платка непослушной паклей. Морщинистое лицо землистого цвета выглядело мёртвым.
«Как Баба Яга», подумалось Варе, и холодок пробежался по позвоночнику.
Что значит «как»? недовольно спросила старуха.
Сердце замерло в груди. Варя попыталась оглядеться. Но полутьма мешала понять хоть что-то. Огонь зловеще трещал в камине, и в него смотреть совсем не хотелось. Кажется, это успело укорениться страхом в её душе.
Кто вы? попыталась Варя и тут же поняла, как глупо звучит.
А ты кто? старуха оголила почти беззубый рот с клыком посередине. Похоже, она пыталась изобразить улыбку. Почему-то такой неприятный жест напомнил девочке о знахарке. И ей это не понравилось.
Как тебя зовут? снова заскрежетала женщина.
Катя.
Врёшь протянула старуха, по-змеиному шипя.
Или Света.
Дрянь, звучало скорее равнодушно, чем злобно.
Не помню. Я ударилась.
ЯГДА.
Огонь взвился, готовясь к нападению. Варе стало ещё жутче.
Это не моё имя.
Врёшь! снова зашипела старуха.
Откуда вам знать? сердце бешено колотилось, но отступать было некуда.
Пустые глаза остановились, выражая что-то ещё более неприятное, чем прежде. Сухие губы снова скривились в ухмылке.
Я всё-таки твоя мать. В некотором роде.
В груди что-то дёрнулось подталкивая к горлу ком тошноты. На глаза выступили слёзы. Всё, что угодно, но не это. «Проснись, проснись, пожалуйста, проснись», беспомощно шептали губы. Звук не шёл. И картинка не менялась. Никто не звал её. Никто не ждал её домой. Дыхание сбивалось и путалось.
Мама.
Нежные руки касались её волос.
Мамочка.
Губы ласково целовали в макушку.
Мария.
«Если у меня родится дочь, когда я вырасту, можно мне назвать его твоим именем?» Мама смеётся и довольно кивает.
«Марья», ворчит знахарка.
«Ммм» ластится Стёпа.
«Машка», из уст тётки Настасьи звучит почти, как ругательство.
«Мари», Макар улыбается и подмигивает Варе, замечая, как мамины щёки розовеют.
«Мария», повторяют Варины губы беззвучно. Любимое имя, как кислородная маска, возвращает поток воздуха.
Как вас зовут? непроницаемо спрашивает девочка.
Старуха не успевает подавить смешок: «Ты ещё не поняла?»
Яга, скрипит в ответ.
Слепые белки смотрят прямо в зелёные глаза. Варя щурится в ответ.
У моей мамы другое имя.
Раздражающий, как нечищеный саксофон в неумелых руках, хохот разливается по комнате, заставляя девочку внутренне сжаться. Это один из тех звуков, от которых хочется закрыть уши и бежать.
Бежать.
Раз. Огонь вспыхивает, точно почуяв неладное. Выдох.
Два. Старухин смех сбивается на хрип. Вдох.
Три.
Варя срывается с места. Под ногами что-то путается. Падает. Грохочет. Старуха кричит такие слова, которым могла бы позавидовать даже тётка Настасья. Лишь бы выход оказался правильным. Лишь бы он там вообще был. Толкая дверь, девочка успевает обернуться. Огонь вспыхивает, выливаясь за пределы печи. Пламя, готовившееся к прыжку так долго, хватает жертву за рукав. Не пленницу, а старуху, преследующую её.
Варя ещё слышит вопли и ругань, но останавливаться нет сил. Бежать. Но куда? Всё кажется чужим. Неправильным. Гнилое место, которому она не принадлежит.
«Я хочу к маме!» последняя мысль.
Тьма.
«Варенька!» спасительный голос, способный вырвать её из любого сна.
Она с трудом разлепляет глаза. По маминым щекам текут слёзы.
Варюша! звучит, как самое сильное заклинание на свете.
Мамочка! утыкается в худое плечо носом, втягивает знакомый аромат. А Стёпа?
Нежные руки стискивают её крепче, в них ощущается дрожь. Что-то не так.
Новая стычка
Ты должен мне всё рассказать, Варя почти бежала. Джек следовал по пятам, то и дело пытаясь заглянуть ей в лицо или броситься под ноги. Она не замечала, как и того, что Ромка едва за ней поспевает.
Я уже тысячу раз
Нет, она снова не дала ему закончить. Ты что-то не договариваешь.
Друг хотел возразить, но дыхание перехватило, и силы были на исходе.
Да стой же ты! он поймал её за локоть и почти пожалел об этом. Варины глаза пылали.
Я хочу знать! отрезала она.
Поэтому мы снова бежим на пустырь, где нас чуть не прибили?
Не переживай так, в голосе её зазвучала издёвка. Нам не туда.
Он выждал пару мгновений. Если за это время в него не прилетит несколько ругательств, значит обижаться нет смысла. Эта девчонка совсем не умеет говорить то, что на самом деле думает.
Ладно, слушай, начал осторожно. Всё было слишком странно, ты закричала так, что перепонки лопались, а потом налетели эти мухи, и твои глаза
Он шумно перевёл дыхание, Варя сморщила лоб и прищурилась. И как она может быть так сильно похожа на дядю Макара в эти моменты?
Твои глаза как будто немного побелели.
Чего?
Ну, знаешь, как у слепых, только Ты чего?
Варя пошатнулась, взгляд её стал стеклянным.
Эй, не пугай меня!
Пустые белки, проговорила она машинально.
Не совсем, заторопился Ромка. Больше похоже на пелену. Ты чего реветь вздумала?
Он хотел сказать что-то ещё, но поток уже хлынул по Вариным щекам, она села на корточки и зарыдала в голос. Джек беспокойно заскулил, тычась мордой в её плечо.
Я чужая, всхлипывала девочка.
Началось! подкатил глаза Ромка. Спасибо бы сказала, что тебя тётя Маша нашла, а не кто-то вроде моей мамы.
Я стану, как та мерзкая старуха.
Какая ещё старуха? Или у тебя тоже жар?
Варя остановилась, посмотрела на него затуманенным взглядом и зарыдала снова. Неизвестно сколько бы это продолжалось, но в момент, когда Ромка уже собирался выстрелить очередным веским аргументом, Джек предупреждающе залаял.
Кто-то идёт! заторопился мальчик, хватая подругу за плечи и ставя на ноги. Она поспешно вытерла лицо рукавом, развозя по раскрасневшейся коже неизвестно откуда взявшуюся грязь.
На ловца и зверь бежит, долговязый сплюнул и криво усмехнулся. Выглядел он бледнее, чем в прошлый раз, глаза впали, лицо стало казаться ещё более вытянутым.
Может, ну её? опасливо пролепетал толстяк, прикрывая рот платком.
Больные дома должны сидеть, огрызнулся Ромка.
Зато вы двое выглядите слишком здоровыми, не унимался главарь. Как думаешь, Мих?
Варя не сводила глаз с мальчишки из параллельного класса, который ещё недавно так сильно ей нравился. Он всегда был настолько мерзким? Или это она была слепой? «Как та старуха», холодок снова пересчитал позвонки. Она начинала привыкать к этому чувству.
Они такие чумазые, брезгливо поморщился Есин, даже заразе противно к ним липнуть.
Варя бы непременно кинула в него чем-нибудь или ударила или сделала хоть что-то, но даже подумать не успела. С воинственным кличем Ромка кинулся на школьного любимчика и, протаранив его головой, повалил на землю. Кажется, он молотил руками, не глядя.
Убери его! скомандовал долговязый.
Толстяк помедлил, косясь на Варю, но главаря он боялся чуть больше. А, может быть, этот страх был немного привычнее, с ним он хотя бы знал, что делать. Поэтому большие ручищи схватили Ромку за плечи и оттащили его, брыкающегося и зло ругающегося по-цыгански, на безопасное для противника расстояние.
Не смей его трогать, процедила Варя сквозь зубы.
Где-то я это уже слышал, ухмыльнулся долговязый и подмигнул рычащему Джеку.
Девочка сжала кулаки, чувствуя, как в голове затуманивается. Если то, что сказала старуха, правда, у неё может получиться. Воспоминания, минуту назад приносившие только боль и отвращение, теперь дарили каплю надежды. В её разум снова просачивалась радость, как в тот день, когда впервые смогла ответить тётке Настасье. Нехорошее чувство. Недоброе. У неё не было времени о нём подумать тогда. А теперь нет смысла. Нужно только понять, как это делается.
Ягда.
Имя хлещет её по щекам усиливающимся ветром.
Ягода.
Злость разливается по всему телу кипящим ощущением превосходства.
Ярость.
Страх проступает в глазах противников.
Ведьма! Мишка выплюнул ругательное слово ей в лицо. Это всё ты!
Звучало слишком знакомо, но откуда?
Точно, зашептал толстяк. Хворь эта поганая из-за тебя пошла. Даже брата не пожалела, нежить!
Долговязый двинулся на неё, но сильный порыв ветра сбил его с ног.
Беги, пока можешь, её глаза сверкнули огнём, но сердце сжималось от сказанного. Будто и не она произносила все эти фразы.
Туман нарастал, тьма стояла напротив. Чернота грозила засосать её целиком.
Варь? встревоженный голос позвал её из темноты.
Встряска. «Тебя зовут Ягда». Порыв ветра разрезал воздух на части.
Да, Варька, блин!
Завеса рухнула. Перед девочкой оказалось лицо друга. Огромные тёмно-карие глаза были в несколько раз круглее обычного. Он неистово тряс её за плечи и выкрикивал имя, которое подарила ей Мария.
Эй, прохрипела Варя, с трудом переводя дух. Ты, что корова? Не мог его пнуть?
Они переглянулись и, заливаясь истерическим хохотом, повалились на землю, лицами к небу.
Интересно, произнесла девочка, удивляясь собственному равнодушию, когда он стал таким?
И что ты только в нём нашла, недовольно пробубнил Ромка.
Ну как, Варя подняла руку, заслоняя ладонью солнце, казавшееся слишком ярким после недавней темноты, он же отличник. Вроде как хороший мальчик.
Друг усмехнулся.
Чего?
Если тебе нужен «хороший мальчик» встречайся с Джеком.
Она хотела ответить или засмеяться, а, может быть, ударить его. Такие разные чувства пришли к ней одновременно, разрывая изнутри. Что-то менялось, пугая и одновременно пробуждая любопытство. Мысли путались, превращаясь в кашу. У неё не было никаких ответов, так почему другие ждут их? Она и сама понятия не имела, что такое эта тень и почему она гонится за девочкой. Жестокие слова чужих мальчишек ранили её, заставляя вернуться к тому, от чего она так упорно бежала. Хворь пришла за ней, и хоть меньше всего на свете она хотела бы вредить любимым, Стёпка заболел. И это случилось из-за неё.
Варвара и Роман, знакомый голос, всегда казавшийся низким для женщины, прервал её раздумья, я, может быть, не понимаю, но что-то мне подсказывает, что лежание на заплёванном грязном асфальте до добра не доводит, особенно в эпидемию.
Здравствуйте, Антонина Сергеевна, закричали друзья в один голос, вскакивая на ноги.
А мы как раз к вам шли, поспешно добавила Варя.
Учительница озадаченно улыбнулась. Это была грузная женщина с жидкими волосами мышиного цвета, собранными в вялый хвостик, и румяным лицом, большая часть которого скрывалась под огромными затемнёнными очками. Сквозь них едва можно разглядеть глаза. Несмотря на инвалидное кресло, к которому прикована много лет, и преклонный возраст, она всегда остаётся очень активной и жизнерадостной личностью. Это не могло не восхищать Варю. Но больше всего девочка любит истории и легенды, которые частенько рассказывает Антонина Сергеевна.
Нам очень нужно, она начала запинаться, подбирая слова, в общем, мы бы хотели
Получить от вас сведения, пришёл на помощь Ромка, тоном оперуполномоченного из своего любимого сериала. Очень важные, добавил менее уверенно.
Если и впрямь важные, хохотнула Антонина Сергеевна, тогда пойдёмте в дом.
Шаг в прошлое
В комнате пахло старой мебелью и полынью. Обилие книг на полках завораживало. Варя часто размышляла о том, сколько понадобится лет, чтобы все их прочитать. «Одной жизни тут точно не хватит», разочарованно вздыхала девочка каждый раз.
Она отхлебнула из кружки странно пахнущий напиток и скривилась. Этот травяной чай только с виду напоминал знахаркин. Вкус очень горький, а запах слишком странный. Но допить всё равно придётся. Мама говорит, что нельзя заставлять себя что-то любить. У Макара на этот счёт своя теория: «Если чувствуешь неудобство или нежелание лучше сразу об этом сказать, чем всё время обижать человека своей тайной, которая рано или поздно всё равно откроется». Но Антонина Сергеевна одна из немногих людей, кого Варя не хотела бы расстраивать ни в коем случае. Тем более теперь, когда её помощь так нужна. Поэтому девочка затаивает дыхание и делает ещё один глоток, замечая, как Ромка брезгливо отставляет свой бокал в сторону.