4
Тропа, которую они выбрали, вела вдоль песчаного обрыва. Кони ступали бесшумно и неторопливо. С неба всё так же таращилась полная луна.
Внизу зеркальной змейкой сверкала Пестрянка. Её воды ещё не замёрзли, но кое-где на поверхности был виден первый ледок.
Ахти подышал на замёрзшие руки.
Не обгоняй меня, велел Фархад. Пусть твой конь держится позади. И правь подальше от края.
Я хорошо езжу верхом, оправдался мальчик. С ним впервые такое. Наверное, почуял какого-то зверя в лесу.
Конь болен, сказал лекарь. У него сбивается дыхание и не видит левый глаз.
Что?
Ахти прислушался и действительно заметил, что дыхание у Верзилы неровное, тяжёлое.
Как вы догадались?
Когда мы шли вровень, он никак не реагировал на Бомбея. Не пытался его обогнать.
Значит Значит, он тоже В горле мальчика что-то булькнуло, глаза защипало.
Фархад резко остановился, приложил палец к губам:
Тс-с. Слышишь? Там.
Он указал рукой вниз, туда, где светлел берег, и парень заметил трёх всадников, неторопливо движущихся в обратном от них направлении. Один из них держал горящий фонарь, другой короткое, блестевшее в темноте копьё.
Отсюда они нас не увидят, прошептал лекарь. Но могут услышать. Поэтому держи рот на замке.
Они взяли чуть вправо, чтобы обойти нежданных путников. Когда снова свернули в лес, Ахти спросил:
Кто они такие?
Возможно, наёмники, оставшиеся от отряда Гончих. Или какие-то другие охотники за головами. Как они мне надоели! Всё время патрулируют вдоль границы. Выспрашивают, разнюхивают. И холода им не помеха.
Что им нужно?
Нелюдей нынче отлавливают и продают за хорошие деньги. А наших с тобой общих знакомых ждут с распростёртыми объятиями. Потому что они признаны государственными преступниками.
Государственными? Но какой страны?
Любой, граничащей с бывшим Таурусом, мрачно усмехнулся Фархад.
* * *
Тойво встретил их на дворе с зажжённым фонарём.
Одна из свиней околела, объявил он. Я вижу, господин бедуин решил пожаловать лично. С чего такая честь?
С того, что следующим после свиньи можешь быть ты, ответил лекарь, спешиваясь. Как давно животное умерло?
На закате она ещё хрюкала.
Фархад кивнул, поманил пальцем мальчика.
У меня в торбе лежит специальный костюм достань его. А я пока займусь инструментами. И мне нужен свет, добавил он, обращаясь к хозяину трактира, много света.
* * *
Сначала Фархад осмотрел Ахти, Лемпи и Ку-Ку. Мальчик оказался полностью здоров, у остальных, кроме старых болячек, никаких признаков болезни не выявилось.
После осмотра лекарь облачился в странные одежды и вышел на улицу. На голове у него был колпак, скрывавший лицо, шею и грудь. Тонкая сеточка на уровне глаз позволяла ему видеть предметы вокруг. На руках были надеты перчатки до локтя из тонкой кожи.
Тойво присвистнул:
Говорят, так в ваших краях одеваются бабы.
Ты легковерен, друг мой. Меньше слушай сплетни.
Трактирщик почесал шею, придумывая новую колкость:
Разве бедуинам можно трогать свиней? Да ещё и мёртвых?
Человеку многое можно, если это идёт во благо другим, легко парировал Фархад. К тому же я не бедуин.
Он велел Тойво посветить и подошёл к дверям сарая:
Остальные пусть ждут снаружи.
Они вошли внутрь и не появлялись так долго, что зрителям пришлось вернуться в трактир.
* * *
Ты боишься этой заразы? спросил мальчик, наливая Лемпи её традиционную вечернюю порцию персиковой настойки.
Я? Лемпи нервно хохотнула, покрутила в руках стеклянный стаканчик, один из немногих уцелевших в «Мамочкином приюте». Я переболела ветреницей и «дамской удачей», пятнушкой и слюнявкой. Про «феечкины слёзки», думаю, и упоминать не стоит. Её нет только у дев и евнухов. Все эти вишенки я съела ещё в молодости, а косточки выплюнула. Боюсь?! Да в моём теле просто не осталось места для этой дряни!
Она отставила в сторону стакан:
Что-то сегодня не хочется.
Медленно погладила живот:
Ну что они так долго? Может, уже сами околели?
Дверь отворилась, и в трактир ввалился усталый Тойво, голый по пояс. Выглядел он так, будто искупался в поилке для скота.
Тебе стало жарко, милый? выгнула бровь Лемпи.
Трактирщик одарил её взглядом, которым провожал самых шумных гостей в своём заведении.
Лекарь окатил меня какой-то вонючей жидкостью из ведра, объяснил он. Сразу, как мы вышли из сарая. А прежде добавил в воду какого-то голубого порошка до сих пор глаза щиплет.
Он подошёл к стойке и, не смущаясь присутствующих, снял и выжал мокрые портки, бросил их на пол. Достал с полки старую полинявшую скатерть, завернулся в неё и сел у огня.
Следом за ним вошёл Фархад, он уже переоделся в чистую одежду длинную шерстяную рубашку до пола, такого же небесного цвета, как и его тюрбан. Снял с широкого пояса бутылочку с какой-то жидкостью, капнул на ладонь и растёр. По трактиру разнёсся пряный аромат.
В вашем диком крае не принято омывать руки, ноги и чресла, задумчиво проговорил он. Оттого вы так много болеете.
А ещё мы не сжигаем хорошую одежду, пробурчал Тойво, стуча зубами.
Дух болезни любит обитать на вещах. Великий Абдуалим первым заметил, что лекарь в грязном белье может навредить больному, особенно при сечении.
При чём? не понял Ахти.
Он так называет свои мясницкие занятия, объяснил Тойво. Только инструменты у него никудышные, как будто он собрался резать мышь, а не свинью.
Важен не их размер, а острота.
Лемпи, подала голос Кукушка, до этого как будто дремавшая у печи. Угости чем-нибудь лекаря. В леднике оставалась зайчатина.
Благодарю этот дом, поднял руку Фархад и поклонился. Но ваш гость имеет обыкновение не есть мясного. Даже в растительной пище я довольно-таки привередлив. Поэтому не утруждайте себя.
Тойво пожал плечами:
Как знаешь.
Так что, лекарь, позвала старуха, черничница это али мыльный сап?
Ни то, ни другое.
Тогда что же?
У этой болезни нет названия. Она поражает дыхательные мешки, портит глаза и может помутить рассудок животного.
А у них есть рассудок? скривился Тойво.
Безусловно, кивнул Фархад.
И ради этого столько суеты? спросила его Лемпи. Стоило ли ехать в такую даль? Да ещё и на ночь глядя? Ради болезни, у которой и названия-то нет
Лекарь грустно улыбнулся, помял острую бородку, провёл ладонью по бритым щекам.
Стоило. Эта болезнь пришла с той стороны реки.
Фархад сел на корточки и извлёк из холщового мешка тёмный округлый предмет. Об пол стукнулось что-то твёрдое.
Ёлки волосатые, выругался Тойво. Что за привычка тащить к моему трактиру всякую пакость?
Никак кусок угля? сощурила подслеповатые глаза Ку-Ку.
И верно, похоже на камень, согласился Фархад. Только это свиное сердце. Я не видел ни одной болезни, которая бы творила подобное.
Убери это с глаз долой и вымой пол! проворчал трактирщик.
Этот экземпляр не опасен, сказал лекарь. Я очистил его от скверны, и на ощупь этот орган действительно напоминает простой кусок угля.
Ахти подошёл ближе и рассмотрел застывшее сердце.
Значит, и с нами так будет?
Фархад пожал плечами:
Время покажет. Не всякое заболевание передаётся от животных к человеку. Но раз болеют и свиньи, и козы, и кони возможно всё.
В «Мамочкином приюте» повисла тишина. Только потрескивал огонь в очаге да за окном подвывал ветер.
Ладно, медленно проговорил Тойво. Наш трактир и не такое переживал. Выползем.
Никто ему не возражал, но и кивнуть никто не кивнул.
5
Уходя, Фархад пожелал здравия всем обитателям «Мамочкиного приюта» и обещал заехать через неделю.
Однако ни на будущей неделе, ни через две недели никто не приехал. Обстановка на границах Глухолесья неожиданно изменилась: в сторону бывшей Исполины потянулись войска.
Пехота топтала сапожищами пожелтевшую траву на заросшем тракте: шли копейщики в плоских шлемах и мечники с круглыми щитами. Впереди ехала лёгкая кавалерия. Нарядные стёганые плащи никак не спасали солдат от холода лязг, исходивший от войска, вполне мог быть связан с постукиванием тысячи зубов.
Тойво, Ахти и Лемпи стояли на крыльце и глазели на громыхающую по дороге колонну.
Экая невидаль, кривился хозяин таверны. Вороны и стервятники слетаются на мертвечину и делят обед!
Состав армии и правда выглядел разношёрстно.
Похоже, все мелкие государства, соседствующие с бывшим Таурусом, объединились, чтобы растащить по кускам тушу могучего левиафана.
На северо-восток шли бледные высокие гессианцы. Медленно качался лес гизарм[3] и копий. Выцветшими казались не только их лица и доспехи, но и хоругви серо-болотного цвета. Профессиональные отряды гессианцев шли молча, без песен и разговоров. Только скрип и лязг металла стоял над трактом.
У них, наверное, и дети по праздникам сидят на скамьях с кислыми минами, заметил Тойво.
Праздники? Какие у них праздники! Да у них и детей-то нет, хохотнула Лемпи. Кузнец собирает гессов из железных обрезков.
Странно было видеть в составе этой колонны, напоминавшей свинцовую тучу, разряженных в пёстрые одежды конников. Их многочисленные одежды поверх кольчуг пестрели разноцветными узорами; из шлемов, напоминавшие совиные уши, торчали пучки перьев. Смуглые и узкоглазые норанбатырцы, в отличие от своих молчаливых союзников, всё время перекрикивались, улыбались кривозубыми и щербатыми ртами и жевали какую-то чёрную ягоду. К их сёдлам были приделаны короткие луки, сабли и топорики. От криков и топота у Ахти заложило уши, а запах коней, пота и немытых тел чувствовался ещё задолго до появления конников. Лучше бы им не ходить в разведку!
Кривоногие и заплывшие жиром, степные соседи Тауруса происходили от племён великих кочевников. Но за многие поколения они потеряли былую мощь, осели в захваченных городах, разжились, обрюзгли и теперь больше напоминали толпу ряженых пугал.
Чтобы гессы якшались с пернатыми этого я ещё не видел, ухмылялся Тойво. Видать, плохи дела и у тех, и у других. И посмотри, как вышагивают, будто Глухолесье их территория.
Глухолесье ничейное, сказал Ахти. И всегда было ничейным.
Верно, парень! хлопнул его по плечу трактирщик. Дело говоришь!
Замыкали шествие отряды мечников и арбалетчиков. Рослые, плечистые воины, в плащах с меховыми воротниками и вышитым дубовым листом на спине, черноволосые, с мужественными подбородками и тёмными глазами, они шли бодро, пели низкими голосами песню, и все как один косились в сторону трактира, словно кто-то дал им команду «Равнение на Лемпи!».
Дубогорцы вздохнула она. Славные ребята и крепкие. Но мозги у них и впрямь деревянные.
А воины лыбились, подмигивали, посылали воздушные поцелуи и пели:
Кабы встретил я девчонку,Всё с веснушками лицо,Взял её бы за ручонкиИ отвёл бы на сенцоКонец у песни был до того похабный, что даже Лемпи зарделась. Для Ахти это явление было таким же редким, как цветущий папоротник или конь с крыльями.
Глазеть дубогорцы глазели, однако никто из воинов и командования не остановился и не приблизился к дверям «Мамочкиного приюта». То ли им было приказано идти на северо-восток без остановки, то ли в армии прослышали о трактире на окраине леса, в котором завелась неизвестная болезнь.
Солдатская песня отгромыхала и растворилась в морозном воздухе. Топот пяти сотен шагов стих, а трое зевак всё ещё стояли на крыльце и смотрели на свежие следы, оставленные сапогами и копытами на тракте.
Не так уж их и много, пробормотала Лемпи. А всё равно жаль, что никто не вернётся назад.
«Почему?» захотелось крикнуть Ахти. Но он не крикнул. Только по спине пробежали мурашки.
6
Зимнее свинцовое небо, будто пытаясь вразумить и остановить двигающееся в сторону разлома войско, разродилось внезапным снегопадом.
Трое суток падали на землю белые хлопья.
Ахти вышел из трактира и увяз по пояс.
Разгребая снег деревянной лопатой, мальчик пробрался через двор к воротам конюшни и вошёл внутрь.
Первое, что он услышал, тяжёлое дыхание коня-гиганта.
Голиаффэ, как назвал коня лекарь, выглядел скверно: большущая голова опущена, живот раздут, бока и шея мокрые, как будто он проскакал много часов галопом.
Что с тобой, друг? Мальчик сделал шаг вперёд, хотел протянуть руку и коснуться зеленоватой шерсти, но тут услышал за спиной шипение.
Не вздумай его трогать!
Старуха Ку-Ку, стояла за его спиной, в белой арке ворот, сгорбленная и костлявая, как сама смерть, только косы в руках не хватает.
Я Мне нужно ему помочь.
Поздно, сказала она пророческим, не терпящим возражения тоном. Неси длинную верёвку. Отведём жеребца в лес.
В лес? Но зачем?
Она не ответила. И снова Ахти всё понял сам.
* * *
Он весь вспотел, пробираясь через сугробы. Хотя на ногах были надеты плоские короткие лыжи, идти по лесу всё равно было тяжело.
Позади в снегоступах шагала Кукушка. Она не отставала, и Ахти удивлялся, как проворно она передвигается по лесу. Старуха вела на верёвке коня Гаспара, он следовал за ней на расстоянии пяти шагов, и по тому, как двигал головой и ушами, видно было, что жеребец полностью ослеп.
Гигант шёл медленно, тяжело, и, хотя проваливался, снег не доходил ему даже до брюха.
Тяжёлое дыхание скакуна эхом разносилось по лесу.
Нам ещё далеко?
Токмо дойдём до поляны.
Мальчик вытер красный нос, тоскливо посмотрел на сумку, которую старуха перевесила через плечо.
Ку-Ку?
Что?
А как мы его Ну
Выбирай сам: или привяжем к дереву, а там своё дело сделают волки, или твоей рукой.
Ахти замялся:
Волки Они ведь тоже могут разнести заразу.
Могут.
И будут его терзать.
Будут.
Тогда Ку-Ку?
Ну?
А можешь ты? мальчик заглянул в сощуренные глаза старухи, прикрытые толстыми веками.
Боисся? Лучше придумай, что ты скажешь его хозяину.
Ахти открыл рот, а конь Гаспара захрипел, выпустил большое облако пара и упал на бок.
Верзила! крикнул мальчик, бросился к нему и тут же почувствовал на вороте цепкие пальцы старухи.
Не дури.
Конский глаз вылупился на него, моргнул раз и закатился.
* * *
Больше хворосту, велела Кукушка, и двигайся живее, а то околеем.
Она выбила искру огнивом раз-другой, и сухой лишайник затлел. Затрещали ветки. Огонь набирал силу.
И снова всё повторялось. Как тогда, с котярой Пумми.
Ахти хотелось плакать, но слёзы стыли в глазах и никак не могли вырваться наружу.
Бабуля, тихо позвал он. Скажи, мы тоже заболеем и умрём, да?
Рано или поздно такое будет с каждым, ответила Кукушка. Но есть и те, кого убьёт бандит, оползень или ураган.
Ахти вытаращился на неё:
Я про сейчас говорю.
А, про сейчас, крякнула старуха. Мы с тобой ещё поживём, пожалуй.
Парень тяжело сглотнул.
Эта зараза Она может уничтожить целую деревню или даже город? Фархад говорил.
Может, и может.
А мы тоже заразимся?
Всякое бывает. Только тебе, малец, об этом волноваться не след.
Почему?
Она взяла его руку на удивление тёплыми, пахнущими зверобоем и мятой руками. В её полуслепых глазах отразилось пламя костра. Голос зазвучал твёрдо и жёстко:
Ты, Ахти, песчинка, которая должна стать жемчугом. Впереди тебя ждёт долгий и тяжёлый путь.
7
Никто не мог сказать точно, сбываются ли предсказания Кукушки и, если и сбываются, то как скоро.
В жизни Ахти за последний месяц мало что изменилось. Снегопад усилился и затворил дороги. Ни о каких путешествиях не могло идти и речи.
Обитателей «Мамочкиного приюта» заперло со всех сторон. У Тойво остались кое-какие запасы продовольствия, но этого едва ли могло хватить до конца зимы.
Вот они и застряли с золотом, но без пропитания.
Из-за постоянно топившейся печи в трактире стояла невыносимая духота. Стоило выйти во двор от холода пробирало так, что коленки дрожали.
Отрезанные от остального мира, жители «Мамочкиного приюта» начали скучать, ворчать друг на друга и ссориться.
Чтобы хоть немного побыть наедине с собой, Ахти ежедневно расчищал в снегу дорожку до конюшни и ходил проведать, как там Фиксу. С волнением он прислушивался, не изменилось ли её дыхание; заглядывал в умные, всё понимающие глаза.