Тем не менее от него я узнала, что страна, в которой мы находимся, называется Бирентией. Имени здешнего правителя Никто не помнил или не знал, но говорил, что за него частенько принимает решения некий Слепой Судья, наделенный огромной властью, и что возвысился он после большой войны, которая долгие годы шла между Бирентией и соседней страной, Артой. Из-за чего конкретно началась война, Никто объяснить не сумел, но упомянул надмагов, умеющих взывать к силам, заключенным в природе, и ставить их себе на службу. Надмагов в Арте любили, а в Бирентии нет, и это стало одним из поводов для затяжного конфликта. Звучало дико и подозрительно; с другой стороны, некоторые истории в Крылатой книге были не лучше.
Не любят здесь надмагов неспроста, говорил Никто, назидательно поднимая палец. На какие только злодейства они не способны Ведь и пустых вот таких, как мы, тоже делают надмаги. После войны их было очень много, но одних убили, другие умерли сами. Здоровье у таких, как мы, слабое, да-да Поэтому учись, учись, маленькая пустая. Травы и корешки да-да могут спасти тебе жизнь.
Как это «делают»?
А? Если я перебивала его, Никто замирал, растерянно хлопая глазами, и долго не мог поймать ускользнувшую мысль.
Ты сказал, что пустых «делают» надмаги. Как это?
А! Его помутневший взгляд прояснился, и он радостно улыбнулся. Страшные проклятия. Чтобы их делать, нужен материал люди Из отработанного материала пустые и получаются. Долго не живут, болеют Но некоторым везет. Например, нам с тобой повезло.
У меня от солнца глаза режет, пожаловалась я. И кожа как будто зудит и чешется
Никто только рукой махнул:
Все это мелочи. Бывает куда хуже. Если ты не кашляешь кровью и кости у тебя не ломаются от каждого движения считай, повезло, да-да. Ты выглядишь совсем здоровой если будешь осторожна, можешь прожить лет пятьдесят. Почти как человек Дольше наши живут редко но вдруг тебе повезет? Дольше редко, да-да Я слышал от другого Тоже пустого. Встретил его до того, как прийти сюда.
Расскажи мне о нем. Но Никто потряс головой и надолго умолк.
Как-то, когда мы вместе чинили сети на берегу, я спросила Никто о запахах.
Другие люди чувствуют их так же, как я? Запахи земли, змей, реки Так же остро и сразу все?
Нет. Надмагия многое забирает у пустых, но кое-что отдает взамен, да Думаешь, можешь чуять только запахи травок и грязи, а? Ты можешь чуять страх. Боль. Надмагию. Только нужно научиться отличать их друг от друга. Пустые на солнце щурятся но во мраке и во втором слое видят больше, чем люди. Это все потому, что в нас остались следы надмагии.
Во втором слое?
Я это придумал, с заметной гордостью отозвался Никто. Если знать, как смотреть, можно увидеть больше. На это способна кошка или черная кобыла. Люди нет. Они живут только в первом слое, да-да Видят мало. Глупые. Плохие Лицо его исказилось, как от сильной боли, и я поспешила перевести разговор на другую тему.
Как смотреть? Ты расскажешь мне?
Никто хитро заулыбался. Он любил, когда я его упрашиваю, но в этот раз ответил почти сразу.
Отложив в сторону сеть, он долго рылся в бездонных карманах мешковатых брюк, пока наконец не извлек осколок синего стекла.
Вот, торжественно произнес он, вручая мне стекло. Смотри сквозь него. Синий цвет помогает нашим глазам Делает скрытое явным.
И все? Так просто? Я осторожно взяла стеклышко и посмотрела сквозь него на море. Темные, тревожные волны потемнели еще сильнее, но в целом все осталось как прежде. Я перевела взгляд на лес. Скрюченные ветки, лоскуты мха, мокрая полоса песчаного пологого пляжа
Я ничего не вижу.
А это потому, что там ничего и нет. Никто вернулся к сетям, резко потеряв к разговору всякий интерес. Ну, хватит. Бери сети, маленькая пустая. Рыба сама в котелок не прыгнет.
Не называй меня маленькой пустой.
Тогда придумай себе имя, маленькая пустая. Никто хихикнул. Никтошка? Пустышка? Безымянная девчонка?
Я найду себе имя получше, пробормотала я. Синее стеклышко разочаровало меня, и насмешки Никто окончательно испортили настроение. Например, в Крылатой книге.
Все еще читаешь ее? Надо было давно выбросить эту мерзость. Да-да, выбросить!
Я не разделяла негодование Никто.
Мне нравилась Крылатая книга, ее пожелтевшие ломкие страницы с причудливыми картинками, странные истории, смысл которых не всегда был понятен, но завораживал.
Я нашла уютное местечко для чтения у берега моря, на небольшом, но крутом обрыве, в гнезде из корней сосны, высоких и суставчатых, как ноги гигантского насекомого Как будто сосна пыталась вылезти из земли и убежать прочь. Солнце нагревало песок под ней, а небо над золотистым прямым стволом было особенно высоким и синим. Вдыхая запахи хвои, тепла и соли, я уходила в чтение с головой. В такие моменты я чувствовала себя почти счастливой, и мне казалось, что, возможно, именно так и стоит прожить отпущенный мне срок вдали от шума внешнего мира, вместе с Никто, который, несмотря на ворчание, полюбил меня; я знала.
Крылатая книга повествовала о том, как давным-давно бог принял решение перестать опекать людей и по своей воле отпустил из прекрасного сада, на который была похожа жизнь под его защитой. Против этой идеи выступил Гневный бог, но Отпустивший победил в противостоянии. Он подарил людям свободу воли и выбора, принял имя «Отпустившего» раньше его, выходит, звали иначе, но в книге не говорилось, как именно, и со временем предоставил их собственной судьбе.
Я читала истории о прекрасной Ленне, которая первой подарила людям науку. Сам Отпустивший бог выбрал ее и учил вместе с другими десятью последователями.
Читала о том, как его ученики строили города, воздвигали храмы в его честь, учили и лечили, изобретали и созидали пока наконец Отпустивший не счел, что дальше люди справятся и без него.
Многие истории в Крылатой книге рассказывали о надмагах о том, как своим умением говорить с природой и использовать ее силу они оскорбили все, что было свято для последователей Отпустившего. Их силы не имели отношения к науке, не управлялись разумом и, может, оттого так часто выходили из-под контроля и несли миру разрушение и смерть.
Я читала о страшных эпидемиях и катастрофах, устроенных ими, и все острее ощущала собственную, маленькую катастрофу все сильнее злилась на то, что они сделали со мной.
В честь угодной Отпустившему Ленны я взяла свое первое имя первое, но далеко не последнее. Правда, тогда я не могла об этом знать. Читая странные сказки Крылатой книги, прижимаясь к нагретой солнцем сосновой коре, я мало думала о будущем, как будто само собой разумелось, что у меня его не было так же, как и прошлого. До поры до времени меня не беспокоило ни то ни другое. Я жила в настоящем моменте но по крупицам вытягивала из Никто все, что могла, о мире за пределами нашего леса и побережья, и рано или поздно это должно было дать свои плоды.
Однажды вечером, когда я сидела с книгой у очага, а Никто растирал плоды сливнянки в ступке у стола, я наконец осмелилась спросить:
Ты никогда не хотел пойти туда, за лес, увидеть людей еще раз? Попробовать поговорить с ними?
Его лицо вытянулось, и я поспешила уточнить:
Я бы попыталась выяснить, кто я и почему стала пустой. Может, тем, кто живет здесь, рядом, что-то об этом известно, а? В глубине души я надеялась, что кто-нибудь узнает меня, несмотря на то, как сильно исказила мои черты надмагия.
Ничего они не знают! сказал Никто непривычно грубо, а потом затараторил: Нечего и думать об этом, нечего, нечего! Хочешь, чтобы Никто остался один опять? Хочешь избавиться от него, а? Или привести их сюда, чтобы они тут все разрушили, разломали? Украли все наши травы или Голова у него затряслась, и он принялся усиленно тереть ее над правым ухом, в том самом месте, куда угодил когда-то камень.
Нет, нет! Я ничего такого не хочу, честно Я только хотела ненадолго пойти туда, чтобы посмотреть, нельзя ли
И тут он вдруг заплакал слезы закапали прямо в ступку, белые волосы упали на лоб. Никто закрыл лицо руками и я почувствовала себя так, будто умираю. Это был первый раз, когда мне стало так больно за другого и так стыдно за себя: ведь это я заставила его плакать.
Я не знала, как его успокоить, но на одной из картинок в Крылатой книге Ленна обнимала бедную старушку, потерявшую дом из-за наводнения. Я поступила так же подошла к Никто, обняла его и стала утешать. Он него пахло немытым телом, травами, страхом и горем теперь я знала, каков их аромат, и я говорила, что не пойду ни за лес, ни дальше по побережью. Не оставлю его одного.
В конце концов он успокоился и повеселел. Тогда я не вернулась к книге весь вечер Никто посвящал меня в секреты трав, а потом мы легли спать. К тому времени у меня уже была собственная лежанка. Никто щедро поделился тряпьем, и спать было тепло и уютно.
После этого я долго не решалась повторить попытку, хотя не перестала тайком думать о том, как его убедить. Мечтая о походе в город, я представляла высокую красивую женщину, похожую на Ленну с самой красивой картинки, которая находила меня и заключала в объятия. У всех героев Крылатой книги были матери они всегда спасали своих детей, защищали, жалели и любили. Одна из них, Ллаила, узнала своего заколдованного сына, превращенного жестоким надмагом в свинью, из сотни других.
Если моя мать была жива, она не могла не вспомнить меня, и именно о таком чуде я мечтала чаще всего. Несколько раз это мне даже снилось. Каждый раз в этих снах мать выглядела по-другому но мне было одинаково грустно просыпаться.
Шло время. С деревьев облетели листья, похолодало. Мы с Никто с утра до вечера готовились к зиме, и мне стало не до мыслей о матери и городе, будущем и прошлом. Целыми днями я запасала хворост и ставила силки, ловила рыбу и обрабатывала шкуры, утепляла стены хижины и чинила одежду, рубила корешки и варила настойки. Никто научил меня всему если бы не он, я бы не пережила ту зиму.
Когда выпал первый снег, мы вернулись к разговору о чудесных свойствах синего стекла. Понюхав воздух недалеко от древних каменных плит, поросших мхом, Никто поманил меня к себе и протянул стеклышко.
Здесь, может, и увидишь что интересное, пустая Ленна.
Я приложила стекло к глазам и чуть не выронила его от неожиданности. Передо мной, облокотившись на каменную плиту, стояла высокая темноволосая девушка, бесплотная, полупрозрачная. Там, где следовало быть ногам, клубился туман. Девушка смотрела сквозь меня и лес на что-то, что мне не дано было разглядеть даже через синее стекло.
Кто это? прошептала я.
Призрак. Никто осторожно убрал собственное стеклышко в карман. Они безопасны Чаще всего. Если не накормить их кровью, так точно. Всего про них я не знаю. Но знаю, что как и мы, они след надмагии.
Они тоже не помнят себя?
Это мне неизвестно. Но думаю, что они постоянно живут во втором слое, да И сдается мне, что там, во втором слое, они помнят себя куда меньше, чем мы здесь.
Я не знала, позавидовать призрачной девушке или посочувствовать. Никто быстро потерял к ней интерес и продолжил проверять наши ловушки, а я еще долго стояла, держа синее стекло в дрожащих от холода пальцах, пока призрак не растаял в воздухе.
В тот же вечер Никто рассказал мне, какие травы могут изгнать призрака, а еще как выглядят следы надмагии через синее стекло.
Холода крепчали, а снег перестал таять. Иногда по утрам в нашей хижине было так холодно, что вода в кадке для питья и умывания схватывалась тонкой корочкой льда. Я не могла заставить себя вылезти из-под горы тряпья, и Никто приходилось подолгу будить меня.
Давай, пустая Ленна, вставай. Хочешь, чтобы Никто один все делал сегодня? Не выйдет! Нет-нет!
Однажды я промочила ноги и заболела. У меня был сильный жар, а голова казалась налитой железом. В тот день Никто не стал говорить: «Давай, пустая Ленна, вставай!» Сквозь тяжелую болезненную дрему я слышала, как он ахал, охал и суетился вокруг, подбрасывая драгоценный хворост в очаг и подтаскивая мою лежанку поближе. Он поил меня отварами и вытирал лоб, заставлял меня пить, пить, пить и укутывал во все тряпье, что было в доме, чтобы вместе с потом вышла болезнь. Я не думала, что выкарабкаюсь, но Никто был уверен, что я смогу, и под его «да-да-да» я пошла на поправку. После этого еще целую неделю я не могла делать ничего полезного, но Никто и слова не говорил мне в укор только приносил к лежаку еду и отвары да уносил пустую посуду. Даже положил рядом книги, включая Крылатую, так был рад, что я поправилась.
Но именно тогда, в неделю слабости и безделья, я поняла, что мысли о встрече с людьми вернулись и не желают оставлять меня в покое.
* * * *
Мысли эти отравляли мою жизнь и, когда однажды я увидела в лесу людей, стало только хуже.
Тогда я не решилась им показаться, но бесшумно, как учил Никто, следовала за ними. Мужчина и женщина были одеты бедно а может, намеренно выбрали что попроще для прогулок в лесу. Мужчина нес объемистую корзину, женщина корзину поменьше. Оба были вооружены короткими ножами и трубчатыми палочками. Никто тоже использовал такие, чтобы отличать ядовитые грибы от съедобных.
Грибники явно чувствовали себя не в своей тарелке, забравшись так далеко в лес. Вздрагивали от каждого шороха и треска, нервно перешучивались, с деланной беззаботностью смеялись Но даже из своего укрытия в кустах я чуяла их страх.
Я подошла настолько близко, насколько могла, не рискуя быть замеченной, и услышала обрывок разговора.
храм новый, а хлеб привозят через раз. Вот тебе и вся забота правителя.
Говорят, все этот Слепой Судья, который засел, как змеюка на горе золота, в Уондерсмине. Вроде как он очень набожный, а правитель во всем на него полагается Ну и вот О, дымовик! Рядом должны быть еще.
Ты в это веришь?
А то. Бабка мне рассказывала, что дымовики всегда растут толпой
Да я не про дымовики, Арн, не придуривайся А про Судью.
Судью-то? Кто его знает. Одно тебе скажу: ни за что не поверю в набожность тех, кто наверху засел Если человек к власти сумел пробиться, он ничего просто так не делает. Даже кошку погладит с умыслом О! Еще один! Что я говорил?
Беседуя, они снова углубились в лес туда, откуда пришли. Я следовала за ними до опушки дальше не осмелилась.
И вот что странно: Арн и его спутница не говорили ни о чем особенно интересном но желание пойти за ними, окликнуть, завести разговор было мучительным, как сильная жажда или физическая боль.
Мне нужны были люди даже если Никто был прав и ни один из них не мог мне помочь.
Я не могла вспомнить ни единого города, где бывала, но что такое город, помнила хорошо тени повозок, механических или запряженных лошадьми, витали в моей памяти, а над ними нависали высокие дома с покатыми крышами и вывесками Написанное на вывесках было не разобрать.
И повсюду были люди молодые, старые, высокие, низкие, толстые, худые, мужчины, женщины Когда-то я была одной из них, своей, частью целого, и мне не хотелось мириться с тем, что этому пришел конец.
Я предприняла еще одну попытку за праздничным ужином мы с Никто торжественно встречали приход весны, угощаясь вяленой олениной и грибами. Оленина была редким гостем на нашем столе за полгода нам удалось добыть оленя только дважды. Никто уверял, что до моего появления ему везло на охоте больше, но я подозревала, что он, как случалось частенько, хвастает.
Никто, сказала я очень осторожно, ты ведь ходил туда, за лес, верно? Ходил?
Спрашивала я только для вида ответ был мне известен. Несколько раз Никто пропадал надолго, а потом возвращался с вещами, которые никак нельзя было раздобыть в лесу. Один раз он неохотно подтвердил, что ворует но делает это очень осторожно и только тогда, когда никого из людей нет поблизости.