Методологический дискурс о постмодерне. Между про-капитализмом и контр-капитализмом - Беляев Вадим Алексеевич 7 стр.


Формирование разного рода сетей коммуникаций (особенно глобальных информационных сетей) создает реализационную платформу для намерения «мировой революции». Хотя, мысля об этом в обратном направлении, мы получаем возможность глобального контроля над индивидуальным сознанием.

Позиция Автора, связь его позиции с логикой ММК дает возможность видеть во всем этом проявление логики «мировой освобождающе-объединяющей революции». ММК (как реализационная критика советской системы) вполне четко проявляет через себя эту логику. С идеально-проектной стороны, это желание мыслить человека, его мыследеятельность по ту сторону культурно-социальных систем. С реализационной стороны, это стремление поддерживать формат «философской школы» (даже чего-то, подобного Касталии Г. Гессе). «Схема мыследеятельности», выработанная ММК (и на которую опирается Автор), выражает собой именно такую организационно-мыследеятельностную форму. Транслируя «схему мыследеятельности», Автор невольно (он не демонстрирует рефлексии относительно этой схемы) воспроизводит логику ММКовского варианта «мировой освобождающе-объединяющей революции». Это объясняет его стремление рассматривать «мыследеятельность» расположенной по ту сторону логики социально-системной организации.

В-шестых.

Можно еще раз акцентировать, что инструментальный разум модерна в равной мере можно направить на разные конструктивные стратегии.

В одном направлении он будет инструментом для реализации новых вариантов социально-системной организации, по-новому вписывающей индивидуального человека в свои рамки. Кроме того, этот слой организации человечества всегда был и продолжает оставаться источником конфликтности, порождающим разного характер и масштаба войны. Инструментальный разум уже предоставил человечеству оружие для самоуничтожения.

В другом направлении инструментальный разум будет инструментом для реализации новых вариантов модерновой «мировой освобождающе-объединяющей революции», действующей в направлении «снятия» слоя социально-системной организации.

Какого рода логика возобладает в конечном итоге  вопрос открытый.

9. Коллективно-исторический аспект мыследеятельности, развернутый Автором

Теперь посмотрим, как Автор связывает обрисованную им когнитивную стратегию с культурно-социальным универсумом.

Поясняя ранее сказанное, Автор акцентирует тот аспект рассмотренной им когнитивной стратегии, который связан с социально-культурным существованием человека (§§2838).

Во-первых.

«Я исхожу из того, что любая практическая ситуация всегда носит совместно-распределенный характер.

Эмпирический индивидуум никогда не делает ничего в одиночку. Для того, чтобы произвести (в широком смысле слова) даже простейший продукт, люди обязательно должны объединять свои способности и распределять между собой функции и задачи.

Эта простая [на первый взгляд] идея символически выражена в графике нижнего уровня в схеме мыследеятельности.

Мы называем этот уровень «мысле-действием»».

Во-вторых.

«Для того, чтобы создаваемая форма организации совместно-распределенной деятельности могла обеспечить производство нужного продукта с наименьшими затратами ресурсов, участники будущей (или текущей) ситуации совместно-распределенной деятельности должны договориться друг с другом.

Эти договорённости направлены прежде всего на определение того, «зачем» они объединяют свои усилия и того, «как» именно они предполагают этого добиться. «Зачем» и «как» в деятельности обычно из внешней позиции называют «целью» и «средствами». Содержание «целей» и «средств», которые ставят перед собой и выбирают из некоего арсенала или строят специально для достижения данных целей люди, во многом обусловлено тем, с чем им приходится «иметь дело»  характером обстановки или ситуации, в которой они находятся и теми «вещами», которые они предполагают использовать.

Для того чтобы договорится о будущей совместной деятельности или изменить ее по мере осуществления (реализации замысла) эмпирическим индивидуумам приходится вступать в коммуникацию друг с другом.

Для обеспечения коммуникации, понимания и взаимопонимания человеческие сообщества создают «языки». <>

Эта идея символически выражена в графике среднего уровня в схеме мыследеятельности. Мы называем этот уровень «мыслью-коммуникацией»».

В-третьих.

«Обывателю кажется, что большая часть практических ситуаций совместно-распределенной деятельности вращается вокруг материальных вещей жизненного мира. <>

Однако, если мы задумаемся, то обнаружим, что воспроизводство даже этих простейших практик требует формирования более абстрактных, обобщенных или, как иногда говорят, «идеальных» представлений о вещах и способах обращения с ними. <>

Для создания представлений об этих вещах необходимо проделать работу «мышления».

Мыслительные представления [и соответствующие способы работы с ними, которые мы называем «технологиями мышления»] формируются исторически и передаются из поколения в поколения, обеспечивая экономию затрат на коммуникацию, взаимопонимание и построение систем совместно-распределенной деятельности.

Эта идея символически выражена в графике «верхнего» уровня в схеме мыследеятельности. Мы называем этот уровень «чистым» или «конструктивным» мышлением».

В-четвертых.

«Для того, чтобы более полно связать содержание этой притчи со схемой мыследеятельности, надо лишь добавить к ее описанию ещё одну позицию в слое мышления: внешнего наблюдателя, который в данном примере «имеет» или «разработал» обобщенные представления о «слоне».

Подобные обобщенные представления формируются на более высоких этажах «идеализации»».

В-пятых.

«Я уже говорил Вам, что такие общие представления [мы называем их объектно-онтологическими] являются результатом длительных исторических процессов. Эти представления постоянно меняются. По мере своего исторического развития человечество постоянно трансформирует распространённые представления о вещах окружающего мира и предметах своих практик».

В-шестых.

«Большая часть философов разрабатывали новые методы работы со знаниями. Важнейшей фигурой в ряду философов-методологов был Николай Кузанский.

В 1440 году Николая Кузанский пишет на латыни работу «De docta ignorantia», которая позже с большим трудом переводится на разные языки. В распространённом переводе на русский ее название звучит как «Об учёном незнании».

В этой революционной работе он фактически впервые противопоставляет традиционной схоластической концепции «познания как отражения» другую концепцию и другое представление, которое выдвигает на передний план искусственно-техническую деятельность человека по производству новых знаний и онтологических представлений.

Кузанский утверждает, что человек (в отличие от Бога) не способен познать сущность вещи. Он лишь строит знание о свойствах вещей, и эти знания являются продуктом определённых действий или операций, которые ему доступны.

Кузанский пишет: «Всякое знание предполагает сравнение, которое при ближайшем рассмотрении оказывается ни чем иным, как измерением. Если же мы соизмеряем между собой содержание двух понятий, то необходимым условием этого является их однородность: они должны быть соотнесены с одним и тем же масштабом измерения, мыслиться как величины одного порядка».

Напомню Вам, что в схеме, описывающей устройство простейшего «знания», которую мы с вами обсуждали в прошлый раз, эти «операции» [измерения] развертываются в ситуациях мысле-действия. В схеме мы выразили этот смысл в символической форме в значках «операции» и «нечто» (Х). <>

Для пояснения этого утверждения он использует очень хорошую метафору.

«Как бы ни приближались друг к другу мера и измеренное  подчеркивает Кузанский  между ними всегда будет оставаться некоторое различие конечный [человеческий] разум ни при каком сколь угодно большом приближении не может познать с действительной точностью истину вещей. Разум относится к истине, как многоугольник к кругу: многоугольник тем больше приближается к кругу, чем больше сторон и углов он имеет, но даже при бесконечном умножении их он не сможет сравняться с кругом так и человеческий ум знает об истине только то, что он никогда не сможет её познать такой, как она есть, с достаточной степенью точности».

И далее: «Опыт содержит в себе подлинное знание; однако, для него недостижима истинная точность (praecisio)  в опытном познании всякое сколь угодное адекватное определение и точное измерение может и должно быть превзойдено ещё более адекватным и более точным. всё наше опытное знание остается «предположением», приближением, гипотезой, и его изначальный удел  уступить своё место другому, более верному предположению»».

В-седьмых.

«Как мы уже сказали выше, за 200 лет до создания Лондонского королевского общества, за 400 лет до того, как технология исследовательского мышления стала важнейшим элементом платформы технологий Второй промышленной революции, Кузанский намечает два базовых режима организации этой работы:

Во-первых, режим построения гипотез, разработки моделей и рабочих онтологических представлений и их постоянного «опровержения»; этот режим не совсем точно называют фундаментальными исследованиями.

Во-вторых, режим постоянного экспериментирования, который направлен не только на опровержение онтологических гипотез, но и на создание новых вещей  инженерных конструкций; этот режим не совсем точно называют прикладными исследованиями (НИОКР).

Эта машина исследовательской мыследеятельности, как я уже сказал, была «придумана» в период 14001500 годов и в дальнейшем легла в основу так называемых промышленных революций».

В-восьмых.

««Нулевая» и «Первая» промышленные революции технологизировали и массовизировали «простые» (прикладные) режимы этой машины: инженерное конструирование и проектирование.

В ходе Второй промышленной революции был технологизирован и массовизирован более сложный режим  собственно «исследовательский», по крайней мере, в его «нижней» части: моделирования и экспериментирования.

Энергия этой промышленной революции была исчерпана к концу ХХ века. Человечество столкнулось с необходимостью существенно трансформировать технологии мышления и «машины» производства знаний».

10. Критический анализ позиции Автора

Проанализируем сказанное.

Во-первых.

С одной стороны, автор акцентирует «совместно-распределенный» характер человеческой мыследеятельности. Человек ничего не делает в одиночку. Отсюда появляется представление о том, что у любой мыследеятельности существует коллективно-исторический аспект.

С другой стороны, Автор мыслит этот коллективно-исторический аспект через «схему мыследеятельности», выработанную в ММК.

И здесь обнаруживается то, что, фактически, Автор начинает мыслить о коллективно-историческом процессе как о процессе соизмеримом с ММК по своим когнитивно-организационным характеристикам.

Во-вторых.

«Для того, чтобы произвести (в широком смысле слова) даже простейший продукт, люди обязательно должны объединять свои способности и распределять между собой функции и задачи. Эта простая идея символически выражена в графике нижнего уровня в схеме мыследеятельности. Мы называем этот уровень мысле-действием».

Надо обратить внимание на то, что

 с одной стороны, это описание носит весьма абстрактный характер, который не несет в себе какой-то логики, соизмеримой с культурно-историческим процессом;

 с другой стороны, это описание подходит под конкретность работы ММК как организационной формы (в кружок приходят люди и совместно пытаются решать какие-то проблемы).

В-третьих.

«Для того чтобы договорится о будущей совместной деятельности или изменить ее по мере осуществления (реализации замысла) эмпирическим индивидуумам приходится вступать в коммуникацию друг с другом. <> Эта идея символически выражена в графике среднего уровня в схеме мыследеятельности. Мы называем этот уровень мыслью-коммуникацией».

Здесь снова видна та же самая особенность:

 с одной стороны, это описание носит весьма абстрактный характер, который не несет в себе какой-то логики, соизмеримой с культурно-историческим процессом;

 с другой стороны, это описание подходит под конкретность работы ММК как организационной формы (в кружке людям приходится вступать друг с другом в коммуникацию).

В-четвертых.

«Мыслительные представления [и соответствующие способы работы с ними, которые мы называем технологиями мышления] формируются исторически и передаются из поколения в поколения, обеспечивая экономию затрат на коммуникацию, взаимопонимание и построение систем совместно-распределенной деятельности. Эта идея символически выражена в графике верхнего уровня в схеме мыследеятельности. Мы называем этот уровень чистым или конструктивным мышлением».

Здесь снова можно утверждать:

 с одной стороны, это описание носит весьма абстрактный характер, который не несет в себе какой-то логики, соизмеримой с культурно-историческим процессом;

 с другой стороны, это описание подходит под конкретность работы ММК как организационной формы (в кружке происходит передача представлений из «поколения в поколение» (правда, под поколением надо будет понимать поколения участников ММК)).

В-пятых.

«Для того, чтобы более полно связать содержание этой притчи со схемой мыследеятельности, надо лишь добавить к ее описанию ещё одну позицию в слое мышления: внешнего наблюдателя, который в данном примере имеет или разработал обобщенные представления о слоне».

Это совсем никак не вписано в культурно-историческую логику, но зато очень хорошо вписывается в организационную логику ММК. Это соответствует «супервизорской» позиции лидера и организатора семинара  Г.П.Щедровицкого.

В-шестых.

Итак, если мы захотим увидеть культурно-историческую логику, которая показывала бы нам в общем виде процесс развертывания мыследеятельности в его основных содержательных и структурно-процессуальных характеристиках, то мы этого у Автора не найдем. Мы не найдем и логику вписанности в этот процесс самой позиции Автора.

Но мы найдем проекцию организационно-мыследеятельностной логики ММК на культурно-исторический процесс.

В-седьмых.

Конкретным выражением этой проекции является и пример с Николаем Кузанским.

То, как Автор интерпретирует позицию этого теоретика и встраивает ее в логику развертывания промышленных революций, задает две проблемные точки:

 адекватность интерпретации позиции Николая Кузанского;

 адекватность той исторической логики, по которой описывается воздействие его идей на логику промышленных революций.

Начнем с первого пункта. Здесь надо иметь в виду, стратегическую направленность позиции Николая Кузанского. Для Автора эта направленность совпадает с направленностью, порождающей в будущем логику промышленных революций. И здесь надо сказать следующее.

Назад Дальше