Один угол комнаты закрывала красная ширма, там стоял стол, где Познана осматривала женщин. Другой угол отвели под пыточный, там так же стоял стол с въевшимися в него навек пятнами крови мучеников, висели на стене плети и щипцы. Топилась печь, в ней стояла жаровня с угольями, и металлические прутья калились на углях. У стены на скамье скучали в безделье палач и его подручный в красных балахонах.
Пленницу подвели к судейскому столу.
Утра доброго тебе, женщина, молвил Торвальд Лоренцо, так же прямо держа голову и глядя, будто бы сквозь Гаркану.
Точно маска говорила с ней, только лишь губы чуть шевельнулись, лицо было неподвижно.
И тебе доброго утра, Инквизитор, ответствовала Гаркана, оно для тебя столь же доброе, как и для меня, так ведь? и тут же получила тычок в спину от солдата.
Поймана на Змеиной Поляне в полночь, собирала траву, прочёл на память протокол обвинения Инквизитор, этого достаточно, чтобы причислить тебя к ведьминскому клану, женщина, и отправить на костёр, он в упор посмотрел на девушку, ожидая, какой эффект окажут его слова.
Гаркана стояла перед ним прямо, свободно расправив плечи. Невысокая, золотисто-рыжие волосы заплетены спереди в косички, спускаются по спине волной. Светлая кожа, чуть тронутая первым летним солнцем, россыпь веснушек на нежных щеках и маленьком носике, румяные губы. Глаза, большие, серо-зелёные, как лесная река, смотрят на Инквизитора честно и прямо. Страха в них нет.
Твоя воля, кивнула она, только я не ведьма. Я лекарка.
Храбрая ведьма, невесело усмехнулся Юстинус Мор, посмотрим, при ней ли останется её храбрость, когда на костёр поведут?
Это не храбрость, это безрассудство, спокойно поправил его вершитель правосудия, и, не поворачивая головы, сделал знак писарю, и тот послушно макнул перо в чернильницу и придвинул к себе пергаментный лист.
Назови своё имя, женщина, Инквизитор прижмурил глаза от ударившего в висок приступа боли и судорожно вздохнул.
Вели развязать мне руки, попросила Гаркана, посмотри! она подняла стянутые верёвками кисти вверх и показала багровые синяки на запястьях. Мне больно! Я со вчерашнего дня так связана! Где твоё милосердие?!
Ведьма тщится разжалобить Инквизитора! вскинулся Юстинус Мор. Ведьма хитра и коварна!
Ледяные глаза Торвальда Лоренцо на миг прикрылись, судорога скользнула по щеке. Боль нарастала, ударяла в висок и разливалась волной огня. Но самообладание не изменяло ему. Он приподнял руку и чуть шевельнул пальцами в сторону солдат.
Развяжите обвиняемую.
Но, Справедливейший! возмутился Юстинус Мор.
Ей некуда бежать, проронил Инвизитор.
Солдат нехотя развязал Гаркане руки, она с наслаждением потёрла опухшие запястья, потрясла кистями. Инквизитор возобновил допрос:
Итак, женщина, назови своё имя.
Гаркана, ответила она, внимательно глядя на него, и, видя, как он страдает, как не нужен ему этот суд, как хочется ему вернуться в свою комнату, снять душное облачение, закрыть ставни, лечь в кровать и положить на пылающий лоб смоченное холодной водой полотенце.
Писарь, отбросив падающую на глаза прядь сальных волос, старательно записал её ответ.
Родители твои кто, Гаркана?
Мать Добряной звали, лекарка была. Отца я не знала. Бабка сказывала, из торговцев был, караван через нашу деревню шёл, так и встретился с моей матерью.
Инквизитор опустил веки, делая знак писарю, и тот заскрипел пером по пергаменту.
Бабка твоя, стало быть, тоже была лекарка? новый приступ боли был так силён, что он поднял руку, прижал её ко лбу и судорожно отёр пот с висков.
Бабка Видана, тоже лекарка была, ответила Гаркана, и бабкина бабка, и все женщины моего рода.
Потомственная ведьма! припечатал Юстинус Мор.
Инквизитор поднял руку, призывая его к молчанию.
Сколько тебе лет, Гаркана? продолжил он допрос.
Два десятка один, отвечала она.
Где ты живёшь?
В лесу, Справедливейший, подле деревни Туры.
Есть ли у тебя муж, Гаркана? последовал новый вопрос.
Боль в голове поползла с правого виска на лоб, сжимая череп раскалённым обручем.
Лекарка продолжала смотреть на него, ясно читая страдание на его лице и зная, что видит эту муку Железного Инквизитора только она одна.
У меня нет мужа, ответила она, я девушка, мужчины я не знаю.
Познана, Торвальд Лоренцо чуть повернул голову в сторону, и перед его глазами тут же взорвались красные сполохи, разнося в клочья сознание. Он вцепился рукою в край покрова на столе, стиснул зубы и тяжело выдохнул, проверь, так ли это, Познана, приказал Инквизитор.
Гаркана была вынуждена последовать с лекаркой за ширму, где вытерпела унизительный и грубый осмотр.
Она девственна, подтвердила Познана.
А по годам ей давно женой и матерью быть полагается! встрял Юстинус Мор. Всем известно, что ведьмы хранят себя в телесной чистоте, чтобы потом, в назначенный час, отдаться бесу!
Девственность ещё не есть причастность к ведьмовству, бесстрастно напомнил Инквизитор, пойди сюда, Гаркана, суд Инквизиции осмотрит твоё тело на наличие ведьминских знаков.
Я не буду стоять голая перед полдюжиной мужчин! отозвалась из-за ширмы рассерженная девушка.
Отказ твой будет означать сокрытие на твоём теле ведьминых знаков, отказ сотрудничества с судом Инквизиции, признает тебя ведьмой и станет твоим приговором к сожжению на костре, равнодушно сообщил Торвальд Лоренцо.
Гаркана молчала.
Пойди сюда, женщина! поддакнул Юстинус Мор. Или твой отказ впишут в протокол, закроют твоё дело и сожгут тебя, как ведьму!
Подлые жалкие трусы! буркнула лекарка из-за ширмы.
Что ты там бормочешь, женщина? повысил голос Юстинус. Ты недовольна законом Кроноса?
Ширма колыхнулась, и бледная от гнева обнажённая Гаркана вышла в комнату и подошла к судейскому столу.
Инквизитор Торвальд Лоренцо перевидал столько прекрасных женских тел, что давно не вёл им счёта. Не трогали они его своей красой, и, находя ведьмин знак, он хладнокровно бросал на костры их живую трепетную плоть. Но когда Гаркана, обнажённая и беззащитная, но сильная в чистоте своей наготы и своей правды, подошла и встала перед ним, глядя гордо и презрительно, неведомое чувство овладело Инквизитором, и даже будто боль в голове поутихла, смываемая его мощной волною.
Она была изящна, будто алебастровая статуя, так дивно сложена, что даже палачи, зевающие от скуки на своей скамье, застыли с разинутыми ртами, как зачарованные, глядя на пленницу.
Узкая, стройная спина, длинные красивые руки с тонкими запястиями, маленькие, круглые и крепкие груди поднимались в такт её частому дыханию, тонкая талия спускалась к крутому изгибу бедра, и мягкая линия живота вела взор вниз, на холмик рыжего пуха, прячущего под собою её девичью невинность. Её тело столь красиво было, что, казалось, сияние разлилось от него по комнате.
Юстинус Мор вышел из-за стола и бесцеремонно рассматривал Гаркану, обходя то спереди, то сзади, требуя, чтобы подняла вверх руки, отвела со спины волосы. Его белёсые глаза подёрнулись масляной плёнкой похоти, дыхание участилось, он то и дело облизывал мокрые губы.
Он походил на змею, свивающуюся кольцами в ритуальном танце перед тем, как проглотить обезьяну. Гаркана не удостоила его даже взглядом. Она смотрела в упор на Инквизитора, главного своего врага, эту хладную статую, измученную болью, этого беспощадного слугу Кроноса, от решения которого сейчас зависела её жизнь.
Будто под гипнозом её серо-зелёных глаз вершитель Закона медленно поднялся из-за стола и подошёл к ней.
Он встал совсем близко, она слышала лёгкий запах виноградного уксуса, что шёл от него, должно быть, Инквизитор натирал им виски в стремлении погасить мучительную боль в голове.
Гаркана была гораздо ниже его ростом, и, опустив вниз взгляд, Торвальд Лоренцо увидел золотые капельки солнца на её хрупких белых плечах рыжие веснушки. Они чуть брызнули и на грудь, нежную, чистую, которой не касались покуда грубые мужские руки.
Инквизитор уже и не помнил, когда последний раз был с женщиной. За рутиной дел далеко отступили плотские помыслы, но сейчас его природа так яростно напомнила о том, что он мужчина, что его даже в жар бросило, и в паху заломило от сильного желания. Но дух его был силён, и собою он владел в совершенстве, и ничем не выдал своего волнения.
Я не вижу на её теле ведьминых отметин, спокойно заметил Инвизитор.
Я их тоже не вижу! вынужден был признать Юстинус Мор. Но взгляни, Справедливейший, разве невинной девушке так подобает стоять пред очами искушённых мужчин? Ни лица не закроет руками, ни капли краски на щеках, стоит себе спокойно, будто стыда не ведает!
Потому как достоинство имеет! хмуро пояснил Инквизитор. Ибо человек она, не скотина!
Ибо ведьма бесстыжая! взвизгнул Юстинус, трясясь и брызгая слюной.
Да что за закон у вас, что за суд?! вскричала Гаркана. Есть на теле родимые пятна стало быть, ведьма! Нет родимых пятен на теле всё равно, ведьма?!
Закрой рот, Гаркана! одёрнул её ледяной голос Торвальда Лоренцо. Когда спрошу, тогда говорить будешь! Пойди, оденься, и допрос продолжим!
«Да чтоб башка твоя лопнула, как гнилая тыква!» едва не сорвалось с уст Гарканы.
Взглянула зло и пошла за ширму. Надела тонкую нижнюю рубашку, нижнюю юбку, платье своё, тканое из простого серого льна, обшитое по подолу и низу рукавов красным витым шнуром, завязала тёплый платок на груди, обулась в деревянные башмаки и вновь подошла к столу.
Что делала ты прошлой полночью на Змеиной поляне, Гаркана? спросил её Инквизитор. Ты заблудилась, сбилась с дороги, вышла на неё случайно?
Нет, я не заблудилась, Справедливейший, я шла туда намеренно, отвечала она, я траву-перемогу собирала. Мор напал на мою деревню, косит людей, и только трава-перемога спасение даст! Время уходит, мои сородичи гибнут, а я здесь, отвечаю на твои вопросы! Отпусти меня с миром, Справедливейший, она шагнула и встала у самого стола напротив Инквизитора, сложила ладони вместе, прижала к груди, век за тебя стану Кроноса молить и Деметру! серо-зелёные глаза смотрели с мольбой.
Ведьма для зелий своих траву рвала, к шабашу готовилась! встрял Юстинус Мор. И знала, куда идёт, шла намеренно. Что делать доброй лекарке на Змеиной поляне? А теперь закон обольстить хочет и уйти прочь!
Торвальд Лоренцо был бесстрастен.
А известно ли тебе, Гаркана, что Змеиная поляна проклятое место, худой славой полнится, как место ведьминских шабашей? спросил он.
Да, Справедливейший, с трудом выговорила Гаркана. Она понимала, какой тяжестью ложится сейчас на её плечи это признание, но не смогла пойти против своей совести, не посмела солгать, мне это известно, проронила она и опустила голову.
Писарь скрипел пером по пергаменту, спешно записывая её признание.
И зная о том, что Змеиная поляна место шабашей ведьм, ты пошла туда ночью в полнолуние? уточнил Инквизитор.
Голос его звучал безжизненно, был лишён всяких эмоций. Боль вернулась, монотонно била в правый висок, отдавая в бровь.
Да, знала и пошла! отчаянно выкрикнула Гаркана. Там растёт перемога-трава, потому я и пошла! Я и на Кулаберг* бы пошла, если бы она росла там!
Юстинус Мор издал торжествующий вскрик и радостно потёр руки, Познана охнула, писарь сломал перо и прорвал пергамент. Торвальд Лоренцо подавил глухой стон и сжал пальцами пульсирующие болью виски.
Что ты говоришь, безумная? тихая печаль прозвучала в голосе Инквизитора. Да ты, верно, больна? Ты больна, Гаркана? он пытался вывести её из лабиринта, помочь, но она не слышала его, и в стремлении скорее обрести свободу отвечала честно, не понимая, что честность эта губит её.
Я здорова! горячо уверила она, увязая всё глубже в этом болоте.
Ты ведьма, Гаркана? страшный вопрос ударил её в лоб.
Нет, Справедливейший, я не ведьма! простонала она. Я лекарка! Мне на роду врачевать страждущих предписано, и я делаю то, что должна делать!
Сознайся, зачем ты пошла на Змеиную поляну, скажи правду, что делала там, признай, что ты ведьма, Гаркана, и избавишь себя от пыток! слова давались Торвальду Лоренцо с трудом.
Я не ведьма! прокричала она громко и отчаянно, шагнула к столу, вцепилась руками в его края, перегнулась вперёд, близко вглядываясь в лицо Инквизитора.
Солдаты рванулись было к ней, хотели оттащить, но он жестом остановил их
Признать себя ведьмой значит, избавить себя от пыток, но приговорить к костру? с горечью спросила Гаркана. За что ты хочешь терзать меня, Инквизитор? В чём я должна признаться под пыткой? В том, чего не совершала? Что ты хочешь услышать от меня? Я сказала тебе всё! Что пошла на это худое место за травой, потому что она там растёт! А в чём моя вина, в том, что там, на Змеиной поляне растёт перемога? Ты за это меня пытать будешь? Может быть, я виновна и в том, что у тебя голова болит?
Что ты плетёшь, безумная? процедил Инквизитор. Да ты точно ведьма!
Я не ведьма! рявкнула Гаркана. И не пугай меня костром и пытками! Ты сам на костре горишь! Суд вершить с холодной головой положено, а твоя огнём пылает! Простых вещей не ведаешь, что, нанюхавшись багульника, будешь маяться такой головной болью, что топора палача рад просить будешь!
Что она говорит? побледнел Юстинус Мор. Справедливейший, бесы глаголют устами этой рыжей ведьмы!
Помолчи! отрезал Торвальд Лоренцо. Так ты считаешь, всему виной багульник, что пышно цветёт подле тюремных стен?
Да, Справедливейший, кивнула Гаркана, я одну только ночь поспала здесь, и то голове не ладно. А ты здесь живёшь. Ведь зимою тебя боль не терзает, так, Инквизитор?
Так, кивнул он.
Ты не живи здесь, найди другое жилище, посоветовала лекарка, и если позволишь, я заберу сейчас твою боль.
Что ты хочешь делать? Инквизитор вдруг почувствовал, что силы его на исходе, самообладание оставляет его, и если Гаркана сейчас не поможет, он просто упадёт на каменный пол и станет кататься по нему, биясь головой и воя, как бешеный пёс.
Не позволяй ей прикасаться к себе, Справедливейший! прокричал Юстинус. Ведьма околдует тебя! Пей полынь, как я тебе велел, и втирай в виски уксус!
Это тебе полынь пить надо! усмехнулась Гаркана. Желчь у тебя разлилась, и печень на полживота выросла! Вон жёлтый весь уже, посмотри на себя! Пей полынь, она тебе кровь очистит, а то задохнёшься скоро от своего яда!
Да как ты смеешь, ведьма?! завопил посрамлённый дохтур. Справедливейший, она
Замолчь, Юстинус! лязгнул металлом голос Инквизитора. Как ты сможешь мне помочь, Гаркана?
Дай мне твою руку, попросила она, дай, не бойся меня, Инквизитор. Правую свою руку дай мне, и протянула через стол маленькую ладошку с тонкими пальцами.
Торвальд Лоренцо, дивясь сам своей нерешительности, подал ей руку с большим серебряным кольцом-печатью на указательном пальце.
Это сними, велела Гаркана, указав на кольцо, вон, ему дай, она кивнула на Юстинуса, он счастлив будет. Давно на него глаз свой жадный положил. Пусть покуда подержит.
Я вырву тебе язык раскалёнными клещами, ведьма! трясясь от бессильной ярости пообещал Юстинус Мор.
Возьми, Торвальд Лоренцо снял с пальца кольцо с печатью закона и протянул его своему помощнику.
Всё, что сказала Гаркана о Юстинусе, для него новостью не было. Удивительно, откуда это было известно ей, до сего дня его не знавшей.
Дай мне руку, Инквизитор, Гаркана взяла в свои ладони его большую сильную руку и принялась массировать кончиками пальцев, сильно надавливая и резко отпуская, на наших ладонях написаны наши судьбы, объяснила она, и вся жизнь тут, и всё здоровье тут. Есть такие места на руке, они за голову отвечают. Посмотри, Инквизитор, вот здесь, и здесь, и здесь, показала она, запомни. И в следующий раз, когда боль придёт, ты возьми одну руку в другую и разминай пальцами, вот так.